В твоих руках...

      Эйлин сделала судорожный вздох и открыла глаза. С трудом приходила она в себя, словно последние несколько часов она лежала бездыханно. И теперь ей было тяжело дышать. Она полулежала в подушках, на широкой кровати. В совершенно незнакомом месте.       В черной комнате. Черные обои, черная мебель и окна плотно закрыты черными бархатными шторами, так что и не поймешь – день снаружи или темная беспросветная ночь. Комната слабо освещалась лишь одинокой масляной лампой на столе.       - Зачем вы меня похитили? – спросила она тихо.       Северус Снейп стоял у окна и в своей черной мантии почти сливался со шторами – если бы не его бледное лицо – Эйлин, пожалуй, не сразу бы его увидела.       - В Хогвартсе слишком много раненных. Извечная проблема добрых – они стараются спасти не только тех, кто воевал на их стороне, но и проигравших… я не мог оставить вас на их попустительское попечение. После того, _что_ вы сделали!       - Так вы ведь этого и хотели! Умереть! - воскликнула Эйлин горько.- Ну и оставили бы!       Он снова брался за свое прежнее ремесло – пытка Северусом Снейпом. Слова, эмоции, взгляд… она была обессилена настолько, что не способна была его вынести. После того, _что_ она сделала, она надеялась, что прежняя их дружба, хотя и не подкрепленная словами о ее существовании, но все же существовавшая, вернется. А вернулось его презрение и холодность. Он был зол на нее. Зол и в бешенстве. В ярости даже. Он плохо скрывал эту ярость. И она блестела в его черных глазах и в презрительной ухмылке на губах.       - Мисс Локвуд, перестаньте! Я, может быть, и готов был умереть,- Северус как-то легко обошел слово «хотел»,- но не ценой вашей жизни! Вы молоды, вы должны жить!       - Я не читала ваши мысли, но я все это время читала ваши действия! Они лучше мыслей говорили о том, что вы чувствуете! Вы можете кричать, что это не так… но я вам не безразлична! Вы заботились обо мне все это время!       - Я лишь должен был быть уверен, что в нужное время Гарри получит сообщение.       - И все наши объятья были лишь дополнительной гарантией, что я не соскочу?       Северус поморщился.       - Я знал, что вы не «соскочите» в любом случае. Если уже дали обещание, значит, выполните его.       - Вот видите! Тогда зачем?       И Северус внезапно опустил голову. Он сдался.       Сдался? Эйлин не верила своим глазам. Чтобы профессор Снейп перестал отстаивать свою точку зрения? Да быть такого не могло!       Но было.       Северус был очень бледен. Ее кровь спасла ему жизнь, но ее все же было недостаточно, чтобы он чувствовал себя хорошо. Ему нужно было несколько дней. Ей, впрочем, тоже. А теперь, к недостатку крови, примешалась еще тупая боль в спине. Ох, не сломала ведь она ее, в самом деле?       - Нет, не сломали. Но ушиб настолько сильный, что вам придется еще несколько дней, а то и неделю провести в кровати. Artemisia и Mentha лечит лучше горьких настоек, но не так быстро.       - Вы обещали не читать мои мысли! – воскликнула Эйлин рассерженно. Больше от своей беспомощности, чем на самом деле злясь на него. Ей было, по сути, все равно, читает он ее мысли или не читает. Она уже была _растоптана_ и _сломлена_, чтобы беспокоиться еще и об этом. Все, чего она хотела, это уйти. Оставить его. Навсегда.       На веки вечные. И никогда не вспоминать.       Пусть доживает свои годы в одиночестве. Вечно оплакивая свою Лили.       - Не смейте! – проговорил Снейп.       - Не нравится? Не подслушивайте!       С трудом, но Снейп все же покинул ее голову. Он подошел к столу и налил в стакан из кувшина зелье.       - Выпейте.       - А зачем? Северус, давайте покончим с этим сейчас – раз и навсегда. Вы не хотите жить. Я не могу без вас жить. Все, что вам нужно, это…       - Да замолчите вы уже, наконец, мисс Локвуд?! Вы ведь, как всегда, ничего – совершенно ничего – не понимаете!       - А что я должна понять? Объясните!       - Не стою я того, чтобы вы меня любили, поймите же вы, наконец! – закричал вдруг Снейп. – Я старик для вас! И…       Он кричал с такой _необоснованной_ яростью, что Эйлин стало не по себе. Она даже не стала ему возражать.       - Да пейте вы уже это зелье! – процедил он сквозь зубы, замечая, что стакан все еще в руках девушки, и все еще полный.       И Эйлин послушно поднесла стакан к губам. В нос ударил запах полыни, перемешивающийся с запахом мяты, и других трав. Она хотела попробовать это зелье долгих несколько лет, но совершенно не хотела пить его сейчас. Было бы лучше, ей вовсе не приходить в себя и умереть!       - Да не буду я это пить! – в последнюю секунду закричала она и отшвырнула стакан на пол. Он разбился, разлетелся на десятки осколков. А зелье, пролитое на пол, медленно впитывалось в черный тканный ковер.       Снейп смерил его безразличным взглядом.       - У меня еще много стаканов и зелья. Вы были правы, говоря, что я не пил его ни капли. У меня его столько, что можно затопить весь Хогвартс.       - Тогда почему бы вам не послать зелья в Хогвартс? Уверена, что оно не было бы там лишним сейчас.       - Потому что в Хогвартсе все должны считать меня мертвым.       - Встречаться с Гарри Поттером после того, как он видел ваши самые личные и сокровенные воспоминания, выше ваших сил? Войти в стены школы с чистой совестью, и обеленным именем, не в ваших традициях? Чтобы вас не презирали, а внезапно вами восхищались и ценили, ниже вашего достоинства?       - Да,- просто и с некоторым вызовом, ответил Снейп.       - Ну и глупо.       - Глупо то, что сделали вы, мисс Локвуд! А моя жизнь _никогда_ не была глупостью. Как вы не понимаете, что мне не нужна ни любовь их, ни понимание. Мне все равно проклинают они меня, или превозносят. Все равно! Я больше не завишу от их мнения. Моя жизнь только моя. Моя боль – только моя война.       - Нет! Теперь это наша общая война! Мы связаны, до скончания наших дней. Нет, не верю я в то, что с моей больной спиной они в Хогвартсе не справились бы! Я ведь не была при смерти, просто потеряла много крови. Но это прошло бы – день, два и я бы очнулась и там. Вы похитили меня из школы не для того, чтобы спасти, но чтобы я была рядом с вами! А теперь, пытаясь это отрицать, вы лишь все больше доказываете, что это так! И вам есть до меня дело!       - Нет. Если бы вы видели переполненный госпиталь школы, вы бы так не говорили. Они даже не поняли, что лечить вас нужно от потерянной крови, а не от нервного обморока! Вы сделали свой выбор, мисс Локвуд. Вы. Только вы. Вы сами.       - Словно вы не называли меня по имени и не говорили мне «ты»… словно этих мгновений на границе сознаний не было?.. зачем вы мучаете себя и меня?       - Надеюсь, что теперь вы поймете, что значит использовать проклятья. Пусть даже и с хорошими намерениями.       Он повернулся, чтобы уйти и взялся за дверную ручку. Эйлин откинула с себя одеяло, мимолетно отмечая, что на ней ее прежняя ученическая одежда, разве только мантии нет, да обуви. Им в госпитале и, правда, некогда было о ней заботиться. В прежние времена их переодевали в больничные длинные рубашки.       Она не заметила, как взорвалась от боли ее ушибленная спина. Она бросилась к Северусу и схватила его за руку выше локтя.       - Вы не уйдете теперь! – закричала она.       И боль все же достигла ее разума. Она слабо ойкнула, отпуская его, и стала медленно оседать на пол. В ее спину словно вонзили пару раскаленных прутьев, и теперь повернули их против часовой стрелки.       Он знал, что она не притворяется. И знал, что если он хочет ей что-то доказать, то он должен уйти сейчас, оставив ее, лежащей на полу почти без сознания от боли.        **       Эйлин распахнула глаза. Северус был еще жив. Он не обманул, когда сказал, что между их сознаний время остановилось. Здесь не прошло и мгновения, между тем как там, она успела пережить, кажется, целую жизнь. И понять, что делать, тоже.       Залитый кровью… сколько же в нем было этой крови? И сколько нужно человеку, чтобы не умереть? Эйлин отстранено подумала, что в магловских школах, возможно, учат этому. Но в магловской школе вряд ли учат, как остановить эту кровь и его спасти. А она знала. Теперь…       Счет шел на секунды. Она не умела трансгрессировать. Но этого ей и не нужно было. Чтобы используя заклинания и магию, которых она не знала прежде, перенести сюда пузырек с красной этикеткой. Она закрыла глаза и представила его в своих руках. И, когда она открыла глаза, он был там. Она понятия не имела, как это сработало, и вряд ли смогла бы повторить когда-нибудь еще.       Она освободила шею Северуса от одежды, разорвав ее с помощью магии, и, откупорив склянку, плеснула жидкости на рану, из которой еще медленно сочилась кровь. Его последняя кровь.       Кровь остановилась тот час же. Зелье было редкое, а главное долгое в приготовлении. Эйлин знала об этом. Они не варили его, и его не было среди тех, по которым Слизнорт принимал зачет. Но готовясь к зачету, она о нем прочла.       Зелье, закупоривающее смерть. Sanguine Cessare.       Снейп все еще был без сознания. И жизнь медленно покидала его. Он был бледен, губы его посинели. Рубашка была пропитана кровью насквозь. Время все еще было не на ее стороне.       Эйлин сотворила нож. Она не сомневалась. Больше не сомневалась. Это вряд ли можно было назвать темной магией, но ее использование было под строжайшим запретом. Узнай об этом кто-либо из министерства, и ее до конца ее дней отправили бы в Азкабан. Но не сегодня, когда война стерла все правила и все условности.       И не тогда, когда от этого зависела жизнь Северуса. Пусть даже и в Азкабан.       Она сделала глубокий порез на своей левой руке. А потом такой же порез она сделала на руке Снейпа. Кровь почти не проступила на его ране. А рука его была холодной как лед.       Остатки жизни покидали его.       - Не сегодня,- прошептала она отчаянно и сжала своей порезанной рукой его руку.       Она произнесла заклинание.       Она почувствовала сильнейшую боль в руке и одновременно ужасную слабость. Она чувствовала, как ее кровь начинает течь по венам мужчины, создавая с ее собственной кровеносной системой – единую цепь. Их кровь смешалась. И распалась, разделенная надвое.       Теперь в его организме было достаточно крови, чтобы выжить. А в ее – чтобы не умереть.       Она разжала руку и прежде чем обессилено упасть на его грудь, она еще успела плеснуть из склянки с красной этикеткой на обе их руки.              Она не знала, сколько пролежала так. Она не чувствовала ни времени, ни боли. Лишь только ощущала, как какая-то часть крови в ее теле – его. И она перекачивается сердцем. Она _дотрагивается_ до ее сердца. А еще она чувствовала свою кровь в его теле, что _дотрагивалась_ до его сердца.       Это было странное ощущение. Но может быть, дело было в том, что поделившись своей кровью, она лишалась доброй трети. И теперь была едва ли в сознании.       Еще она слышала слабый стук сердце Северуса. И то, как очень тихо он дышал.       Он дышал – у нее получилось. И цена за использованное проклятье не имела значение больше. Она никогда не имела значение.       Имела значение лишь жизнь.       Профессор очнулся, когда она уже перестала ощущать их кровь раздельно. Она смешалась полностью. Северус слабо пошевелился под ней, и девушка встрепенулась и села. Она мягко улыбнулась, но в ответ увидела лишь гнев.       - Мисс Локвуд? Что вы сделали? Вы понимаете, что вы сделали?! – Снейп говорил быстро, но голос его хрипел и надрывался. Потеря крови была слишком большая, чтобы это прошло бесследно.       - Да.       - Ничего вы не понимаете! Вы связали наши жизни непреложным проклятьем!       - А знаю. Ведь это _я_ связала наши жизни непреложным проклятьем!       Он медленно поднялся на ноги. Эйлин сделала то же самое, чтобы разговаривать с ним на равных. Голова ее кружилась, и она схватилась рукой о деревянную стенку дока.       - Главное, вы живы,- слабым голосом проговорила Эйлин.       - Зачем? Глупая вы девчонка! Это проклятье потому и запрещено Министерством… что не приносит никакой…       - Министерства нет! Оно пало! Пало, как и скоро школа падет… какая разница, каким образом я спасла вашу жизнь? Вы нужны мне!       - Вы не должны были этого делать. Я ведь _просил_ вас!       - Вы не сказали, что не любите!       - Не люблю! – закричал Снейп. Глаза его блестели огнем. Он весь сейчас – не больше чем оживший призрак. Бледный, почти прозрачный… и лишь черная мантия такого земного цвета. Черного цвета вороновых крыльев. Он сам словно дикая непокорная птица. Не желающий принимать ее помощи.       А может быть, не желающий обрекать ее на подобную судьбу.       Но она уже себя обрекла. И ничем этого было не изменить. Кричи – не кричи. Не поможет.       Почему ему так сложно было поверить в ее «всегда»? – отчаянно подумала Эйлин. Но он ведь уже верил. Он не в ней сомневается, а в себе.       Эйлин опустила руку в карман мантии. И нащупала медальон. Ее собственный еще болтался у нее на груди. Этот же… она должно быть неосознанно сунула его в карман, когда Снейп падал.       - Добро тем и отличается от зла, оно говорит «спасибо»!       - Да, как вы не понимаете! Причем тут моя благодарность, если вы себя прокляли?! В час, когда я умру – умрете вы!       Эти слова прозвучали как проклятье, как отчаянный крик, разорвали тишину мира. От воды на них дыхнуло холодом и самой смертью. Может быть, до этого момента, Эйлин не до конца понимала, что значит, смысл отдать жизнь за другого. Поняла теперь. Их жизни не разделились надвое, но они связались воедино незримой нитью. И она украла у себя самой, по крайней мере, двадцать лет жизни. Двадцать – на которые Северус был ее старше.       - Да,- глаза Эйлин сверкнули.- Но и в час, когда я умру, умрете вы! Так может быть, мне стоит пойти и найти _нашу_ смерть?       Снейп не ответил. Она достала из кармана медальон и швырнула его в воду.       - Прощайте, Снейп.       Она не дала ему возможности ответить, развернулась и побежала прочь. Она возвращалась в замок.       Злость и боль душили ее. Она ошиблась? Она ошиблась. Ему не нужна была его жизнь.       А теперь и ей – ее собственная.       Все было кончено. **