23 – 30-е сутки Джунгли — верхний ярус джунглей
Победа над жором, пусть и относительная, воодушевляла и не давала усидеть на месте. Теперь не надо всё время находиться в добровольной изоляции, можно, наконец, встретиться с другими людьми и поговорить! Поэтому с самого утра, едва позавтракав, я, невзирая на сильный ливень, решила отправиться в путь. Нет смысла ждать окончания дождя, ведь хорошей погоды, которая продержалась хоть сколько-то долгое время, не было уже давно. Поглядев вниз и перепрыгнув на расположенную в нескольких метрах удобную ветвь, рассмеялась. Прошло совсем немного времени, а высота уже не пугает, и необходимости осторожничать не ощущаю. Быстро приспособилась. Если подумать — удивительно быстро. Будто всю жизнь раньше по деревьям скакала, в том числе по тонким веткам. Но ведь ничего подобного не делала: просто залезть — одно дело, а вот так прыгать — совсем другое. Инстинкт нового тела? Если так, то конкретно этот мне нравится. Уже почти спустившись, затормозила. Земля в полумраке густого леса встретила необычным багрово-красным моховым ковром с редкими вкраплениями зелени. Неужели я, сама того не заметив, ушла далеко от места, где залезла в кроны и теперь снова в болоте, пусть и другого типа? И если так, то где конец этого болота? Оторвав взгляд от странной растительности, огляделась, но картина со всех сторон оставалась такой же. А ведь раньше, до переселения на деревья, подобных мест не видела: похожие мхи хотя и встречались, но лишь отдельными участками, в болоте откровенно стояла вода, а в лесу почву покрывали прелые листья и хворост, если не считать изредка встречающихся зарослей. Кстати, вот и они. Знакомые длинные листья темно-зелёных папоротников росли прямо из-под мха, частично под ним скрываясь. А чуть дальше виднелся ядовитый куст — похожие тоже уже встречала, причём не на болоте, а в лесу. Но не могла же местность настолько измениться всего за... сколько там времени в кронах жила? Если пересчитать, то больше сорока земных суток. Если местный мох растёт быстро, то такого времени вполне хватило бы. Ладно, спущусь, пройдусь, а там видно будет: если это лес, то он такой почти везде, а если болото, то оно не бесконечно. Задержавшись на мгновение, я аккуратно ступила на столь необычную растительность. Ноги утопали в моховом болоте глубже, чем по колено, однако почва под растениями оказалась хотя и мокрой, но не трясиной. С чавканьем потоптавшись по мху, я, как обычно, когда находилась на твёрдой опоре, активировала антиграв наоборот, чтобы проводящее часть времени в облегчённом состоянии тело не ослабло. После чего внимательно изучила красный ковёр. Мох оказался чуть жестковатым, пропитанным водой и очень хорошо восстанавливал форму после деформации: даже после меня с утроенным весом (а вот это уже из чистого любопытства — не самоубийца, чтобы надолго так нагружаться) следы пропадали всего за полминуты. А ещё под ним было много перепревшей листвы и земля по структуре, даже по запаху, чрезвычайно похожа на ту, в которой когда-то копалась. Только мокрая. Похоже, всё-таки лес. Ещё раз внимательно огляделась и, убедившись, что хищников вокруг нет, я с удовольствием повалялась в своеобразной ванне и даже потёрлась самодельной губкой изо мха. Но впечатление сильно подпортили какие-то кровососущие черви: они кусались почти неощутимо, но их было слишком много и впивались надолго. Как пиявки. Минуту поколебавшись и понаблюдав за сосущими движениями местной живности, осторожно отковыряла самых мешающихся. Остальные пусть напьются, заодно время засеку и узнаю, через какой срок начинает работать натуральный репеллент. А для того чтобы не кормить всех желающих, залезла на небольшую высоту и засела за компьютер, проверяя реакцию червей на меня каждые полчаса. Но уже вскоре такое времяпрепровождение наскучило. Слазив наверх и перекусив, поймала себя на логичной, в общем-то, мысли. Допустим, вокруг тот самый лес, но где конкретно в нём лагерь Дмитрия? Даже если предположить, что далеко я не ушла и бегала кругами, всё равно найти его будет нелегко. Что я о нём знаю? Рядом был ручей в неглубоком, но хорошо заметном овраге. Ниже по течению — лесенка, мостки и, судя по всему, ещё одно селение — тех самых встреченных на третий день бандитов. Ещё ниже — заросли недокапусты, да и вообще, она почти везде на склонах оврага встречалась, просто чаще отдельными растениями. И болото, в котором высадили. Если встать лицом по течению, оно было где-то слева. Не самые лучшие признаки, но уж какие есть. По крайней мере можно поискать ручей. И для этого, кстати, вовсе не обязательно спускаться на землю — достаточно, чтобы она была видна. Ручьёв в лесу оказалось много, наверное, из-за постоянных ливней. А впервые встретив небольшую, в несколько метров шириной, но бурную речку, я вдруг поняла: ищу не то. Тогда шла по ручью, но сейчас он наверняка напитался дождевыми водами и стал гораздо больше. К сожалению, найденная речка под требования не подходила: хотя капустные кусты рядом с ней росли, но слишком редко. На всякий случай я прошлась на несколько километров вниз и вверх по течению, но картина не изменилась. Вернувшись туда, откуда начала поход, решила разведать направо, но не очень далеко. А потом — налево. Почти точно крупных рек, пока лазила, не пересекала. Если ручьи текут куда-то туда, то, скорее всего, примерно в одну сторону. Следующая речка тоже не подходила, да ещё и ландшафт изменился: стал более холмистым. Поэтому я повернула обратно. За поисками время пролетело быстро. До устойчивой антипатии пиявок прошло целых двадцать девять часов. Несмотря на то что делала перерывы на еду, всё равно успела устать, да и светлое время суток приближалось к концу. Перед сном уже нормально, без кровососов, насладилась лесной ванной. А потом залезла повыше, быстро соорудила гнездо и задремала. Теперь, когда я получала питание в достаточном количестве, потребность во сне сильно сократилась: если раньше для бодрости и хорошего самочувствия приходилось спать более тридцати часов, то есть более полусуток, то теперь, чтобы выспаться, вполне хватало десяти часов. Поэтому немалую часть ночи тоже провела в поисках, передвигаясь уже не по деревьям, а по мху. Но только к середине следующего дня они увенчались успехом. По крайней мере, берега речки густо поросли кустами капусты, и склон оврага вроде бы подходящий. А когда пошла выше по течению, кусты перестали образовывать заросли, хотя всё равно встречались часто. Ещё через несколько километров я увидела их: тёмные, кривоватые перила из нескольких жердей. Прислушавшись и убедившись, что рядом нет никого, кроме пары оленей, группы обезьян в кронах и нескольких крупных птиц неподалёку, осторожно приблизилась. Перила подгнили и покоробились от постоянной сырости, а ступенек и вовсе не видно подо мхом. Но когда сняла его верхний слой, то убедилась — их остатки ещё действительно есть. Понять бы только, тот ли самый спуск или другой? Запруды нет. Но это не удивительно: бурный поток наверняка её смыл, как, впрочем, и настил. Перил раньше не было, но что мешало бандитам сделать их позже? А их лагерь я не видела, поэтому даже если по деревьям подкрадусь, всё равно не пойму, то ли место. Да и... судя по состоянию перил и отсутствию следов, людей здесь уже нет. Пытаясь сравнить нынешнюю картину с воспоминаниями, ещё раз огляделась и заметила криво вырезанный потемневший от влаги черпак, висящий на обломанной ветке у самой воды. Подойдя, я взяла его в руки. Нет, не криво вырезан, а очень неплохо, если сравнивать с моими корзинками. Да, грубый, примитивный... но он есть. Невольно погладила чужую поделку, и откуда-то из глубины выплыл страх. Следы цивилизации, которые пожирает тропическая растительность. Запустение. Вздрогнув, огляделась. Лес, даже изменившийся, по-прежнему жил, цвёл и пах. И животных меньше не стало. Но почему бандиты бросили свой лагерь, о котором до этого явно заботились? Или на них кто-то напал? Ещё раз погладив черпак, аккуратно повесила его обратно, вновь остро ощутив навалившееся одиночество. Вроде бы керели высадили как минимум несколько сотен. Но вот уже почти сутки брожу по лесу и до сих пор никого не встретила. Как же нас всё-таки мало. А через несколько часов удалось добраться до цели. Из-за ствола дерева я грустно смотрела на полуразрушенный лагерь. Судя по всему, а именно — по кучам вещей, они собирались уйти. Но не успели. Однако скоро выяснилось, что первое впечатление ошибочно. Услышав, как приближаются крупные животные и почуяв какой-то нехороший запах, я поспешила залезть на приличную высоту. Но животные оказались… людьми. Среди них с трудом удалось узнать Дмитрия. Полуголые, с безобразно разросшейся и свисающей толстыми многочисленными складками плотью, старые знакомые казались гораздо шире, чем раньше. Кожа местами покрылась даже не волосами, а самой настоящей шерстью; голые участки испещрены бурыми и коричневыми пигментными пятнами, гноящимися язвами и красными рубцами шрамов. Волосы выросли ещё сильнее, чем у меня за это же время, губы, нос и надбровья или сильно опухли или тоже разрослись. Кисти и стопы увеличились в размерах, наверное, на четверть, пальцы утолстились. Казалось, люди даже стали несколько выше, хотя уж куда им расти, и так под два метра были. Но не меньше этих изменений меня напугало другое: больные принесли с собой добычу. И таковой являлась невысокая окровавленная девушка и груда вещей, которые монстры, рыча и невнятно огрызаясь, принялись растаскивать по трём кучам. Вдоволь наругавшись и поделив, наконец, отвоёванное имущество, они обратили внимание на еле живую жертву. При этом оба самца (мужчинами их называть уже не хотелось) приступили к тому, что обычно совершают сексуальные маньяки, а самка с визгливыми маловразумительными криками прыгала вокруг. Наконец ей надоело ждать, когда напарники натешатся и, взяв топор, она с размаху отрубила у девушки большую часть руки, после чего, схватив свою добычу и вцепившись в неё зубами, радостно убежала на свою кучу. Я стряхнула накатившееся от жуткой картины оцепенение и поспешила подняться к вершинам крон. Всё равно в одиночку жертве помочь не смогу, а присутствовать при кровавом пиршестве не хочется. В каком-то плане людоедка даже оказала девушке услугу: лучше умереть быстро, от потери крови, чем медленно, но не менее мучительно. Сердце щемило от жалости и отнюдь не только к полумёртвой жертве. Ведь раньше, в нашу первую встречу, трое монстров были людьми. И, на самом деле, самое страшное то, что изменился не только внешний облик. Они лишились своих личностей. Не думаю, что Дмитрий по своей воле мог опуститься до такого. Иначе что мешало ему показать свои наклонности тогда, при общении со мной? Да, на нас нашло сексуальное помутнение, но, во-первых, оно охватило обоих, а во-вторых, после того как к Дмитрию вернулся разум, он раскаивался не меньше меня. Возможно, его вид разумных тоже подвержен жору, как и мой? Но почему изменился внешний облик? На всякий случай я тщательно осмотрела своё тело. Вроде никаких патологических признаков. Вспомнились слова Дмитрия: он тоже заметил в себе какие-то изменения. Однако про жор не говорил. Значит, такое перерождение или болезнь начинается иначе. И, возможно, оно не характерно для моего вида. По крайней мере надеюсь на это. Дмитрий предчувствовал свою судьбу. «Не дар, а проклятье». Как точно сказано. Я подозревала, что его вид — наследники. А они жертвы ничуть не меньше, чем подобные мне. Вытерла скупые слёзы — с такой жизнью скоро совсем разучусь плакать — и отправилась в путь, чтобы удалиться как можно больше от злополучного лагеря до темноты. Ночью, несмотря на тёплое гнездо, я сильно замёрзла. Поправив его в третий раз, уже еле двигалась от навалившейся слабости. Только заболеть не хватало. А что если поведение и внешний облик людей обусловлены какой-то заразой и, пока я за ними следила, успела подхватить то же самое? К и без того быстро ухудшающемуся состоянию прибавился ужас. Да лучше сдохнуть, чем стать такой! В горле пересохло, я слизывала дождевые капли с листьев гнезда. К утру слабость ещё усилилась, и к тому же заболела голова. Меня бросало в жар, а уже через несколько минут снова бил озноб. Дышать становилось всё сложнее, грудь будто сдавили железным обручем, но кашля не появилось. Минуты казались часами, часы — сутками. Из гнезда я не вылезала, остатками благоразумия понимая, что в таком состоянии однозначно сорвусь. Так и лежала, то с тоской умоляя дождь прекратиться, то, когда наступал период жара, благословляя его прохладные струи. День закончился и начался следующий, а потом ещё один. Только к вечеру мне полегчало настолько, чтобы я смогла кое-как поправить почти развалившееся гнездо и, главное, заснуть. Очнулась под властью жора, добралась до ближайших фруктов и, проглотив порядочное количество, провалилась в забытье на первой же приемлемой ветке. Так и провела двое следующих суток — питаясь и спя. И только достаточно отъевшись, чтобы хватило сил взять тело под контроль разума, а не тупых инстинктов, принялась внимательно осматривать себя, особое внимание уделяя коже и очень боясь найти хоть что-то, похожее на разрастание. К огромному облегчению ничего подобного не обнаружила, но на всякий случай я ещё несколько дней продолжила следить, не начнутся ли патологические изменения, и только потом более-менее успокоилась.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 15 – 36-е сутки Джунгли
— Царь, всё готово. Есть пора, — позвал один из поваров Сергея. — А потом у нас запланирован совет, — напомнила Женя. Тот только досадливо поморщился. Прозвище подхватили все и, похоже, от него уже не избавиться. Нет, Сергей понимал: дело не только в шапке или ехидных коллегах, он и сам спровоцировал, когда пытался отвертеться от неожиданной чести. Сам, как когда-то и доктор Ватсон, пусть не желая того, но веселил народ. — Сейчас придём, — откликнулся Сергей. — Несколько минут. Сегодня проблема встала ребром. Пусть лагерь временный, зато дожди льют постоянно, а хижин из-за новых присоединившихся стало резко не хватать. Вот и возводят ещё одну. На следующий день после того как пришлось оставить прежний дом и вещи, отряд решил обезопасить себя другим способом. Люди построили примитивные плоты и в несколько ходок перебрались на другой берег крупной населённой пираньями реки. Все надеялись, что там больных меньше. Вот только зря: здесь тоже высадили много людей и эпидемия тоже не обошла стороной. Радовало, что вроде бы сумасшедшие не рыскают по лесу в поисках жертв — но это же и настораживало. Многие в прошлой жизни читали книги, смотрели фильмы и из-за этого ожидали иного. В реальности же поведение больных плохо вписывалось в предсказания: они оставались очень сильными, страшными врагами с извращёнными понятиями, но одновременно часто не нападали первыми. А даже если нападали, то почти не преследовали убегающих. Странно. Не меньше Сергея беспокоила ещё одна проблема. С каждым новым днём всё больше псевдобандитских групп переходили в откровенно бандитские. Нет, отнюдь не все, но и Илья не ошибся. Особенно после начала болезни: многим досталось от сумасшедших. Потеря имущества, пусть даже не особо полезного, травмы, насилие — всё это быстро обозлило народ. Одни начали искать, где и как поживиться, а другие из-за этого подозревать всех и вся. Последние присоединившиеся рассказывали страшные вещи. Уже сейчас угроза исходит вовсе не только от больных. Люди, поведение которых не оправдать безумием, не просто воруют, но и с готовностью убивают. А то и насилуют, но не всех попавшихся, как сумасшедшие, а только здоровых и чем-то приглянувшихся. Но от этого не становилось легче — лишь более мерзко. Даже в лагере неспокойно. За последнюю неделю больше десяти краж. И с этим тоже надо что-то делать. А эпидемия, похоже, не планирует заканчиваться. Сведения от разведчиков вместе с Альмой — нынешним главным и единственным врачом в лагере — вчера ходивших посмотреть на прошлый лагерь, не радовали. Естественно, к больным никто не приближался, за ними наблюдали в бинокль с соседнего холма, но и этого хватило, чтобы сделать некоторые выводы. Болезнь прогрессировала: быстро и сильно. Сумасшествие не отступало. Иммунитет барахлил, из-за чего воспалялись даже незначительные ранки. Кожа вообще выглядела страшно. А ещё люди начали расти и раздаваться вширь. Альма долго молчала после доклада, а потом грустно призналась: — Теперь почти точно могу сказать — болезнь неизлечима. Слишком серьёзные изменения. — Под действием неизвестного вируса они мутируют в монстров... в троллей, — встрял тоже ходивший на разведку Илья. — Как в ужасах? — Женя скептически хмыкнула и погладила гладкий мех всё-таки доделанной «царской» шапки. — Во-первых, неизвестно, вирус это, бактерия или что-то другое, — возразила Альма. — Во-вторых, не надо нести бред про мутации. Как раз такое почти нереально. — Ну да, можно подумать, ты сама их не видела, — зло возразил Илья. — Что это, если не мутация? — Да что угодно! — яростно воскликнула эндокринолог. — Возьми хотя бы слоновую болезнь на Земле — она тоже очень сильно меняла внешность. — Не Земле — слоновая, а у нас — троллиная, — резко успокоившись, сказал Илья и вздохнул. — Даже если так — нам не легче. — Но и не настолько плохо, как можно было ожидать, — внезапно вмешался Ра. — Больные меняются, превращаются в троллей, но они не становятся врагами по определению. Сергей задумчиво потёр подбородок, покосился на молчаливо сидящего у костра гостя — из той самой группы одетых и чем-то вооружённых, и тоже присоединился к обсуждению: — Ладно, допустим. Но даже если болезнь неизлечима... Особенно если болезнь неизлечима, мы не должны останавливаться. Наоборот, пока есть такая возможность, надо постараться собрать и спасти как можно больше людей. — Тоже так считаю, — согласился Ра. — Но сначала давайте оценим, насколько это вообще реальная задача. Если мы потеряем больше людей, чем соберём... если риск слишком велик, то смысла нет. Вопрос актуальный. Особенно учитывая, что опыт у всех очень разный. Часть своих, да и новичков считала: главное — вовремя заметить, тогда сбежать от больных вполне возможно, и гоняться по всему лесу они не стремятся. Другие, наоборот, уверяли, что сумасшедшие могут с упорством маньяка преследовать добычу по несколько дней до тех пор, пока не добьются своего. — Мы специально выясняли, — вмешался в обсуждение гость. — И проверяли рассказы — естественно, когда была возможность. Поэтому по этой проблеме могу дать консультацию. — А насколько верной она будет? — засомневался Илья. — Гарантий, разумеется, нет. — Гость усмехнулся из-под капюшона. — Но пока мы не нашли противоречий, хотя в некоторых случаях до конца выяснить не удалось. Женя лукаво посмотрела на троицу лидеров, а те, в свою очередь, подозрительно следили за чужаком. Но советница (теперь уже официальная) не сомневалась — у него нет желания подставить. Что же до подозрительного вида и чёрного костюма — так внешность не выбирают, а пугающая одежда, как признался Вадим, всего лишь оригинально выглядящая защита от насекомых. — Мы были бы благодарны, — немного поколебавшись, выразил общее мнение Ра. — Тогда слушайте. Чем дольше Вадим рассказывал, тем более странными казались его слова. — Нет, погоди, что-то в этом есть! — перебил один из прислушивавшихся к разговору охотников. — Я сейчас подумал: и наши встречи, и некоторое рассказы новичков вполне подходят. — Некоторые, но не все, — задумчиво протянул Илья. — Хотя про свои поступки люди вполне могли соврать... — Часть — точно лгали. — Ра кивнул. — Иначе бы мы их уже у нас на том же не поймали. По словам Вадима получалось, что надо куда сильнее опасаться бандитов, чем больных. С последними главное самим не нарываться на конфликт. Не подходить близко. Не пытаться обокрасть — а на полузаброшенные вещи в лагерях соблазнялись многие. Не провоцировать — и тогда они могут отогнать, но целенаправленно преследовать не станут. А вот если кто-то сам попытался напасть, прихватил чужие вещи или сделал ещё нечто подобное — тогда больные буквально зацикливаются на мести и погоне. — Всё верно, — заметила Женя, когда гость закончил и, погладив шапку, добавила: — Мы всё время скатываемся на попытки оценить больных так, как думали бы преступники. А ведь они-то — сумасшедшие, поэтому руководствуются другими мотивами. У них нет цели нажиться. — Не будьте дураками! Нельзя же так тупо на ситуацию смотреть! — влез в беседу Ганс, и почти все поморщились. Иногда Сергей не понимал, как Ра до сих пор терпит этого советника, а в другое время им восхищался. Ганс никогда не выбирал выражения и очень легко обижал людей. Неуклюжий, неумеха и откровенно проигрывающий до присоединения, он считал себя чрезвычайно умным и хитрым. Вот только на практике эти качества Гансу совершенно не помогали. Неприятная личность. Но несмотря на почти полную неспособность позаботиться о себе, склонность влезать не в своё дело и резкие слова, у того, кого Ра взял себе в советники, действительно был незаурядный ум. По крайней мере, Ганс уже несколько раз обращал внимание на угрозы, которые остальные проигнорировали — и, тем самым, помог уберечь почти два десятка жизней. Поэтому остальные лидеры тоже старались не игнорировать неприятного помощника. Вот и теперь он, не выбирая выражений, указал на два важных момента. Во-первых, уже существующий лагерь: в нём нарастает недовольство и зреет конфликт. Потому что люди по-разному представляют дальнейшие планы и не могут прийти к единому мнению. Одни склоняются к тому, что лучше уклониться, избежать конфликтов, пусть даже лишившись вещей. Другие — что без начального имущества им не выжить, а значит надо как минимум вернуть своё. А в идеале, раз уж такая ситуация, забрать ещё и вещи погибших. Некоторые склонялись к тому, что и заболевшие обречены, но тут уже расходились в суждениях: большая часть считала такое всё-таки недопустимым и предпочла бы подождать, пока тролли погибнут. А во-вторых, поведение сумасшедших нельзя рассматривать в отрыве от проблемы с бандитами и просто ворами. Раз тролли стали подозрительными и зацикливающимися, то не стоит ли ждать войны? Ведь гарантированно найдутся те, кто попытаются их обокрасть. Раз. Два. Три. Точно ли больные настолько поглупели, что не сумеют обобщить и сделать вывод: любой человек — враг и вор? Наоборот, учитывая особенности троллизма, он может только поспособствовать такому заключению. А когда это произойдёт, то сумасшедшие уже не станут так просто отпускать даже тех, кто невиновен. Закончив собрание, лидеры, каждый со своими советником, разошлись подумать. — Ганс дело говорит, — заметил Сергей. — Мы ведь действительно никак не можем согласовать, воевать нам с троллями или нет. — А ты к чему склоняешься? — Женя всё-таки умудрилась надеть своеобразную корону на голову мужу. — Лично ты, если никого не слушать? Царь помолчал. Поправил шапку, прихлопнул особо надоедливую муху и тихо признался: — Похоже, я слаб. Не хочу воевать. Боюсь. Да и не умею. Женя улыбнулась, положила голову на колени сидящего мужа и повернулась на спину, чтобы видеть его лицо. Советница очень хорошо понимала позицию Сергея. Да что там! Даже те, кто ратовал за возврат вещей, тоже воевать не желали, но не видели иного выхода. Оба долго молчали, погрузившись в тяжёлые мысли. Начальные вещи — великий бонус. Без них придётся скатиться почти на уровень пещерных людей, и знания здесь не особо помогут. Ведь чтобы их воплотить, уже нужны инструменты. С другой стороны, война. Смерть, калеки, раны... стоят ли вещи такой цены? — Я тоже не хочу вооружённого противостояния, — через некоторое время признала Женя. А на следующее утро Илья созвал остальных лидеров на секретное собрание. — Ганс, конечно, редкая тварь, — непонятно начал он, обратившись к Ра. — Но он во многом прав. Я тут со своим советником долго думал, и мы пришли к выводу: нам надо стать врагами. Илья поднял руку, призывая начавшего возмущаться Сергея к спокойствию. — Мы должны переругаться. Ярко, пафосно, заметно. И разбежаться, разделив группу. Вы к какому решению склоняетесь: уклониться от конфликта с троллями или воевать? — Я ещё не определился, — признался Ра. — А я за уклонение, — сказал Сергей и повернулся к третьему лидеру: — Ты ведь за войну? — Да, — без малейшего колебания подтвердил Илья. Помолчал, потёр лоб, а потом пояснил: — Так у нас тоже мало шансов. Но я железно не верю, что мы сможем выжить без наследства. А даже если сможем... не позавидуют ли живые мёртвым? Все трое переглянулись и тяжело вздохнули. — В общем, так, — отмахнувшись от горьких мыслей, продолжил Илья. — Реклама! Политтехнологии. Если мы попробуем придерживаться средней, разумной позиции, то затеряемся в толпе. Надо выделиться, а для этого нужны радикальные решения. Поэтому мы должны стать врагами. Несколько раз поссориться и занять противоположные позиции. Ты, Сергей, возглавишь людей, которые не хотят воевать, а я — тех, кто готов рисковать жизнью ради возврата имущества. Ра, ты тоже должен не оставаться в середине, а выбрать одну из групп. Нужны именно чёткие, сильно различающиеся. Чтобы и остальные, наконец, определились со стороной. Так мы хотя бы внутри нашего лагеря... наших лагерей конфликты уменьшим. Понимаете? — Да я с радостью бы выбрал. — Ра помолчал, глядя в сторону поселения. — Если бы речь шла о бандитах, я был бы за войну. Проблема как раз в этом! — Ударив кулаком по красному мху, мужчина встал и подошёл к реке. — Сначала было легче. Я ведь тоже ошибся... был уверен, что во главе поведения троллей их жадность и эгоизм, а не болезнь. Сергей снова вздохнул. Действительно, насколько проще было бы принять решение, окажись противники обычными преступниками. Несмотря на то что творили сумасшедшие, чем дальше, тем очевидней становилось: виной их поведению именно болезнь. Слишком уж оно нелогично для злого умысла. — Всё-таки я с Ильёй, — ещё поколебавшись, сказал Ра. — Не хочу воевать с троллями, но тоже совсем не верю, что мы сможем выжить без вещей. Замолчав, он резко обернулся, вдруг поняв: раз все они начали распределять роли, значит, не настолько против идеи в целом. — Предлагаю так: сейчас разойдёмся, обсудим с советниками и тогда уже будем решать, — предложил Ра. — Ладно. Только не затягивайте, — сказал Илья. И все трое вернулись как раз к завтраку: мрачные и задумчивые. Следующее собрание состоялось вечером. Зато на сей раз присутствовали не только лидеры, но и все, помогающие в управлении. — Да, что-то в этом есть, — признал Сергей. — Но мне не нравится мысль разбиваться на несколько групп. Так мы ослабим себя. — Не факт. — На удивление спокойный Ганс покачал головой. — Не будь идиотом... — но замолчал, когда Ра резко поднял руку. Совместное обсуждение длилось несколько часов. Необходимость разделения признали быстро. Да, из-за этого силы каждой отдельной группы уменьшатся, но не лучше ли, чтобы было меньше, но качественней? Так можно снизить внутренние конфликты. Пусть преступники от этого не исчезнут и их по-прежнему придётся выискивать, но если хотя бы споры по основной проблеме прекратятся, и цель у всех будет одна — уже хорошо. Несмотря на то что своеобразную рекламную акцию поддержали, её сильно подкорректировали. Так Ра договорился со своим первым, военным, советником: они тоже демонстративно переругаются, после чего тот должен уйти под власть Сергея. Иначе в группе последнего не осталось бы уже набравшихся боевого опыта организаторов. А такие командиры и отряды нужны вовсе не только для войны: они же исполняют роль защиты лагеря и охраны правопорядка. Заодно ещё раз оценили реальность задумки по поиску народа. Вот в этом очень помог Ганс и консультация Вадима. Получалось, что собрать людей вполне возможно, но только если не затягивать. Надо ловить время сейчас, когда уже удалось понять, чего опасаться от троллей, но их ещё не успели окончательно обозлить. Причём поисковиков планировали отправить уже от отдельных групп, когда перейдут в состояние холодной войны друг с другом. — Всё просто, — пояснил Ганс с противной усмешкой. — Раз царь у нас за мир, дружбу и тому подобное, его люди приводят даже противников под лозунгом: «пусть не с нами, но хоть не сдохнут». А великие герои-всепобедители присоединяют неподходящих им самим к царю-батюшке под соусом: «напихать им всякого сброда — группа ослабнет». Сергей неприязненно покосился на советника. — Думаю, не так радикально, но и эту идею можно взять на вооружение, — выступил в защиту Ра. — Мы же всё-таки не откровенно враждовать собираемся, а просто противостоять. Кроме того, договорились, что на поиски и уход группы Сергея дадут достаточно времени — примерно до сотых суток с начала новой жизни. Этого должно хватить на поиск и сборы. А Ра с Ильёй не начнут войну до часа икс, более того, постараются свести свои конфликты с троллями к минимуму — чтобы не добавлять им озлобленности. Так и решили. Благодаря злым комментариям Ганса и Ильи, а также принципиальной позиции Жени с Сергеем первая запланированная ссора получилась на редкость естественной и яркой. Хотя главные зачинщики понимали, что это игра на зрителя, но слово за слово — и вот уже обе стороны обмениваются очень жёсткими и обидными аргументами. Интрига прошла на удивление хорошо: придерживающихся нейтральной позиции действительно почти не осталось, каждый выбрал свою сторону. Даже те, кто не участвовал в перепалках, потихоньку определились. А наличие явного противника сплотило, и ссоры между союзниками почти не возникали. Через пару суток ситуация в лагере стала такой напряжённой, что идею Сергея отделиться и оставить «идущих на смерть дураков» встретили на ура. И уже следующим утром, собрав вещи, народ двинулся вниз по течению реки. Там, примерно в десяти километрах, охотники обнаружили большие заросли полуводных растений, похожих на бамбук и прекрасно подходящих для постройки плотов. Именно с их помощью царь решил покинуть опасную территорию — ведь если кому-то удастся спасти больше вещей, на собственном горбу их уже не унести. А на плотах, да по течению, вполне можно переправить даже крупный груз. Уже когда люди скрылись в лесу, замыкающие Сергей с Женей притормозили, дожидаясь Ра — тот хотел немного проводить, пока Илья отвлекает внимание своих. — И всё-таки мне жаль, что мы вот так расстаёмся, — тихо признался царь, стараясь не смотреть в глаза своего уже официального врага. Всё-таки за последнее время они слишком сильно били друг по другу, пусть и только словами. И горькая обида подтачивала изнутри. — Всё хорошо. Даже лучше, чем я думал, — не согласился Ра и хмыкнул. — Я не знаю, выбрал ли хоть кто-то из нас правильную стратегию, или мы все ошибаемся. Но если мы окажемся правы и победим, то вы всегда можете вернуться. По крайней мере, я приложу все силы, чтобы ваших людей приняли как равных, а не низших. Сергей вздрогнул. Поднял голову, встретившись взглядом с противником и вспомнив, какой порядок был в лагере «страшного бандита». — Ра, ты прелесть. — Женя улыбнулась и обняла друга, поцеловав в колючую щеку. — Если наша стратегия будет успешной, то мы тоже всегда готовы принять вас и ваших. Царь тоже неуверенно улыбнулся, но потом решительно кивнул. — Да, согласен. Кто бы ни оказался прав, главное — чтобы хоть кто-нибудь. — А лучше — оба. — Ра хмыкнул. — Ладно, удачи вам. Ганс просил напомнить, чтобы ты не забывал: нам надо продолжать подогревать конфликт и проводить агитацию в лагерях друг друга. Чтобы все, присоединившиеся просто за компанию, успели определиться со стороной. — Я запомню, — пообещал Сергей и уже искренне улыбнулся противнику. Потом они уважительно пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. А уже на следующий день оба лагеря выпустили в лес первые поисковые группы.