В твоих руках...

      Снейп сидел у себя в комнате и ни о чем не думал. Для всех других, это казалось бы невозможным: отсутствие мыслей – признак смерти. Но за годы практики, он преуспел не только в Темной магии, зельеварении и окклюменции, но и в этом очень полезном навыке – не думать.       Хотя душа его и ныла, требуя ответов.       Он тяжело вздохнул и все же стал мыслить.       Кто он?       Профессор Северус Снейп, директор Хогвартса, приспешник Темного лорда, предатель и убийца Дамблдора, превосходных зельевар, чтец чужих мыслей, мужчина…       Мужчина… это слово было каким-то чужим. Инородным. Подумав его, Северус тотчас же отбросил его в сторону. Но оно вернулось опять.       Мужчина. Ему, в сущности, было только тридцать семь лет. Он был молод. Не погибнет на войне, так проживет еще очень долго. Но он почему-то не сомневался в том, что погибнет на этой войне.       Он устал жить. Да. Устал. А те, кто устают жить, никогда не выживают в битве.       Он устал от той жизни, в которой жил. От постоянных и непреодолимых противоречий. От боли. От огромного шкафа, забитого склянками с его воспоминаниями. И большая часть из них – одно и то же воспоминание, которое никогда не покинет его голову, а боль от него, возвращается снова и снова. Она не оседает в стеклянных пузырьках. Она всегда с ним.       Северус взмахнул палочкой, и перед ним появилась серебристо-голубая лань.       - Для тебя есть дело,- проговорил он.       Его патронус, естественно, ничего ему не ответил. Но иногда он вызывал его просто так, чтобы рядом было что-то живое, или то, что казалось живым. То, к чему можно было прикоснуться.       Он распахнул створки окна, и морозный воздух прорвался в его комнату, принося с собой сотни маленьких льдинок. На улице шел снег. На улице было Рождество.       В общем зале был праздник. А он покинул его, как только это стало возможным.       На какие-то несколько часов все забыли о том, что в мире шла борьба, о том, что это могло быть их последнее Рождество. Комендантский час был отменен и те, кто не разъехались по домам, получили возможность праздновать хоть всю ночь.       Он посмотрел на лань и кивнул ей на улицу.       - Ты знаешь, что делать.       Она, конечно же, ничего не ответила. Выскользнула в открытое окно и прямо по воздуху молниеносно понеслась прочь. Она ничего не знала, она не способна была мыслить. Она просто делала то, что приказывал ей ее хозяин.       Северус не стал закрывать окно, он лишь подкинул дров в камин и сел поближе к огню.              Снова и снова он мысленно возвращался в ночь, когда спас Эйлин от дементоров. Не его патронус ее спас, потому что в последний миг, она смогла вызвать свой, но именно он - своей собственной персоной – став единственным светлым воспоминанием, которое она смогла использовать для заклинания.       Он прочитал это в ее голове. Как и многое другое. То, что она хотела бы скрыть, но чем ей _пришлось_ поделиться.       Он помнил, как ее трясло изнутри от ее истерики. И дело было совсем не в дементорах. Подобной реакции на них он никогда не наблюдал прежде. Они были способны довести до обморока, до прострации, до тихих отчаянных слез, но никогда до истерики. Они забирали силы, и способность к громким переживаниям. Это были не они, это было то, что они несли за собой. Воспоминания. Ее прошлой жизни. Те самые воспоминания, которые оставили шрамы на ее душе.       Он трансгрессировал с ней прямо сюда, в свою комнату и попытался отстраниться, но она так крепко вцепилась в него, что это было сделать невозможно. Ему пришлось применить силу. И оторвав ее от себя, он усадил ее в кресло.       Она как молодое деревцо на ветру, все двигалась из стороны в сторону, и подвывала себе вполголоса. Он достал свое Artemisia и Mentha и щедро плеснул зелья в стакан.       - Выпейте! – проговорил он. Но девушка никак не реагировала на него. Тогда он запрокинул ей голову и влил пару глотков прямо в рот.       Но и это не помогло. Она не могла прийти в себя.       - Я помню, что обещал. Но теперь, я должен вам помочь.       И он проник в ее разум. Она думала лишь об одном, вспоминала лишь одно. Дементоры здорово перелопатили ее сознание. Выгребли все чистое и светлое. И ей нужно было время, чтобы восстановиться, но черные воспоминания не давали ей это сделать.              *Это была светлая лунная ночь. Подобная тысяче других ночей, в которых не случается ничего плохого. Воздух был наполнен ароматом цветущей сирени и других цветов. Весна.       Это было не в Англии. Странные одноэтажные домики стояли далеко друг от друга, и были окружены невысокими заборами. Какая-то деревня. Где-то в России.       Он увидел двух девочек, которые собирали цветки сирени и с помощью простой магии заставляли их летать вокруг них.       Они весело смеялись. Пока не пришел холод, и не прилетели черные призраки смерти...              Снейп вернулся в реальность и похлопал девушку по щекам. Внезапно она подняла на него свои глаза, и в них появилось что-то помимо ужаса и страдания. Она узнала его и, поднявшись на ноги, она снова обняла его. Она тянулась к нему, как к единственной защите. Глупая! Словно он мог ее защитить!       Все перемешалось в ее голове. То светлое воспоминание, что спасло ее от дементоров сейчас… было о нем. Один из уроков окклюменции, когда он имел неосторожность ее похвалить.       Какая ирония.       Снейп не оттолкнул от себя девушку. Вместо этого он сел на кровать, усадив ее рядом с собой. Она уже не рыдала, тихонько плакала, и, кажется уже пришла в себя, потому что пыталась бороться со слезами.       - Успокойтесь, мисс Локвуд. Это давно прошло… все кончилось. Вы здесь. Все хорошо.       - Но они навсегда остались там! – проговорила девушка сдавленным голосом.       - Так бывает. Мы теряем самых близких. Из-за глупых ошибок, из-за злой судьбы, рока,- медленно произнес он.       - Кате было всего шесть лет. А мне восемь…       - Дементоры никогда не пролетают мимо детей. Детская радость – самая искренняя и светлая. А они питаются радостью. Ваша мать должна была использовать патронус, а не жертвовать собой.       Эйлин отстранилась от мужчины, внимательно смотря в его черные глаза.       - Если бы Катя не побежала… мама бы успела наложить защитное заклятье на всех нас.              *Защитное заклинание – всего лишь светлая клетка, в которой осталась стоять маленькая Эйлин, пока ее мать пыталась догнать свою младшую дочь и спасти ее. Она не успела. Заклятие было малоэффективным. Оно спасло Эйлин. Но патронус в таком случае спас бы их всех.              - Как дементоры оказались в вашей деревне? Разве в России им так просто разрешено летать, где хотят?       - Я не из России. Еще дальше. Крошечная страна, которая теперь для меня лишь память и боль. Я никогда не вернусь туда. Мой отец был русским преступником. Волшебником, творящим беззакония. Его поймали и отправили в одну из магических тюрем. А когда он сбежал, они послали дементоров на поиски…- голос Эйлин прервался, она судорожно вздохнула. Она больше не могла вспоминать. Но и прогнать воспоминания из головы тоже. Слезы текли по ее щекам.       - Успокойтесь, мисс Локвуд.       - Мама не владела патронусом… в Хогвартсе и то не обучают этому!       Снейп подумал, что они и правда не обучают детей ничему путному. Варить зелья. Заставлять летать перья. А кто научит их защищаться, если наступит война? Как помогут им те крохи защитных заклинаний, которые были утверждены Министерством? Их не учат патронусу, потому что тогда они смогут противостоять дементорам, и их не так легко будет отправить в Азкабан. Не обучают окклюменции, тогда их разумы будут закрыты. Министерству не нужны те, кого сложно контролировать.       А сейчас… Снейпа всего передернуло, когда он вспомнил чему на защите от Темных искусств студентов обучают сейчас.       Это уже не защита – это Темные искусства как они есть.       - Я не могу больше! – проговорила Эйлин между тем. Она закрыла лицо руками. Но она не плакала. На это у нее больше не было сил.       - Возьмите свою палочку, мисс Локвуд,- проговорил Снейп.       - Пожалуйста…- проговорила Эйлин. Но больше не добавила ничего.       - Возьмите свою палочку,- повторил Снейп.       Эйлин достала из мантии палочку, но рука ее безвольно упала на колени. Снейп взял ее руку в свою и поднес палочку к ее виску.       - Сейчас вы сконцентрируетесь на этом воспоминании, произнесете заклинание и извлечете его из своей головы. Я знаю, что это сложно. Но вы должны это сделать. Мисс Локвуд, немедленно! Или я трансгрессирую вас обратно к озеру! Закрывайте же глаза, думайте!       Эйлин послушно закрыла глаза. Крошечная серебристая искорка появилась на конце палочки. Тоненькая ниточка протянулась от виска девушки к волшебной палочке. Снейп осторожно забрал палочку из рук девушки и отправил ее воспоминание в пустую склянку.       Эйлин судорожно дышала, пытаясь восстановить дыхание, и дико смотрела на профессора. Ее глаза блестели миллионами выплаканных ранее и теперь слез и болью, которая никогда не пройдет.       Но ей стало легче. Ненамного, но теперь она могла дышать.       Снейп подошел к столу и достал из ящика пробку, тщательно закупорил пузырек, прежде чем подать его девушке, вместе с ее палочкой. Эйлин растерянно смотрела на профессора и даже не сообразила забрать у него свои вещи. Снейп положил их ей на колени. - Видите, не так уж и сложно,- сказал он.- Вам нужно выпить сладкого чаю. Идти сможете?       Он не стал дожидаться, пока она встанет на ноги, чтобы тут же упасть на кровать обратно. Она была обессилена полностью. Но теперь ей нужно было только время.       - Не важно,- отмахнулся он от ее попыток подняться, еще прежде, чем она попыталась.- Оставайтесь здесь, я сейчас вернусь.              Когда он вернулся, спустя несколько минут, Эйлин уже спала. Она свернулась клубочком на самом краю его кровати, закутавшись в свою мантию… Он не стал ее будить. Он только накрыл ее сверху одеялом. __       Кажется, та ночь, была единственной ночью за последние очень долгие годы, когда он действительно жил. Снейпу не понравилось, до чего он додумался. Он швырнул свое тело на кровать, ни мало не заботясь о том, что окно все еще открыто, а камин уже почти прогорел и он рисковал замерзнуть и заболеть.       Он закрыл глаза и принялся считать. Чтобы перестать думать и погрузиться в крепкий сон, ему хватало обычно досчитать до тринадцати… но теперь он досчитал уже до ста, а сон все не шел к нему.       И стоило ему закрыть глаза, как он тут же видел девушку, лежащую на этой самой кровати и крепко спящую. Пережитый страх и ужас оставили отпечаток тенью на ее лице, но смелость и храбрость возвращали ее к жизни. Она была отважнее многих. И она смогла извлечь воспоминание. Еще немного, и она научиться противостоять боли, не запирая ее за четырьмя дубовыми дверями, а смело смотреть ей в лицо и шептать проклятия.       В ту ночь, в этой девушке, он словно увидел самого себя. Таким, каким он мог быть. И каким не был. Конец первой части.