В твоих руках...

      Эйлин вяло ковыряла вилкой салат. Она чувствовала, что профессор наблюдает за ней, но не осмеливалась поднять на него взгляд. Аппетита у нее не было, но она заставляла себя есть, чтобы профессор еще не подумал чего. Почему-то она была уверена, что он знал, что она не выпила зелье. И уж в чем точно не приходилось сомневаться в таком случае, так это, что он не упустит возможности ее в это ткнуть носом. Скажет – я так старался, а вы…       А что он, собственно говоря, хотел? Черные времена, доверять нельзя никому. Он бы хоть записку оставил что ли!       И чего вообще он к ней привязался? Помимо официальной версии о директорской скуке, Эйлин вдруг подумала, что она просто заменяет ему Гарри Поттера, пока того нет. Снейпу просто необходим какой-нибудь гриффиндорец, чтобы издеваться над ним особенно изощренным способом. Ведь это тоже в какой-то мере было издевательством. Пыткой незнанием.       О, Снейп преуспел во всякого рода пытках, которые официально никто бы так не назвал. Пытка его взглядом, пожалуй, была самая страшная, и Эйлин ее уже не выдерживала.       - Что с тобой? – спросила сидящая рядом Джинни.       - Он смотрит на меня, да?       Джинни повернула было голову, но потом передумала. Вместо этого она достала палочку и сотворила невидимое зеркальце – зеркало, которое могла видеть только она. Самое то, чтобы за кем-нибудь последить.       - Ага,- печально констатировала она.- Буравит взглядом. И чего это он?       - Обиделся, что я его зелье не выпила, наверное.       - Какое?       Эйлин тяжело вздохнула. Пришлось рассказать и о зелье. Правда, она опустила ту деталь, что видела, как Снейп варил это зелье. Варил его в понедельник, и варил его четыре года назад… может быть, он просто совершенствовался в этом, пытался сварить идеальное? А для чего?       Чтобы исцелить душу.       Мадам Помфри сказала, что лишь отлично приготовленное зелье способно исцелить душу. Чью душу?        «Эйлин, ты болванка, если задаешь себе этот вопрос!?» - не преминул оскорбить ее внутренний голос. Свою собственную.       О, с каждой секундой все становилось еще интереснее. Эйлин нервно заерзала на скамье. До назначенных двух часов было еще слишком много времени. А она не могла ждать.       - О, он наконец-то отвернулся. Чего-то сказал Макгонагалл и уходит…- доложила Джини и рассеяла зеркало.       - Ну, тогда и я пойду. Какие бы его мотивы там не двигали, а знание окклюменции в эти времена не будет лишним.       - Ты уверена, что он учит тебя именно окклюменции? – спросила Джинни неуверенно.       - Вполне.       - Ты должна мне пообещать кое-что! – сурово сказала Джинни. Эйлин даже похолодела от тона голоса подруги.       - И что это?       - Если ты вдруг поймешь, что Снейп учит тебя темной магии, или же склоняет на темную сторону, ты немедленно расскажешь мне! И прекратишь занятия! Не спорь! – поспешно добавила Джинни, видя, что Эйлин хочет что-то сказать.- Ты можешь сколько угодно верить в то, что он добрый, где-то очень глубоко внутри, можешь верить, что он убил Дамблдора не со зла… но он тот, кто он есть. И сейчас он Пожиратель Смерти, на службе у Сама-Знаешь-Кого!       - Хорошо,- спокойно отреагировала Эйлин.- Если он вдруг будет тянуть меня на сторону зла, я уйду.       - Спасибо,- Джинни продолжила есть свой десерт. Эйлин же не собирался больше мучить себя едой, раз Снейп все равно ушел. Впрочем, она знала, куда именно он пошел… и она не собиралась ждать до двух часов, чтобы его увидеть.                     - Вы снова без стука? Это у вас болезнь, что ли такая? Неспособность запомнить, что нужно бы стучаться? – проговорил Снейп ледяным голосом, буравя ее взглядом своих холодных черных глаз.       - Простите,- пробормотала Эйлин. Вся ее уверенность испарилась, стоило ей только принять на себя пытку Снейпом. И это ее «простите» сказанное тонким едва слышным голосом, стало неожиданностью для них обоих. Профессор даже удивился и забыл, что начал ее отчитывать, и кивком головы пригласил ее войти. Потом захлопнул за ней дверь одним лишь взмахом руки.       - Итак, вы вылили мое зелье.       - Вылила. А оно было ваше? Откуда мне было знать?       - Даже вы способны определять простые запахи. И так как до этого вы уж слишком сильно проявляли к нему интерес, то я полагаю, вы прекрасно знали, что зелье это принес вам я.       - В эти черные времена ни в чем нельзя быть уверенным. А вдруг вы подсыпали туда яд?       - Если бы я хотел вас убить, мисс Локвуд, я бы сделал это уже давно и так, что никто бы не понял даже, куда подевалось ваше тело.       - Яд мог подсыпать и кто-то другой. В эти черные времена,- с нажимом в голосе повторила Эйлин,- никому нельзя доверять. Вот если бы вы принесли мне стаканчик вашего зелья лично, я бы выпила его не задумываясь.       - Блестяще,- презрительно усмехнулся Снейп.- Вы меня не разочаровали.       - Так это был тест?       - Проверка. На вашу благоразумность.       - О,- только и смогла выговорить Эйлин. Он уже ее проверяет. А зачем? Или просто выдался подходящий случай, и он не смог его упустить. Но поразительно было не это, а то, что она прошла его проверку. От осознания этого, Эйлин даже стало полегче, и она перестала нервно теребить свою мантию.- Мадам Помфри сказала, что это зелье способно излечить страдающую душу.       - Нет,- возразил Снейп холодно.- Излечить душу не под силу ни одному из зелий.       - Что же ее может излечить?       Снейп посмотрел прямо в ее глаза. Куда-то делась холодность его взгляда. Ни он, ни она не пытались сейчас прочитать мысли друг друга, и между ними вдруг возникло какое-то странное спокойствие, которое Эйлин не смогла бы объяснить словами. Они словно вдвоем оказались на залитом солнцем луге с высокой травой. Снейп тоже почувствовал это.       И ему это не понравилось. Он резко отвернулся.       - Только смерть.       - Смерть не лечит, а убивает! Я ставлю на время! На эмоции! На любовь, в конце концов! Не может такого быть, чтобы душа вечно кровоточила! Это пройдет! Это всегда проходит! – внезапное волнение охватило Эйлин, так что она даже не заметила как начала кричать. Она не понимала, что кричит и кому это кричит. Могло статься, что она кричала это лишь самой себе. Отказываясь верить в неизлечимость души. – Душа лечит сама себя!       Она замолчала, когда в легких у нее кончился воздух и судорожно вздохнула. Она почувствовала, что по щекам ее текут слезы.       Как странно, одно лишь слово. Одна лишь мысль, которая довела ее почти до истерики! Может потому, что эта мысль сейчас прозвучала как истина, которая не может быть опровергнута. Доказанная теорема, раскрытая загадка. Приговор.       Снейп смотрел на нее, чуть сощурив глаза. Он не пытался ее остановить или перебить. И не спешил возражать. Ему была интересна ее реакция. Ее юношеский максимализм, ее… даже не желание, а жажда жизни, а вдобавок уродливые шрамы на душе. Она хотела жить. И хотела, чтобы душа ее больше не болела.       Что она пережила в своей жизни такого? Снейп подумал, что поспешил давать ей обещание не лезть в ее голову. Сейчас бы ему это не помешало. Сейчас бы это не помешало им обоим.       Эйлин с трудом восстановила дыхание и посмотрела на Снейпа, ожидая всего чего угодно, но его молчаливое участие – или то, что ей показалось участием – были для нее полной неожиданностью.       Она смешалась и яростно вытерла слезы со щек.       - Душу можно излечить,- закончила она.       Снейп взмахнул палочкой, и один из шкафов распахнулся и на свет явился омут памяти. Эйлин только читала о них, но никогда не видела раньше. Огромная серебряная чаша, наполненная мерцающей водой. Эйлин даже заворожено ахнула.       - Омут памяти – сосуд, который позволяет переживать ваши извлеченные воспоминания вам и другим людям,- начал говорить Снейп так, словно ничего не было, и их урок только начался.- Для того чтобы воспоминание было извлечено из вашей памяти, одного заклинания мало, нужно особенное умение – отделять нужное воспоминание от ненужного, и для этого нужна концентрация. Вы умеете концентрироваться на чем-то одном, мисс Локвуд? Или вместо того, чтобы смотреть на важное, вы снова будете кричать о мелочах?       - Моя душа – вам не мелочи,- пробурчала Эйлин.       - Да, но разговор о ней, и в таком ключе – это мелочи.       - Я так не думаю!- Эйлин глубоко вздохнула. Мужество явилось неизвестно откуда. Она решилась заговорить, и просто так ее было не остановить теперь.- Вы не хотите верить в то, что душу возможно исцелить, потому что ваша покалеченная душа – это все, что у вас осталось!       - В самом деле?       - В самом деле! Вы лишь делаете вид, для самого себя, что пытаетесь с этим что-то сделать – варите это зелье, которое с каждым разом получается все лучше, но не пьете ни капли! Потому что вы… вы потеряли больше, чем можете вынести. И… то, что вы потеряли, никогда к вам не вернется, поэтому боль в вашей душе – это единственное что у вас осталось!       Эйлин понятия не имела, откуда взялись эти слова и мысли. Но сказанные, они вдруг стали правдой. Той же самой истиной, как прежде истиной стали слова Снейпа.       Снейп медленно закрыл и открыл глаза, словно сгоняя с себя многовековую усталость.       - Заклятие, которое вам необходимо…       - Да перестаньте вы! Скажите мне правду! Почему я? Почему вы меня выбрали для своих уроков, а теперь мучаете…       - Я вас мучаю? – спросил Снейп с некоторой толикой удивления в голосе, впрочем – удивление было наигранное.       - Мы оба мучаем друг друга. Потому что у нас обоих души в шрамах. Но мои еще свежие, и я смогу их залечить, а ваши – это вся ваша жизнь.       - Так может быть, и не стоит говорить о том, чего вы не понимаете? Мисс Локвуд! Или мы немедленно продолжаем урок, или вы можете быть свободны. Никаких ответов и никаких вопросов!       Эйлин направила на профессора палочку и произнесла заклятие. Но даже с помощью палочки, ей не удалось проникнуть в его сознание. Ее отбросило назад его защитным контрзаклинанием.       - Убирайтесь прочь! – раздельно произнес профессор, хотя ярости в его голосе и не было.- На сегодня занятие окончено.       Дверь распахнулась и Эйлин, что все еще лежала на полу, почувствовала, как ее подняло вверх магией и вышвырнуло вон.       За ней хлопнула дверь. Словно по щеке ударила.       - Дура! – выругалась на себя девушка, с трудом поднимаясь на ноги и отряхивая мантию.