ау, где прикосновения родственной души отдают прохладой, а при телесном контакте с другими, ощущается жжение.
Чимину требуется время, чтобы понять, что не так. Ему семь, песок на игровой ужасно мокрый от недавнего дождя, а левую ладошку нещадно жжет, потому что его новый знакомый усердно сжимает ее в своей, знакомясь так, как его учил старший брат. Впрочем, через пару секунд руку резко отпускают, от чего конечность безвольно спадает в низ, задевая бедро, а его знакомый - Чимину почему-то кажется, что друзьями они будут непутевыми, но лучшими - выдает тихое "ой" и дует на собственную ладонь. С семи лет черноволосый мальчик узнает все о людях, которых взрослые называют прозаичным "соулмейты", а также о том, что касаться посторонних голой кожей не стоит. - Чужие люди - токсичны, - манерно морщит нос матушка, поправляя выпавший локон из идеально собранной прически. - Тебе не следует телесно контактировать с чужими, Пак Чимин, запомни. Только родственники и вторая часть тебя. - Вторая часть меня? - переспрашивает мальчик, мысленно давая себе оплеуху, потому что знает, как мать не любит, когда ее переспрашивают. - Это то, что я только что сказала, Пак Чимин, - полное имя привычно режет слух, ведь ребенок уже давно привык, что родители зовут его именно так и никак иначе. - Хочешь узнать больше, спроси у отца. Мальчик может лишь согласно кивнуть и уныло вернуться в свою комнату; к отцу он по собственному желанию никогда не подойдет - боится. Он, в общем-то, запомнил самое главное: не касаться никого, кроме родственников и "второй части себя", что бы это ни значило. Только родственники и соулмейт.***
- Вот ведь дерьмо, - шипит парень и, как кажется Намджуну, изящно морщит миниатюрный нос. Он еще что-то бурчит про себя, с такого расстояния не слышно, можно лишь наблюдать и умиляться, поэтому Ким себе в этом не отказывает. Он вообще редко в чем себе отказывает. Сероволосый хмыкает, когда видит причину гнева того милейшего парня - перчатки, испачканные в чем-то, что напоминает слишком сладкую и липкую фанту - и в понимании кивает головой: голой кожей незнакомцев лучше не касаться. - Не думаю, что твой сталкерский взгляд сделает его счастливее, - ехидно раздается сбоку и Ким вдруг вспоминает, что он в кафе не один пришел, а с другом. - Тихо ты, я флиртую. - Хреново у тебя выходит, мачо. - И он, кажется, матерится, - добавляет некто третий, что вынуждает Джуна перевести взгляд с объекта его внимания на нового человека за их столиком. - Привет, кстати. - О, Хосок, - обрадовался Джин-хён - тот, который Намджуну, вроде как, друг, но по поведению даже и не скажешь - решив, что новый человек встанет на его, определенно правдивую, сторону, - вот ты мне скажи: испепелять человека голодным взглядом - это флирт? - Конечно, - деловито кивает Чон, усаживаясь за свободный стул и подмигивая сероволосому, мол, братан, я всегда на твоей стороне. Намджун задумывается о том, правильно ли он выбрал себе лучшего друга в лице Ким Сокджина. - Просто уровень не для тебя, хен. Что на эту откровенную издевку - у Хосока флирт тоже так себе - отвечает старший, Джун уже не слышит, взглядом возвращаясь к тому пареньку, у которого черты лица слишком нежные, а волосы призывно розовые. В школе учат терпению, но Ким это благополучно проспал. Потому решительно встает со своего места и направляется к выходу, когда из кафе уходит розоволосый. Намджун величественно выбегает, представляя себя героем любимой маминой дорамы, от ветра подол его пальто разлетается, улыбка слишком обольстительная, а в нескольких шагах такой желанный незнакомец и... ...и чертова лужа, в которой Ким теперь восседает собственным задом, все также обольстительно улыбаясь, с ямочками, как все любят, обернувшемуся на шум мальчику с волосами цвета самой вкусной сладкой ваты. Намджун слышит конный смех его друзей из кафе.