37 – 40-е сутки Джунгли
Через четыре дня после открытия всемирной сети я решила, что хватит дикой жизни, пора и честь знать. С момента второго рождения в пересчёте на земное счисление прошло уже почти три месяца, а многого ли удалось достичь за этот немалый срок? Да, с пропитанием теперь нет никаких проблем (хотя охота и собирательство занимают немало времени), а отдыхать и спать вполне удобно в гнезде, которое легко соорудить всего за полчаса. Но на этом всё. Следует ли удовлетвориться таким непритязательным и примитивным существованием или надо стремиться к чему-то большему? Оставить всё как есть — лёгкий путь. Но, главное, этот вариант не исчезнет, даже если начать бороться, ведь никогда не поздно отступить и смириться. Соблазн пойти по простому пути велик, но, поддавшись лени, не обреку ли я свой вид на вымирание? Мы не вечные, а следующее поколение, в отличие от меня, уже просто не будет представлять другой жизни. Поэтому тянуть нельзя, и теперь, когда проблема элементарного физического выживания отступила, пора озаботиться возрождением хоть какого-то подобия культуры и цивилизации. Эта здравая, в общем-то, мысль пришла, когда я висела вниз головой, уцепившись пальцами ног за тонкие ветки, одной рукой придерживала зелёный побег, с которого обкусывала кисловато-терпкие ягоды, а другой чесалась в давно немытых колтунах. С последней стрижки волосы успели отрасти до почти полуметровой длины. А учитывая, что я поленилась их переплетать, всё это богатство спуталось и стало прекрасным пристанищем для лесных насекомых. Нет, меня не кусали, просто использовали как своеобразное бегающее гнездовье. В результате голова неимоверно чесалась. Перехватившись ногой поудобнее, вытащила из шевелюры зелёную гусеницу и сунула её в рот, в качестве приправы использовав горьковатый листик. — Вообрази, я здесь одна, — проглотив, проникновенно поведала пробегающей мимо ящерице. — Никто меня не понимает! — Сделала небольшую паузу, перелезая поближе к созревшим ягодам, поскольку объела всё лучшее в пределах досягаемости. — Рассудок мой изнемогает. — И, почесав под мышкой, я возмущённо закончила, сделав ударение на «молча»: — И молча гибнуть я должна? Представив, как сейчас выгляжу со стороны, рассмеялась, но потом взгрустнула. Дичаю. По-настоящему дичаю. Скоро превращусь в пещерного человека с компьютером. Да почему скоро? Я уже такая. Надо что-то менять. Хоть как-то возвращаться к цивилизации. Поделившись своими мыслями с Аллой, я задумалась, с чего бы начать. Пожалуй, стоит найти людей. Посмеявшись, Алла сказала: «Вот у нас типа группа. Но толку-то от неё мало. Только пищу вместе добываем. Цивилизацию никто не строит, даже укрытиями не озаботились, пользуясь тем, что взяли с собой. Поэтому не дури. Опустишься ли ты на дно или нет, зависит только от тебя, а вовсе не от других людей». «Неужели ваша группа не достигла никакого результата? Не верится». «О, результат, конечно, есть. Танцы каждый день. И джем из ягод варить научились. Безопасней вместе — это конечно. Но больше ничего. Мне иногда кажется: некоторые люди от природы настолько ленивы, что вообще ничего бы не предпринимали, пока беда не рухнет на голову. Даже страшно становится от такого бездействия». «И что, никто не стремится изменить ситуацию? А как же хищники? Насекомые? Плохая погода, наконец? К тому же совместная добыча пищи — неплохое начало». «Начало, может, и неплохое, если бы на нём дела не застопорились. А у нас знаешь, как ситуация обстоит? Нашли одну ягоду и один фрукт, несколько травок, пару корешков и всё. Ими и питаемся. Ну и рыбу, конечно, ловим. Сетями. Перегородили сетью реку и два-три раза в день проверяем. Ещё мужчины иногда ходят летучих мышей камнями бить. Вот и все совместные дела. Большая часть народа и не стремится к чему-то ещё. Типа: еда же есть, что заморачиваться? Тем более что хищников мы пока не встречали, по крайней мере, на нас ни разу никто не нападал. Комаров и мух вообще не видно. Продукты практически не портятся, разве что высыхают, даже рыба не гниёт, может, потому что за всё время дождя ни разу не было. Да я думаю, и не будет — мы живём так высоко в горах, что все облака проходят гораздо ниже. Смотришь с обрыва — сверху небо ясное, снизу — море облаков. Красота». Мы проговорили ещё почти полчаса. В чём-то Алла права — отсутствие компании не должно приводить к таким последствиям. И сваливать свою одичалость на это я не имею никакого права. Значит, за дело! Для начала я решила обзавестись одеждой или лучше кожаной сумкой. А для этого — выделать шкуру. Поймав и съев одну из крупных древесных ящериц, тщательно соскребла с мездры остатки мяса и жира. Что дальше? В книгах обычно рекомендуют засыпать шкуру солью. Но соли нет. От мысли о белых кристаллах потекли слюнки. В этой жизни так и не удалось поесть солёненького. А хочется. Ладно, вернёмся к коже. Некоторое время мучительно вспоминала, как выделывают шкуры. Читала ведь... точно читала. Вот только, увы, даже теория всплывает лишь отрывками и с трудом. Соль, мыло, жир, кислота. Да, ещё что-нибудь дубильное. Соли нет. Мыло... Вроде бы ещё вместо него можно использовать раствор золы, так? Но для этого, во-первых, нужна зола, а во-вторых, ёмкость для её разведения. Может, сойдёт просто натереть золой? В этом случае всё просто — надо спуститься на землю и развести костёр. Этим я и занялась, собрав максимально сухой хворост, который получилось найти в затопленном лесу, когда и сверху, и снизу постоянно течёт вода. Выбрав место повыше, расчистила будущее кострище ото мха, тщательно обтёрла от влаги и сложила растопку — мелкие веточки, тонкие, похожие на бересту, полоски верхнего слоя коры одного из деревьев, после чего попыталась разжечь огонь. Развести костёр удалось, наверное, только благодаря тому, что при выборе начального имущества я заказала у керелей встроенную в кольцо зажигалку, создающую узкий луч с очень высокой температурой. Но когда древесина наконец загорелась, она, к моему удивлению, не совершала никаких попыток погаснуть, хотя от костра и получилось гораздо больше дыма, чем огня. А попросту говоря — почти один дым. Зато густой и летящий сразу во все стороны. Поэтому я устроилась на мокром мхе метрах в десяти от костра и подходила только подбросить хворосту, но даже этот краткий контакт вызывал слёзы, а кожа быстро покрылась тёмным налётом сажи. Пока нагорало достаточное количество золы, я, чтобы не терять времени, вырезала из большого куска коры расчёску. Инструмент хотя и получился кривой с неравномерно расположенными редкими толстыми зубьями, но, на первый взгляд, вполне годился для приведения запутанной шевелюры в более приемлемое состояние. Однако, помучившись около часа и отломав от расчёски больше половины зубьев, пришлось сделать вывод, что я на сей раз всё-таки слишком запустила волосы и распутать получившуюся комковатую войлокоподобную шевелюру не удастся. Поэтому вновь, как в самом начале, обрезала большую часть волос. Даже отделённые от головы колтуны не удалось разобрать, и весь грязный ком полетел в огонь. Кое-как расчесав остатки волос, я затушила костёр и, немного подождав, выгребла получившуюся золу. К этому времени она достаточно остыла и сильно намокла под дождём, поэтому я щедрой рукой нанесла получившуюся пасту на внутреннюю сторону шкуры. Сколько там держать надо? По-моему, чуть ли не сутками у нас время мерили. А местные дни больше чем в два раза длиннее, чем земные. Значит, полежит до завтра — и хватит. На следующее утро очистила заготовку от золяной пасты и повесила сушиться, растянув на примитивной раме из веток. Чтобы на шкуру не попал дождь, поместила её под толстую ветвь, но всё равно через день она равномерно покрылась плесенью и даже поросла ещё какими-то грибами. К тому же в некоторых местах кожу прогрызли насекомые. Разочарованно осмотрев получившееся нечто, я пришла к выводу, что в такую влажную погоду высушить хоть что-то возможно только над костром. Поймала ещё одну ящерицу и решила попробовать сразу выгнать лишнюю влагу, ведь если не получится, то и мазать золой бесполезно. А если попытка окажется удачной, следующую шкуру выделать как следует. Воспользовавшись тем, что всё равно придётся достаточно долго сторожить костёр, во второй раз поела сготовленной пищи, а именно запекла клубни папоротника и поджарила мясо рептилии. Печёные клубни по вкусу стали напоминать картофель ещё сильнее, чем в сыром виде и оказались очень вкусными, а вот ящерица кое-где подгорела, а кое-где осталась почти сырой, к тому же сильно горчила и отдавала дымом. Выбрав съедобные куски мяса, я с наслаждением заедала их клубнями, пока шкура грелась в тепле огня. Через несколько часов она основательно прокоптилась, стала хрупкой и вполне съедобной… на голодуху. Посмеявшись, я поделилась способом «просушки шкуры» с Аллой, заметив, что, судя по всему, подвесила её слишком низко. Пока мы болтали, показались представители уже знакомого кабаньего племени. Я поспешно уступила им возвышенность, на которой занималась кулинарными изысками, залезла на дерево и там уселась. В любом случае придётся дождаться ухода животных, ведь оставлять горящий костёр даже во влажном лесу не стоит. Но беспокойство оказалось напрасным. Взрослые кабаны, целенаправленно обступив источник дыма и огня, принялись закидывать кострище мокрым мхом, а потом и вовсе землёй, пока не пропала последняя тонкая струйка дыма. После чего удовлетворённо повалялись, приминая получившийся могильный холмик, и организованным строем удалились дальше в лес, оставив меня непонимающе глядеть им вслед. Странные здесь животные. Вот как объяснить их поведение: оно порождено интеллектуальной деятельностью или это сложный поведенческий инстинкт? В первом случае кабаны должны были уже не один раз сталкиваться с кострами. Впрочем, они наверняка могли подсмотреть, как обращаются с огнём люди и просто повторить их действия. Но сильно сомневаюсь, что хоть кто-то из последних валялся на потушенном кострище. А если это инстинктивное поведение, то какова причина его возникновения? На этот вопрос я пока не смогла ответить. И попытки выделать шкуры решила отложить на будущее, когда станет посуше и дождей поменьше.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 26 – 36-е сутки Джунгли
Одни сутки сменялись другими. Народ потихоньку привыкал. Теперь инкубатор уже не так мешал двигаться — носилки снова усовершенствовали и даже во время стоянок ящик с них не снимали. Приловчились к его габаритам и теперь могли даже пробежаться — пусть и относительно недолго. Добыть огонь так и не удалось, но изо мха делали на ночь тёплое, пусть и влажное логово. Отдельные виды лиан и тонкие полосы крепкой коры неплохо заменяли верёвки, а последние ещё и годились в качестве лент для завязывания косичек. По утрам, расчёсывая подрастающие волосы пятернёй, Маркус шутил, что если так и дальше пойдёт, то и у него скоро появится хвостик. Хотя одеждой так и не обзавелись — не нашли подходящих материалов, из коры и лиан сплели нечто вроде заплечных сумок. А главным оружием стали рогатины — раздвоенные на конце довольно длинные палки. Ими было удобно прижимать к земле добычу, на них же можно опираться или прощупывать дорогу, если есть подозрения, что она ненадёжная. Ужин сегодня был на редкость богатым. Лягушки, клубни, сладковатые молодые черешки одного из прибрежных кустов, сочные кислые ягоды, пьяные фрукты и аж четырнадцать хорошего размера яиц — последние добыли из гнёзд птиц в зарослях высокой травы небольшого болотца. — Ещё огня бы — и вообще можно пир на весь мир закатить, — красиво раскладывая добычу на капустных листьях, поделилась Света. — Но и так хорошо, — ободрила Вероника, выковыривая папортошку из плотной кожуры. Теперь её тоже использовали: даже в таком не обработанном виде она вполне служила в качестве кривых подобий не то пиал, не то чашек. Если разбить туда яйца, убрать самых крупных зародышей, взбить веточкой и добавить немного давленых ягод, то получится шикарный соус. С черешками и мясом — вкуснятина! Подруги переглянулись и вместе посмотрели на физика, разделывающего лягушек у устья ручья рядом с местом отдыха. Казалось бы, со времени гибели Михаила с Олегом прошло немногим больше десяти дней, вокруг по-прежнему дикие джунгли, бродят агрессивные сумасшедшие больные, бандиты и дикие звери, но настроение изменилось кардинально. Вместо постоянного напряжения и уныния пришло своеобразное смирение и оптимизм. Немалая заслуга в этом была у всех. Никто не начал сдаваться и тянуть других на дно. Переживали порой тяжело, но крепились, старались жить дальше и поддерживать друг друга. Они научились не переоценивать свои силы и не врать коллегам: ни об усталости, ни о травмах и недомоганиях. Ведь в таких условиях важно вовремя оказать или получить помощь, отдохнуть и изменить планы. Все уже понимали — впереди не ждут ни спасатели, ни врачи, ни даже укрытие. Поэтому тратить последние силы и строить из себя героя — прямой путь к гибели. В отличие от Михаила с Олегом, которые акцентировали внимание на неприятностях, Маркус будто пытался от них отстраниться. Не забывал, спокойно начинал и поддерживал разговор, но акцент пытался сделать на победах, пусть и минимальных, а не на поражениях и опасностях. Казалось бы, мелочь, но именно она оказалась переломной, а пример физика — заразительным. Тем более что такая точка зрения действительно придавала сил и помогала не отчаяться. Закончив с приготовлениями, народ принялся за еду. — С ещё одним успешно прожитым днём, — поздравил девушек Маркус, торжественно поднимая пиалу с ягодным морсом. После чего некоторое время все с аппетитом жевали, не отвлекаясь на разговоры. Уже когда перешли к десерту, Света рассмеялась. — Народ, а вы заметили, что мы уже три дня не голодаем? — поинтересовалась она. Вероника подцепила палочкой сладкую массу, облизнула и улыбнулась подруге. — А ведь верно! Смотрите, как забавно получается: вроде сейчас инструментов меньше, а рацион — лучше. — Приспосабливаемся, — подтвердил Маркус. — Потихоньку осваиваем охоту, понимаем, где что искать... так и должно быть. Вероника насторожилась. Остальные тоже притихли, прислушиваясь к подозрительному шуршанию и принюхиваясь. Все трое отложили еду и встали, схватившись за рогатины. Да, против больных они вряд ли помогут, но даже намёка на запах болезни не чувствуется. — Мы с миром! — остановившись и демонстрируя поднятые вверх пустые руки, провозгласил вышедший из кустов мужчина с рюкзаком за плечами. За ним выглянула женщина с двумя самодельными копьями. Света демонстративно опёрлась на рогатину. Совсем слегка, чтобы ничего не мешало в любой момент применить оружие в дело. Драться она не хотела, но именно поэтому и пыталась сделать грозный вид. Непохоже, что их нашла какая-то банда, а двое, скорее всего, не рискнут нападать. — И у нас есть огонь, — сообщил пришелец, убедившись, что хозяева тоже не проявляют агрессии. — А мы без, — легко признался Маркус. — Но еда есть. — Зажигалка? — деловито поинтересовалась Вероника, жадно оглядываясь в поисках подходящей растопки. — Угли. Зажигалка была, но украли. — Незваный гость прищурился, ещё раз подозрительно оглядел всех троих, после чего неожиданно представился: — Сева. Инженер. Мостостроение. — Мужчина сделал паузу, хмыкнул и добавил: — Отнюдь не самая актуальная специальность для выживания. — Потом указал на вооружённую напарницу: — Вера, геолог и моя жена. — Маркус, физик-теоретик. Занимался астрофизикой. Ещё более актуальная для выживания профессия, — пафосно и с юмором ответил Маркус. — А две красавицы: тёзка Вероника, агроном, и Светлана — экономист. — И тоже по теории экономики, — добавила последняя. А потом все рассмеялись: настолько неуместно прозвучали высокопарное знакомство голых людей в диком лесу. — Давайте к нам, специалисты, — хихикнула Вероника. — У нас ещё еда осталась. Можем совместную конференцию устроить. — Мы тоже не пустые, — заверил Сева. Вместе осторожно, чтобы не потушить драгоценные угли, принесённые в кривой корзинке с землёй, развели костёр. И пиршество пошло по второму кругу — пусть не такое обильное, зато горячее. Даже немного воды умудрились вскипятить в свёрнутых кульках из крупных неядовитых листьев, хотя, увлёкшись, чуть не потушили костёр, частично залив его водой из продырявившихся ненадёжных посудин. После этого эксперименты прекратили, не решаясь рисковать драгоценным пламенем. — Вообще, интересная картина складывается, — поделился Маркус, смакуя свою маленькую порцию горячего чая. — Мы вон уже сколько по лесам бродим. Я видел немало народа, но пока сплошь «интеллигенция» попадалась. Физики, химики, математиков и программистов-теоретиков встречал, а вот нормальных охотников или выживальщиков каких-нибудь — пока ни одного. Народ помолчал, вспоминая знакомых. — Да, у меня так же, — признала Света. — Все, про кого знаю, раньше были работниками умственного труда. Причём экономиста встретила только одного и тот преподаватель. — Ну я бы не сказала, что только умственного, — возразила Вероника. — Вон, взять хотя бы меня — да, трудилась на испытательной станции, но отнюдь не только на компьютере. Отчёты — отчётами, наука — наукой, но и ручной работы было много. — Ладно, неправильно выразился, — легко согласился физик. — Не встречал тех, у кого по работе не было бы хорошей доли теории, разработок, новых исследований. Сева отхлебнул из своей кожуры и кивнул. — Да, вот такого я тоже не помню. Хотя это и странно. Сейчас куда больше пригодился бы крепкий ремесленник, чем куча теоретиков. Заболтавшись, народ припозднился и опомнился, только когда начало темнеть. Поэтому решили не разбегаться, а переночевать рядом. Что и сделали. Костёр почти затушили, а угли получше прикрыли: по словам гостей, открытый огонь привлекает животных. Если не дежурить и не отгонять их всю ночь, точно погасят. Особенно в этом плане зверствовали кабаны, обезьяны и некоторые птицы. — Если сторожить или просто кучей сидеть — опасаются, — пояснила Вера. — А вот стоит отвлечься или лечь спать, как начинается. Лучше самим притушить, так легче угли сохранить. Выспавшись, устроили совместную охоту на лягушек, а потом за завтраком снова беседовали. О новом мире и жизни, лесе, керелях — обо всём. Хотя Маркус и девушки пару раз видели другие группы, но к первой не рискнули подойти — она выглядела слишком крупной и опасной, а со второй парой обменялись лишь несколькими подозрительными фразами и разбежались — она не стремилась общаться. Теперь же, встретив нормальных людей, с радостью сравнивали впечатления. Даже собственной историей поделились. Сева с Верой тоже не остались в долгу. Конфликтов с заболевшими им удалось избежать, но горя тоже хлебнули. На их небольшую, но дружную группу напали разбойники. Вырезали всех мужчин в лагере, не пощадили и большинство женщин. Лишь Вера чем-то приглянулась главарю, и тот решил сделать её своей рабыней-наложницей. — Если честно, тогда я уже не сопротивлялась, — призналась геолог. — Слишком под впечатлением была... слишком испугалась того, что они творят. — Ну и правильно, — зло одобрила Света. — Так хоть не убьют, и потом может повезти и удастся отомстить! — Или сбежать, — тихо добавил Маркус. — Нет, всё в порядке, до самого страшного не дошло, — заверила Вера и продолжила рассказ. Когда разбойники уже начали делить добычу и собирались праздновать, из кустов на них бросился вернувшийся с охоты Сева. И напугал настолько, что бандиты в ужасе сбежали, забыв обо всём. — Но я был уверен, что быстро опомнятся и вернутся, — поделился инженер. — Поэтому мы схватили пару рюкзаков, тоже сбежали и потом долго петляли. Вероника оценивающе посмотрела на гостя. Особо страшным тот не казался. Даже просто страшным — не опаснее любого другого человека в лесу. Сева выглядел аристократом, которого по непонятной причине раздели и запихали в дикие джунгли. Который уже смирился и привык в них жить, но ещё не одичал полностью, сохранив горделивую осанку и взгляд. — Ты что, как-то по-особенному выскочил? — тоже выразил сомнения Маркус. Инженер смутился, а его жена рассмеялась. — Ещё как по-особенному! Я тоже в первый момент чуть следом за разбойниками не припустила! Хорошо, что вовремя опомнилась. За несколько дней до этого Сева не заметил небольшого зелёного жука и закусил им вместе с фруктом. У букашки оказался очень резкий, ядрёный и стойкий вкус. А ещё она была ядовитой, к счастью, не смертельно. Но пару часов после этого инженер исходил какой-то зеленоватой и очень пенистой слюной, глаза покраснели, а язык почти парализовало, в результате вместо слов удавалось выдать только стоны, сипение и рычание. Случайность приучила всех внимательно осматривать кусок перед тем, как отправить в рот, но она же позже спасла жизнь. Инженер ещё на подходе понял, что в лагере проблема. Прополз кустами и некоторое время лежал под их прикрытием, скрипя зубами в бессильной ярости. Здоровый, с ножом и копьём, но один против двенадцати, да ещё и лучше вооружённых — что он мог сделать? Однако когда главарь начал лапать его жену, Сева уже хотел наплевать на всё и кинуться в безнадёжную битву, но вовремя заметил нескольких зелёных жуков. И вспомнил. Он отчаянно зажевал сразу всех. Подождал пару минут и изо всех сил вцепился зубами в собственное предплечье. Глотнул крови, размазал её же по пальцам, взлохматил волосы, после чего резко вскочил и, хрипло завывая, с вытянутыми руками и скрюченными пальцами выскочил на поляну. Ещё бы бандиты не испугались! Когда из леса, в котором уже обитают смертельно опасные больные, выскакивает мужик с совершенно безумным, бешеным взглядом, с окровавленными руками и плюющийся кроваво-зелёной пенистой слюной... явно совсем недавно жравший кого-то заживо, тут невольно впадёшь в панику. В общем, план инженера удался. Единственное — с дозой он перебрал и отходил почти сутки. — Вот этот жук или этот? — деловито поинтересовалась агроном, демонстрируя двух пойманных насекомых. — Этот, — указала Вера и снова вернулась к истории. После побега некоторое время удалось пожить спокойно. Таких наглых бандитов больше не попадалось, больных пара старалась обходить стороной, а в рюкзаках оказалось достаточно вещей для почти комфортного существования. Беда только в том, что на этом приключения не закончились. Примерно через неделю после конфликта с бандитами один из рюкзаков утащила на дерево какая-то лысая обезьяна. Её не спугнул даже дикий вопль спешащего от ручья инженера. А тот в аффекте метнул вслед воровке всё, что оказалось под рукой, включая их последний нож и копьё. И, конечно, промазал. Но если деревянная самоделка свалилась обратно, то нож вонзился в ствол. Лысая обезьяна радостно его вытащила, запихала в рюкзак, после чего показала бесящемуся Севе неприличный жест, обидно рассмеялась и неспешно удалилась вверх, скрывшись в густой кроне. — Тварь! — снова распалившись от воспоминаний, крикнул инженер. — Ненавижу этих древолазающих, уродливых, лысых макак! От неожиданности Вероника уронила почти до смерти замученного жука, а сверху обиженно фыркнули, и в сторону мужчины прилетел надкусанный фрукт. Подскочив, все задрали головы, но агрессора успели заметить только мельком. Действительно, больше всего это походило на кривую пародию на человека: облысевшая бесхвостая обезьяна, но с длинной чёрной косой. На мгновение мелькнула худая голая задница, однако и она почти мгновенно скрылась в листве. Народ ещё немного подождал, но ничего подозрительного не заметил и потихоньку успокоился. — «Насы», — со вздохом заметил физик и пояснил в ответ на вопросительный взгляд Севы: — Я тут, как шибко умный, керелям вопрос задал про разумных на планете. Тут мы и керели. — Точнее, он спросил, есть ли кто-то ещё, кроме, — поправила Света. — А керелей, думаю, тут нет. Если и есть, вряд ли по деревьям голыми задницами сверкают. — То есть великими избранными попадунами являемся мы, оборотни... — Сделав паузу, Маркус дождался кивка, подтверждающего, что гости поняли, о ком идёт речь. — А теперь, выходит, и лысые обезьяны. — А ведь она — женщина, — тихо и с явным оттенком горечи сказала агроном, разыскивая что-то во мху. — И что? — Да так. Ничего. — Но поскольку народ потребовал пояснений, Вероника призналась: — Я сейчас подумала, каково было бы мне, если бы меня выбросили сюда в таком теле. — Они воровки! Недостойны лучшего! — агрессивно заявил Сева, вскочив и сжав кулаки. — Все? — ядовито поинтересовался Маркус, тоже встав и прямо посмотрев в глаза оппоненту. — На ваш лагерь тоже лысые макаки напали? Или оборотни? Судя по рассказу — вполне себе люди! Инженер почти зарычал, но потом снова посмотрел в кроны и задумался. — Возможно, ты прав. Эта черноволосая, а та воровка была рыжей. Но зачем тогда кидаться? — Я бы тоже кинула, если бы меня ни за что ни про что вдруг обозвали уродливой лысой макакой, — заметила Вероника. Сева окончательно смутился и сел. — Ладно, признаю, ошибся. Но та рыжая — точно уродливая лысая макака! — В общем-то, тут и истории конец, — вернулась к рассказу геолог. — А мы ещё по дурости все ценные вещи в один рюкзак сложили и, разумеется, именно его и украли. Дальше уже пришлось и без ножей, и без зажигалки. Хорошо хоть костёр не успели погасить — благодаря этому с огнём. Немного посидели, любуясь на играющее пламя. — Кхыы! — хриплый сип прервал затянувшееся молчание. Вероника схватила пиалу и бросилась к ручью. Но сколько ни полоскала рот, ещё больше часа плевалась пенистой зеленоватой слюной. — Ты прелесть, — отсмеявшись, обнял её Маркус. — И смелая. Я тоже думал проверить, но струсил. — Хеее, — немного обиженно ответила агроном и вытерла новую пену с подбородка. — Честно. Не вру, правда восхищаюсь, — прижав руку к груди, заверил физик и вернулся к костру, где поворошил догорающий хворост. — Надо собрать угли. Инженер кивнул, а потом неуверенно предложил: — Народ, вы вроде относительно нормальные. Может, попробуем объединиться? Хотя бы временно — если что, разбежаться всегда успеем. — Эй, не забывай, мы тоже на бобах, — напомнила Света. — В смысле, ценного ничего нет. Сева оскорблённо задрал нос и резко встал. — Прекрасно. Не будем навязываться. — Стоп, стоп, стоп! — поспешно влез в разговор Маркус и лукаво добавил: — Что же ты так-то сразу реагируешь? Неужели на конференциях или где-то ещё так же горячился? Тогда, наверняка, со всеми вечно ссорился и твои проекты зарезали. Инженер покраснел. — И вовсе не поэтому, а потому, что я был против всяких дурацких откатов и экономии в ущерб качеству! — возразил он и тут же осёкся под дружный смех девушек. — В общем, так, принципиальный ты наш, — заулыбавшийся Маркус похлопал Севу по плечу, — давай оставим такие принципы для дела. А в общении будь проще. Ещё немного поговорив, они всё-таки решили не отбрасывать идею. Один-два дня погоды не сделают, зато позволят узнать друг друга получше. И понять, действительно ли они смогут уживаться рядом.