В твоих руках...

      - Кто твой любимый персонаж из «Отверженных»? – мрачно спросил Малфой. Эйлин отчаянно нервничала, и ей все казалось, что время несется с удивительной скоростью. Вот уже наступил вечер… или даже ночь. Ей казалось, что уже полночь. И все кончено. Они не успели. Но было еще только семь часов. У них еще была пропасть времени. Она раздраженно посмотрела на Малфоя. Его вопрос ей показался совсем неуместным. И хотя они ничего не могли сделать сейчас, кроме как ждать, она не спешила отвечать. Не могла направить мысли в какую-то другую сторону, кроме той, где был Снейп… и был он на скамье подсудимых.       - Ты ведь почти дочитала,- продолжил Малфой, делая вид, что не замечает ее реакции.- Наверняка ведь Козетта. Такая светлая и наивная. Она на тебя похожа.       - Вот уж не думаю,- Эйлин против воли начала думать о книге.- Я не похожа на нее вовсе… Жан Вальжан.       - О… да, каторжник, что изменился и стал святым. У тебя это в крови любить страдальцев, которые положили свою молодость на алтарь зла, а теперь в своем старчестве спохватились, и давай искупать грехи. В крови…- Малфой захихикал от придуманной самим собой шутки.       - Снейп не старик!       - Ну, тебе лучше знать,- развязно проговорил Малфой, перестав хихикать, и бросил на Эйлин странный взгляд. Девушка вся вспыхнула, но не отреагировала на его реплику, понимая, что это будет себе дороже.- Кстати, в тебе течет его кровь, а значит, его грехи, его желания, страсти, сомнения и тревоги должны одолевать и тебя. В какой-то степени. Скажи-ка, не стала ли ты более кровожадной с той поры?       - Единственной крови, которой я жажду, это твоей! – огрызнулась Эйлин. Малфой снова рассмеялся.       - Да. Это вполне нормально… жаждать крови врага. Но посмотри вокруг. Где все твои друзья, когда они тебе так нужны?       - Мои друзья со мной.       - Только не говори, что ты носишь на сердце медальон с отрезанными их прядями волос? Я умру от нелепицы если так!       - Дурак ты, Малфой! – сказала Эйлин, подняв голову и смотря на темнеющее небо. Медленно опускались сумерки.       - А мне нравится Эпонина,- сказал Малфой, будто бы совсем невпопад. Эйлин внимательно посмотрела на него, и, найдя подтверждение своим мыслям в выражении его лица, она отвернулась.- Она всегда рядом, жертвует жизнью и в то же время прекрасно знает, что Мариус никогда не будет с ней.       - И с чего бы тебе нравилась такая бессмысленная жертвенность?       - Жертвенность во имя любви не бессмысленная, Локвуд. Фу-ты, говорить с тобой сплошная тягомотина. Ни лешего ты не понимаешь.       - Да нет, Малфой. Понимаю. Когда я сказала, что мои друзья со мной, я имела в виду _ту самую_ Эпонину.       Она не дала ему ответить. Развернулась и быстро пошла в сторону разрушенного здания. Ждать больше было невыносимо…       Малфой стоял и смотрел на ее удаляющуюся фигуру в оцепенении. Ему хотелось то ли закричать, то ли зарыдать. Нет, скорее все же закричать и побежать. А вот куда бежать, он не знал. Оттого и стоял на месте. И все смотрел… смотрел, и смотрел.        «Но ведь была же Эпонина когда-нибудь счастлива?»- подумал он про себя громким отчетливым шепотом. Книгу до конца он еще не дочитал, но себя он чувствовал _почти_ счастливым.        **       В зале суда было тихо. Слушалось последнее на сегодня дело, отложенное до полуночи ввиду личности подсудимого. Его характеризовали со всех сторон как положительного человека, сражавшегося на стороне добра и выступавшего против Волан-де-Морта в войне. Вклад его в победу на этой войне нельзя было переоценить. Самый верный шпион в стане врага. Были заслушаны показания Дамблдора, предусмотрительно (словно специально для этого случая) оставленные им еще до смерти. Были заслушаны показания и живых свидетелей. В этом деле было много странностей. Но самым странным было, пожалуй, то, что Северус Снейп – а на скамье подсудимых теперь сидел именно он – не пытался защититься.       Он не признавал свою вину ни прямо, ни косвенно. Но он и не отрицал ее. С видом столетнего мученика, он принимал все, что ему отмерено. Без ропота и, кажется, без сожаления.       Этого судьи понять не могли. А то, что они не могли понять, им не нравилось. А того, что им не нравилось, они побаивались. И в конечном итоге, они боялись Снейпа.       Может быть, поэтому, а может быть просто из добрых традиций, они дали ему последнее время, чтобы защитить себя и отменить безжалостный приговор, повисший над ним.       В полночь он либо должен был свидетельствовать в свою защиту, предоставив доказательства, либо отправиться прямиком в Азкабан.       Снейп проснулся. Совершеннейшая тишина больше не давила на нервы. Он привык к ней. Привык слышать собственное сердцебиение и ни о чем не думать. О чем он мог думать? О том, что спасая Эйлин, он не учел того, что она придет спасать его? Где она теперь? Что делает? Объяснил ли ей Люциус их план?       Снейп знал, что Эйлин не сдастся. Поэтому, он мог надеется только на то, что она не узнает, что его судят. Но теперь надежды не было. Она узнала, она была здесь, и она собиралась вмешаться. Хотя она и не помнит, а рана на ее теле – доказательство. Она ведь умная, она додумается… а до чего не додумается, то ей помогут восстановить в памяти друзья. Что Рита Рид была в Хогвартсе, что Эйлин трансгрессировала следом за ней и Снейпом. Эйлин сложит два и два… Люциус скажет, что если все эти заклинания, что творились палочкой Снейпа, были творимы во имя защиты Эйлин, Снейп будет спасен.       Снейп не хотел быть спасенным. Но у него не было никакого выхода. Дав ему время, тем не менее, ему не разрешили ни с кем увидеться и поговорить. Теперь время было на исходе.       На что он мог надеяться теперь? Что судьи не поверят Эйлин? Что они не успеют докопаться до истины за эти долгие часы?       Снейп поднялся на ноги и медленно надел на себя мантию. Как следует оправился и приготовился. Действовать оставалось только по обстоятельствам. Какими бы они ни были.       Дверь отворилась, и его проводили в зал суда.       Была ровно полночь.       Последнее заслушиваемое дело. Судьи торопились закончить его, отправить виновного в Азкабан и разойтись по домам. Они не знали, что так просто у них это сделать не получится и, вполголоса переговариваясь о чем-то, они еще улыбались, предчувствуя скорое окончание своего необычно долгого рабочего дня.       В зал ввели Снейпа, в зале уже сидела Рита Рид. Несколько зрителей, среди которых Эйлин и Драко. Люциус Малфой стоял возле скамьи подсудимого, сложив на груди руки. Он выглядел удивительно спокойно и безразлично. Но в глазах его сверкали молнии. Он предчувствовал свою победу.       О цене за эту победу он не думал. Ему было все равно. Главное, что он предотвратит отправку Снейпа в Азкабан, а значит, исполнит обещание, даже не выполнив его. Достать кого-то сейчас из тюрьмы было катастрофически сложно.       Поэтому, в душе он ликовал.       У них была кровь. И еще один козырь в рукаве.       - Заседание считать открытым,- возвестил судья, и в зале стало тихо.- Мистер Снейп, есть ли у вас какие-то свидетельства, которые могли бы доказать вашу невиновность?       Снейп поднял голову и посмотрел прямо в лицо судье. Потом он очень медленно открыл рот, намереваясь сказать единственное слово, но вместо него заговорил Малфой.       - У нас есть! – сказал он.