74 – 75-е сутки Джунгли
Через сутки, в недолгий промежуток между дождями, я решила спуститься на землю, накопать папоротниковых клубней и запечь с рыбой, если её удастся поймать. Но грандиозный план пирушки нарушили уже находящиеся внизу люди. Причём нормальные, то есть здоровые, к тому же на редкость большой группой — аж семь человек. Естественно, ради такой встречи можно удовлетвориться и быстрым перекусом из фруктов, которые в небольшом количестве практически всегда носила с собой в корзине. Притаившись на одной из нижних веток, я с наслаждением слушала человеческую речь. Да что там еда, членораздельные слова — вот настоящее наслаждение. Группа куда-то целенаправленно двигалась со всеми своими небогатыми пожитками. Подумав, я решила проследить, а потом, возможно, даже войти в контакт. Хорошо, что временный склад с корзинами был рядом, на том же дереве, но всё имущество утащить за раз нереально. А лазить туда-сюда нет возможности, точно отстану. С тревогой посмотрев вниз, я быстро связала за ручки две лучшие почти пустые корзины и бросилась вдогонку. Но даже такой небольшой груз мешал передвижению: я то несла их в руке, то брала в зубы. Пыталась перекинуть через плечо, но они всё время скатывались. Но несмотря на неудобство, не оставляли мысли об остальных брошенных поделках. Хотя, наверное, к лучшему, ведь теперь, зная, где искать подходящие прутья, в свободное время смогу сплести новые ёмкости, а цепляться за первые попытки не стоит. Группу всё-таки удалось догнать. Люди не бежали, но шли довольно быстро, несмотря на то, что часто останавливались и прислушивались. В это время я тоже замирала и переставала жевать остатки из корзин, чтобы меня случайно не обнаружили. Во время пути народ между собой почти не общался, однако показал довольно хорошую организованность: примерно раз в час совершался краткий привал, и люди менялись ролями — два охранника становились носильщиками, остальные, в свою очередь, освобождали от груза новую пару для наблюдения. Если кто-то уставал, часть его ноши безропотно брали на себя другие. Да и вообще создавалось впечатление, что внутри группы нет места для взаимных обид или обвинений. По крайней мере, я ничего такого не увидела. Во время более крупного привала, когда люди завели разговор, наконец-то удалось понять, что происходит. Часть из них оказалась членами какой-то поисковой группы, которая собирала всех уцелевших людей для совместной защиты от неких «троллей». Троллями, насколько я поняла, они называли «мертвецов». Впрочем, если судить по внешности и характеру, этот термин ничуть не хуже использованного мной. В общем, двое мужчин вели остальных туда, где, по их словам, уже собралось несколько десятков людей. Больше ничего интересного узнать не удалось. Зато получилось как следует разглядеть отдыхавших. Почти все члены группы прикрывали свои тела скорее листьями, чем одеждой, которой было мало и большая часть в виде обрывков. А один из сопровождающих и вовсе нагишом. Да и остальное имущество, по крайней мере, бывшее на виду, не представляет особой ценности: в основном неумелые самоделки вроде моих корзин. Наследства от керелей практически не видно — пара ножей и топор, принадлежащий одному из проводников. Как-то мало, если учесть, что почти всем давали по двадцать два типа вещей, да ещё и не по одной штуке. Разговор об этом среди людей не заходил, поэтому моё любопытство осталось неудовлетворённым. Ночью, когда начало темнеть из-за наступающего новолуния, путники расположились на небольшом возвышении. Наскоро устроили своеобразные лежанки из нарванного мха, а потом, даже не разведя костра, выставили дежурных и легли спать. Поскольку мне «ночь» не мешала вести активную жизнь, я отправилась перекусить, наскоро поохотилась и собрала фруктов с собой — попасть под жор и из-за этого или что-то натворить или упустить такую любопытную компанию не хотелось. После чего тихо вернулась и удобно расположилась на толстом суку, присоединившись к нижнему сонному царству. Я проснулась от чувства опасности и первым делом перелезла повыше. Вроде бы ничего подозрительного не видно, вот только настораживает слабый запах «мертвецов». Судя по нему и тихим звукам, монстроподобные больные находились где-то неподалёку. Тщательно прислушавшись и принюхавшись, различила как минимум две приближающиеся особи. Предположительно две. Посмотрела вниз. Дежурные ещё не заметили опасности. Скорее по наитию, чем по зову разума, я быстро вытащила из корзины самый большой из плодов и швырнула его вниз, но не в стоянку, а в ствол дерева сбоку. Встрепенувшись от смачного шлепка, люди на несколько мгновений замерли, напряжённо прислушиваясь и близоруко вглядываясь в темноту. Я невольно затаила дыхание и замерла, непонятно почему даже сейчас опасаясь быть обнаруженной. — Подъём, тролли идут, — прошептал один из дежурных, расталкивая спящих. Те мгновенно вскочили на ноги и, похватав вещи, без лишних вопросов двинулись в противоположенную от опасности сторону. Но уйти без боя им не удалось. Поняв, что их заметили, «мертвецы» с рёвом и подвываниями погнались за людьми, уже не пытаясь двигаться бесшумно. Стычка длилась всего пару минут, и большую часть происходящего скрыли стволы деревьев, поскольку группа успела отбежать, а я на всякий случай осталась на месте, чтобы не привлекать лишнего внимания. К тому же поражённые страшной болезнью и так практически невидимы в это время суток. Человеческие вопли и рёв «мертвецов» слились воедино, после чего подо мной промелькнули тёмные тени, которые я заметила только потому, что одна из них тащила мужчину. Тот не кричал, только слабо подёргивался то ли в агонии, то ли теряя сознание. К моему удивлению, люди не бросились в погоню, а, наскоро обработав полученные раны и подобрав брошенное имущество, быстро отправились в путь. О попавшем к «мертвецам» мужчине никто не заговорил, его вещи достались девушке, которая, единственная из группы, тихо плакала, но почему-то так и не попросила отправиться на поиски. Через некоторое время один из провожатых положил ей на плечо руку и тихо сказал: — Мне, правда, очень жаль. Но ты и сама понимаешь, что мы не можем так рисковать. — Женщина кивнула сквозь слёзы. — Вот доберёмся до лагеря, найдёшь себе новую пару. Ты здоровая и с приданым к тому же. Такие всем нужны. Она стряхнула его руку и отвернулась. — Ну, как знаешь. Но ты всё-таки помни, что надо не печалиться о потерях, как бы горьки они не были, а думать о будущем и устраивать свою жизнь. Цинично. Но из всех пятерых он единственный хоть как-то попытался ободрить страдающую девушку. Другие просто молчали, делая вид, словно ничего не произошло. Так, в тишине, и прошла большая часть пути. Гигантская луна уже медленно опускалась на восток, из-за чего по вечерам становилось очень светло, и даже когда шёл дождь, она вкупе с солнцем совместными усилиями освещала лес. В это время суток группа и вышла в обжитую местность. То тут, то там во мху попадались протоптанные тропинки, капустные кусты у ручьёв торчали голыми пеньками с ободранными листьями, а в местах скопления папоротников земля находилась в таком состоянии, будто её пропахал трактор. Ещё где-то через час я увидела людей. Большую группу людей. Проводник сильно приуменьшил их количество, скорее оно оценивалось не десятками — а сотнями представителей рода человеческого. С непривычки мне показалось, что здесь собралось всё население полумиллионного города. Теперь следовать за группой уже не было необходимости, и я затормозила. Некоторое время просто сидела, в тихом шоке глядя на такую невероятную силу. Много людей. Очень много. Слишком... а ведь я когда-то посмеивалась над собой из-за предположения толпы в десять тысяч высаженных. Сейчас подобное количество уже не казалось таким уж невероятным. Да, здесь, в этом селении, людей наверняка меньше. Но в лесу много заболевших, часть наверняка погибла, а к тому же кто сказал, что эта группа — единственная? Но какая огромная сила! Если она ополчится против меня, то сумею ли им хоть как-то сопротивляться? Единственные плюсы — то, что я на дереве и меня до сих пор не увидели. Но рисковать всё равно не хочется. Нет. Нельзя оставаться одной. Надо хотя бы попытаться... хотя бы посмотреть, что тут и как. В конце концов, народ там, внизу, судя по всему, не слишком-то внимательный, наверх особо не смотрит, если поберегусь — скорее всего, останусь незамеченной. А хотя бы разведать надо. Невольно поморщилась, поняв, что в очередной раз ищу повод отложить контакт. Хотя почему повод — вполне себе серьёзная причина. Ведь лучше сначала понять, ждать ли нападения, чем глупо и бессмысленно рисковать. Это вовсе не трусость, а всего лишь разумная осторожность. Не будь её, я наверняка давно бы уже погибла. Поэтому вперёд, исследовать селение. В основном люди жили в широких зарослях кустов у той самой широкой реки, которую я нашла неделю назад. Человеческий лагерь растянулся почти на полкилометра по берегу и кончался только там, где впадал приток поменьше, всего четырёх дюжин метров в ширину. Кстати, вот здесь на другой берег вполне удалось бы перебраться, не спускаясь вниз — кроны лесных гигантов смыкались над руслом. В этом своеобразном лагере чаще всего встречались одиночки или небольшие группы, но иногда попадались более крупные объединения, до нескольких десятков человек. Я сосредоточенно нахмурилась и ещё раз осмотрела поселение. Если рассматривать имущественный вопрос — большинство людей находилось примерно на уровне тех, кто привёл меня сюда. Это очень странно, более того, как-то даже нелогично. Не могли же вещи просто взять и испариться? Даже если предположить, что, уходя, приходилось бросать часть имущества, всё равно слишком мало. Подозрительно мало. Ну не стали бы люди выкидывать вещи. Разве что им действительно угрожала огромная опасность, и приходилось выбирать между жизнью и имуществом… Внизу то тут, то там горели и дымили костры, куда ни посмотри — везде вытоптанный мох и люди, люди, люди. Поняв, насколько отвыкла от общества, я поднялась повыше, чтобы отдохнуть, и решила перенести первый контакт на завтра. Даже здесь, наверху, отчётливо ощущался запах дыма и был слышен гул людских голосов, хотя из-за шума крон становилось невозможно понять, о чём идёт речь. Устроившись на ночь, я ещё долго прислушивалась к голосам, поднимающимся снизу, и чувствовала себя вполне счастливой. Может, нет необходимости присоединяться к толпе, достаточно просто находиться неподалёку? К тому же, наверняка, именно этот вид керели сделали своими наследниками, а значит, существа там, внизу, представляют для меня реальную угрозу. С другой стороны, оставшись рядом с ними, я получу шанс лучше узнать будущих врагов и даже, возможно, смогу разрушить планы керелей. С этой мыслью я и заснула.Записано по рассказам и воспоминаниям очевидцев 62 – 73-е сутки Джунгли
Лагерь «трусов и лицемеров» оказался большим и, с первого взгляда, вовсе не таким уж плохим. Впрочем, со второго тоже. Группу встретил Дет, он же спокойно рассказал о правилах, действующих в лагере, планах и сроках, а также указал территорию, где народ может выбрать место, если не пожелает присоединиться к царю. — Ишь, «царь» нашёлся, — недовольно бросил Сева и почти выплюнул: — Самозваный самодержец! Хочет в резервацию загнать! — А тебе-то какая разница, как здесь лидера называют, свободолюбивый? — шутливо поинтересовался Дет и пожал плечами. — Что же до резервации... Тебя здесь никто не держит, не нравится — уходи. А хочешь — сравни условия «резервации» и царской территории. — Непременно сравню! — агрессивно пообещал инженер и сразу же потащил остальных осматривать окрестности. Единственное, что мешало — инкубатор с вещами, но его не решились оставить без присмотра, поэтому так и ходили с носилками. Вот только по мере знакомства с царским селением запал Севы начал отступать. Несмотря на всю горячность и склонность к поспешным выводам, у инженера была прекрасная черта — он не игнорировал факты. Так случилось и сейчас. Лагерь растянулся вдоль всей полосы бамбуковых зарослей. Сохранявшим независимость позволяли устраиваться лишь на одной из сторон, но она оказалась не хуже и не лучше основной — почти такая же. Да и негласные правила поведения, о которых рассказал Дет, Сева признал разумными. Одиночкам разрешали пользоваться царскими сортирами и подходами к воде без ограничений, тогда как независимые группы могли посещать их только в первую пару суток, а потом лишь по насущной необходимости и исключительно если не гнали со своих причалов и из туалетов тех, кому припёрло. Вообще само наличие гигиенических сооружений одобрили все: такое скопление народа легко заминирует все окрестности, и ароматы будут стоять не лучшие. Сгонять других с их стоянок тоже запрещалось, как, впрочем, и устраиваться рядом с кем-то так, чтобы помешать чужой жизни или строительству — например, перекрыть проход к воде. Севе, как и остальным, во многом понравилась, как всё организовано. Естественно, лагерь всё равно был относительно компактным — иначе бы не удалось окружить периметр часовыми для защиты и наблюдений. Но для своих — а своими считались как царские, так и независимые, — и вход и выход были свободными. Да и вообще, ожидаемого инженером угнетения заметить не удалось. — Ни налогов, ни отработки, — задумчиво протянула Света. — Только соблюдение правил, но при этом — защита. Да ещё и, пусть в первые дни, но разрешают пользоваться общественными благами... — Ладно, не всё так плохо, — неохотно признал Сева. — Но мне не нравится идея пойти под «царя-батюшку». — Поживём — увидим, — оптимистично сказал Маркус. — К тому же нам никто не мешает остановиться отдельной группой. Но какая же здесь продвинутая цивилизация! Действительно, по сравнению с тем, как народ привык жить, царские люди устроились с куда большим комфортом. Не только постоянные кострища, но и столы, скамьи, навесы, шалаши, а то и вовсе пусть простые, лёгкие, но домики. Казалось бы, мелочь, но такое окружение привело физика почти в экстаз. Это уже не вечно кочующие дикари, а цивилизация! Впрочем, некоторые независимые не отставали. Например, Веронику необычайно удивила одна пара — у неё оказалось не только отлично обустроенное жильё со множеством бытовых самоделок, но и пусть небольшой, зато крепкий плот тоже с уже с возведённым на нём домиком. Более того, ни муж, ни жена не собирались останавливаться на достигнутом. — Так, лично я остаюсь тут, — категорически заявила Вероника, а Света поддержала подругу кивком. — Насчёт присоединения — не уверена, но посмотрите на Аню с Ясоном — они молодцы и ничуть никому не проигрывают, хотя вроде как не царские. — Взаимодействие — это сила, — согласилась Света. Впрочем, даже Сева против такого неоспоримого аргумента возражать не стал. Поселиться решили неподалёку от той пары, которая впечатлила, на краю лагеря, но ещё не краю бамбуковых зарослей. А потом долго спорили, кто останется обустраивать лагерь и сторожить вещи — их без присмотра оставлять не хотелось, несмотря на запрет воровать и грабить. Запрет — запретом, а преступников он вряд ли остановит. Но и разведать окрестности мечтали все. — Ладно, — в конце концов сдался Маркус. — Давайте я первый посторожу, но потом будем меняться, пока все по очереди не отдежурят. — Согласен, — быстро, пока физик не передумал, сказал Сева и вместе со всем женским коллективом отправился в лес. Сначала они планировали быстро набрать продуктов и дров, а потом посмотреть лагерь. Вот только потерпели жёсткую неудачу. Вопреки привычному, добычи неподалёку не нашлось: съедобные растения оказались уже выкопаны, ягоды и фрукты — собраны, даже вездесущей мелкой дичи, лягушек и змей почти не встречалось, а те, кого удавалось заметить, вели себя много бодрей и осторожней, чем обычно. Конечно, оставалась возможность набрать обитающих во мху червей, вот только от них уже отвыкли — не самая вкусная и питательная пища. — А у нас проблема, — заметила Света. — Вот, я так и знал, — без особого энтузиазма проворчал Сева. — Это просто хитрый ход: позвать людей, а потом они от голода вынужденно присоединятся. — Да кому ты нужен. — Вероника махнула рукой. — Просто народа здесь много, а кушать хочется всем, вот и... — Вообще-то, я пытался шутить! — возмутился вечный бунтарь. — Не надо считать меня за дурака, сам понимаю, в чём причина. Как бы то ни было, добыча оказалась самой скудной за много дней, а времени на неё потратили значительно больше, чем обычно, к тому же немного поругались из-за хвороста с ещё одними собирателями. Казалось бы, никто не мешает наломать или нарубить свежих дров, а потом немного просушить под навесом, но все уже знали по опыту — лучше брать мокрое и трухлявое: пусть плохо, зато надёжно, гореть будет только уже такое. А вот крепкая древесина непредсказуема, и из-за неё легко потерять огонь. Вернулись в лагерь только к вечеру. Из-за этого Маркус вначале даже не поверил, что успели сходить только за продуктами и дровами — особенно учитывая качество и количество принесённого. — Вот, это явный минус жизни рядом с царскими! — торжественно объявил Сева. — Нет, сейчас я никого не обвиняю, просто констатирую факт. — Зато я ни разу не заметила, чтобы нас пытались принудить к присоединению, — указала его жена. — Отплытие планируют на сотый день, — вслух задумалась Света. — Какой сейчас? А то я счёт времени потеряла. — Шестьдесят третий. Ещё больше месяца, — сказала Вероника. — Долго, — нерадостно согласилась Вера. — Но всё равно нам лучше остаться здесь. Геолог нечасто высказывалась так решительно, поэтому заслужила все четыре удивлённых взгляда. — А что так-то? — поинтересовался Маркус. — В принципе-то нам никто не мешает уйти, отыскать хороший бамбук — эти заросли не единственные, и там спокойно построить плот — даже если будем сплавляться вместе. — Инструмент, — пояснила Вера. — Давайте честно — у нас нет нормального инструмента. А тут немало людей, сохранивших полезные вещи — наверняка удастся одолжить. Сева тяжело вздохнул, но спорить не стал. Действительно — раковины, даже заточенные, не лучший способ обрабатывать твёрдую древесину. Лианы ими нарезать ещё получится, а вот с бамбуком возникнет проблема. После ужина дежурить осталась Вера, а остальные разбрелись по лагерю — посмотреть, послушать и поговорить. — Нет, ты на него только погляди! — ревниво шепнула Вероника подруге, указав на Маркуса, который азартно знакомился сразу с несколькими девушками. — Бабник. — Такой и есть, — согласилась Света. — Его из-под контроля выпускать нельзя. Подруги переглянулись и задумались. Несмотря на этот недостаток, физик по-прежнему нравился обеим. Но теперь придётся решать... или отпустить. Девушки бродили по лагерю, иногда перекидываясь парой слов с другими людьми, и внимательно наблюдали. — Как коров, — тихо указала агроном. — Всё-таки, похоже, для керелей мы все скотина. Ещё подруг удивил один интересный факт: в царском лагере и среди решивших сплавляться рядом большинство — женщины. Разница не в разы, но заметна даже при беглом взгляде. Это особенно расстроило Веронику, которая мечтала о нормальной семье. — Да, тоже заметила, — подтвердила Света. — Вон, царь вообще нахал — завёл себе целый гарем. Тоже бабник! Они помолчали, а потом понимающе переглянулись. — А за Маркусом надо постоянно присматривать... — начала Вероника, но резко оборвала себя. — Обсудим? Отойдя так, чтобы их не могли подслушать, подруги долго и откровенно говорили. Согласовывали важные мелочи, делились друг с другом мыслями и чувствами. А в итоге пришли к выводу — можно попробовать. В конце концов, о каких приличиях может идти речь здесь? Главное, чтобы всех всё устраивало, было удобно и добровольно. Поймав Маркуса, огорошили его своим решением. Он сначала удивился, а потом схватил сразу двоих и закружил — да так, что запутался ногами во мху и свалился. — Вы у меня удивительные, — выдохнул физик, целуя сразу две руки. — Но-но! — пытаясь сохранить строгость, сказала Света. — Только ты не думай, что позволим твоему гарему так просто разрастаться — только если обе одобрим, причём без давления с твоей стороны! Вероника хихикнула, а потом и вовсе рассмеялась, поняв: её действительно не волнует, что кто-то может подумать не то. Это её жизнь, и она имеет право сама делать выбор. Тем более что они со Светой вовсе не исключение — пусть полигамных семей и немного, но есть. И вообще, кому какая разница? Вернулась новоиспечённая семья поздно: даже в таких условиях, почти без всего, Маркус умудрился устроить им весёлый романтичный вечер. — Сева не с вами? — встревоженно встретила их Вера. — Нет, мы почти сразу расстались. А разве он ещё не здесь? — заволновалась Света. — Как ушёл, с тех пор не появлялся. — Вот скандалист! Наверняка с кем-то поцапался, — выругался Маркус. — Вероника, ты не против Веру заменить? Мы пойдём его поищем. Так и сделали. Вопреки опасениям, Севу удалось обнаружить достаточно быстро, хотя и на другом конце лагеря. Более того, он вовсе не был арестован или побит, как физик опасался. Присматриваясь, как строят другие, инженер разговорился с царскими людьми; спор быстро перешёл в деловое обсуждение, и они до сих пор рисовали и критиковали разные конструкции плотов, способы крепления, материалы и так далее. Причём работали страстно, полностью погрузившись в интересное занятие и потеряв счёт времени. Даже сейчас Севу с трудом удалось вытянуть из круга новых знакомых и увести спать. Но уже ранним утром он снова сбежал к коллегам. Увлёкшись, инженер забыл почти обо всём... кроме своей принципиальной позиции. Вот призывы к независимости учёных от властей он продолжал распространять, да ещё в таком привлекательном виде, что к их стоянке начали подтягиваться любопытствующие. А потом и присоединяться. Естественно, неофициально, в результате собралась большая, но совершенно анархичная и неуправляемая группа. А чуть позже в ней всё-таки появился лидер — и им был вовсе не Сева. Один из присоединившихся, Свинтус, оказался очень харизматичным, а главное — воодушевлённо развивал некоторые идеи инженера. Кроме того, Свинтус отличался высокой активностью — из-за чего объединение пошло ещё быстрее. Вот только качество новичков, на взгляд Светы, явно ухудшилось. Да, Свинтус действительно развивал идеи Севы. Проблема в другом. Даже в устах инженера они отнюдь не всегда звучали умно. Новый лидер же и вовсе пообещал, что они сумеют настоять на своём и выбить материальную поддержку без хоть каких-то обязательств для ордена Видящих: тех, кто будет раскрывать тайны нового мира. А если добавить многие обсуждаемые законы и постулаты ордена... совершенно правильные, логичные и которые Света полностью одобряла — то складывалась и вовсе нехорошая картина. Да, нельзя требовать от учёного обязательного позитивного результата и выгоды — неудачное исследование тоже полезно: помогает отсечь ложные пути. Да, теоретические выкладки чаще всего долго, а то и вовсе не применимы на практике, но они тоже необходимы. Да, немалая часть работы учёного проходит в уме, из-за чего со стороны он может показаться бездельником — и на это необходимо делать скидку. Вот только если подумать, то все эти решения легко повернуть во зло. Любой лентяй может заявить, что думает и работает, чтобы отвертеться от чего-то нежелательного. Наверняка найдутся те, кто ударится в совершенно бредовую псевдонауку и псевдофилософию, прикрываясь разработкой теории. А описать в отчёте выдуманный провальный эксперимент тоже легко — и его не будут даже пытаться ввести в практику, а значит — ложь раскрыть сложнее. Поэтому мысли-то хорошие, но воплощать их, по мнению Светы, надо очень осторожно и с проверенными людьми. Чтобы не остаться в дураках. В общем, экономиста настораживало происходящее, вот только всё закрутилось быстро и сильно, поэтому противостоять недозрелым решениям, которые ещё и радостно поддерживало большинство, было почти нереально. А вот кое-что другое радовало. Сева действительно нашёл единомышленников: причём как среди царских людей, так и из одиночек. Кроме того, если в реальной жизни инженер отнюдь не всегда показывал себя на высоте, то как специалист оказался великолепен: он с головой нырнул в работу, привлёк физика, а также некоторых новичков для помощи в расчётах и для испытания материалов. Сплав-то планировался долгим, а из-за этого плоты лучше делать надёжными и капитальными. Даже царь и его люди высоко оценили работу учёных, в том числе в благодарность позволили без проблем брать нужные для работы инструменты. Кстати, несмотря на странный подход, Свинтус сумел очень неплохо организовать строительство плотов для группы. Пусть немало людей из ордена Видящих всё равно отлынивали, но лидер сразу предупредил: право на долю плота будет только у тех, кто принимает участие в строительстве. Не хочешь — твоё дело, но тогда и претендовать на плот не сможешь. И всё равно находились те, кто утверждал — руки учёных не для грязной работы. Это необычайно бесило Веронику. Уж кому как не ей знать, насколько «лёгкими» бывают настоящие исследования? Но несмотря на это, агроном многократно испытывала благодарность к Свинтусу: он старался не допускать совсем уж серьёзных конфликтов. Гасил их, убеждая: «пусть ведут себя как хотят — потом сами же за это поплатятся. Мы ведь не обязаны их обеспечивать». Но, кроме раздражающих бездельников, к ордену присоединились и другие. Разные: с хорошими характерами и не очень, пришедшие одиночками или парами, здоровые и ещё не оправившиеся от болезни — главное, находились и те, кто не просто готов выкрикивать красивые лозунги, но и действительно готов за них бороться. В этом плане Севу и прочих покорило поведение Свинтуса — тот трудился в первых рядах, даже несмотря на то, что старая травма всё ещё сказывалась. С несколькими новичками удалось по-настоящему подружиться. Например, когда Маркус проводил расчёты необходимой крепости крыши, его делом заинтересовался проходящий мимо мужчина, как выяснилось, бывший математик. Указал на ошибку, потом помог — и вернулись они уже вместе. Тем более что Игорь тоже не спешил присоединяться к царю. Вероника познакомилась с интересной одинокой девушкой, терапевтом, — и агроному наконец-то удалось обсудить свою версию «спаривания» с понимающим человеком. Надя тоже пережила аналогичные события, более того, немало наблюдала за другими людьми уже здесь, в царском лагере. Единственное — её предположения звучали несколько мягче и добрей к керелям. — Нет, я не думаю, что они так поступили просто ради быстрого получения потомства, — возразила она. — То есть да, керели точно планировали нас размножить, но сомневаюсь, что причина только в этом. С самим размножением мы бы и без них справились. — А какая тогда? — скептически поинтересовалась Вероника. — Чтобы у тех, кто выживет, был хотя бы один ребёнок, — серьёзно сказала новая знакомая. — Чтобы мы не выродились. Ты ведь знаешь, сколько народу погибло. А так от них останется хоть что-то. — Не согласна. — Агроном потёрла подбородок. — Беременным сложнее выжить, а раз так — из-за действий керелей смертей станет только больше. — А вот тут ты неправа, — мягко возразила Надя. — Посмотри на нас, на них... почти на всех. Лично мне беременность всё ещё не мешает жить и работать, переносится значительно легче, чем было бы на Земле. Судя по поведению и самочувствию — так и у большинства других женщин. Возможно, это подарок от керелей, но не исключено, что мы теперь вообще относительно легко переносим беременность. В общем, прошло уже много времени, а проблем ещё нет. Мы уже успели приспособиться, хотя бы частично, вполне сумеем до родов возвести укрытие и запастись продуктами. Точнее, могли бы, если бы не тролли. Вероника долго молчала, а потом кивнула. — Пожалуй, ты всё-таки права. Ни у меня, ни у Светы с Верой плохого самочувствия не было... и мы действительно уже почти привыкли. То есть думаешь, это защита от генетического вырождения? — Да, думаю, это одна из целей. — Терапевт хихикнула. — Но это я так думаю, а что думали керели — кто знает... — Керели думали, что за нами будет весело наблюдать, — злорадно бросил ещё один новичок, весьма устрашающего вида и поведения, но на деле достаточно безобидный. — Они же, такие великие и всемогущие, сдохли, а мы их наследники... ну и естественно, должны торжественно сдохнуть следом! Первые несколько дней Вероника побаивалась этого странного мужчину. Высокого роста, при этом ширококостный, но одновременно почти самый худой из присоединившихся, безобразно заросший, с диким, злобным взглядом, манерой чуть что скалиться и агрессивным поведением — Росс вызывал немалые опасения. И уж точно не привлекал в плане общения. Он любил говорить неприятные, хотя порой и справедливые вещи прямо в лицо, не выбирал слова в спорах и поэтому, несмотря на почти постоянную занятость Севы, умудрился уже несколько раз с ним поссориться. Но вскоре Вера, тоже настороженно относящаяся к Россу и каждый раз сильно переживавшая за своего мужа (по сравнению с противником он значительно ниже и уже), заметила одну странность. Росс задирал, легко ссорился, даже рычал и чуть ли не гавкался, но ни разу не поднял руку на своих противников. Причём он не трогал ни женщин, ни мужчин — даже самых слабых, даже с откровенно противным поведением или нарывающихся. Да, он уже дважды успел повоевать с тем же Севой, но драку каждый раз начинал именно последний. Более того, как заметила Надя, Росс, в отличие от многих других, не терял в битве голову и старался не причинить реального вреда — в результате сам пострадал сильнее противника, к счастью, ненамного. После этого Севу отозвала ещё одна присоединившаяся, Юля. — Слушай, ты, — сказала она, почти прижав инженера к стволу дерева и нависая над ним — Юля почти не уступала Россу в высоте, но ещё и совершенно не выглядела худой, поэтому Сева почувствовал себя не в своей тарелке. — Ты уже достал чуть что в драку лезть! — Он первый начал! — возмутился Сева. — Нечего гадости про всех говорить! — И какую же конкретно гадость, страшнее «слепого дурака» он тебе сказал? — полюбопытствовала Юля. Собравшиеся свидетели тоже заинтересованно прислушались. Сева фыркнул и отступил вбок, так, чтобы не приходилось смотреть снизу вверх. Попытался припомнить самые раздражающие моменты, но подкрепить свои обвинения оказалось нечем. — Тон, — подсказал сочувствующий другу Маркус. Действительно, интонациями новичок мог запросто исказить даже, казалось бы, самые мирные слова — и их смысл менялся чуть ли не на противоположный. — Да, Росс может обидеть, — признала Юля, а потом сурово добавила: — Но если так пойдёт и дальше, то именно ты, Сева, будешь преступником. Скажи спасибо, что он на тебя ни разу не пожаловался. — С чего бы?! — возмутился инженер, но тут же осёкся. Драки в царском лагере не запрещали полностью, но зачинщиков недолюбливали и после нескольких предупреждений могли выгнать. — Каждый раз нападал именно ты, — сурово продолжила обвинительница. — Более того, ты бил по его больной руке — ещё скажи, не замечал, как Росс всё время её бережёт! Вот теперь инженер смутился по-настоящему. Особенно тому, что оскорбительное обвинение противника всё-таки попало не в бровь, а в глаз: ведь Сева действительно не видел... не обращал внимания на такие мелочи. Он молча дослушал выговор, кивнул и пообещал постараться не попадаться на провокации. А уже перед сном, выбрав момент, отошёл вслед за Россом. — Прости, я был не прав, — смело признал Сева. — Но и ты мог бы сказать, что ранен! — Ладно, что со слепого взять? — Его противник хищно усмехнулся. — Нередко ведь бывает: как специалист шикарный, а как человек — туповат. — Сам не лучше! — раздражённо бросил Сева. — Ты... ты... Ты сам нарываешься! — Ну я же не виноват, что кто-то совсем не умеет держать себя в руках! — тоже повысил голос Росс. Инженер скрипнул зубами, сжал кулаки и быстро ушёл к себе. Всё-таки Росс его слишком раздражал. И остальные тоже хороши — нашли развлечение! В общем, Сева с тех пор действительно стал меньше лезть в драку. Но, к сожалению, полностью избежать конфликтов не получалось: Росс своё поведение не изменил, невольно провоцируя, а Сева каждый раз попадался. Но теперь он уже начал обращать внимание на то, что раньше упускал — и это бесило ещё сильней. Неприятно осознавать, что «грубый варвар» бережёт своих противников и до сих пор не бил в полную силу. Но даже так умудряется сводить драку как минимум вничью. Поведение Росса раздражало отнюдь не только инженера. Но одновременно было сложно игнорировать и его достоинства: Росс не избегал даже неприятной работы и вкладывался в полную силу. А Веронике и вовсе чем дальше, тем сильнее казалось, что вся его показная неприветливость на деле маскирует страх и, возможно, какие-то прошлые моральные раны. Росс почти не рассказывал о том, как жил до присоединения, но судя по некоторым обмолвкам, а ещё тому, что пришёл почти без вещей, ему тоже пришлось многое пережить. Как и остальным. В общем, в плане общения жизнь стала намного богаче и давала больше интеллектуальной пищи. Благодаря совместным усилиям, качественной проработке проекта и возможности достать хорошие инструменты, постройка плотов продвигалась очень быстро. А их пришлось делать три — из-за большого количества народа. Местный бамбук оказался твёрдым, сложным для обработки, но одновременно прекрасным материалом для строительства. Благодаря заранее проведённым испытаниям и миниатюрным моделям ошибок тоже сделали минимум — в результате не пришлось ломать и собирать заново по несколько раз, как некоторым соседям. Если скорость и результат строительства воодушевлял, то с бытом становилось всё сложнее. Пищи не хватало, причём теперь уже не только качественной и вкусной. Народ всё прибывал, а лес не богател, потому конкуренция за продукты сильно возросла. Начался голод. Тем вечером, когда группа впервые устраивалась спать голодной, в их лагерь пришла незнакомка и отозвала девушек в сторону. — Я понимаю, что вы не с нами и всё такое, — сказала она. — Но всё равно приходите — пусть не ресторанные блюда, но поесть найдётся. — В смысле? — не поняла Вера. — Вам нельзя голодать. — Гостья выразительно кивнула на животы. — Сами ведь должны знать, какие последствия будут. — Зубы, волосы, сердце, почки, здоровье просядет, и, разумеется, на ребёнке скажется... — без колебаний подтвердила Надя. — Вот именно, — согласилась незнакомка. — Поэтому пока такая ситуация, все беременные могут прийти и поесть. Просто так, без сманивания или каких-то дополнительных условий. Единственное — не наглейте. — Это как?! — теперь удивилась Надя. — Царь Сергей, что ли? — уточнила Вера и, когда женщина кивнула, спросила: — Но зачем ему-то это надо? В чём выгода? — С этим мы сами разберёмся. — Гостья улыбнулась. — А вы просто приходите. Чтобы дети не родились больными, и вы сами не загнулись. Единственная просьба: не злоупотреблять и именно докармливаться, а не радостно и полностью перейти на питание за наш счёт. — Справедливо, — без колебаний признала Надя. — Вы ведь следите за нарушителями? — По мере сил. Но если заметим, то перестанем помогать — нам ведь тоже обидно, когда стараемся, а начинают наглеть. — Спасибо, — искренне поблагодарила Вероника. Естественно, неожиданной новостью девушки поделились с мужьями. И конечно же, Сева вспыхнул: — Мы в подачках не нуждаемся! — резко заявил он и тут же добавил: — Всё до последней ягоды отработаем! — Посмотрел на недоумевающую Свету и уточнил: — Мы отработаем, мужчины! Раз уж пока не можем обеспечить сами. Но в долгах или на милостыню жить не станем! Росс скептически хмыкнул. А Вероника с уважением посмотрела на инженера, а потом прошептала его жене: — В нём действительно есть то, за что можно влюбиться. Свинтус обеими руками поддержал предложение Севы, но народ опять-таки, разделился: отрабатывать пожелали отнюдь не все. Некоторые отговаривались тем, что дети не их, другие — что они не соглашались на ребёнка и это против их воли, а третьи и вовсе утверждали: нечего подыгрывать тирану, он и без того в выигрыше — поэтому надо пользоваться, пока дают бесплатно. К удивлению Веры, отрабатывать отправилась чуть ли не половина мужчин. Причём некоторые из добровольцев сами вовсе без пары, но всё равно поддержали не только на словах. Первым пример подали Свинтус с Севой, но, как выяснилось позже, одновременно с ними, хотя и втайне от остальных, об отработке договорился Росс. Игорь и ещё многие другие тоже не умыли руки. — Нет, ты всё-таки права, — неохотно признался жене Сева. — Росс не такой уж гад. Ещё Веру чрезвычайно порадовало поведение людей Сергея. Вопреки ожиданию, они не отправили независимых трудиться куда попало, а, по сути, использовали там, где народ разбирался лучше всего — и, по мнению многих, назначили вполне справедливую цену. Из-за этого инженер порой вообще забывал, что отрабатывает, увлекался и задерживался до глубокой ночи. И в конце концов царь велел его выгнать — не из лагеря, а с дополнительных работ, заявив: раз не присоединяется, нечего раздражать и провоцировать, а также заверив, что Сева уже потрудился достаточно и для прокорма двух-трёх беременных и для того, чтобы временно брать инструменты для собственных нужд. Севу такой подход не просто обидел, а прямо-таки оскорбил. И он решил жёстко отомстить, сделав ещё один, самый лучший, крепкий и удобный плот — чтобы царь обзавидовался. Когда инженер поделился своей идеей, большая часть орденцев над ним только посмеялась. Тем более, у всех, кто принимал участие, уже была рассчитанная Светой вполне достаточная доля плота. Но неожиданно радикала снова поддержал Свинтус: — Почему бы и нет? — сказал он. — Отличное предложение, так мы докажем, что не надо недооценивать учёных и обзывать их тупыми яйцеголовыми! Кто-нибудь ещё хочет принять участие? После долгого обсуждения выделилась группа добровольцев. Больше всего Свету позабавило то, что ни один из них не отлынивал от строительства прошлых плотов, то есть у каждого уже было на чём сплавляться. Впрочем, если идея выгорит, то прежнее жильё уже не понадобится. А опыт, новые расчёты и модели не прошли даром: вскоре уже не только Сева, но и девушки поверили, что их новое плавсредство будет среди первых по качеству и удобству. Втайне от всех экономист начала составлять для себя список тех, кого действительно хотела бы видеть в ордене Видящих, и тех, кто, на её взгляд, был бы только помехой. При этом старалась учитывать не характер и личные симпатии, а реальные дела и принципы. Пока список получался неожиданно длинным: в него входило больше половины нынешних членов Ордена. Люди были разные, многие со сложными характерами, но интересные, готовые вкладываться в общее дело. Беременные, благодаря дополнительному питанию, держались, а вот остальные страдали. Даже от незначительного недоедания сил становилось меньше, а настроение — хуже. Из-за этого всё чаще возникали конфликты, а в сторону царских начали бросать недовольные взгляды: кто завистливые — ведь те-то не голодали, а кто-то — отчаянно-упёртые. Сева так вообще заявил, что за кусок хлеба его не купить, и он лучше сдохнет, чем подчинится. А заодно, естественно, пару раз говорил о коварной интриге царя с целью покорить независимых: с одной стороны угрожая кнутом, а с другой показывая пряник. Несмотря на то, что сам инженер утверждал: это только шутка, некоторым новая мысль запала в голову не меньше, чем, судя по всему, и самому Севе. Света очень надеялась, что они всё-таки дотянут до начала сплава. Но уверенности уже не было. Поэтому она очень порадовалась новым слухам — по неизвестной причине царь передумал и решил отчаливать раньше. Возможно, у него тоже не всё так уж хорошо со снабжением? Но даже эти мысли не помогали успокоить голодных. Теперь кости не выбрасывали, а тщательно вываривали — благо было в чём. В похлёбку крошили всё хоть сколько-то съедобное, уже не требуя хорошего вкуса. Не то из-за худшего качества продуктов, не то просто из-за голода, но многие начали мучиться животом. Вот только если раньше Маркус и девушки были готовы рассмотреть вариант присоединения к царю, то теперь у них тоже проснулось упрямство. Банально из чувства протеста. Они вполне нормально жили без поддержки царских людей. Да, сейчас намного сложнее, но всё равно не слабаки — вон, какие плоты сделали, царь тоже с готовностью торгует. Даже то, что некоторые кормятся с общего стола — но ведь не за царский же счёт, всё отработано! То есть они могут справиться сами... а если сейчас, после таких пафосных и категорических заявлений вдруг сдадутся — то не признают ли себя жалкими неудачниками? Поэтому они решили терпеть. До последнего. До того, пока не станет совсем невыносимо. Хотя всё равно надеялись, что выдержат. Главное — дождаться отплытия.