7 – 9-е сутки Верхний ярус джунглей
На седьмые сутки моего пребывания в этом мире, то есть через два дня после переселения в гущу крон, пошёл очередной дождь. Он начался неожиданно и застал меня на открытом пространстве, жующую маслянистый фрукт и подозрительно следящую за обезьянами по соседству. Они, в свою очередь, тоже за мной приглядывали. Ливень промочил почти мгновенно, но вместо того, чтобы расстраиваться, я злорадно порадовалась, что пострадала не одна. Рыжие конкуренты, уже трижды заставившие отступить и загнавшие на самую неудобную ветку, тоже не избежали прохладного душа. Они резко замолчали, прекратив орать, а потом, недовольно бурча, полезли вниз. Тяжело вздохнув, поёжившись и выбросив обглоданный плод, я последовала их примеру и уже вскоре укрылась под толстой нависающей веткой. Выжала волосы, кое-как расчесала их пятернёй и заплела в лохматую короткую косу, крепко завязав отрезанной прядью. Растут слишком быстро, прямо неестественно быстро. Ладно, когда совсем замучаюсь, снова обрежу — и будет материал для поделок. Разобравшись с волосами, прихлопнула и съела пробегающего мимо древесного таракана и от нечего делать активировала компьютер. Долго копалась в имеющихся программах, снова пыталась разобраться с флигравом и ножом. Если со вторым опять потерпела полную неудачу, то как управлять полётом через программу всё-таки поняла. Точнее, именно управляемый полёт так и не освоила, как и с ножом, запутавшись в недружелюбном интерфейсе, но вот понижать или повышать свой вес на определённую его долю научилась. Причём понижать и до отрицательных значений... брр, нет, такого счастья не надо — не хватало ещё в космос по ошибке улететь. Вот только выяснилось, что через программу менять даже такие мелочи медленно и неудобно. Поэтому я решила, что лучше обходиться управлением напрямую, если, разумеется, не будет нужды в особой точности. Устав от попыток разобраться в мудрёных программах, вышла в интернет (во время вопросов и выбора начальных вещей узнала о наличии сети и сразу же попросила, чтобы компьютер обладал устойчивой, надёжной, а также, разумеется, анонимной и хорошо защищённой связью). Некоторое время смотрела в пустой голографический экран, который удалось настроить так, чтобы он выглядел полностью непрозрачным. А потом, искусав все губы от обиды на керелей, вышла из сети. Да, связь действительно присутствовала, но во «всемирной паутине» никого и ничего не оказалось. Ни одного компьютера, кроме моего. Толку-то от такого интернета. Взгрустнув, я присоединилась к тучам в их безрадостном занятии по увлажнению окружающей среды. До сих пор в глубине души жила надежда, что если не удастся справиться с «жором», то можно будет удовлетворять свои потребности в общении через всемирную сеть. Но этот путь оказался тупиком. Погоревав всласть, тем более, что погода не собиралась исправляться, вновь приступила к освоению компьютера. В незнакомой системе было много интересного, а ещё больше — необычного. Увлёкшись, не сразу заметила, что параллельно напеваю себе под нос. Ненадолго замолчала, испугавшись, что могу привлечь хищников, но какие хищники на деревьях? Даже если есть, то, при желании, и без этого найдут. Да и вообще, если и дальше придётся жить одной, то просто-напросто забуду, как звучит человеческая речь. Поэтому я вновь тихонько замурлыкала себе под нос простую песенку и в последующие дни не ограничивалась в этом невинном развлечении, составляя таким образом компанию самой себе. Ещё через пару часов, вдоволь наэкспериментировавшись с компьютером и с тоской посмотрев на хмурое истекающее водой небо, задумалась, чем бы заняться теперь. Лезть под дождь не хотелось, тем более, что пока в этом нет особой необходимости. Именно тогда ко мне пришла идея записывать историю своей жизни. Даже не для потомков или других людей, а, в первую очередь, для собственного пользования, чтобы нашлось, что почитать, когда захочется. А то ведь ни одной энциклопедии, ни одного художественного произведения керели не дали, а инструкции и файлы помощи по пятому разу просматривать не прельщает, и так уже скоро наизусть заучу. Вдохновлённая новой идеей, я с энтузиазмом принялась воплощать её в жизнь. Заметки получились оформлены не совсем в виде дневника, а скорее в стиле некого полухудожественного произведения. Наверное, и к лучшему. Читать интересней. Я пообещала себе постараться вести записи регулярно, по крайней мере, фиксировать все важные события. Кстати, именно с этих суток зарядили сильные и долговременные ежедневные дожди. Они оказались вовсе не похожи на весенне-осеннюю моросящую холодную капель, скорее на короткие летние грозовые ливни, затянувшиеся на несколько часов. Ещё через день я попыталась систематизировать те знания о новом мире, которые удалось получить от керелей. Занесла в компьютер всё, что смогла вспомнить, заодно обнаружила интересный факт: то ли моя память стала лучше, то ли информация от керелей намертво запечатлелась в голове. По крайней мере, легко удалось воспроизвести полученные тогда, в темноте и небытии, многозначные цифры и прочие сложно запоминающиеся сведения. После того, как привела всю информацию в более-менее удовлетворительный вид, задумалась. Сейчас, задним числом, понимаю: вопросов тогда задала слишком мало и по большей части совсем не те, которые следовало бы. Но сделанного не воротишь, придётся обходиться тем, что есть. В очередной раз пересмотрев записи, от нечего делать перешла к анализу воспоминаний «сна» земной жизни. Странно, но я-прошлая отнюдь не стремилась к активному общению с людьми, хотя такая возможность присутствовала. Более того, на Земле спокойно могла сутки и даже недели проводить в одиночестве или, чаще, в очень ограниченной компании. Но, судя по нынешнему состоянию, потребность в общении резко повысилась. Почему? Это не соответствует воспоминаниям из земной жизни. Сравнивая состояние своей души и стремления с тем, что осталось в памяти, внезапно поняла: керели не смогли полностью стереть прошлые чувства. Откуда страх и недоверие к людям, если не из прошлого? Или трусость возникла из-за знания о будущей гибели? Тоже возможно. Но вдруг не так? Я попыталась проанализировать, что из нынешних ощущений принадлежит лично мне, а что нанесено сверху, привито керелями. Боязнь людей, недоверие к ним, любовь к древолазанию (пусть и только в детстве), хорошее отношение к дикой природе… Да, по поступкам, исходящим из этих ощущений, я похожа на себя прошлую. А противно моей прошлой натуре огромное стремление к людям, необузданные сексуальные инстинкты, «жор», наконец. И то моё поведение, когда я заставила Дмитрия несколько часов ходить по болоту… Оно не совсем из прошлого, но и не из настоящего. Видимо, эта неприглядная черта сформировалась в результате получившегося адского коктейля из плохо совместимых чувств и привязанностей. Думая об этом, я словно повернула ключ в замке переполненного шкафа, откуда огромной кучей высыпались чувственные воспоминания. Яркие, эмоциональные картины прошлой жизни. Возможно, я потеряла сознание от перегрузки впечатлениями, поскольку показалось, что день сменился ночью за пару мгновений. Теперь я всё вспомнила. Теперь я стала почти прежней, да, с некоторыми непривычными инстинктами нового тела, но душой — та же, что и раньше, на Земле. После этого меня перестало тянуть к людям с такой силой, как вначале, но где-то внутри притаилась тихая тоска. Хотелось, чтобы рядом оказались те немногие, кто был достоин полного доверия. Или хотя бы кто-нибудь из них. Понимая, что такое желание невыполнимо, попыталась перевести его в общую форму. Мне нужен тот или та, кому я могла бы доверять, кто бы не предал, кого можно было бы любить просто за то, что он есть. Просто как человека, не портя отношений низменными инстинктами. Но позже призналась себе, что при условии настоящего доверия более близкие отношения и совместная жизнь ничего не испортят. И всё же, теперь, став прежней, мне оказалось гораздо легче переносить отсутствие компании, а окружающая природа окрасилась в более яркие цвета и наполнилась прекрасными звуками. Вернув себе чувственную память, я вновь обрела свою личность как индивида, свой внутренний стержень. На что рассчитывали керели, пытаясь его разрушить? Может, на то, что в этом мире сформируется другая личность? С наслаждением прислушиваясь к ощущениям нового, здорового и молодого тела, я потянулась и полезла за фруктовыми личинками на вершину кроны, тем более, что дождь временно прекратился. Уже под утро внезапно поняла, что поддалась самообману, необъективно оценив собственное состояние. Да, обретя чувственные воспоминания, я изменилась, но вовсе не стала прежней, той же, что на Земле. Несколько длинных дней новой жизни не прошли бесследно, и теперь старое мироощущение наложилось на только формирующееся, сильно повлияв, но не заменив полностью. Я-новая всё равно уже не та, кем была раньше. Так что, как ни горько, но следует признать: керели добились своего. Интересно, многих ли ещё людей керелям удалось изменить как личностей? Жизнь покажет. В любом случае, в одном керели ошиблись: даже лишившись себя, человек будет стремиться оставаться человеком. Каким — другой вопрос. Вспомнив всех встреченных в этом мире разумных, я улыбнулась возмущённо кричащей птице — все они могли жить и на Земле. Значит, можно надеяться, что прошлый опыт и оценки окажутся достаточно объективными. А это хорошо. Заполняя дневник, внезапно поняла, что пользуюсь не русским, а каким-то другим, ранее мне незнакомым, но, тем не менее, воспринимаемым как родной, языком. Проверив его на звучание, убедилась, что говорила всё это время тоже на нём. Даже сейчас русский казался иностранным, хотя и не совсем чужим. Новый язык, который я окрестила керельским, оказался очень красивым и музыкальным, на нём можно петь практически любой текст. Проанализировав, поняла, что даже думаю не на своём родном. И хотя на душе остался неприятный осадок от такой неожиданной подмены, я решила оставить всё как есть, поскольку передо мной стоят куда большие проблемы. Например, тот же жор.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 1 – 16-е сутки Джунгли
— Врачи были нужны во все времена, — подняв вверх указательный палец, рассуждал Роман. — И неважно, как нас называли: шаманами, колдунами, знахарями или целителями. Врачи — спасители человеческой жизни, и я уверен, что как только эти... — брюнет махнул рукой в неопределённую сторону, — силовики, перебесятся, как только люди объединятся в группы, без нас им не обойтись. Да даже если вдруг и не объединятся — мы станем центром. К нам будут ходить на поклон, просить о помощи, приносить дорогие шкуры и вкусную пищу. Нашей благосклонности начнут добиваться самые красивые женщины. — Роман мечтательно зажмурился. — И вообще, мы — представители одной из древнейших профессий! Росс насмешливо фыркнул и заулыбался — друг, как всегда, увлёкся и начал приводить очень забавные аргументы. Вообще-то у Росса было имя — Артём, но мужчина ничуть не возражал, если его называли по фамилии, и даже считал её более красивой и звучной. Оба поселенца отдыхали, лениво покачиваясь в гамаках и хрустя длинными очищенными корневищами местной вариации лопуха. Темно- и светловолосый, светло- и зеленокожий, маленький и высокий, болтливый и предпочитающий промолчать, уверенный в себе и вечно сомневающийся, открытый и хранящий переживания внутри — очень разные как по внешности, так и по характеру, они, тем не менее, оказались коллегами и легко нашли общий язык. Когда друг закончил развивать свою философскую теорию и задремал, Росс вылез из гамака, подбросил в костёр дров и повесил над ним котелок. Хотя керели дали им кольца-определители, оба прекрасно понимали: от паразитов и болезней, которых в джунглях, скорее всего, великое множество, они не защитят. Поэтому мужчины, чтобы снизить риск заразиться и сэкономить выбранные в качестве начальных вещей невосполнимые лекарства, каждый раз фильтровали и кипятили воду, а также тщательно проваривали мясо и любые другие подозрительные продукты. Нарезая в змеиную похлёбку папоротниковые клубни, Росс размышлял о своей прошлой жизни. И радовался, что в памяти остались только факты, поскольку если судить по ним, тогда он был неспособен противостоять наглым и самоуверенным людям. Он не решался возразить, когда ему доставались самые неудобные часы дежурства в больнице, и не смог отстоять результаты работы, на которую положил больше десяти лет жизни, из-за чего вместо него докторскую по микрохирургии с блеском защитил начальник. А потом и жена ушла к другому... Зеленокожий поморщился от отвращения к себе-прошлому. Но потом улыбнулся. Хорошо, что появился шанс исправить прежние ошибки. И счастье, что не придётся перебарывать характер. Здесь Росс никому не позволит сесть себе на шею или воспользоваться какими-то слабостями. Хирургу повезло почти сразу же после первого пробуждения встретить коллегу. На группу из двух мужчин рыскавший неподалёку бандит напасть не решился, ограничившись угрозами, в результате врачам удалось сохранить здоровье и имущество. Но конфликт заставил задуматься, как уберечься в следующий раз. Друзья прекрасно понимали: если их обнаружит не одиночка, а банда, они не смогут ничего ей противопоставить. Да и от хищников не помешало бы защититься. Решение нашли неожиданно. Недалеко от места «посева» протекала спокойная, но глубокая и широкая река, населённая опасными рыбами. Один из мелких островов и стал убежищем врачей: беглый осмотр убедил, что опасности на нём нет, а от людей и хищников неплохо защитит водная преграда с пираньями. Разумеется, и она не гарантирует безопасности, но хорошо просматривается, в результате подобраться кому-либо к лагерю, оставшись незамеченным, будет гораздо сложнее. Связав небольшой плот, мужчины в несколько приёмов переправили на остров вещи, полученные от керелей, установили на нём палатку, расчистили место под очаг — в общем, устроились с комфортом. Вот только за пищей и дровами приходилось плавать на берег, но даже это друзья не посчитали слишком высокой платой за безопасность. И Росс, и Роман взяли с собой хороший запас лекарств, а также необходимого, по их мнению, врачебного инструмента, но оба забыли предусмотреть большую часть самых обычных, однако трудно заменимых в быту вещей. Палатка, гамаки, спальные мешки, фильтр для воды и большая канистра с качественным репеллентом — вот практически и все удобства. — Как-то совсем в голову не пришло, что керели нас прямо вот так, голышом сбросят, — честно признался Росс товарищу. — Был уверен, что хотя бы самый минимум необходимого дадут. — Ну, самый минимум они и дали. — Роман рассмеялся, кивнув на кольцо-определитель. — Только вот странное понятие у них о минимуме. Дали бы ещё хотя бы анализатор болезнетворных микроорганизмов и паразитов. Из-за отсутствия ножей пришлось использовать скальпели, а костёр удалось развести только после знакомства с соседями, которые додумались прихватить с собой механическую зажигалку. Они, кстати, оказались одними из немногих нормальных в общении людей. Ещё такими показала себя небольшая группа на другом берегу реки, у которой удалось выменять на часть репеллента котелок, и мужчина, поселившийся на острове примерно на километр выше по течению. Однако уже через десять дней поведение части народа в обеих знакомых группах начало меняться: вместо спокойного и приветливого, оно стало дёрганным и агрессивным. Прежние приятели вдруг, ни с того ни с сего, начали подозревать гостей в желании украсть, напасть или обмануть. Даже после того, как соседи успокаивались, пульс и дыхание оставались учащёнными, на коже проступал нездоровый румянец, речь звучала более резко и отрывисто, а глаза лихорадочно блестели. Подозревая, что причиной может оказаться какая-то неизвестная инфекция, врачи выдали соседям по несколько хороших порций всех имеющихся у них антибиотиков, после чего свели контакт к минимуму. Во-первых, потому что забыли заказать средства защиты, и сами могли заразиться, а во-вторых, чтобы не нарываться на слишком уж участившиеся ссоры. На следующий день после этого с Романом случилась беда. Во время охоты за грызуном мужчина увлекся и, поскользнувшись на влажном после дождя склоне оврага, покатился вниз. — А, чёрт! — выругался он, врезавшись в поваленное дерево. — Росс! Иди сюда, мне помощь нужна! Зеленокожий поспешно спустился по крутому склону. Роману сильно не повезло. Падая, он напоролся верхней частью ноги, около паховой области, на покрытый грибами и мхом, полутрухлявый, но увы, ещё достаточно крепкий сук так, что тот пронзил бедро чуть ли не насквозь. — Есть вероятность, что повреждён крупный сосуд, — высказал Росс свои соображения, бегло осмотрев место повреждения. — Если ветку вытащить сейчас, то будет слишком большая потеря крови. Надо оставить кусок в ране до тех пор, пока не вернёмся в лагерь. — Сможешь? — Роман с перекошенным лицом вцепился другу в руку и, дождавшись кивка, резко добавил: — Тогда чего же ты ждёшь?! Несколько минут потребовалось для того, чтобы обстругать ветку до такой степени, когда её удалось обломить, не повреждая рану сильнее. Мужчины с трудом выбрались из оврага и отправились в обратный путь, который показался гораздо длиннее и сложнее, чем обычно. Роман, почти повиснув на более высоком спутнике, скрипел зубами и тяжело дышал, а тот, в свою очередь, его поддерживал, стараясь при этом как можно меньше задевать пострадавшую ногу и не поскользнуться на совершенно мокрой от уже надоевших ливней траве. Когда удалось вернуться на остров, Романа начало знобить. Росс с сомнением осмотрел рану, потом, на всякий случай, приготовил жгут, несколько зажимов и глубоко задумался. Крупные сосуды всё-таки не повреждены, иначе кровь выделялась бы активнее, особенно когда он ощупывал окружающие ткани и проверял, насколько крепко засел сук. Сейчас следует расширить рану — так и вытащить дерево удастся без того, чтобы повредить ногу ещё больше, и промыть легче будет. А последнее немаловажно, особенно учитывая, сколько грязи и бактерий попало в ногу вместе с трухлявой палкой. — Чего тянешь, режь уже, — прекрасно понимая, что так будет лучше, поторопил пациент. Прикинув, как можно надрезать колотую рану, чтобы её удалось качественно промыть, но при этом свести дополнительные повреждения к минимуму, Росс приступил к операции. Но почти сразу же из под скальпеля брызнула кровь, причём с напором и силой, характерным для крупной артерии. На мгновение растерявшись — ну не могло на этой стороне бедра и на такой глубине быть ни артериол, ни артерий, особенно крупных — хирург схватил самодельный жгут. Однако несмотря на все усилия, поток крови не только не прекратился, но даже не стал меньше. После пары безуспешных попыток, Росс оставил бесполезное занятие и поспешил ещё расширить рану, чтобы удалить сук и вручную зажать сосуд. Судя по скорости кровопотери, времени было мало, и счёт шёл на минуты, если не на секунды. Повреждённая артерия находилась глубоко, к тому же добраться до неё очень мешал не то застрявший в плоти обломок палки, не то неизвестно как попавший в рану камень. Наконец зеленокожему удалось стянуть края сосудистой стенки так, чтобы кровь не била фонтаном. Быстро наложив стежки и убедившись, что главная утечка устранена, хирург впервые обратил внимание на общее состояние пациента и прикоснулся пальцами к его шее, чтобы прощупать пульс. То, что Роман находился без сознания, не удивительно, учитывая общую анестезию и большую потерю крови. Но губы друга посерели, кожу покрыл холодный пот, пульс удалось прощупать почему-то только в центре шеи, и он оказался очень частым и слабым, нитевидным, а выделяющиеся из мочевого канала капли влаги прочертили тонкую дорожку на измазанном в крови бедре. Это — верные признаки сильного геморрагического шока. Резко выдохнув, Росс выругал себя и полумёртвого друга за то, что ни один из них не подумал о том, чтобы взять раствор физиологической жидкости или хотя бы чистую поваренную соль и капельницы. Метнулся к котлу, набрал пол кружки тёплой кипячёной воды и по каплям влил в пересохший рот пациента. Потом зеленокожий схватился за волосы, но тут же заставил себя не предаваться отчаянию — пока есть хоть какой-то шанс, надо бороться. Больше Росс не осмелился рисковать и использовать скальпель для расширения раны: вдруг опять повредит что-то, чего вообще-то в этом месте находиться не должно. Сейчас главное — спасти жизнь, а о застрявшем обломке потом подумаем. Поэтому врач удовлетворился тем, что промыл рану настолько хорошо, насколько было возможно, смочил её сильными антисептиками и прикрыл тканью. Закончив, обтёр кожу друга от крови, закутал его в спальник, сел рядом и приподнял Роману голову, положив её на свои колени, чтобы было удобнее постоянно смачивать губы, язык и пытаться заставить раненого проглотить хоть немного воды. Восполнить недостаток жидкости — единственная надежда на спасение. Роман умер через два часа. Но только когда появились признаки окоченения, Росс прекратил ухаживать за погибшим товарищем и застыл, уставившись на реку невидящим взглядом. Всегда трудно пережить смерть знакомого человека. Ещё сложнее, когда друг умирает на глазах. Но хуже всего то, что оставшийся в живых мужчина прекрасно понимал, что Роман умер не от полученной раны. Его убил Росс. Убил, пытаясь спасти. Если бы не его «помощь», возможно, друг остался бы в живых. По крайней мере, у него ещё был бы шанс. Мысли зеленокожего тянулись тягуче, каждая словно наносила очередную рану в области сердца. Врач — убийца. Если бы не этот разрез, если бы артерия находилась там, где ей положено... Неожиданно апатию сменила ярость, Росс стряхнул голову мертвеца с коленей и обвиняюще стукнул того кулаком. — Это ты виноват! Ты, а не я! Если бы ты не был ненормальным мутантом, если бы у тебя всё находилось на своих местах, ничего бы не случилось! — В полубезумном состоянии зеленокожий схватил скальпель и, сорвав спальник, склонился к ноге. В нём горело яркое желание доказать, убедить хотя бы самого себя, что в смерти друга доля вины Росса не так уж велика. Нескольких минут хватило, чтобы понять, почему не помогал жгут. Чуть выше раны артерия уходила под костный вырост — тот самый, который врач сначала принял за чужеродный предмет. Возможно, в обычной ситуации он служил защитой для сосуда, но сейчас не позволил остановить кровь. — Это ты мутант! — Зеленокожий снова ударил кулаком по груди мертвеца, а потом всё-таки не смог сдержать слёзы. Пусть даже и мутант с аномальным строением тела, но Роман был другом Росса. Единственным настоящим другом в новой жизни. Потом, немного успокоившись, зеленокожий вооружился раковиной от большого двустворчатого моллюска и пошёл на другой край острова, копать могилу. Физический труд помог отвлечься и начать мыслить рационально. А когда мужчина углубился в землю на глубину локтя, пришло страшное подозрение, заставившее замереть и похолодеть. Оставив импровизированный совок в яме, Росс почти бегом вернулся в лагерь и снова схватился за скальпель. Несколько широких разрезов обнажили внутренние органы мертвеца, и их форма, а также расположение подтвердили предположение. Не человек. Резкими, почти паническими движениями хирург искал отличия, которые можно определить даже без вскрытия, и поиски быстро увенчались успехом. Суставчатые рёбра, заметно выступающие, к тому же подвижные, клыки в верхней челюсти, зубная формула... Отложив скальпель, мужчина ощупал самого себя. Вывод очевиден — он точно такой же, как и Роман. Самое удивительное, некоторые отличия можно было бы легко заметить и без вскрытия, однако внешний вид, как себя, так и других людей, казался таким нормальным, таким правильным, что все несоответствия не привлекли внимания, пока зеленокожий не задумался над этим вопросом. — Не человек, — почти неслышно прошептал Росс, ещё раз посмотрел на труп и снова потянулся за орудием. Когда зеленокожий закончил вскрытие и отправился докапывать могилу, он испытывал только пустоту и глухое отчаянье. Все внутренние органы отличались формой и размерами, а назначение некоторых невозможно даже предположить. Кровеносные сосуды расположены непривычным образом, и даже мышцы не такие: крепятся иначе, да и структура волокон необычна. Весь многолетний опыт врача, все земные знания оказались не просто бесполезными, но ещё и способными сильно помешать, ведь, ориентируясь на них, легко навредить или даже убить, не желая того. Как, например, случилось сейчас. От понимания сложности задачи у Росса возникло сильное желание бросить всё, чем он занимался в прошлой жизни, забыть, отгородиться и переквалифицироваться, например, в охотника, как сделал бывший физик Борис на соседнем острове. Но зеленокожий быстро взял себя в руки. Всё равно он никогда не сможет забыть первой смерти. Если отступить сейчас, то груз неискупленной вины останется с ним до конца. Нет, это не дело: убил и в кусты. Теперь его прямой долг, долг перед самим собой и погибшим другом, попытаться поднять местную медицину. Ведь иначе Роман умер зря. Почему-то зеленокожему показалось важно хотя бы немного привести тело в порядок перед похоронами и положить в могилу рядом с ним аккуратно завёрнутые в листья два скальпеля и несколько хирургических игл. Нет, Росс не верил ни в загробную жизнь, ни в перерождение, но на душе всё равно стало легче. Как будто он отдал погибшему последние почести. Засыпав труп землёй и покрыв её толстым слоем красного мха, Росс опустился на колени перед кривым деревянным крестом. — Я клянусь, что не отступлю, и твоя смерть не будет напрасной.