АННЕН ОППА САРАНХЭ

      Пока за окном один пейзаж сменял другой, в машине сохранялась напряженная тишина. Я нервно мяла свои пальцы, постукивая изредка ногтями, боясь даже взгляд бросить в сторону Джису. В голове смешалось всё в кашу, страх и восхищение маятником взлетали туда-сюда, пересиливая друг друга. Хотя со стороны у меня в голове, наверное, сидела игрушечная обезьянка, постукивающая тарелками.       Не удержавшись, я взглянула на парня, сидящего напротив, когда тот наконец закончил сверлить меня оценивающим взглядом и уткнулся в свой смартфон. В том, что происходящее было сном, я окончательно разубедилась, когда мы вышли за пределы общаги, ибо воспроизвести настолько четко аж целый мать его Сеул мой мозг явно не мог. Да и Джошуа был настоящим, то есть он выглядел, как обычный человек: с неровной кожей, кутающийся в свой шарф и хмурящийся всю дорогу — не как вечно улыбающийся на камеру айдол. В какой-то степени я начинала ему завидовать, ибо даже с таким жизненным поворотом не туда, его жизнь почти не изменилась. Ну подумаешь, встречаешься ты с неизвестной тебе русской девчонкой, зато знаешь корейский и умеешь петь и танцевать, а больше айдолу ничего не надо, пф. Не надо, например, дебютировать, будучи полным нулем по всем этим параметрам.       Невольно голову быстро заполнили мысли о том, что меня ожидает. В вузе для меня пары физкультуры были настоящим испытанием, и было страшно представить, что меня могут заставить делать на тренировке. Единственное, что я знала, так это то, что быть трейни адски тяжело. В свое время я перечитала немереное количество статей об этом, мечтая дебютировать прямо из России в настоящей корейской группе. И везде было написано, что многие даже никогда не дебютируют, не справившись с нагрузками, а иностранцам приходится пахать втрое больше. А я, помимо того, что была неспособной, так и напрягаться не привыкла, наивно мечтая, что известность придет ко мне моментально.       За этими мыслями я и не заметила, как машина остановилась, а рука Джошуа потянулась к ручке авто. Дверь открылась, и парень вышел первым, протягивая руку. И как это понимать? С утра он нос воротил, а теперь ручонками размахивается? Видя непонимание в моих глазах, он уже хотел убрать руку, но я успела ее схватить, потому что упускать подобный шанс было бы настоящим грехом. Ладонь его была суховатой, местами с немного огрубевшей кожей, но очень теплой, что сильно контрастировало с погодой, и это тепло как-то быстро расползлось по мне самой. Секундное соприкосновение мурашками пробежалось по телу и так же быстро прошло.       Джошуа что-то быстро напечатал в телефоне и сунул его мне. По виду это был старый добрый Гугл, и это не могло не пугать еще больше, ведь… он был просто ужасен в переводах! Даже не хочу вспоминать тот кошмар, связанный с эссе по английскому, что мы писали в начале семестра, сколько крику-то было… Но сейчас делать было нечего, оставалось только выбрать подходящий язык.       «Иди на тренировку. Нужно узнать, что происходит.»       Впервые за утро у нас сложился удачный диалог, пусть и через переводчик. Я, вдруг вспомнив, что к чему, затрясла руками, прося телефон обратно. Подумала, как бы лучше сказать и как бы Гугл это не испортил.       — «У меня премьера скоро, а я танцевать нет», — лицо Джису как-то странно перекосило. — Какая к черту «премьера»?— добавил он, смотря уже на меня. Потом, кажется, до него что-то дошло, и его лицо чуть побледнело, после чего последовал хлопок по лбу.       Меня такая реакция до чертиков напугала. Я же не написала ничего такого. Разве что… Боже, только не говорите, что его назначили ответственным за меня! Иначе как объяснить, что я спокойно живу в мужском общежитии в отдельной комнате, мой парень — один из биасов популярной группы, а менеджеры даже не бесятся с этого и не кидают в лицо контракт с пунктиком «НИКАКИХ ОТНОШЕНИЙ НЕЛЬЗЯ».       «Главное дышать, Джису, » — хотела бы я сказать ему на чистом корейском, наблюдая за этой палитрой эмоций на его лице, только вырвалось из меня лишь сдавленное мычание, и я поспешила отвернуться куда-то в сторону, стараясь скрыть свои пылающие щеки от стыда и позора.       Мы стояли около здания «Пледис», кстати, ага. Очень красиво и все такое, только сейчас это было последнее место, куда мне хотелось попасть. Вокруг нас, оказывается, все это время слонялись корейцы, кто-то на работу, кто-то на учебу, и лучше бы я сейчас тоже шла на экзамен по философии, чем стояла здесь. Справа от здания располагалась какая-то кофейня, около которой крутилось много народу, и я бы не заостряла на ней такого внимания, если бы не рука, явно махавшая в нашу сторону, а не в затылки прохожим. На автомате я дернула Джису за рукав, привлекая его внимание к объекту, идущему к нам.       — She know we? — спросила я, явно терзая уши Хона своими ошибками и чудесным акцентом. Он даже не стал корчить недовольную гримасу, а просто посмотрел вперед с такой надеждой в глазах, что мне даже стало его жалко. Стремительно сокращая расстояние, к нам наконец подошла улыбчивая девушка, и прежде чем она успела раскрыть рот, я заметила что-то до боли знакомое в ней…       — Сонбэ, Анья, привет!       И вот они, разрушенные ожидания. Опять корейский, хотя она даже не выглядела, как кореянка, какого черта? Это был незнакомый мне человек, но что-то подсознательное говорило, что я ее знаю и вижу далеко не в первый раз. Я натужно улыбнулась, делая вид, что в теме, хотя смысл фразы и правда уловила. Уж простое «привет» и кто такие сонбэ я знаю.       Я глянула на Джошуа. Судя по его лицу, он эту девушку как раз-таки до сегодняшнего дня не видел вообще. По его лицу проплыла такая же мутная улыбка, как и у меня, но он хотя бы поздоровался в ответ.       — Анья, ты сегодня опоздала, это так на тебя не похоже, — что-то говорила эта незнакомка, а я продолжала улыбаться, как дура. Надеюсь, она не делится личными переживаниями, а то будет очень неловко. Очень быстро между нами встрял Джису, тоже что-то говоря ей.       — Анья себя плохо чувствует сегодня, так что постарайтесь на нее сегодня не давить, — я надеялась, что там было что-то хорошее.       Мы стремительно пересекли двери здания и подошли к лифту. Разглядывать холл было некогда, ибо в глазах окружающих я и так, наверняка, выглядела тем еще бараном с новыми воротами. На втором этаже Хон покинул нас, и я еле сдержалась, чтобы не ухватиться за его свитер, как за спасательный круг. Несмотря на то, что парень меня явно не жаловал, он оставался единственным, кто был на моей волне. Ну то есть, кого судьба в этот день тоже решила потрепать. А может, это все продлится только сегодня? Мы усвоим уроки жизни (какими бы они ни были), а завтра все уже вернется на свои места? Надеюсь, так и будет. А еще я надеялась, что не сильно испорчу жизнь здешней Аньи…       Мы быстренько добрались до последнего этажа. Тем временем, я все еще даже не знала имени своей спутницы, кто она такая и куда мы ехали, но я очень надеялась, что она подбросит меня до моего зала, а там чудесным образом никого не окажется, какая жалость-то будет… И, о боже, она и правда отвела меня в студию. Только вот людей там было предостаточно.       Стоило мне переступить порог студии, как на меня устремились глаза еще четверых девушек, что сгруппировались в кучку, что-то обсуждая и смеясь. Многие помахали мне, и я им в ответ, радуясь что с порога мне не начали задавать вопросов, но одна особа, которая была чуть выше остальных, смотрела на меня так, будто наступила во что-то неприятное в своих новых сапогах. Выглядела она приятной и даже красивой, но это пренебрежение в ее глазах чем-то напомнило мне Джошуа, и я отвернулась, не в силах вынести еще одну порцию этого чувства. Такое ощущение, будто на меня ополчились все красивые корейцы мира.       Я решила держаться чуть ближе к девушке, с которой сюда пришла, надеясь выловить хотя бы ее имя. И надеясь, что делать буду примерно ничего. Может, сказать, что я заболела? Или поранилась? Или головой ударилась — и это даже не будет враньем. Только вот даже сообщить об этом я не могла: не думаю, что все поверят в мою внезапную амнезию, а знания корейского в мозг не подгрузились.       Какое-то время ничего не происходило, но внезапно тихо заиграла музыка, и все оживились, занимая свои позиции на территории зала. А мое сердце начинало уходить в пятки. Кажется, к нам подошел наш тренер, и я попыталась выжать из себя все актерские соки, какие только могла: и поулыбалась, и поздоровалась (ага, просто открывала рот вместе со всеми), и даже упорно делала вид, что понимала, о чем шла речь. Спасибо российскому образованию и преподу по философии, что мог часами рассказывать то о достижениях философов, то об истории болезни своей кошки, и не терпел, чтобы от его рассказов отвлекались.       Насколько я поняла, сегодня речь пойдет о какой-то новой связке, потому что нам показали пару движений, которые другие девушки, судя по их лицам, раньше не видели. И я даже не знала, радоваться этому или рвать на себе волосы. Впрочем, я тоже постаралась сделать максимально сосредоточенное лицо. Помню, когда-то давно мне было очень интересно узнать процесс тренировки айдолов с начала и до конца. Сегодня мне выпал уникальный шанс не только узнать, но и прочувствовать его на себе с головы до ног… Мои мышцы так гудели после разминки, что казалось, будто я не на танцы пришла, а в спортзал. Хотя, может, это я что-то не так делала, что было вероятнее. Зато остальные трейни явно были привыкшие, держались еще бодрячком.       И вот дело дошло до новой связки. Со стороны — достаточно просто, но мы-то знаем, что скрывается в этих корейских танцульках, да? Первой решила проявить себя Эшли — да, я все-таки узнала хоть чье-то имя — и это было хорошо. Мой глаз за все эти просмотры клипов и хорео был намотан на движения айдолов, и самым забавным был факт того, что я могла визуально понять, хорошо человек танцует или нет, но в физическом плане я бы такое никогда не повторила. Большую часть движений девушка повторила безошибочно, но судя по выражению лица тренера — ей предстояло еще поработать над танцем.       Следующей была то ли Юнджин, то ли Юнмин, к сожалению, мой распознаватель корейской речи не мог адекватно расчленять ее по частям и звукам, поэтому дальше я плюнула на имена и решила мысленно учить движения, ибо эта очередь рано или поздно дойдет до меня. Оказывается, перед смертью и правда было сложно надышаться.       К моему удивлению, когда очередь дошла до меня, мышцы уже перестали так зудить, осталось лишь приятное тепло. Может, так и должно быть, и сейчас я не сяду своей пятой точкой в лужу?       Ага, размечталась.       Стоило мне сделать пару даже не самых отвратительных движений, как левое колено, которое я упорно игнорировала на разминке, нещадно закололо и прошибло по моему телу холодным потом. Я просто тупо упала на пол в лучших традициях коровы на льду, в итоге ушибив колено еще больше, не успев прижать его к себе в защитном жесте. Со стороны послышался сдавленный смешок, но сейчас меня не особо волновало, к чему он был.       Как в фильмах, музыка резко замолкла, а ко мне подбежал тренер, что-то спрашивая на корейском, чего я, конечно же, не понимала. Все мое внимание сейчас было сжато до размеров колена, и я даже не заметила собравшихся в уголках глаз слез. Наконец-то меня не волновало ничего, кроме меня самой. В голове, хоть и ненадолго, но стало пусто.       Из ниоткуда передо мной появился врач, осматривающий мое колено, периодически давя то туда, то сюда, а я в своей боли и моральном состоянии скатилась до обычных гримас на лице, которые мог понять уже даже самый последний дурак. Оставшуюся часть тренировки я ожидаемо провела на «скамейке запасных» и, немного взяв себя в руки, наблюдала за движениями. Пыталась запомнить, кто куда встает, и подобное, периодически поглаживая перебинтованное колено. Но кое-что для меня оставалось секретом до сих пор: что я делала в этой группе? В смысле, я же, надеюсь, не вокалистом была, да? Пожалуйста, только не им… Потому что и танцор-то, как выяснилось, из меня никудышный.       В какой-то момент я вспомнила про свой телефон. В нем, наверняка, были ответы на многие вопросы, и я поспешила найти его на скамейке, куда все сложили свои смартфоны перед началом тренировки. Жизнь продолжала удивлять меня, ведь в моих руках был не старый потрепанный и привычный сяоми, а мать-его-айфон, который я сроду не держала в руках. Сначала я даже не поверила, что телефон мой, но судя по совместной фотографии с Хоном на экране блокировки — сомнений быть не могло. Сперва мои пальцы остановились, просто не зная, куда нажимать. В конце концов, телефон был успешно разблокирован при помощи распознавания лица, и мне снова захотелось завыть от беспомощности. Какого черта он весь на корейском?! Почему я сама себя так жестоко подставляю?! Ладно. Вдох-выдох. Значок галереи ведь всегда интуитивно одинаковый, поэтому не все было потеряно. Да, «не все потеряно» — теперь однозначно мой новый девиз по жизни.       Самыми свежими в галерее были фотки какой-то еды в каком-то ресторане. Мда, я что, деградировала до фотографирования еды? А казалось, будто местная версия меня была лучше во всем… Я полистала еще вниз, и все встало на свои места. У меня ведь вчера был день рождения, значит, я не перемещалась во времени, как бы глупо это ни звучало. И в отличие от моей старой жизни здесь я праздновала в тот же день, без всяких сдвигов. К горлу подкатили грусть и зависть, и я даже испугалась такой реакции, потому что чувство зависти было мне чуждо. Но все как рукой сняло, стоило мне увидеть фотки Джошуа этим же вечером. Он был мил, улыбался не привычной веселой улыбкой, как с мемберами, а какой-то новой для меня: с нотками нежности и любви, — и сердце как-то больно сжалось.       Нет, так не пойдет. Я, кажется, хотела отыскать ответы на насущные вопросы, а не в очередной раз пялиться на Джошуа, который меня сейчас, наверное, вообще считал нежелательным лицом №1. Гугла я как-то в телефоне не наблюдала, что очень могло мне однажды подпортить жизнь, зато был Naver. В целом, инста, вк — типичный русский набор. Только разве сейчас трейни можно было сидеть в социальных сетях, или я это делала незаконно? Это был еще один вопрос, на который я не находила ответ. Но, как оказалось, я в социальных сетях ничего и не выкладывала, значит рисковать не хотела все же. К сожалению, в моем телефоне не было чего-то с названием «досье на меня и всю мою жизнь в Корее». Надо же знать, как долго и насколько глубоко я погрязла во всем этом.       Внезапно на телефон пришло уведомление. Писала слава-богу-что-хоть-ты-осталась Ксюша. И я схватилась за нее, как за единственного, кто мог мне помочь пролить свет на эту паранормальную ситуацию.       «Только сейчас прочла сообщение и увидела твои фотки с Джису. Я так рада, вы такие милашки! Два любимых вижуала двух любимых групп. Ты ж помнишь, что после дебюта я хочу ваш альбом со всеми автографами? А то я и так уже два года жду альбом свт с автографами…»       Еще одна да все о том же. Это реально походило на сговор против моей психики, но, к удивлению, я начала привыкать к таким поворотам.       Я открыла сообщение, и меня сразу же перенесло в диалог с Ксюшей Вконтакте. Я увидела от себя отправленное фото, о котором говорила подруга, пару коротких сообщений и голосовые сообщения.       Пришлось осмотреться, чтоб понять, что все действительно увлечены тренировкой. Не хотелось получить замечание за безделье и возможную санкцию в виде отобранного телефона. Но, как оказалось, до меня никому не было дела, и я могла продолжить изучение своей старой новой жизни.       Оказалось, что все фото я скидывала Ксюше, потому что с кем-то надо было делиться моментами своей жизни. Ничего не было только, связанного с тренировками и предстоящим дебютом. Видимо, даже в личной переписке я не рисковала, либо готовила для Ксюши сюрприз. Зато иногда мелькали фото с Джошуа, Севентин, и составом моей группы в неформальной обстановке. И везде я была счастлива. Даже в сообщениях я если и писала, что мне тяжело адаптироваться или что-то не давалось, то обязательно добавляла «но это стоит всего».       Но Ксюше надо было ответить и, возможно, вытянуть какую-нибудь информацию. Даже малейшие крупицы могли бы помочь собрать паззл.       «Знаешь, после вчерашнего у меня вообще голова кругом. Не то что про альбомы, про то что в Корее совсем забыла. Ведь уже столько времени прошло… Как давно мы с тобой не виделись?»       Я отправила сообщение, и ответа ждать долго не пришлось.       «Воу, какие люди, обычно ты отвечаешь только поздно ночью. Ты не заболела? Я понимаю, что ты скучаешь, я тоже. Только вот приезжать сейчас не вариант со всей этой ситуацией в мире… Но ничего, полтора года не так много. Обещаю, что прилечу к тебе после снятия ограничений, и ты меня познакомишь с Уджи. И на этот раз не отвертишься!»       Закрыла диалог, даже не написав никакого ответа. Потом извинюсь и скажу, что была занята. Потому что сейчас в голове была лишь одна нецензурная лексика. Значит, я живу в Корее уже полтора года. Одна. Успела замутить с айдолом, почти дебютировала, наверняка, выучила язык и хрен-знает-что-еще. Да у меня за всю жизнь столько событий не происходило!       Подруга ничуть не спасла мое положение, а, казалось, только ухудшила его. Меня неимоверно напрягал тот факт, что я не могла никого напрямую спросить о своей жизни. Было столько вопросов и совсем мало ответов. И я могла еще долго сокрушаться по этому поводу, если бы не услышала, как меня окликнули.       Это была Эшли. Полтора часа пролетели, на удивление, быстро, и теперь у нас по расписанию было что-то еще, видимо, совместное. Мы и еще одна девушка, имя которой я тоже до сих пор не знала, направились втроем на этаж ниже, где мы зашли в… кабинет корейского. Такой типичный класс по изучению языка: с хангылем на стене, корейским флагом (патриотичненько, однако) и кучей учебников по углам. Мой мозг сложил два плюс два, из чего последовали закономерные выводы. Во-первых, в группе трое иностранцев, во-вторых, сейчас я сяду в лужу в очередной раз. Хотела бы я сказать, что не время унывать, но я из этого состояния не выходила весь день, а он начался не так давно.       Преподаватель не заставил себя долго ждать. Это была приятная женщина средних лет — хотя глазомер мой был так же плох, как и слух на корейскую речь, — но вид у нее был весьма строг. Удача в этой жизни была явно не на моей стороне. Но я постараюсь. Да, нужно бы поверить в себя хоть немного. Я продолжала верить в себя, когда поняла приветствие, продолжала верить, когда не поняла всего остального, верила, что высижу без конфузов, и вроде бы все шло по плану, но я никак не могла предвидеть того, что произойдет дальше.       — Анья, что с тобой происходит? Ты не можешь ответить даже на самые простые вопросы, это на тебя совершенно не похоже! Ты заболела?       Что?       Все мое мировосприятие только что полетело к чертям. И я даже не могла представить, насколько вытянулось мое лицо в тот момент, когда я поняла каждое слово.       Мне определенно не показалось. Я все еще слышала корейские слова, но их смысл был предельно понятен. Однако, мой преподаватель корейского сейчас не мог оценить всего безумия, происходящего в моей голове, поэтому еще раз спросил, все ли у меня было хорошо. Побоявшись, что сейчас мне вызовут не просто доктора, а бригаду санитаров с билетом в один конец до дурки, я отрицательно помахала головой, тут же делая вид очень уставшего человека. С замученным видом я погладила свое якобы больное горло, стараясь через глаза передать преподавателю все свое сожаление по поводу ситуации. Она же оказалась довольно понятливым человеком и тут же дала по тормозам в своем гневе.       — Если ты болеешь, то тебе стоило отпроситься на сегодня, сама же…       Но мисс Пак не успела договорить, а точнее, это у меня, похоже, кончилась демо-версия моих способностей. Вторую часть предложения мой мозг уже отказывался воспринимать и понимать, поэтому я попросту надеялась, что больше никаких вопросов у нашего учителя ко мне не окажется.       Впрочем, оставшуюся часть занятия ничего подобного уже не происходило. Все оставалось таким же непонятным, но надежда искрилась во мне каждый раз, стоило хоть кому-то открыть рот. И за этим делом занятие пролетело довольно быстро, было только жаль, что не удалось запомнить какие-нибудь конструкции, чтобы совсем не выглядеть дураком при общении с другими людьми.       Когда с занятия нас отпустили, Эшли и Лин разошлись по своим делам весьма расслабленно, отчего я подумала, что сейчас было обеденное время или, в крайнем случае, просто небольшой перерыв.       На самом деле есть хотелось невыносимо, но я даже не представляла, куда тут можно было пойти. Да и наличных денег для вендингового аппарата у меня тоже не было. Поэтому я просто упала на диван в коридоре четвертого этажа, растекшись по нему как лужица. Пожалуйста, заберите меня отсюда, кто-нибудь…       Мое одиночество было недолгим, а мольбы — услышаны. Пока я бездумно смотрела в потолок, размышляя, как выбраться из этого кошмара, надо мной вдруг появилось знакомое улыбчивое лицо. Это был Хоши, но появился он так нежданно-негаданно, что меня всю передернуло. Он добродушно поздоровался со мной, и я вроде как даже расслабилась, но это, черт возьми, снова произошло!       — У тебя перерыв, что ли? — я неуверенно качнула головой. — О, отлично! Я тут как раз хотел… новые движения для… Хочешь присоединиться?       Я сдавленно прочистила горло, сначала немного не так уловив смысл. Эта штука работала с перебоями, но, в конце концов, я была рада, что поняла большую часть слов. Ощущения были такими, будто я смотрела дораму в плохой озвучке — на фоне звучит корейская речь, а в голове мой же голос переводит отдельные слова и предложения. Еще и голова начинала болеть. Подозреваю, что это от чрезмерной для меня мозговой активности и внезапного стресса. Надеюсь, тут знают о существовании нурофена?       В голову закралась сладкая мысль: а может у меня есть и навык говорить на корейском?       — Ты не знаешь, где остальные трейни? — и в ответ тишина. Я сказанные слова воспринимала и слышала на русском, и, судя по удивленному взгляду Хоши — он тоже. Ясно. Значит, я не была заложником какого-то фанфика. Иначе по сюжету я уже должна была покорить своим знанием корейского весь Сеул, а в перерывах на обед зажиматься в подсобке Пледис с радостным Джошуа. Но не повезло, не фортануло.       Чтобы Сунен не подумал чего не ладного, я не придумала ничего лучше, чем зайтись в притворном кашле, кряхтя попутно «sorry». Парень, если что и успел заподозрить, то сразу все позабыл, обеспокоенно крутясь вокруг и предлагая воды или похлопать по спине.

***

      В общежитии Севентин было шумно, как и всегда. По дому разлилось множество звуков: кто-то рубился в файтинги на приставке, кто-то смотрел видео на ютубе, а кто-то напевал любимые песни где-то на втором этаже.       Среди всей этой какофонии звуков невозмутимым оставался лишь Джошуа, крайне задумчиво поедавший свои хлопья. Уже битый час он обдумывал все произошедшее утром, начиная от трансформации собственной комнаты и заканчивая не понять откуда взявшейся девчонкой. Какого-то черта все вокруг считали, что они были в отношениях, хотя Хон четко помнил, что еще вчера он был свободным человеком, а ее лицо он никогда не видел.       Она вела себя как самая обычная фанатка, коих были толпы. Она выглядела как иностранка, как он понял, еще и русская, судя по языку, что она выбрала в переводчике. К своему стыду, о России он знал плюс-минус ничего, кроме избитых «водка, матрешка, балалайка» и очень холодной погоды. А, ну и того, что они еще не скоро туда приедут с концертом. После такого уж точно.       На счету Хона числилось уже несколько собранных фактов: во-первых, все парни хорошо знали эту Анью, во-вторых, эти отношения длились уже десять месяцев, в-третьих, девчонка напрочь не знала корейский и английский, точнее знала их очень плохо и с трудом понимала, что от нее хотят. А еще у нее был дебют на носу. В какой-то момент на долю секунды ее даже стало ему жалко, ведь на сцене она просто опозорится, если ее туда вообще пустят. «Ее счастьем будет, если она вообще останется в Корее, » — думал Джису, не скрывая пренебрежения. Ее присутствие вызывало отторжение, будто кость, вставшая поперек горла. Он до сих пор ощущал ее цепкие руки на своих ребрах, не зная, как избавиться от этого чувства.       Джису спокойно рылся в своей переписке с Аньей, пытаясь выудить еще какую-нибудь информацию, как вдруг его вырвал из раздумий Мингю. От резкой смены деятельности Хон не успел переключиться между настроениями, поэтому повернулся к другу с максимально недовольным лицом.       — Выглядишь так, будто я оторвал тебя от чего-то важного, — усмехнулся Мингю, окидывая замученным взглядом кучу грязных тарелок в раковине. — Я смотрю, ты сегодня вообще не в духе.       Джошуа тяжело выдохнул, чем подтвердил слова друга. Но делиться сомнениями вокалист не спешил, потому что теперь ему, похоже, придется подбирать каждое слово. Однако Ким его опередил.       — Я знаю, ты переживаешь, что Анья — иностранка и что вы не так много встречаетесь, но, поверь, знакомство с твоими родителями — это не так уж страшно. Такую, как она, сложно не полюбить.       Что?       Джису надеялся, что он ослышался. Во-первых, какого черта он решил знакомить эту Анью с родителями? Во-вторых, его родители должны были сейчас сидеть дома в Лос-Анджелесе и в ус не дуть, с кем там надо знакомиться, более того, он не мог к ним приехать сам, а у отца всегда был очень плотный график на конец года. В-третьих, Хон подумал, что мысль придушить Анью была не такой плохой. Меньше проблем сразу станет. Останавливал только факт того, что этим он испортит всю жизнь не только себе, но и остальным мемберам. Он пообещал себе еще обдумать план действий, если, конечно, он сам не повесится к тому времени.       Тем временем молчание между друзьями затянулось.       — Кхм, — Джошуа сделал вид, будто прочищал горло. — На самом деле я сомневаюсь, что готов к настолько серьезному шагу в отношениях, тем более, как ты верно сказал, мы совсем мало вместе. Разве юность на то и не дана, — Джису в душе уже готов был плакать от того, в каком дерьме он оказался, но за выдержу уже мысленно присудил себе дэсан, Оскар и всевозможные награды, — чтобы наслаждаться ею и нашей любовью?       На удивление, Мингю не распознал этой фальши в его голосе и сразу же повернулся обратно к Хону, хитро улыбаясь.       — Неужели к нам вернулся тот Джису, что буквально недавно мне говорил «если нашел ту самую и почувствовал, что готов просыпаться и засыпать только с ней — не теряй свой шанс, приятель»?       Улыбка на лице Джошуа держалась твердо, будто на суперклее, хотя он вообще не понимал, что такое сейчас нёс Мингю. Когда он это говорил? Насчет чего и зачем?       — М-м, да, и что ты решил насчет моего совета? — невзначай поинтересовался Хон, надеясь, что он говорил другу подобное в разговоре, к примеру, о домашних животных, мало ли.       — Ну, знаешь, хён, помолвка — вот что на самом деле серьезный шаг, — заговорщически улыбнулся Ким. — Но твой совет я запомнил, спасибо!       Мингю, как обычно, источал лучи счастья, даже разбирая грязную посуду, а вот Джошуа максимально боролся с желанием лечь на кровать и заплакать в подушку. Какая к черту помолвка? С кем?!       Буквально вчера Мингю был тем самым человеком, который говорил, что не планирует жениться еще лет десять, потому что ему достаточно любви каратов, а ребенка ему заменяет его собака. Неужели из-за этой Аньи — у Джису аж зубы свело, что снова пришлось вспоминать ее имя, — изменилась не только его жизнь, но и у остальных? Какие еще сюрпризы преподнесет ему эта реальность?       Вспоминать и спрашивать мемберов обо всем происходящем в их жизни, чтобы понять, что изменилось, смысла не было — слишком много переменных и деталей могут повлиять, да и за всю жизнь не наслушаешься.       Хон сделал вид, что снова увлечен хлопьями и своим смартфоном. Надо же было понять, чем его так зацепила Анья и почему именно он пал ее жертвой.       Судя по какао, он действительно не скрывал с ней отношения от друзей и родных, — достаточно было посмотреть на главную фотографию его профиля, где они вместе сидели под деревом. И сказать, что они были друзьями нельзя, ведь буквально все кричало «Смотрите, мы пара!»: и парные аутфиты, и голова Аньи на его плече, а их руки были переплетены. Прям идиллия и любовь. Если бы не одно жирное но: Джошуа не встречался с этой девушкой.       Найти диалог с этой девчонкой было нетрудно — у нее тоже стояла парная фотография, но на ней акцентировать свое внимание Джису не стал: боялся, что просто выкинет свой телефон куда подальше, не готовый вынести еще одного взгляда на Анью.       Но что было действительно удивительным, так это их общение на корейском языке, иногда разбавленное с английским. Да, Анья не идеально писала на нем, допуская промахи и неточности, но говорить на нем могла! То есть она либо виртуозно пудрила Хону мозги, что ничего не помнит и не умеет, либо с ними обоими что-то произошло. В любом случае, им стоило разобраться с этим, но писать ей сейчас не хотелось.       Взгляд цеплялся за отдельные сообщения.       «Оппа, я сегодня на тренировке дополнительной останусь, так что не жди. Надеюсь, ты хорошо проведешь время вечером, и не забудь свой шарф!»       Джошуа бросил взгляд на диван, куда скинул свою верхнюю одежду и до сих пор не убрал, просто потому что было лень. С утра он не обратил внимания, в чем пошел на улицу, но теперь заметил новый шарф. Он его не видел ни у кого из мемберов, да и раз рука неосознанно к нему потянулась на выходе из общежития, — Джису сразу понял, что это была еще одна вещь, что появилась с приходом Аньи. Палец продолжил листать историю сообщений.       «Люблю тебя»       Это вряд ли.       «Волнуюсь из-за дебюта, как ты себя тогда чувствовал?»       Лучше, чем сейчас.       «Я попросил Сунёна помочь тебе с подготовкой к дебюту. Я верю, что ты с этим справишься, хаха»       Искренние соболезнования. Джошуа как-то неуместно довольно усмехнулся и свернул приложение. Если его собственные руки не могли добраться до Аньи, то уж Хоши-то задаст ей трепку, это точно. В голову пришел момент, когда парень потратил битых 15 минут на то, чтобы все наклонились под нужным ему углом. А если ты не выполняешь условия Квона, то автоматически подписываешься на участие в передаче «Сдохни или умри».       Интересно, если Джошуа испортит ей дебют, как скоро она вылетит из его новой жизни? Нет, остановил он себя, он же не такая мразь, чтобы делать подобное. Зато можно было, например, ничего не делать. Возможно, если игнорировать проблему, она уйдет? Или если оставить девчушку без помощи, она сама сдастся и исчезнет? Вот он и проверит.