В твоих руках...

      Северус и Эйлин сели на скамейку. Мимо проносилась заполошная лондонская жизнь. С шумом проезжали машины, люди сновали туда и сюда, совершенно не обращая внимания на двух странных людей, одетых в мантии. Этим двоим, носящим одну на двоих фамилию хотелось бы оказаться где-нибудь далеко отсюда, и забыть все случившееся как страшный сон, но у обоих не было сил двинуться с места.       Снейп приобнял девушку за плечо, укладывая ее голову себе на грудь.       - Спасибо,- прошептал он.       - Почему ты сразу не позвал меня на помощь? Мы ведь вместе… мы должны были вместе сражаться… с самого начала…       - Я не хотел, чтобы ты вспоминала это. Не хотел, чтобы снова переживала боль.       - И ради этого готов был отказаться от своего честного имени и отправиться в Азкабан?       - Я бы сбежал…       - И мы скитались с тобой и прятались?.. Такой жизни ты хотел?       - Я не знаю, Эйлин. Я подумал, что так будет лучше.       Эйлин промолчала. Слова теперь были лишними. Все на свете было лишним. И только родные руки, крепко обнимающие ее, имели значение.       - Ты как? – спросил Снейп через какое-то время и поцеловал девушку в висок, она подняла голову, поймав губами его губы. У нее кружилась голова. Все же не стоило пить так много зелья. А может быть, всему виной был мужчина рядом?..       Он прижал ее к себе теснее, не обрывая поцелуя. А когда они все же оторвались друг от друга, щеки Эйлин раскраснелись и дыхание сбилось.       - Ничего не болит?       - Я выпила столько зелья, что у меня еще лет двадцать ничего болеть не будет,- засмеялась Эйлин.- Кажется, Малфой выкрал у тебя фляжку ядреного концентрата.       - Голова не кружится?       - Кружится, но это потому что ты рядом.       И Эйлин спрятала лицо у него на широкой груди, с наслаждением вдыхая в себя его запах.       - Тебе нужно отоспаться. Да и мне не мешало бы выспаться. Ночью я совсем не спал. Вернемся в замок? Идем, мы еще успеем на хогвартский экспресс.       В поезде было достаточно людей. Семикурсники возвращались в школу. Завтра должны были объявить оценки за экзамен, и уже в субботу намечался выпускной.       Настроение у всех было приподнятое и взволнованное. Снейп и Эйлин заняли свободное купе, и Северус запер дверь. Он разложил полку и сел, Эйлин легла на диванчик, положив голову ему на колени. Она заснула мгновенно. Он тоже быстро погрузился в дрему.       Так скоро, что он забыл закрыть занавески на окошке на двери купе. И некоторые ученики, проходя мимо с любопытством наблюдали за этой сверхстранной картиной. Но профессора настолько все боялись, что видевшие это зрелище предпочли не верить своим глазам и уж тем более никому не рассказывать.       Может быть, у них была галлюцинация? А может Эйлин Локвуд таким образом решила над всеми пошутить и сотворила иллюзию?       Драко Малфой тоже ехал в этом поезде и, проходя мимо их купе, ненадолго остановился. Он был удивительно спокойным и почти счастливым наблюдать эту идеалистическую картинку. Может, это и есть настоящая дружба – когда ты просто счастлив, когда твои друзья в безопасности, рядом с теми, кого любят, и над их головами нет никакой смертельной угрозы, а рубашка не перепачкана кровью?       Может, это и есть дружба?       Краем глаза, Малфой заметил, что по коридору кто-то шел. Но отвести взгляд было выше его сил. Он словно намертво припаялся к созерцанию счастливой Локвуд.       - Думаю, лучше будет, если мы сделаем вот так,- тихий, спокойный голос раздался сбоку. Этот голос сам по себе словно был воплощением того счастья, какое видел Драко. Он бы не мог себе этого объяснить. Но голос сам звучал словно счастье.       Только когда шторки на двери упали вниз, скрывая счастливых людей в купе, Малфой повернул голову и увидел Полумну Лавгуд. Это ее голос показался ему сосредоточием счастье в этой вселенной?       Вот уж глупость какая! Но голос ее не походил ни на один земной голос и он должен был это признать.       - Ты же на шестом курсе! Чего ты в Хогвартсе потеряла? – буркнул он ворчливо, чтобы скрыть свои истинные чувства. Растерянность и необоснованную грусть. Он не дождался ее ответа, повернулся и пошел искать себе свободное купе, где мог бы побыть в совершенном одиночестве, чтобы обдумать все, что случилось.       - Хочу потанцевать на балу,- спокойно отозвалась Полумна, двигаясь рядом с ним.       Он остановился.       - Никто не запрещает на самом деле. Просто все так счастливы окончанию года и не очень любят балы, чтобы оставаться.       - А ты значит любишь?       - Люблю.       Малфой почувствовал почти непреодолимое желание поцеловать Полумну. И сам этому желанию удивился и испугался.       Они стояли возле пустого купе и Малфой на негнущихся ногах, зашел в него и рухнул на полку. Как странно, но Полумна зашла следом и опустилась на другую полку ближе к окну. О чем она вообще думала? Она, конечно, не гриффиндорка, но он-то все тот же слизеринец! Еще страннее было то, что он не выгнал ее.       - У меня есть конфеты-тянучки,- сказала она внезапно и вытащила из кармана парочку конфет, протянула руку Малфою.       Локвуд, конечно, всю дорогу была сумасшедшей, но эта девчонка вообще была ненормальная.       Малфой машинально взял одну из них, Полумна развернула другую и засунула ее в рот, с блаженным видом глядя в окно. Поцеловать ее Малфою захотелось сильнее, и он поспешил заткнуть рот конфетой.       - Если тебе не с кем пойти, можешь пойти со мной,- сказал он невнятно спустя какое-то время, все еще жуя тянучую конфету.       - О,- протянула девушка.- Я еще не думала, что нужно идти с кем-то.       Малфой еще раз подумал о сумасшествии Локвуд. Нет, выйти замуж за профессора Снейпа было меньшим сумасшествием, чем то, что бродило в крови этой уж совсем неадекватной девчонки. И если Локвуд хотя бы думала о том, что происходит, Полумна вообще витала в облаках.       И Малфой подумал, что ему хочется зависнуть на этих облаках вместе с ней.       - Я пойду с тобой,- между тем ответила Полумна.       Если Малфой просто ничего не понимал в людях, то Полумна этих людей просто чувствовала. И то, что Малфой изменился за последние несколько недель так сильно, как иные за всю жизнь не меняются, она тоже чувствовала.              Этой ночью Эйлин не могла заснуть. Они были вынуждены разлучиться с Северусом, когда поезд приехал к станции. А всю дорогу они мирно проспали! Ей хотелось поговорить с ним. Теперь у нее были силы, чтобы разговаривать, чтобы смеяться и чтобы смущенно краснеть от его пристальных взглядов. Но они возвращались в школу раздельно. Сидели за разными столами во время ужина и после отправились в свои раздельные спальни.       Эйлин поднялась на ноги и подошла к окну. Молчаливая спокойная луна заливала своим светом все вокруг. И замок тонул в этом мистическом свете. Эйлин зажгла свечу на своей тумбочке и достала письмо от тети, которое пришло в школу еще позавчера и дожидалось ее возвращения. Что-то случилось с совами? Или в разрушенные дома, да в министерские подвалы они больше не летают? Обычно совы знали, куда приносить письма… хотя, может быть этому письму было время попасть к ней в руки именно сейчас.       Она развернула его и прочла. Потом прочла еще раз. И только на третий раз, его смысл дошел до нее и она удивленно ахнула.       Тетя просила у нее прощения за то, что все эти годы не достаточно сильно любила ее.       - Ты чего не спишь? – недовольно пробурчала Джинни на своей кровати. Она тоже вернулась в замок, хотя в отличие от Полумны прекрасно знала, с кем будет танцевать на балу.       - А я буду танцевать на балу с Малфоем,- сказала Полумна, словно только того дожидалась, чтобы девчонки, которые толком не спали, заговорили и тогда можно будет обсудить все, что они не успели обсудить вечером.       - Чего? – в голос воскликнули Эйлин и Джинни. Джинни даже окончательно проснулась.       - Сначала Эйлин, теперь ты! Это ведь Малфой! Мы его ненавидели всю свою жизнь.       - Ненавидели, да? – спросила Эйлин. Она снова подошла к окну и стояла от него в пол оборота. Призрачный лунный свет осветил ее не менее призрачную улыбку.- Так же как ненавидели Снейпа?       И они рассмеялись.       Все вообще могло быть по-другому, не примерь они на себя стандарты Поттера. Но что судить о том, что могло быть, если теперь все было так, как было.       И если изменить прошлое они были не в состоянии, то будущее было вполне в их руках.