5 — 6-е сутки Верхний ярус джунглей
Впервые в новой жизни я проснулась от солнечного луча. Вспомнив ночной приступ жора, сначала поёжилась от страха, что не могу контролировать даже саму себя, а потом порадовалась принятому решению уйти и избегать встреч с другими людьми. Неизвестно, чем бы кончилось дело на этот раз, но и просто погрызть другого человека даже без причинения серьёзных травм — мало приятного. А сейчас в опасности находятся только некрупные зверьки крон. Покрепче вцепившись в ветвь, начала потягиваться, но замерла, заметив, что опять не одна: рептилия того же вида, как и другие любители погреться, неспешно соскользнула со спины. Змея не торопилась, и я плавным движением, чтобы не вызвать агрессии, прикоснулась к ней кольцом. Но надежда на «завтрак в постель» не оправдалась: змея оказалась смертельно ядовита. Вряд ли причина только в изменённых слюнных железах, зато понятно, почему рептилия такая смелая: ни один дурак её есть не станет. Кстати, ещё один вопрос. Ночью, судя по обрывочным воспоминаниям, я ела что попало, и вряд ли всё это проверяла на съедобность. Но не отравилась. Странно. Возможно, снова какой-то сюрприз от керелей: в безумии тело не склонно хватать ядовитое? Было бы хорошо. Посмотрела на ближайший лист. Даже если гипотетически могу распознать еду, то не во вменяемом состоянии: сколько ни прислушивалась к ощущениям, вот так, навскидку, не смогла понять, безопасно ли растение. Ладно, неважно, определитель есть и этого достаточно. Подождав, пока ядовитая соседка отползёт подальше, снова потянулась — на сей раз по-настоящему, с удовольствием. Вроде и ночевала не в комфортных условиях, а выспалась хорошо. Даже лучше, чем в палатке. Возможно, просто из-за того, что не боялась за чужую жизнь? Ночью, во время жора, я забралась почти на самую вершину кроны и теперь, впервые с момента появления в этом мире, наблюдала за обширными небесными просторами и встающим желтовато-белым солнцем. Почти как на Земле. Только небо более насыщенного голубого цвета, а солнце наоборот — менее жёлтое. И раза в полтора крупнее. Но всё равно почти как дома. Невольно вспомнилась земная жизнь: в ней я порой специально вставала так, чтобы встретить восход светила. Судя по тому, что никакой рациональной причины для такого поведения не было, мне нравились эти моменты. Но любила ли я их? Не знаю. Точнее — не помню. Всё-таки это жестоко со стороны керелей — лишить людей чувственной памяти. Хотя если подумать, так действительно легче привыкнуть к новому миру. Ностальгия не мучает. Громкие обезьяньи крики резко вернули меня в реальность, заставив отвлечься от философских размышлений. Переругиваясь, стайка хвостатых огненно-рыжих представителей четырёхрукого племени завтракала фруктами, выглядящими то ли как мелкие персики, то ли как крупные абрикосы. Опасаясь связываться и нарваться на конфликт, я быстро, но очень осторожно (падать ой как высоко), покинула занятую ими часть кроны и присоединилась к пиршеству с другой стороны дерева. Вроде бы сейчас всё в порядке, и самочувствие вполне нормальное. Но где гарантия, что новый приступ не нагрянет, стоит только задремать? Чтобы жить дальше и жить не как монстр, необходимо хоть как-то взять жор под контроль или, лучше, найти — как вообще избавиться от этих приступов. Надкусив очередной сочный ярко-оранжевый плод, по вкусу похожий на черешню, мысленно наметила примерный план. Во-первых, стоит проверить предположение Дмитрия: то есть, не поможет ли справиться с нежелательным инстинктом плотный ужин или наличие под рукой чего-то съедобного. Во-вторых, есть шанс вернуть контроль над собой с помощью силы воли — ведь смогла же я в первый приступ остановиться и не съесть мужчину. С трудом и еле-еле, но смогла! Да и другие способы избавления от жора поискать не помешает… Наконец набив живот и обдумав всё необходимое, переключилась на решение самых насущных проблем. Пища — это важно, но ещё нужна безопасность. Дом или хоть какое-то укрытие. Вот его и надо найти. Первым делом облазила большую часть кроны того огромного дерева, на котором проснулась. Увы, ничего пригодного не увидела. Зато поняла, что чуть ниже кроны соседних деревьев почти смыкаются, и вполне возможно передвигаться по верхнему ярусу леса, не спускаясь на землю. На всякий случай я ещё уменьшила свой вес и попробовала перелезть на другое дерево. Всего несколько метров преодолевала, наверное, целых полчаса, в первую очередь из-за страха, накатывающего, когда пыталась зацепиться за отросток соседней кроны и одновременно удержаться на качающейся от ветра и моих движений ветке. Хуже всего то, что всё действо происходило на высоте доброй сотни метров над землей. Хотя, может, и ниже, земли-то как раз совсем не видно, только колышущееся зелёное море. Наконец самая опасная часть пути закончилась. Отдохнув, я снова отправилась на поиски и снова потерпела поражение. На сей раз укрытие обнаружить удалось, но в большом просторном дупле жили крупные, с овчарку, агрессивно настроенные бурые крысы. Вступать в битву с риском сорваться или получить серьёзную рану я не захотела и отступила при первом же нападении. Возможно, именно поэтому обошлось без жертв: хозяева убежища тоже не стали преследовать, удовлетворившись бегством незваного гостя. Сев чуть дальше, с тоской посмотрела на дупло. Поведение крыс вполне логично: не радоваться же им, когда чужак пытается ворваться в их дом. Особенно если предположить, что внутри маленькие детёныши. А мне… воевать тоже не выход. Во-первых, нет гарантии, что выйду победителем, а во-вторых, даже если повезет, то какой ценой достанется победа? Обследовав ещё пару деревьев, с огорчением пришла к выводу, что все подходящие места уже заняты, и освобождать их ради бомжующего «наследника» никто не собирается. Зато во время поисков на последней кроне обнаружила довольно большие плоды неопределённой формы. Сами по себе они хоть и были не ядовитыми, но на вкус оказались совершенно мерзкие, поэтому в еду не годились, зато внутри часто встречались целые группы крупных белых личинок. Если оторвать им голову и вытащить большую часть внутренностей (а они легко вынимались при отрывании головы), то насекомые становились не только вполне нежными, но и по вкусу чуть напоминающими паштет. Пообедав, отдохнула на толстой ветви, сонно любуясь на быстро проплывающие кучевые облака. Да уж, когда-то, мечтая о дикой жизни, слабо представляла, какой большой проблемой может быть поиск элементарного укрытия. А сколько неприятных сюрпризов ещё впереди? Махнув рукой и решив не конфликтовать ни с крысами, ни с обезьянами, ни с муравьями или осами, ближе к вечеру просто устроила в развилке ветвей нечто вроде вороньего гнезда из веток и листьев, в котором и заснула, несмотря на прошедший ливень. К тому же оказалось, что влажная зелень начинает преть и нагревается до вполне комфортной температуры. Так я и дремала, греясь снизу влажным теплом, и прикрытая сверху несколькими крупными листьями. Под утро началась гроза. Молнии рассекали тёмное небо речными руслами, а грохот грома сливался в сплошную канонаду взрывов. Гроза проходила прямо над головой, и сильный ливень лишь иногда утихал, чтобы после очередного громового залпа возобновиться с новой силой. В страхе появилось желание сбежать, спуститься вниз под деревья, дающие хоть какую-то защиту. Но густая пелена дождя скрывала окружающий мир, и я не осмелилась покинуть гнездо из опасения сорваться. К тому же неизвестно, не притянет ли флиграв в работающем состоянии молнию. Единственное, что я смогла сделать — это открыть рот, чтобы раскаты грома не так били по ушам, и закрыть глаза, чтобы их не слепили яркие вспышки. Ливень как будто поставил целью смыть с деревьев всё лишнее, но я старательно противилась этому, вжимаясь в гнездо, словно пыталась слиться с подстилкой, намертво вцепившись в несущие ветки и вместе с ними раскачиваясь под сильными порывами ветра. Несмотря на ночную бурю, следующий день прошёл почти аналогично предыдущему. Я снова искала пищу и укрытие, опять со вторым потерпела неудачу и, как и вчера, старалась избегать конфликтов с местными обитателями. Вечером, соорудив очередное гнездо, на сей раз не на самом верху кроны, долго наблюдала за брачующимися неподалёку насекомыми и думала. О себе, других переселенцах и керелях. Откуда вообще взялись эти керели? Насколько помню, ни о каком контакте с инопланетянами не слышала и не читала. Точнее, читать-то читала и много — но обычно в этих «новостях» была написана очевидная выдумка. С другой стороны, есть неоспоримый факт — керели всё-таки существуют и зачем-то похитили людей. Да ещё и пересадили меня в людоеда. Так, стоп, надо рассуждать логически. Сменив позу, я повернулась, чтобы лучше видеть подкрадывающуюся к увлекшимся мухам-молодожёнам шестиногую ящерицу. Следует ли считать мой случай уникальным? Жаль, с Дмитрием на эту тему не поговорила. Но теперь поздно сокрушаться. Хотя всё равно лучше по умолчанию считать, что в схожей ситуации оказались все. Ну, в относительно схожей. Итак. На контакт со мной не выходили, согласия не спрашивали, даже в известность не ставили. Обычная земная жизнь, ничего странного, потом бах — послание, вопросы в нигде, хлоп — проснулась. Послание краткое и совершенно малоинформативное. На чём тащили через полгалактики — тоже непонятно. Попытавшись представить керелей на летающих тарелках, хмыкнула. Скорее уж некие недоэльфы с порталами напрашиваются, иначе в воображении никакого топлива не хватает. И полёт занимает много лет. Но — нет. Иначе бы не говорили о космических станциях и межзвёздных кораблях. Кстати, почему именно за людьми на такое гигантское расстояние летели? Неужели не было решения проще? Вот хоть убей, не верю, что земляне настолько уникальный вид. Тогда — почему? Ещё один важный вопрос: по каким критериям набирали «избранных»? Даже более важный, чем причина, по которой именно за людьми охотились. Но увы, тут для ответа нужно много народа опросить и осмотреть, иначе точно понять не получится — слишком мало данных. Ведь если судить цинично, даже попавший в случайную выборку — в чём-то избранный. Хотя бы в попадании в эту самую выборку. Поэтому пока даже вариантов нет, кого и по каким критериям похищали. Но в некоторых других вопросах кое-что предположить уже можно. Информации не дали, поэтому если кто-то не догадался спросить, где начнётся новая жизнь, то вообще мог к ней оказаться не готов и ожидать совсем не того, что получил в реальности. Вопросы… тут у каждого в свою сторону фантазия наверняка разыгралась. Даже хорошо, если у каждого в свою — вместе более цельная картина сложится. Вещи… Вот с вещами, «наследством», интересно получается. Кольцо-определитель должно быть у всех. Далее можно было назвать или описать желаемое. Выбранные вещи керели делили на крупные, средние и мелкие. То есть, если попросишь холодильник, и если его посчитают за среднюю вещь — получишь одиннадцать холодильников. А ложек наверняка все сто одиннадцать дадут. Тогда как экскаватор — только один. И таких просьб аж двадцать две. Казалось бы просто, но когда начала уточнять, то выяснилось: всё сложнее. Во-первых, из желаемого давали тоже отнюдь не всё, а по неким странным критериям. Например, лазерный пистолет с бесконечным зарядом подарить отказались. Даже не с бесконечным — тоже. Вообще с оружием, насколько удалось узнать, туго — как-то сильно зарезали. Во-вторых, хотя делить пункты нельзя, но объединять, как выяснилось, можно. Например, взять такую крупную вещь, которую бы не дали, но заплатить за неё несколькими пунктами. Одна проблема — такое объединение идёт вовсе не по умолчанию, а только если догадаешься спросить. В результате, мой компьютер — это не просто крупная, а мегакрупная вещь… точнее, несколько объединённых мегакрупных вещей. С сомнением покосилась на кулон, но в размерах он так и не увеличился. «Крупность» — это точно нечто иное, а не просто объём или масса. В-третьих, есть ещё люди, которым позволяли не двадцать два типа вещей выбрать, а тридцать три. Появляется возможность взять мегакрупную вещь, крупных становится одиннадцать и так далее. Если есть счастливчики, то кто сказал, что нет ещё кого-то с отличиями? Например, неудачников? Или тех, кому всё-таки давали серьёзное оружие? В-четвёртых, многое зависит от буйной фантазии поселенцев. Каталога-то не было, поэтому ограничения всего два: по размеру (слишком крупное) и из-за неведомого запрета на часть вещей. Какой конкретно запрет, выяснить так и не удалось, но факт — давали не всё. В любом случае даже набор из двадцати двух типов по одиннадцать штук — например, тех же спальников или холодильников, очень сильно понизит мобильность человека. Бросать-то вещи не захочется. Интересно, давали ли машины? Или ещё нечто подобное? Как-то о них совсем не подумала. Флиграв дали, но можно ли его считать полноценным транспортом? В общем, получается следующая картина. Если взять по среднему, то человек просыпается рядом с горой вещей — что и видела в лагере Дмитрия. Кажется, там даже палатки не все поставили, то есть, скорее всего, их было не меньше одиннадцати штук. Не считая остального. Такое на собственном горбу перетаскивать тяжело и долго. Уже проблема. Если кто-то с такой горой в болоте проснулся — прямо беда. Ещё часть людей превратили в нечто странное, склонное к людоедству. А вторую часть — вообще непонятно во что. Короче, кошмар. Высадили непонятно кого, непонятно по какому принципу отобранного, с чем попало и даже без сообщения, что вокруг будет дикий лес. Если подумать — ужас получается. И повезло тем, кто хоть спросить догадался… и правильно сформулировать вопросы. Например, я так и не знаю, стоит ли ждать холодной зимы. Судя по ответам, пусть и на косвенные вопросы, она будет. Но растительность больше похожа на тропическую. Из-за этого снова проснулись сомнения. Если всё-таки будет, то когда её ждать? Увы, ответа нет. Ящерица совершила бросок, и обе мухи скрылись в её пасти. Чуть поколебавшись, я тоже рванулась к добыче, но увы — рептилия шустро нырнула в щель между ветками гнезда и скрылась. Разбирать его мне не захотелось, поэтому только вздохнула, ещё раз осмотрелась и устроилась спать. Ясно только то, что ничего не ясно. Полная неопределённость. И это мучает лишь ненамного меньше, чем сведения о вымирании моего вида. Ведь если больше знать — то легче принять какие-то меры. Или хотя бы попытаться их принять.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 4 — 12-е сутки Джунгли
— Вот тебе и «элементарно», — проворчал доктор Ватсон примерно через неделю после принятого решения, окидывая хозяйским взглядом группу. За это время они успели переселиться в другое место, на несколько километров выше по течению, к одной из присоединившихся групп. Пусть лагерь до сих пор выглядел пёстро, но уже совсем иначе. Палатки, прихваченные тремя людьми, шалаши и несколько просторных лёгких домов из прибрежных растений, напоминавших бамбук, защитили народ от дождя. Надёжные мостки обеспечили удобный доступ к воде. А пара небольших плотиков позволила народу выбирать лучшие места для рыбалки. Местные пираньи хоть и не пускали в воду, зато сами оказались съедобной и вкусной рыбой. Лес тоже, пусть не всегда охотно, но делился своими богатствами. Только с крупной дичью не заладилось: она до сих пор оставалась редкой. Да и желание гоняться именно за ней поутихло, когда выяснилось, что местная живность вовсе не будет безропотно играть роль мяса в магазине. Те же кабаны — казалось бы, прекрасная добыча, но на деле до сих пор никто с ними не справился. Ловушки они обходили стороной, а все, кто пытался туда загнать, значительно сильнее сами пострадали, чем вреда причинили. Из одиннадцати осмелившихся в разное время покуситься на кабанов трое погибли, четверо получили серьёзные раны, один отделался лёгкими царапинами, и только трое остались невредимы. А мяса добыть так и не удалось — даже та свинья, которую удалось ранить, сбежала. Да и вообще людей потеряли уже куда больше, чем ожидали. Кто-то самоуверенно напал на крупную дичь, пару человек даже лесная мелочь так разодрать умудрилась, что от заражения сгорели, кто-то неудачно искупался. Некоторые отравились, несмотря на то, что вроде кольца у всех есть. Укусы ядовитых животных, случайные, но воспалившиеся раны… Даже мухи стали причиной гибели одного человека. Вообще идиотская ситуация: укусили в глаз, а бедняга, отмахиваясь, не заметил корень и, споткнувшись, разбил голову о камень. Врач тяжело вздохнул. Идею Ильи с Сергеем удалось воплотить и, с первого взгляда, вполне успешно. Не все, но почти треть найденных соседей подходила под требования и тоже подумывала объединиться. Казалось бы — прекрасная возможность, но на деле всё куда сложнее. И вовсе не только из-за человеческого фактора, а ещё благодаря «подарочкам» от керелей. Во-первых, часть начальных вещей развалилась. Причём совершенно непонятно, по какому принципу: страдали машины и одежда, инструменты и украшения, полезное и совершенно лишнее в местных условиях. На имущество некоторых напасть буквально набрасывалась и уничтожала всё, кроме кольца-определителя, у других страдала только часть вещей, а немало «наследников» беда и вовсе обходила стороной. Из-за этого некоторые из тех, кто могли показаться богатыми и удачливыми, быстро становились самыми нищими. Во-вторых, в лесу бродили те, кого обозвали оборотнями, — крупные агрессивные твари, нападающие на людей и отбирающие высокотехнологичные вещи. Монстры не обошли стороной почти ни одну группу, и хотя иногда их удавалось отогнать, но оборотни непременно возвращались, не успокаиваясь, пока не закончат своё чёрное дело. Самое паршивое, что действовали они чрезвычайно быстро, и к тому времени как народ сумел организовать оборону, самое ценное уже было потеряно. А то, что осталось, было почти всё в нерабочем состоянии — то, что не смогли утащить, оборотни ломали без малейших колебаний. В-третьих, ещё и некоторые люди в бандиты подались! Хотя сомнений, что такие найдутся, ни у кого не возникало, но всё равно неприятная новость. В-четвёртых, похоже, больше половины высаженных (чуть ли не три четверти) поразила странная болезнь. Что это именно болезнь, доктор Ватсон не сомневался, и его коллеги пришли к такому же заключению. Проблема в том, что болезнь совершенно неизвестная, а хуже всего то, что сегодня у её жертв начались буйные приступы: с неадекватным поведением, сильно повышающейся агрессивностью и, одновременно, возрастающей физической силой. Уже три случая в лагере с ночи. А ведь казалось такой ерундой в начале! Ненадолго заболела голова, затошнило — мало ли чем отравились, прошло-то быстро. Но нет… судя по всему, не прошло. — Как дела? — спросил подошедший Сергей. — Да никак! — в сердцах бросил доктор Ватсон, а потом не выдержал и пожаловался: — Сам подумай. Что за болезнь — непонятно. Как распространяется — тоже. Лекарств мы никаких не знаем… тут вообще вся природа другая, даже знакомых трав не найти! У нас вообще ничего нет, и всё неизвестно! Как в таких условиях лечить? Сергей сочувственно покивал головой. Это друг ещё сдерживается, неизвестно, как на его месте психовал бы сам Сергей. Мало того, что болезнь неизвестная, но и сам доктор Ватсон тоже от неё страдает. Вместе со своей женой и женой Ильи. — Это почти точно не отравление, — взяв себя в руки, лихорадочно заметил Ватсон. — Слишком слабо различается время начала эпидемии. Мы думаем, что это — некая инфекция. Причём не локальная, а агент встречается почти везде в лесу. И в болоте. Из-за этого народ заразился сразу после высадки, но несколько дней был скрытый инкубационный период. Врач на удивление сильно, до боли, схватил Сергея за руку и зло продолжил: — Я знаю, чего ждёт Илья! Мы умрём — и вы присвоите наши вещи. Ты ведь тоже так думаешь, да?! Правду говори! — Доктор Ватсон ещё сильнее вцепился в лидера и встряхнул. К счастью, охрана не дремала, уже поняла, что происходит и, пусть с трудом, но помогла Сергею освободиться — он отделался только несколькими крупными синяками. А потом отошёл чуть в сторону и с плохо сдерживаемым ужасом посмотрел на бросающегося обвинениями и словно озверевшего доктора Ватсона. Вот и у него начался первый приступ. Уже через пару часов собрали экстренный совет: лидеры, их помощники и все врачи в лагере. Учитывая, сколько народа заболело, и эти самые приступы, меры принимать надо, причём срочно. Хоть какие-то. Сначала выслушали доклад. Выяснить до сих пор удалось очень мало, но даже это лучше, чем ничего. — Подозреваю, что первые симптомы были с самого начала, но мы их пропустили, — покаялась девушка, которая на Земле работала эндокринологом. — Можно предположить, что началось с гормональных нарушений. Ни у одного из заболевших мужчин нет усов и бороды… вообще нет. Скорее всего, выпали почти сразу после высадки — а это очень серьёзный симптом. — Всё, больше бриться не буду, чтобы не пропустить первые признаки. — Илья нервно передёрнулся и почесал неровную колючую щетину. — Неправда, — возразил уже вернувшийся в адекватное состояние доктор Ватсон. — У меня ничего не выпадало. Сразу не было и не росло. — Тогда в чём-то проще. — Эндокринолог бросила на коллегу сочувственный взгляд. — Либо люди относятся к разным расам, либо у части несколько иной гормональный фон. И, скорее всего, именно из-за этих особенностей они восприимчивы к инфекции. — А вот это — вполне возможно, — горько согласился доктор Ватсон. — Тем более, признаки схожие — у мужчин явно понижен уровень половых гормонов, у женщин, судя по меньшему развитию вторичных половых признаков — тоже. — Но ведь болезнь излечима? — с сомнением протянула девушка. — Эта гадость должна быть преодолима даже в наших условиях! — тут же уже более уверенно поправила саму себя. — Даже без лечения. Ведь керелям незачем высаживать народ, который тут же погибнет. Вот только, несмотря на, казалось бы, логичный вывод, опасения всё равно оставались. Поэтому два врача (тоже заболевшие) вместе с собратьями по несчастью предложили уйти. Чтобы не рисковать здоровьем остальных. Забрать ту часть своих вещей, которую смогут унести, и удалиться на несколько километров, к соседней реке. Так и решили. Всё-таки приступы ограничены по времени, в лесу же дорог нет, поэтому даже такое расстояние быстро не преодолеть. Вдруг повезёт, и потом болезнь отступит. Перед отходом доктор Ватсон отозвал Сергея в сторону. Оба не взяли ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия, но, естественно, не отослали стражей: так, если начнётся новый приступ, меньше опасность. — Не надо, — остановил увязавшегося следом Илью доктор Ватсон. — Ты больше раздражаешь, боюсь раньше сорваться. Мужчина сжал губы, но не стал возражать. Облокотившись о толстый ствол дерева, заболевший кинул грустный взгляд на застывшую в паре десятков метров охрану. — Ты хотел поговорить? — напомнил Сергей. — Да. Может, и не хотел, но должен, — тихо ответил доктор Ватсон. — Боюсь, мы совершили ошибку. Архитектор молчал: он уже знал, что собеседник не станет затягивать без необходимости. — Мы ошиблись в том, что остальные подождут, — через паузу продолжил врач. — И в оценке других наследников. Вспомни бандитов. Сергей недоуменно посмотрел на друга. — Они-то тут причём? Доктор Ватсон тяжело вздохнул. — Неправильно сказал. Вспомни, сколько бандитов среди бандитов и первую встречу с той, крупной и сильной бандитской шайкой. Вот теперь архитектор понял намёк. Нет, он и раньше заметил нечто странное, но до сих пор не задумывался. А стоило бы. В поисках союзников они нередко натыкались на бандитские группы. Более того — весьма так часто. Вот только две трети из этих «работников ножа и топора» на деле вовсе никого не грабили и даже не планировали. Люди, особенно если им повезло с выбором, сами боялись, что на их вещи позарятся, поэтому маскировались под опасных и злобных, с целью отпугнуть настоящих бандитов. Впрочем, это не значит, что псевдо-бандиты были полностью мирными. Если они начинали кого-то подозревать, как разведчика или завистника, то вполне могли напасть. Хотя бы с целью доказать: с ними лучше не связываться. В остальном же, если удавалось поговорить спокойно, из-под масок быстро показывались вполне нормальные люди, просто выбравшие такой способ защиты. Почти в самом начале поисков союзников отряд Ильи с Сергеем из восьми человек встретился с ещё одной шайкой — числом в одиннадцать воинов. Похоже, те возвращались с вылазки, несли большую добычу, выглядели хорошо вооружёнными и по-настоящему опасными. Но группа Ильи с Сергеем тоже не лыком шита и тоже представляла серьёзную угрозу. Поэтому, неожиданно столкнувшись в кустах, оба отряда замерли. Бандиты мгновенно сориентировались, организовано сложили добычу, подготовили копья и топоры, но нападать не спешили. Илья с Сергеем и остальными тоже не хотели разворачивать конфликт. Так и стояли некоторое время, пытаясь оценить возможности друг друга. Получалось однозначно в пользу грабителей. — Попались, птички, — первым заговорил вожак шайки, уверенно перебросив топор на длинном топорище в другую руку. — Нечего по нашей части леса шариться. — Это не ваш лес! — не сдержал возмущения Илья. — Да? — Вожак хохотнул. — А если докажу? Смех поддержали его подчинённые, отчего Сергея прошиб холодный пот. Конфликт казался уже неминуемым, когда влез доктор Ватсон: — Стоп, братан! Не пори горячку, мы на переговоры. Кстати, я врач и вижу, что своих раненных вы криво перевязали. Помочь? — Да ерунда, царапины. Наш врач уже осмотрел, это сейчас, в походе, повязки сбились. — Бандит отмахнулся, но переключение помогло, и продолжил он куда миролюбивей: — Ну и чего вам надо? Меньше чем через час обе группы забыли об оружии, вместо этого яростно споря. Бандиты действительно грабили, более того, они убивали своих врагов. — Ну, а как иначе? — горестно поинтересовался вожак. — Мы тут сейчас, считай, в экстремальной обстановке. Увы, наша мораль для неё не подходит, если пытаться подходить с ней, в конечном итоге сами погибнем. — И что, теперь лучше других людей выбивать? — неодобрительно возразил Сергей. — Не всех, но да — лучше убивать. К сожалению. Вот смотри… Выяснилось, что и эти бандиты всё-таки не банальные преступники. Собравшись в сильную группу, они обсудили перспективы и пришли к выводу — надо наращивать силу. Сейчас, в хаосе, точно появятся те, кто захочет поживиться за чужой счёт, и только оборона в этом деле не поможет. — Лучшая защита — нападение, — пояснил лидер. — Если все ценности будут в одних руках, то эти самые «руки» смогут диктовать условия и другим. Так можно и дискриминацию уменьшить — если правильно подойти к делу, и народ по сути только выиграет — ведь выбор-то инструмента станет гораздо шире. Главное — не злоупотреблять. Более того, эта группа всё-таки не убивала без разбора — только тех, кто сам проявил себя как бандит, остальным же предлагала выбор: или присоединяться, или пытаться выжить почти без всего. Вот только если вспомнить, что не все из кажущихся разбойниками на самом деле такими являются… К сожалению, случайных жертв избежать не удалось, и невинные тоже гибли. А члены шайки вовсе не радовались собственному могуществу и удаче, но искренне считали, что другого выхода нет. Если затянуть, то всё — в лесу станет много опасных банд, и любому, даже самому мирному человеку будет угрожать постоянная опасность. — Надо сразу попытаться зачистить всех врагов. Да, это гадкое дело, но всё равно кто-то должен взять его на себя. Именно сейчас, как можно быстрее — пока они не успели объединиться в крупные банды. Разговорившись, обменявшись планами и выказав друг другу большое недоверие, народ, чтобы доказать собственную честность, зашёл друг к другу в гости. После этого спор разгорелся с новой силой: если до этого они подозревали друг друга, то теперь убедились, что каждая группа действительно пытается что-то построить. И вовсе не угнетает присоединившихся — даже слабых, бедных и больных. Более того, Сергею с неохотой пришлось признать, что в лагере Ра (так звали лидера бандитов) порядка и справедливости куда больше, чем в их собственном. А уж насколько организация лучше и говорить нечего. Более того, немалая часть тех, кто изначально присоединился к группе Ра ради сохранения своих вещей и в надежде потом сбежать, теперь уже не хотели уходить. А ещё нескольких «бандиты» спасли от бесславной гибели в лесу и привели к себе сразу безо всего. Да и вообще, никому из реально нуждавшихся не отказывали в помощи. После осмотра лагерей народ снова говорил, до глубокой ночи и хрипоты. Но не зря. Они смогли понять друг друга: Ра признал, что его метод всё-таки слишком жестокий, Илья с Сергеем тоже увидели серьёзные недостатки в своём плане и организации. В результате, обе группы объединились, и теперь у них стало три лидера. Но конфликты даже сократились — немалую лепту в это вложили люди Ра и он сам. А награбленные вещи вернули… тем из хозяев, кого сумели отыскать, при условии, что те сами преступлений не совершали. Сергей тогда поразился, что новые союзники хотя и не жаждали расставаться с сокровищами, но признали правильность такого решения и ни разу не попытались препятствовать. Наоборот, сами тоже проявляли инициативу. — Понимаю, что ты имеешь в виду, — вынырнув из воспоминаний, сказал Сергей. — Настоящих бандитов намного меньше, чем кажется на первый взгляд. — Не только. — Доктор Ватсон горестно вздохнул. — Ещё я говорю о том, что вовсе не факт, что «настоящие» бандиты не приняли некое решение осознанно, и окончательная цель у них именно тупо забрать себе всё ценное. Вон, Илья тоже вполне мог стать таким же. — Врач снова вздохнул, сжал кулаки и стиснул зубы, похоже, пытаясь успокоить накатившее бешенство. — Так, стоп, эту тему больше не поднимаем. В общем, мы ошиблись. Люди не станут забитыми и замученными, не будут готовы подчиняться. Наоборот. Они могут обозлиться от тяжелой жизни, одичать, и в контакт с ними станет войти намного сложнее. Даже просто в контакт, не говоря уже об объединении. А сейчас… Ярость всё-таки взяла вверх и около получаса стража с трудом удерживала доктора Ватсона. Во время приступа его сила многократно возрастала, и шестеро здоровых мужчин едва справлялись с одним. Наконец бешенство отпустило беднягу, и ещё примерно столько же времени он приходил в себя. — Приступы становятся чаще, — заметил врач, попив воды. — На чём мы закончили? Сергей напомнил, и доктор Ватсон хрипло рассмеялся: — Да, с каждым днём люди всё более недоверчивыми становятся. Оборотни. Разбойники и те, кто ими прикидывается. Теперь ещё психи. Представь, насколько «легко» будет просто поговорить с народом уже через полгода. — Ты хочешь сказать, что ждать нельзя. Мы думали, что у нас есть время. А на самом деле его уже нет. — Правильно понял. Ещё об одном подумай. Если даже вдруг случится чудо, и мы поправимся — что успеем натворить до этого? И… отнюдь не все заболевшие здесь, в этом лагере — в лесу их намного больше. Или в группах. А если там нет врачей… даже если есть, но не решатся принять такие серьёзные меры — то чем это всё закончится? Вот теперь архитектора прошиб холодный пот. — Спасибо. Я понял. Правда, понял. — Хорошо. Всё, пусть меня уводят, опять накатывает. Сергей махнул страже, и доктора Ватсона проводили к остальным больным. А уже через несколько минут их тяжело нагруженный караван потянулся в лес. Лидеры долго стояли и смотрели, как союзники уходят. Временно или навсегда. Архитектору очень хотелось верить, что девушка-эндокринолог права, и больные поправятся даже без лекарств. Но скептицизм доктора Ватсона был заразителен. Да и… новая жизнь уже показала, что керели вовсе не так добры, как некоторые воображали. И что их ждёт вовсе не легкое приключение. — Я всё слышал, — тихо сказал Илья. — Он прав: мы ошиблись. — Это точно, — согласился Сергей. — Взгляни — они уходят. Они всё понимают… и уходят. — В смысле? — не понял Ра. — Доктор Ватсон прав. Заболевших много. Их больше, чем нас. Но они не начали спорить, не начали качать права, даже не пытались скрыть симптомы. Они поняли, что заболели, могут быть заразными, а даже если нет — всё равно опасными. И сами предложили уйти, изолироваться, потому что понимают — начни они сопротивляться, мы бы не справились. Ты можешь представить нечто такое на Земле? — Если взять случайную выборку — точно нет, — признал Ра. — Я ожидал совсем другого. — Вот и я тоже… другого ожидал. — Сергей горько хмыкнул. — Может, это один из признаков, по которому керели нас отбирали? — предположил Ра. — Ведь мы всё-таки вроде как «избранные». — Может и так, — тихо согласился Сергей. — Но я не верю, что преступников или тех, кто ими станет — нет, — заметил Илья. — Даже если… — Физик на несколько секунд замер, поражённый неприятным подозрением. — Даже если в самом начале таковых не было и все «бандиты» только маскировались, опасаясь встретить реальных, то потом, столкнувшись с лже-бандитами, некоторые могли решить: раз так, я тоже буду только о себе думать. Я бы — мог. Пусть не сразу, но мог бы. Илья замолчал, наблюдая, как последние больные скрываются за деревьями. — Доктор Ватсон гораздо ценней для народа, чем мы все трое, вместе взятые, — неожиданно признался он. — Лидеры сами наверх вылезут. А вот те, кто бы мог настучать нам по головам, вовремя остановить, чтобы мы не зарвались и не превратились в чёрт знает что — их куда сложней найти. — Значит, надо искать, — решительно подвёл итог Ра. — Нам обязательно нужны умные советники, которые могли бы и всесторонне оценить ситуацию, и не боялись бы высказать нам критику. После чего все трое развернулись и вернулись в лагерь. За больными проследит специальный отряд. Да, если уходящие вдруг передумают, объединятся и нападут — остановить их всё равно не получится. Но хотя бы задержать и послать весть в лагерь удастся. Чтобы остальные успели сбежать. Чтобы выжила хотя бы часть народа.