41 – 49-е сутки Верхний ярус джунглей — джунгли
С достижениями не заладилось. Идею со шкурой отложила на будущее. Пыталась найти глину, чтобы слепить посуду, но тоже потерпела неудачу — скорее всего потому, что на землю спускалась редко и ненадолго. Провалом завершилась и ещё одна попытка сплести корзину — подходящих прутьев отыскать не удалось. Некоторое время я думала поселиться на одном месте: так удалось бы лучше разведать окрестности и хоть в чём-то продвинуться. Но через пару дней эту идею тоже отложила: для оседлой жизни нужно либо найти что-то ценное неподалёку от жилья, либо очень удобное место, а ни того ни другого не встречалось. В общем, планы планами, а жизнь вносила в них очень сильные изменения. И это не радовало. Однако я старалась не расстраиваться. Пусть пока достижений нет, но можно ведь просто изучить местность. Узнать, где и как живут другие люди, поискать материалы для будущих поделок и многое другое. Возможно, сейчас это и выглядит пустой тратой времени, но наверняка пригодится в дальнейшем. Если уж совсем честно, то даже когда начну вести оседлую жизнь — многого ли сумею достичь одна? Как ни отбрыкивайся, общество всё равно намного сильнее одиночки и возможности у него гораздо шире. Чем больше времени проходит, тем очевидней становится эта простая истина, и тем отчётливей я понимаю, как сильно ошиблась. Скорее всего, в начале, пока не разобралась с жором, именно изоляция позволила избежать самого плохого, но теперь она же старательно тянет меня вниз. Жестоко и неизбежно. Но ещё хуже другое. Чем дальше, тем страшнее мне возвращаться к людям. Одновременно хочется и боюсь. Причём боюсь сильно, настолько, что даже полная деградация выглядит уже не самым плохим вариантом. К тому же там, внизу, все, кто мог и хотел, уже наверняка объединились в группы. Зачем им какая-то незнакомая тётка? Оценивающе посмотрела на семейную группу обезьян, с которой делила крону. Перевела взгляд на себя и сглотнула вставший в горле ком. Убрать те немногие вещи, которые на мне — и чем я от них, по сути, отличаюсь, кроме внешности? Точно так же прыгаю по деревьям, тоже подъедаю фрукты и ловлю мелкую живность. Выбираю удобную развилку для ночёвки или строю примитивное гнездо, а потом бросаю его и ухожу дальше. Дикий, трусливый зверь, а не человек. Обезьяны и то большего достигли. По крайней мере, они следят за собой, у них есть семья, какое-никакое, а общество. Даже сейчас не просто отдыхают: самец показывает двум малышам, как добраться до самой вкусной части твёрдого плода. Сморгнув слёзы, отвернулась. Вот тебе и новая жизнь, молодость, здоровье. А заодно — одиночество. Дмитрий. Один из людей, с которым успела поговорить и хоть немного пообщаться. Его друзья. Те, прогнавшие меня от своего лагеря, бандиты. Часть даже таких, шапочных знакомых, исчезла, другие сошли с ума из-за какой-то ужасной болезни. Судя по их виду, вряд ли такое можно повернуть вспять. Алла — но с ней общаюсь только по сети, да и то в последнее время реже — у неё своя жизнь и даже вроде как с отношениями кое-какое продвижение пошло. А я... дичаю. Решительно встряхнулась, смахивая дождевую влагу, а заодно отгоняя упаднические мысли. Пусть! Пусть пока так. Сейчас главное — не сдаваться. Хотя бы затем, чтобы гады керели не оказались правы. Поэтому — вперёд, на разведку и исследовать новый мир! Кроме того, обязательно надо найти людей и войти с ними в контакт. Непременно. Просто немного позже. На следующий вечер после неудачной попытки высушить шкуру мне показалось, что падающие листья, шкурки плодов или косточки, даже когда нет ветра, летят не прямо вниз, а чуть вбок. Некоторое время я экспериментировала и выяснила, что отклонение идёт всё время в одну и ту же сторону, а именно: к западу. Причём такая картина повторялась стабильно, а немногие исключения легко объяснялись слабым ветерком. Привязанная к волосяной леске небольшая палочка тоже показала отклонение от вертикального положения, хотя и малозаметное. В голову не приходило ни одного хоть сколько-то нормального объяснения происходящему. Но почти через сутки эта загадка разрешилась. Забравшись на самую вершину возвышающегося над зелёным океаном крон дерева, чтобы, как обычно, в нечастую ясную погоду проводить закат солнца, я обнаружила наполовину взошедший огромный, на добрую шестую часть горизонта тёмный круг, частично скрывающий солнечный диск. Пока я гадала о его природе, солнце скрылось, оставляя лишь яркую полоску по окружности непонятного образования. Тогда впервые подумалось, что тёмный круг может оказаться одним из спутников этой планеты. За время, проведённое в новом мире, я уже видела в ночном небе крупную голубую луну и две чуть поменьше — белую и сине-зелёную, а также ещё несколько небольших, но такую огромную… Однако утром, когда освещённый рассветным солнцем диск приобрёл яркий насыщенно-жёлтый с лёгким зеленоватым отливом по краям цвет, и даже стал заметен его рельеф в виде более тёмных пятен, пришлось признать, что это страшное громадное нечто в небе не что иное, как очередная луна. День за днём она медленно поднималась над горизонтом, сила её притяжения ещё возросла, хотя и ненамного, но иногда начинало казаться, что даже длинные тонкие ветви деревьев слегка клонились в сторону, а некоторые плоды чуть повернулись к восходящему гиганту. Жёлтая луна превращала часть дня — в ночь, заслоняя вечернее солнце, а часть ночи — в день, за счёт отражённых световых лучей. Ещё в тот же день, когда заметила первые признаки восхода гигантской луны, у меня прервался контакт с Аллой. Хотя она по-прежнему находилась в сети, но не отвечала ни на одно сообщение и даже не меняла статус картинку. Казалось бы, мелочь, но она в очередной раз заставила понять, насколько неприятно полное одиночество. Разумеется, можно было бы завести новые знакомства в сети, но я так и не решилась на этот шаг — ведь теперь-то понимаю, что такой путь — всего лишь самообман. Увлёкшись виртуальной жизнью, в реальной легко опуститься окончательно. А если вдруг случится что-то серьёзное, ни один виртуальный друг помочь не сумеет. Поэтому я решила не сидеть в сети подолгу. Посмотреть новости на всеобщем форуме или любопытные беседы — хорошо. Но не более того, по крайней мере до тех пор, пока не изменю что-нибудь в реальной жизни. В остальное же время лучше заняться чем-нибудь полезным. Если бы стояла ясная погода, то можно было бы увидеть все фазы жёлтой луны за один день. И не только их, но и ещё несколько интересных небесных явлений. На закате наступало полное солнечное затмение, потом постепенно луна освещалась, но не как в первой фазе на Земле, а наоборот — привычный светлый серп оставался тёмным, а полукружная сторона луны приобретала свой обычный жёлтый цвет с лёгким оттенком зелени. Постепенно наступало полнолуние, которое, в свою очередь, через несколько часов превращалось в новолуние, а к утру — обратно в полнолуние. Днём гигантская луна опять становилась месяцем, и заканчивался цикл очередным солнечным затмением. Сначала казалось, что жёлтый спутник двигается вокруг планеты необычайно медленно, но, подумав, я поняла: наоборот — очень быстро, лишь немного отставая от вращения планеты вокруг своей оси. Именно в результате этого гигантская луна вставала с запада и, судя по всему, в конце концов должна была закатиться на востоке. С восходом жёлтой луны природа преобразилась — ночью раскрывались новые виды цветов, появились не встречавшиеся раньше крупные крылатые насекомые. Наблюдая за лесом, я заметила, что восход спутника лишь обогатил его, ничего не отняв. Однажды во время охоты я обнаружила на дереве свежее «воронье» гнездо. Почти такие же, только похуже качеством, делала сама и поэтому решила спрятаться неподалёку и подождать хозяина. Ведь это вполне может оказаться кто-то навроде меня. Но ни вечером, ни на следующий день он или она не вернулись, судя по всему, тоже используя гнездо для однократной ночёвки. Я невольно взгрустнула, но и обрадовалась: ведь неизвестно, насколько мирным был этот человек. Жаль, но, похоже, мы разминулись. Почему-то я только сейчас задумалась над тем, что, скорее всего, и в своей склонности лазить по деревьям не являюсь уникальной. А если так, то встреча с сородичами не исключена. Странно, что до сих пор никого не видела, даже следы и те впервые. Ещё несколько дней подсознательно высматривала того, кто тоже решил жить в верхнем ярусе леса (сама не понимая, с какой целью — поговорить или успеть сбежать), но то ли наши пути разошлись, то ли неизвестный не меньше меня опасался встречи. По крайней мере, больше ничего подозрительного не попадалось. А потом я вдруг подумала: не может ли то гнездо быть не делом рук человека, а результатом труда какой-нибудь обезьяны? Вон, мелкие вполне себе делают нечто подобное, а я ещё не самый крупный обитатель крон. Убедившись, что Алла всё ещё не в сети, залезла повыше и посмотрела во все стороны. Нет, всё-таки вряд ли я уникальная. Ведь керели похитили целую кучу народа, «везунчиков», как выяснилось, тоже много, так неужели по деревьям вдруг скачу в одиночку? Нелогично. Подобные мне должны быть. Но почему никого не видела? Впрочем, справедливости ради, людей тоже вижу редко, а в кронах легко спрятаться. Но всё равно грустно. Примерно через неделю после появления жёлтой луны, в очередной раз занимаясь исследованием местности под пологом леса, я обнаружила два слегка прикрытых красным мхом человеческих тела. Судя по ровным краям глубоких резаных ран мужчина и женщина скорее погибли от рук своих соплеменников, чем животных. Совсем недавно, тела ещё не начали разлагаться. А учитывая отсутствие некоторых органов и кусков мяса, можно предположить, что это жертвы Дмитрия и его компании. Или ещё кто-то занимается людоедством. Проверив окрестности и убедившись в собственной безопасности, я сначала с омерзением, а потом, увлёкшись, с научным интересом приступила к вскрытию. Спеша закончить, пока охотники не вернулись за добычей, сфотографировала всё, что смогла, многое не по одному разу, и только потом приступила к более подробному изучению. Чем дальше, тем сильнее я убеждалась, что от нас прежних остался только разум. Если первоначальной целью вскрытия был поиск отличий от Homo sapiens, то уже после беглого осмотра мертвецов стало очевидно, что говорить надо скорее о поиске сходств, а не отличий: настолько сильно разнились земляне и те, чьи останки лежали во мху. Да, внешне тела напоминали прежние, но внутреннее строение отличались не просто от человеческого, но даже от строения тел земных млекопитающих. И не только млекопитающих — даже земная лягушка больше похоже на человека, чем это. Успокаивало одно. Несмотря на всё отличия, что-то общее всё же осталось. Пищевод, желудок (двойной или два рядом расположенных?), кишечник, сердце... Да, назначение немалого количества органов можно определить, пусть даже они сильно отличаются по форме и структуре. Или хотя бы предположить. Теперь можно считать доказанным: нас не изменили, а наделили совсем другими, как-то по-особому сконструированными телами. Или нет. Ещё раз взглянув на вскрытых, внезапно поняла, что их внутренности кое-что напоминают. Нечто подобное не раз наблюдала у местных животных. Пусть не полную аналогию, но ведь и на Земле человек не точно такой же, как, например, крыса. Значит, как минимум местных «людей» вряд ли конструировали. Раз видны прямые аналогии, то, скорее всего, их, а то и моё тело были выращены, но по уже известному генотипу. Генотипу тех, кто появился на этой планете естественным путём. Недаром же нас называли наследниками керелей.... ну или хотя бы родоначальниками. Теперь я почти уверена, что наши организмы не просто похожи, а полностью идентичны таковым у керелей. Или у тех моих местных предков (точнее — предков моего тела), которых эти самые керели уничтожили. Хотя какое-то смутное подозрение насчёт себя-монстра всё равно остаётся. Но лучше ему не поддаваться. Услышав шаги, я быстро поднялась на безопасную высоту и, посмотрев вниз, тяжело вздохнула. Как и ожидала — старые знакомые. Но вскоре поняла, что ошиблась — из-за деревьев вышла не компания Дмитрия. Действительно, с первого взгляда шестеро человек с ещё более деформированными и разросшимися телами напоминали уже знакомых, но у них всё ещё сохранилось достаточно индивидуальных черт, чтобы удалось понять свою ошибки. Значит, страшная болезнь поразила не только группу Дмитрия. Эпидемия? Я невольно вздрогнула. Если здесь, в лесу, эпидемия, то неудивительно, что людей почти не видела. Уже две группы, и все в таком состоянии... или всё-таки не эпидемия? Ведь не исключено, что они отравились каким-то опасным продуктом, или насекомые покусали. Хотя такие версии всё равно менее вероятны. Зато вполне возможно, что эпидемии всё-таки нет, просто мне не повезло натолкнуться на две самые невезучие группы. Присутствие изменившихся людей заставляло меня нервничать, хотя я и забралась достаточно высоко. Но даже находясь в безопасности, оказалось трудно унять дрожь, вызванную даже не столько устрашающим внешним видом, сколько запахом. Странным, несильным запахом этих людей. Вопреки ожиданию, от них пахло не гнилью и не отходами жизнедеятельности, даже дух болезни почти исчез. Впрочем, приглядевшись, я обнаружила, что ни язв, ни болячек практически не видно — кожа зажила, и теперь они не походили на гниющих заживо. Но запах… этот странный слабый запах — он одновременно и привлекал, и отталкивал. Бросив прощальный взгляд на монстров, когда-то бывших людьми (и не факт, что плохими), я вернулась в безопасную гущу крон.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 37 – 60-е сутки Джунгли
Новая стратегия оказалась весьма удачной. И с прогнозами насчёт заболевших, а также их поведения, судя по всему, не ошиблись. Как бы то ни было, из всех разведчиков серьёзно пострадали только два человека — и те не от троллей. Одни поисковики встретились с бандитами: все трое получили ранения, но у одного мужчины они оказались такими, что он больше не способен принимать участие в разведке. По предыдущей договорённости с Ра, Сергей передал ему местоположение напавших, и тех зачистил отряд официальных врагов. Во второй раз разведчики неудачно натолкнулись на гнездо крылатых колониальных насекомых. По форме те больше всего напоминали мелких муравьёв, вот только размеры не уменьшили опасность — от многочисленных укусов скончалась женщина. К счастью, остальные буквально за пару суток оправились от яда и вернулись к нормальной жизни. Естественно, в опасные ситуации поисковые отряды попадали вовсе не дважды, но в остальных случаях удалось избежать настолько трагичных последствий. С троллями же и вовсе складывалась на удивление спокойная ситуация — ни за кем из разведчиков они не гонялись больше нескольких десятков метров. А одна из девушек и вовсе рассказала поразительную историю: убегая, она споткнулась, упала, и троллиха догнала, но не стала нападать, только напугала до полусмерти, порычав, поругавшись и помахав палкой прямо над головой, а потом отправилась по своим делам. А вот среди новичков жертв избежать не удалось. Нередко больные нападали на отряды, возвращающиеся с присоединившимися, порой упорно их преследовали и не успокаивались, пока не похищали или не убивали часть людей. Но чем дальше, тем лучше народ понимал: зависимость от собственного поведения действительно есть, причём очень серьёзная. Настолько, что даже богач, умудрившийся сохранить почти всё, вовсе не обязательно станет целью троллей. Другой вопрос с теми несчастными, которым не повезло изначально поселиться рядом с заболевшими. Вот они часто страдали без причины. Слушая рассказы спасшихся, Сергей много раз радовался, что их отряд в своё время разделился с больными, и часто с теплом вспоминал доктора Ватсона. Ведь если бы не он и не его коллеги, сам царь в такой ситуации не предложил бы разбежаться. А теперь получается, что именно доктор Ватсон спас от многих проблем. Прямо парадокс. Заболевшие троллизмом пусть не полностью, но защитили остальных от самих себя. Если идею сплавиться, бросив вещи, одобряли отнюдь не все присоединившиеся, то основание крупного лагеря понравилось куда большему количеству народа. Ведь если группа большая, то и защита лучше. А ещё раненый или заболевший может спокойно перележать, не тревожась о том, что останется без пищи или помощи. Уже только это сильно повышало привлекательность крупного лагеря. — Ну вот, опять обляпался, свинтус такой, — проворчал один из дежурных в лазарете, обтирая лицо и грудь недавно приведённого в лагерь мужчины. Почти в самом начале новой жизни тот сильно пострадал от удара по голове: на охоте столкнулся и поссорился с оборотнем — из-за этого потом не мог ни говорить, ни ходить, ни даже пить нормально. Тогда медленно умирающего в лесу (но, на удивление, не ограбленного) его нашла троица девушек. Унесла к себе в лагерь и долго выхаживала. Естественно, их раздражала абсолютная беспомощность жертвы, на него часто ругались, но, главное, — не бросили. Кормили, поили, обтирали, убирали отходы жизнедеятельности... и обидно прозвали Свинтусом. Сейчас Свинтус явно шёл на поправку, причём чем дальше — тем быстрее. К тому времени, как женский отряд вместе с ним присоединился, мужчина уже мог не только ползать, а начал медленно, с поддержкой, но ходить. И говорить, пусть пока и невнятно. Но представиться сумел. Вот только за эти недели все слишком привыкли к прозвищу и имя бедолаги никто так и не потрудился запомнить. «Свинтус» и никак иначе. Особенно учитывая, что мелкая моторика всё ещё сильно страдала, и он часто обляпывался: то изо рта кусок вывалится, то расплескает, то промажет и по лицу развозюкает. Впрочем, Свинтус на прозвище не обижался. Вначале он был уверен, что его имущество присвоят, поэтому очень удивился, когда с радостью сдав мужчину в лагерный медпункт, девушки вместе с ним оставили его вещи: всё то, с чем нашли в лесу. Да, вроде бы немного, но если поглядеть на других, то вовсе не так мало. Взять хотя бы отличный нож-мачете. Вот тогда Свинтуса начала мучить совесть. Могли бросить? Легко. Но не бросили. Любой труд должен быть оплачен. Поэтому как только подвернулся удобный случай, мужчина попытался отблагодарить спасительниц. Как мог... а что он пока мог? Ничего, кроме как отдать самое ценное — тот самый нож. И вдвойне растрогался, когда от оружия категорически отказались. — Это сейчас ты всё ещё свинтусный Свинтус, — пояснила одна из благодетельниц. — Но скоро поправишься и как дальше-то без всего жить будешь? Мужчина не стал возражать. Но запомнил и пообещал себе когда-нибудь вернуть долг. Похожих историй присоединившиеся рассказывали немало: кто-то пострадал от троллей, кто-то — от оборотней, на одних напали люди, а на других — животные. И царь Сергей каждый раз радовался, когда слышал, что даже незнакомцы часто не оставляют жертв в беде. Значит, люди вокруг действительно по большей части хорошие — недаром избранные. — Зря обольщаешься, — возразила Женя, куда более цинично оценивающая происходящее. — Просто истории тех, кого спасли, ты слышишь, а кого бросили в лесу или добили — и не узнаешь. — К тому же если в начале таких случаев было немного, то сейчас наверняка стало больше, — добавил проходящий мимо Алекс Дет. Женя скептически фыркнула, выражая несогласие, но вслух возражать не стала. А Сергей проводил комментатора взглядом и вздохнул. Новички прибывали с каждым днём. Народ собирался разный, поэтому организовывать их всё сложнее. Ладно те, кто ушёл в группу воителей — они, по крайней мере, уже не мешают. Но, к сожалению, есть и другие. Их относительно мало, но есть. Уже несколько человек из приведённых разведчиками (как царскими, так и от второй группы) категорически отказались присоединяться. А на недоуменный вопрос «зачем тогда согласились и пришли?» ответили: «нечто разумное в ваших идеях всё-таки есть». Вдвойне неприятно, что в итоге все эти радикалы собрались рядом с группой Сергея. Одиночки, семейная пара и вот этот самый Дет, который пока тоже один, но планирует организовать собственную группу или присоединиться к какой-нибудь из понравившихся. Но не к царю и не к Илье с Ра. В первый момент у Сергея возникло почти непреодолимое желание послать всех этих «сильных и независимых» куда подальше. К счастью, советники удержали от необдуманного поступка. Да, пользы от присоседившихся никакой, но и прогонять так просто нельзя. — Если подумать, даже от них может быть хотя бы минимальная отдача, — заметил Акиль, военный советник. После чего откровенно поморщился. — Честно говоря, я сам такой хаос терплю с трудом и тоже хотел бы выгнать. Если такие умные и самостоятельные — пусть бы и выживали сами. Но есть нюанс. Сейчас у нас и у них одинаковая задача. Избежать конфликта с троллями и минимизировать потери. — А ещё — спасти как можно больше нормальных людей, — успокоившись, добавил Сергей. — Ты прав, нельзя рубить сгоряча. — Замолчал, попытался заново уже спокойно оценить ситуацию, продолжил: — Раз уж так сложилось, как вам идея поступить от обратного? Ганс, зараза, напророчил про напихание нам всякого — попробуем повернуть это нам же на пользу. — Реклама и политтехнологии? — развеселившись, вспомнила слова Ильи Женя. — А мы вроде как за мир, дружбу и спасение всех и вся? — Вообще-то, мы реально за мир, дружбу и спасение, — уточнил царь. — Пусть не всех и вся, но всех нормальных. Но я сейчас о другом. Как вам идея провести новый инструктаж для поисковых групп? Пусть не только к нам зовут присоединяться, но и, если кто-то тоже сплавится, но отдельно — тоже могут приходить. Снабжать мы их ничем не станем, самую базу законов соблюдать заставим, а в одиночку от троллей защититься действительно нереально. Независимые могут селиться под охраной, но не мешать нашим. Строить плоты. Вести своё хозяйство. Военный советник хмыкнул и почесал короткую бороду. — А заодно посмотрят, подумают и решат, точно ли не хотят присоединиться, — развила мысль мужа Женя. — Но даже если нет, а мы вместе с ними удачно сплавимся — всё равно, вероятней всего, рано или поздно сдадутся. Или станут соседями, с которыми мы сможем торговать. — Да, идея неплохая, — обдумав, признался Акиль. — Серьёзной конкуренции одиночки нам физически составить не смогут: большая часть соблазнится выгодами и постепенно вольётся в наше «царство». Останутся только самые упёртые. Но судить за преступления присоседившихся надо не менее, а то и более строго, чем своих. — Наравне с нашими, — категорически заявил Сергей. — Чтобы не начали возмущаться и бунтовать. Мы и без того установили жёсткие законы против преступности. — Согласна с царём, — поддержала Женя. — Если начнём слишком давить, наоборот, оттолкнём. А так — вполне может сработать. Ведь действительно, пожив самостоятельно в лесу, повстречавшись с очень разными людьми и группами, новички могут отнестись к внезапному предложению подозрительно. А пожив рядом и посмотрев, передумать. Поэтому теперь отправляющимся на поиск отрядам выдавали другое задание. А уже через две недели Сергей понял, что принял правильное решение. Во-первых, действительно, большая часть новичков, изначально категорически настроенных против, за несколько дней передумывала. Во-вторых, некоторые из убеждённых одиночек тоже оказались полезны. Например, тот же самый Дет. Он как-то ненавязчиво взял на себя функцию знакомства новоприбывших с селением и порядками в нём. Даже если это не просто так, а с целью поиска союзников или пары — что плохого? В любом случае благодаря Дету удалось освободить от этой работы царских людей. Поколебавшись, Сергей даже распорядился выдавать одиночке за помощь немного еды и дров. А тот после этого начал подходить к обязанностям ещё ответственней. Убедившись, что сотрудничество взаимовыгодно, Сергей снова предложил Дету присоединиться. — Ты ведь и так, по сути, с нами работаешь, — пояснил царь. — Так какая разница? — Работаю. Мне это выгодно — добытчик я не лучший, — признался Дет. — Но вариант с присоединением рассматриваю только как запасной — если не найду того, чего хочется. Сергей укоризненно покачал головой, но настаивать не стал. Он уже понял, что среди высаженных есть и такие люди — упрямые донельзя. Дет ещё не худший вариант, некоторые вообще, похоже, готовы скорее сдохнуть, чем переменить мнение. Один день сменялся другим и постепенно жизнь налаживалась. Лагерь привели в порядок, постройка плотов тоже продвигалась, хотя и медленней, чем хотелось бы. Но это потому что очень многие, почти две трети всех людей Сергея, захотели участвовать в поиске и присоединении новых людей. С питанием пока тоже проблем не возникало, хотя кое-что заставляло насторожиться. Казалось бы — джунгли, бурная растительность, животных тоже полно, но уже появились проблемы с добычей пищи. И чем больше народа собиралось — тем стремительней объедали окрестности. Особенно сейчас, когда в лагере живут уже не десятки, а несколько сотен человек и с каждый днём прибывают новые. И это не учитывая разведчиков! Причём каждому из этих сотен требуется есть и желательно хорошо. Из-за этого охотникам и собирателям теперь приходится уходить дальше, а привередничать меньше. Впрочем, никто не жаловался: благодаря организации пищи хватало, причём не только по количеству, но и по качеству. Более того, в специально сделанные плотные короба запасали те продукты, которые можно хранить. Поэтому даже если вдруг в какой-то день добычи не поймают, голодными спать не придётся. Орехи, корнеплоды, небольшое количество высушенного почти до каменного состояния копчёного мяса — уже неплохо. — Я вдруг понял... — протянул Сергей, наблюдая за тем, как лидеры отрядов охотников и собирателей делят направления завтрашних вылазок. — ...что мы упустили очевидный момент. Джунгли всё-таки не магазины, и продукты в них не бесконечные. А люди всё прибывают. — Да, я тоже думала, что найти и присоединить удастся куда меньше народа. Надеялась на сотню, но была уверена, что максимум четыре — пять десятков наберём, — призналась Женя. — Даже не предполагала, что нас так много. — И ещё больше больных. — Царь вздохнул и потёр лоб. — Ладно, до сплава проживём, если что, организуем дальние походы за добычей. А вот после надо будет думать. — Согласна, — поддержала Женя. — Сейчас эту проблему всё равно радикально не решить. Но кое-что всё-таки сделали: больше сил пустили на поиск и добычу новых продуктов питания и групповую охоту. А с ней тоже наконец наметились успехи, вот только охотники должны были действовать очень организованно — стоило взять в команду неподготовленных новичков, как добыча будто чувствовала слабое место в цепи. А возможно, и правда чувствовала. Даже так в потенциальных жертв записывали отнюдь не всех животных. Например, после нескольких неудач полностью отказались от попыток загнать кабанов: свиньи вели себя очень умно, хитро и жестоко. Поэтому основной дичью стали олени и крупные болотные птицы. Вот только и эти животные не бесконечны, а сотня людей легко съедает взрослого оленя за день и остаётся голодной. Но по прикидкам пищи до начала сплава хватить должно, хотя и впритык. Ну и, разумеется, если правильно организовать охоту и собирательство, а также не пытаться прокормиться только с ближайших окрестностей. Ещё не совсем понятная ситуация складывалась с небольшой, но чрезвычайно деятельной и, на взгляд Акиля, опасной группой одетых и вооружённых. На вопросы об оружии они категорически отказались отвечать, единственная попытка проследить со стороны царских провалилась, Ра с Ильёй и их люди, насколько удалось узнать, тоже потерпели поражение. Это с одной стороны. Военный советник накинул на плечи ещё мха, чтобы лучше защититься от кровососов, перелёг на другой бок и посмотрел на гостя из группы Вадима. Узнав новости, тот немного задержался и сейчас сидел у костра, накинув капюшон, и наигрывал на взятой в качестве начальной вещи гитаре незамысловатую мелодию. — У, сатанист! — тихо пробурчал один из стражников, прибив кровососа и с завистью покосившись на гостя, которого насекомые игнорировали. Акиль улыбнулся. Действительно: скрытные, в матовых чёрных балахонах гости вызывали странные ассоциации. С другой стороны Вадим и его компания ни разу не была замечена ни в чём предосудительном. Хотя вот здесь кое-какие сомнения всё-таки возникали. Сергей не принял их всерьёз, но Акиль был уверен, что с одним случаем дело нечисто. Да, их ни разу не заставали за грабежом или воровством. Зато неделю назад они принесли и вернули одному из пострадавших от воровства все пропавшие вещи. Все, без исключения. Тогда Вадим сказал, что они нашли вещи и хотя такое маловероятно, но исключать нельзя. Если бы не одно «но». До возврата украденного, в группе вооружённых было девять человек. После видели только шестерых. Про троих пропавших сообщили сухо и неохотно — погибли. Без подробностей и хоть каких-то обстоятельств. Если люди пострадали от троллей, разбойников или природы, то какой смысл скрывать? Поэтому Акиль был почти уверен: тех троих убили свои же. И, скорее всего, именно за воровство тех самых возвращённых вещей. Естественно, сама по себе такая мера наказания протеста у военного советника не вызывала — ещё в объединённой группе был установлен закон: за воровство или изнасилование — смертная казнь. Лишь в первые несколько дней после высадки второе было простительно: людей явно чем-то обкололи, и они просто не могли контролировать себя. В общем, казнь — это правильно. Вдвойне, учитывая, что люди Вадима опасны. Но если они так легко избавились от своих... Акиль поёжился и попытался примерить ситуацию на себя. Нет, пусть ему уже приходилось убивать, но никогда тех, кто был другом. — Действительно, прямо сатанисты какие-то, — вздохнув, признался он себе под нос, поглядев вслед уходящему гостю. А ещё Вадим с компанией не просто одобрил идею групп, но и активно помогал собирать в них народ. Добровольно и даже отказавшись от предлагаемой платы. Причём действовали «сатанисты» весьма успешно. — Ну что, поговорила? — Заметив Женю, Акиль стряхнул мох и встал. Вчера они решили, что советница попробует разузнать планы вооружённой группы. Вдруг при общении с женщиной они расскажут больше? — Поговорила. — Евгения кивнула и жестом предложила отойти к реке. — Теперь с тобой согласна — ты не зря их подозревал. — Неужели признался? — не поверил военный советник. — Нет. — Покачав головой, Женя улыбнулась. — Разумеется, нет. Но он немного рассказал о своей группе. Их собрал Вадим со своей подругой. Не женой — судя по словам гостя, они всего лишь сотрудничали, как коллеги, а не жили как пара. Факт в том, что Вадим набирал отнюдь не всех, а по строгим критериям. И вовсе не тех, с кем удобно жить. — Уверена: они не планируют собственное селение или ещё как-то глобально уединяться, — сказала Женя. — Слишком специализированная группа получается. — И? — поторопил Акиль. — Не совсем поняла, он говорил расплывчато. Но похоже, что Вадим с компанией видят себя не то как милицию-полицию, не то ещё в какой-то такой роли. В общем, хранителями правопорядка. — Та-ак, — протянул советник. — Нет, я сам обязательно должен хотя бы попытаться поговорить с их лидером. Советница права: полиция без общества — бесполезна. А если посмотреть на вооружённую группу с этой точки зрения, то вполне сходится. Насколько удалось узнать, они ни отказывали в защите. Привели из леса немало раненных или спасённых ими же от разных бед. И тогда понятно, почему сатанисты не хотят признаваться в преступлении трёх союзников: им надо поддерживать репутацию. А наказать — наказали, вещи вернули. Почти образцовое поведение. Акиль не стал затягивать и отозвал Вадима сразу, как тот появился в лагере. — Да, — спокойно подтвердил роль своей группы тот. — Но почему тогда вы не хотите присоединиться? — спросил Акиль. — Если не к нам, то хоть к Ра! — Вы, на мой взгляд, прекрасно справляетесь и без нас. — Вадим снял капюшон и посмотрел прямо в глаза Акилю. — Именно потому, что мы одобряем то, что вы делаете, и не считаем нужным присоединяться. Вот если бы вы начали творить что попало, например, действовать преступно и при этом собирать группу... понятно? Военный советник хмыкнул. — Самоуверенно. То есть — только для переворота? — Нет. — Гость помолчал, а потом признался: — Хотя не исключено, что и да — если соберётся большая бандитская группа, мы постараемся её разрушить. Или если в целом нормальная, но сама вряд ли справится с преступниками — тогда тоже надо принимать меры. — Хорошо. Значит, в царя и воителей, ты, по крайней мере, веришь. А свою почему собирать не стал или как ещё один лидер к нам не пробуешь присоединиться? Вадим рассмеялся. — Давай честно — из меня ерундовый лидер получится. Вон сколько у вас народа, а справляетесь. Я же... — Он махнул рукой. — Неважно. Главное — вы справляетесь. Акиль подумал, а потом уточнил: — Я понял, почему вы не присоединяетесь сейчас. Но что будешь делать, если так и не найдёшь группы, которой понадобится ваша помощь? Так и продолжите бродить по лесам? — Если все справятся сами, мы присоединимся к Илье. Больных много. Слишком много. Чтобы противостоять им, нужна любая помощь. Советник горько вздохнул и посмотрел туда, где в лесу скрывался лагерь официальных врагов, но реальных союзников. Иногда он сам думал о том же, но понимал, что уйти не имеет права. Ни сейчас, ни позже. Пусть так. Как бы то ни было, план работает. Народ присоединяется: и к ним, и к Илье. А значит, всё это не напрасно.