No nombre romantique

Что-то громко шлепнулось об пол, жалобно звякнув. Будильник, наверно – Драко протер глаза, пытаясь проснуться, и локтем задел несчастное устройство. «Нет бы убрать это маггловское недоразумение с глаз долой, а, Грейнджер?» — задает немой вопрос Малфой. Но ответа не следует, как и ожидалось. Слизеринец знает, что она в любом случае не сможет отказаться от этого звенящего агрегата. Солнце только-только встало, и его лучики осторожно заползли в комнату сквозь шторы. Малфой бросает взгляд на циферблат, спрятанный под треснувшим теперь стеклом. Челюсти сами собой сжимаются от бессильной злобы. Стрелки «очень удачно» легли прямиком на двадцать минут шестого. Снова эта Грейнджер с ее будильниками в пять утра. И ведь она никогда не может по ним проснуться вовремя, всегда нежится в теплой постели еще по крайней мере минут десять, а то и все пятнадцать. Сейчас же девушка спит, наверняка видя седьмой сон, и ничто не может ее потревожить. Ни открытое окно, через которое пробирается утренняя прохлада, ни солнечный свет, пятнами падающий прямо на ее лицо. Абсолютно ничего. Гермиона выглядит потрясающе умиротворенной по прошествии последних недель. Как никак седьмой курс, и приближающиеся экзамены сказались на всех семикурсниках Хогвартса, а на таких как Гермиона в особенности. Но, к удивлению, после бессонных ночей на лице девушки не появились синяки под глазами и прочие прелести учебной жизни. Она просто похожа на человека, медленно становящегося чем-то вроде призрака. Уставшего от всего – от жизни, учебы, давления со стороны профессоров, которые напоминают об экзаменах каждый урок, от ссор с лучшими друзьями из-за раздраженности со всех сторон — единственное желание такого человека есть обычный сон и пара-тройка дней без учебы. Опущенные вниз уголки губ гриффиндорки все равно похожи на улыбку. На чуть вздернутом носе пляшут маленькие солнечные зайчики, следуя за движениями штор. Большие световые пятна легли на ее глаза, словно мазки умелого художника – аккуратно и четко. Выровненные умелыми руками брови кажутся чернее на фоне освещенных и от того золотистых волос. Проглядывают скулы, еще более очерченными тенями стали челюсти. «Опять не ела нормально несколько дней», — проносится в мыслях Малфоя. Но все же она красива. Драко улыбается, устало вздыхая – он нисколько не ощущает себя выспавшимся. Разум язвительно спрашивает: «Интересно, почему?», но ответ прост и очевиден. Гермиона Грейнджер. Опять же Грейнджер. И ее будильники в шестом часу утра. А ведь сейчас она спит, несмотря ни на что; равномерно дышит, завернувшись в одеяло с расписным пледом. Подергивает носиком и слегка хмурится, когда полоски света попадают на закрытые глаза. Спит в его, Драко, рубашке – в зеленую с белым клеточку. Конечно же, такая одежда несоразмерно велика для Гермионы, и девушка наверняка утопает в ней. Но Драко знает, что она любит его вещи и уже не первый раз стаскивает у него из шкафа рубашки и тому подобное. Малфой поднимает будильник, взмахом руки убирает все трещины со стекла, возвращая предмету его прежнюю форму, и ставит его на полочку рядом с девушкой. Затем поправляет одеяло, зашторивает окно и возвращается в кровать. До адекватного времени подъема еще около полутора часов, так что можно спокойно поспать, прижав поближе к себе тонкое тело Гермионы. «Теперь точно придется отправить к эльфам на кухню», — думает Драко напоследок и засыпает, погружаясь в темноту.