***
После выступления Рианны Эмма будто испарилась, её нигде не было. Зейн уже давно нашёл себе компанию и тоже куда-то удачно исчез. Мне оставалось скитаться одной по просторной зале в поисках знакомых лиц. В очередной раз мой взгляд пробежал по помещению и упал на столик, за которым сидели Дэниэл Рэдклифф, Эд Ширан и ещё несколько человек. Я мысленно улыбнулась, что нашла хоть одну нормальную компанию и направилась в их сторону. Подойдя ближе, я заметила рядом с ними знакомую фигуру, но попыталась списать это на начинающуюся паранойю. Но нет же, фигура была слишком реалистичной, и как только я смогла отличить это от иллюзий, то развернулась и поспешила скрыться среди людей. Я быстро направилась в сторону лестницы, которая вела на второй этаж, где можно было уединиться и остаться незамеченной. Когда я почти уже была в промежутке между коридором и лестницей, кто-то резко схватил меня за руку и развернул к себе. Я замерла, увидев перед собой Гарри. Зелёные глаза, которые были переполнены болью, пристально изучали меня. Вмиг он грустно улыбнулся. Его длинные пальцы коснулись моей щеки и нежно погладили её. Я попятилась назад и наверняка упала бы, но сильные руки как всегда спасли меня и подхватили в нескольких сантиметрах от пола. Я закрыла глаза — мне было так хорошо рядом с ним, больше всего мне не хотелось, чтобы он меня отпускал. Не сейчас, не так. Я ещё слишком не готова к этому. Тишина, что повисла между нами, до предела накаляла обстановку. Я была готова отдать всё на свете, только бы забыть его и не испытывать сейчас той боли, что заставляла ломаться рёбра изнутри. — Гвенни, малышка, я схожу с ума из-за того, что натворил. И пойми, я сожалею об этом каждую грёбаную минуту. Жаль, что никто не объяснил мне, как я буду себя чувствовать после потери тебя. Словно кто-то прострелил дыру во мне и оставил на пустыре на съедение волкам. Ты постоянно в моих мыслях, где бы я ни был. Слышишь меня? Я по-прежнему проезжаю мимо твоего дома, даю отпор слезам и включаю музыку на полную громкость. Твоя любимая песня, мой LCD Soundsystem на повторе. Я чувствую себя таким ублюдком, — нет, зачем он это сделал? Зачем разрушил тот хрупкий и прекрасный момент, когда я могла стоять рядом с ним и вдыхать холодный аромат его любимого парфюма? Он разрушил то хрупкое счастье, что у нас было. Я оттолкнула Гарри от себя и посмотрела в столь ненавистные мне, до этих пор любимые глаза. — Нет, Гарри. Ты не был тем парнем, которого я знала, как мне казалось. Может быть, я была слепа, я была юна, я не имела понятия. Ты был темой моих бесед во время обеденных перерывов: болтовнёй о наших разговорах я наскучила всем. И я расстраивалась, когда ты не отправлял сообщения в ответ. Мы все хотим подростковые фантазии. Хотим их, когда их у нас быть не может. Когда они у нас появляются, кажется, что они нам не нужны. Мне нужно многое сделать. Что с того, что я была дурой и думала, что была влюблена в тебя? Мне нужно вырасти и обрести себя, прежде чем я позволю кому-то любить меня. Потому что в нужный момент я не знаю сама себя. Когда меня спрашивал отец, задумывалась ли о будущем? Действительно ли я вижу этого парня там? В которого влюбилась, как мне казалось… В последнее время я вела себя немного ненормально, была не в своём уме. Я помню каждое твоё слово. И, я… я никогда бы не подумала, что ты предашь меня. Столько сожалений, не могу поверить, что наши отношения подошли к концу. И сейчас я чувствую себя такой опустошённой из-за тебя. Я стараюсь об этом забыть, потому что больше этого не вынесу. После того, как ты разбил моё сердце надвое. И сейчас я знаю, что ты меня больше не любишь. Можешь забрать моё разбитое сердце с собой. В последнее время мне было немного одиноко, в нашей кровати не могу заснуть. Я помню каждую ночь, что мы провели вместе, и слышу всё, что ты мне говорил — твои слова крутятся у меня в голове. Все твои обещания в итоге оказались пустыми. У нас могло что-то получиться, но сейчас я подавлена, подавлена из-за тебя. Мне очень плохо, понимаешь, плохо? А ведь у нас могло что-то получиться… — я смахнула рукой стекающие по щекам слезы и наконец-то осмелилась сделать несколько шагов в сторону. Гарри упал рядом со мной на колени, а я по-прежнему смотрела куда-то вперёд, не в силах опустить взгляд. Я подпрыгнула, когда его сильные руки обвили заднюю часть моих бёдер. Гарри положил голову мне на живот и прижал крепче, когда почувствовал, как я пячусь назад. Меня начало трясти, но тело было будто парализовано. — Гвенни, пожалуйста. Мне так жаль, я не хотел сделать тебе больно. Это последнее, что я хотел бы сделать. Прости, — шептал Гарри мне в живот. Наверное, это было мило со стороны, именно так я себе и представляла наше совместное счастье с Гарри. Я закрыла глаза, слёзы катились по моим щекам. Его тело грело моё. Я хотела утешить его, но не могла. Он был похож на маленького мальчика, потерянного и одинокого, ищущего любви. Я не хотела, чтобы эмоции взяли верх надо мной. Слишком сложно сопротивляться. Я сделала глубокий вдох и приняла одно из самых трудных решений в своей жизни: просто развернулась и ушла. — Прощай, Гарри, — я старалась говорить уверенно, но готова поспорить, что мой голос дрожал как лист на ветру. Я быстро спустилась вниз по лестнице и попыталась незаметно пробраться сквозь всех. Но кто-то всё же заметил и попытался выйти за мной. Как только я оказалась на улице, то почти сразу упала на колени. Слёзы душили меня, мне хотелось кричать, и я просто выпустила все мои эмоции через громкий и душераздирающий крик. Сорвав голос, я схватилась за голову. Жить не хотелось, я не понимала, что со мной. Мне хотелось, чтобы сейчас всё прошло, весь кошмар закончился, и я проснулась. Но, к сожалению, это — жестокая реальность. Внезапно я почувствовала, как чьи-то руки сзади обняли меня за плечи и прижали к себе. Я в страхе отскочила и развернулась, встав на ноги. Передо мной стоял встревоженный Зейн и нервно сжимал челюсти. Из глаз с новой силой хлынули слёзы, и внутри всё перемешалось: боль, обида, ненависть. Дело было не только в Гарри, но и в том, что происходило со мной раньше. Всё, что я держала в себе, вырывалось наружу с потоком слёз. Наверное, это было необходимо и давало понять, что я не робот и не могу оставаться непоколебимой. Мне не нужно было притворяться и надевать сейчас маску, будто всё хорошо, Зейн и так видел слишком много, чтобы поверить в мои лживые оправдания. — Я видел его, — отрезал он. — Зейн, просто отвези меня домой. Прошу, не надо больше вспоминать о нём, — Малику не нужно было повторять по два раза, он учился на своих ошибках и исправлялся сразу. Я вся дрожала, когда села в машину, меня в буквальном смысле трясло от переизбытка чувств. Слёзы смешались с горечью, а сердце вовсе сбилось со своего привычного ритма и сжималось от боли каждый раз, как только ударялось о стенки разбитой души. Зейн всё это время следил за дорогой и быстро вёл машину. Его руки крепко сжимали руль, так сильно, что костяшки пальцев побелели, а грудная клетка нервно вздымалась под тканью белоснежной рубашки. Я решила включить музыку, чтобы хоть как-то разрядить обстановку в машине, иначе невыносимо так ехать дальше. Только я дотронулась до динамика, как мне на глаза попалась часть моей ладони, а именно та, где была набита тату с половинкой сердца. Комок, который я так старательно пыталась подавить, чтобы Зейн больше не видел моих слёз, снова подпёр к горлу, создавая до жути колкое и неприятное ощущение. Потому что Малик не может видеть моих слез: его состояние моментально меняется, и тогда я начинаю бояться, что он может наделать глупостей. — Татуировки не делают любовь настоящей, — неожиданно для себя самой, подытожила я. — Жаль, что ты осознала это именно таким путём, — хрипло выдохнул Зейн, не сводя взгляд с дороги. Как только я вошла домой, сразу принялась собирать вещи. Хочу объявить Алану, что на время ухожу из шоу-бизнеса. С меня хватит. Всё. Это уже перебор. Если Гарри не хочет уйти из моей жизни, тогда я уйду. Кто-то должен это сделать. Я понимаю, на какой шаг решаюсь и какие за этим будут последствия. Я спустилась вниз и вышла сразу на парковку, где была моя машина. На заднем сиденье удобно расположилась сумка, в то время как я была уже за рулём. Подъезжая к знакомому офису, я осмотрелась по сторонам, прежде чем выйти и заглушила двигатель. Мои очки умело скрыли синяки под глазами, а свободный свитшот не позволял увидеть еле заметный животик. Всю дорогу к офису я продумывала возможные варианты разговора с Мартином, но ни один из них не оказался подходящим. И сейчас, когда я стою перед его кабинетом, когда нас разделяет одна дверь, даже не знаю, с чего начать разговор. Вдохнув побольше воздуха, я попыталась усмирить бешено колотящееся сердце в моей груди и, предварительно постучав, вошла внутрь. — Гвендолин, что с тобой? — Алана встревожило моё состояние, как только я собиралась сесть в кресло напротив него, но чуть не упала. — Алан, мы знаем друг друга слишком много, поэтому не вижу смысла тебе врать, — я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на следующих словах: — Я беременна. Между нами повисла тишина, из-за чего я открыла глаза. Рядом стоял мой PR-менеджер и, мягко говоря, был в шоке, о чём свидетельствовало его выражение лица. — Но это не всё, — не успела я договорить, как Мартин приложил указательный палец к губам и показал молчать. Я предполагала, что его реакция будет такой, но всё же когда он схватился за голову и достал крепкий виски, мне показалось это странным. — Что ты? — переспросил он, отпивая обжигающей жидкости. — Мы с Гарри больше не вместе и я хочу уйти на какое-то время из шоу-бизнеса, — быстро выпалила я, надеясь, что он не расслышит. — Когда это случилось? — как я и предполагала, он был в бешенстве. — Я не смогу рассказать тебе всего, что было между нами, возможно, когда-нибудь, но не сейчас, — я опустила глаза в пол и попыталась незаметно отдёрнуть полы задёрнутой кофты. — Это восхитительно, сначала тебе не нравился твой спутник, потом ты каким-то образом в него влюбилась и говорила, что я ничего не понимаю в этом, чтобы мы оставили вас, а сейчас приходишь ко мне в кабинет со слезами на глазах и говоришь, что всё это было ошибкой. Гвендолин, как я после этого должен реагировать?! — последние слова Мартин прокричал, да так, что у меня в ушах начало звенеть. — Алан, мне правда жаль, но пойми, я не могла это предвидеть и мне тоже сейчас не лучше, — я взглянула в потолок, пытаясь унять слёзы и продолжила. — Гарри замечательный, и я готова кричать об этом на весь мир, но есть действия, после которых нет обратного пути. Видимо, наша любовь была слишком хрупка, и мы не смогли уберечь её. А сейчас каждый расплачивается по-своему. Мне, правда, будет трудно смириться с этим, но я не могу в таком состоянии появляться на камеры. Каждое сказанное мною слово приносило новую дозу боли. — Я повидал на своём пути и не такие случаи. Ты не можешь просто взять и исчезнуть, люди всё равно найдут утечку. К тому же, Стайлс не планирует брать никаких пауз, — Мартин встал со своего места и подошёл к окну. — Но ты понимаешь, что после этого будешь сама по себе? В его голосе чувствовалась нескрываемая злость и всё же доля отчаяния. — Да, — неожиданно выпалила я. — Из дружбы к твоему отцу, я не могу просто взять и отпустить тебя. Я могу сейчас настоять, что у тебя контракт, и ты не имеешь права отказываться от съёмок, но твоё положение, — Алан указал рукой на мой живот и с отчаянием достал какие-то бумаги из стола. — Алан, только не говори ничего отцу, когда я имела ввиду уйти в сторону, это касалось всех, — я понимала, что он прав, и я подставляю его по всем фронтам, но от этого моё состояние не становилось лучше. — Ты серьёзно? Гвендолин, ты сейчас поступаешь как маленький ребёнок. Я уже не говорю о том, что ты удумала… Спустя три часа перепалки мы более-менее пришли к обоюдному решению. Я вышла из здания и встретила продюсера Гарри. Мужчина явно хотел что-то сказать мне, но я обошла его и села в машину. Думаю, если у них сейчас назначена встреча с Аланом, им будет что обсудить, ведь контракт расторжен. — Отвезите меня в аэропорт, пожалуйста, — сказала я водителю, когда села на заднее сиденье. Знакомые здания мелькали перед глазами и постепенно теряли свою чёткость, так как пелена слёз застилала мои глаза. Я прокручивала в голове его слова. Они, словно кассетой, крутились и крутились. А мне всё больнее и больнее. Моё сердце вытащили, растоптали и снова положили внутрь. «Гвендолин, я всегда буду рядом с тобой. Я буду, хочешь ты этого или нет. Буду оберегать тебя. Защищать ото всех и от всего. Ты слышишь меня? Буду дышать тобой. Всегда дышал. И дышу. Буду жить тобой. Ты понимаешь, насколько сильно я нуждаюсь в тебе? Ты понимаешь, как сильно я люблю тебя? Я скучаю по тебе. Хотя ты передо мной. Но я всё равно скучаю. Мне мало тебя. Мне так мало тебя. Ты отдаёшься мне, я знаю это, я знаю, что каждой клеткой своего тела ты принадлежишь мне. Но мне мало. Это хуже наркотика. Понимаешь?» Я вскрикнула, закусив губу до крови. Как же противно чувствовать и понимать то, что ранит, ломает тебя изнутри и ты должен, вынужден принять этот факт. Ужасно осознавать, что уже ничего не будет как раньше, хуже того видеть, как у тебя на глазах ломаются все твои планы и мечты, связанные с одним человеком, которые, как и птицы, разбиваются, потеряв свою единственную любовь. Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони и дождалась, пока водитель припарковал авто. Меня провели до взлётной полосы, где уже ждал мой самолёт и вежливо попрощались. С этого момента я сама по себе, больше никаких секьюрити, менеджеров и всех остальных, я свободна. Через десять с половиной часов я буду вдали от цивилизации, в прекрасном месте, что носит название Касл Ком. Эта деревушка — идеальное место для того, чтобы побыть какое-то время наедине с самим собой, именно это мне и нужно сейчас больше всего. Я хочу разобраться в себе и понять, как жить дальше. Каких людей я должна отпустить, а каких наоборот — впустить в свою жизнь. Иначе постоянные пересечения с Гарри не смогут мне дать склеить своё разбитое сердце или хотя бы попытаться. На удивление в Англии была хорошая погода, которая встречала меня солнцем. Свежий воздух лесных елей ударил мне в нос, из-за чего я сделала следующий вдох с наслаждением и вышла из машины, осматривая свой дом для моего временного пребывания здесь. Неожиданно я почувствовала покалывания внизу живота и схватилась за больное место. Через несколько минут меня отпустило, и я смогла найти ключи, чтобы открыть дверь. Водитель занёс мои вещи внутрь, за что я его поблагодарила и отпустила. Надеюсь, что в этом месте я смогу найти спокойствие, и никто не будет указывать мне, как я должна жить…***
После нескольких часов исследования этого особняка, я почувствовала сильный голод и направилась на кухню. Странно, что раньше я этого не испытывала, так как есть в последние дни мне не хотелось вообще. Проходя в который раз мимо просторной залы, которая была выполнена в аристократическом стиле былых веков, я взглянула на кожаное кресло. Оно, как мне показалось, было одним из главных деталей этого интерьера. Но привлекло меня в нём даже не это, а то, что на нём висел чей-то пиджак. Я подошла ближе, чтобы развеять все свои сомнения или возможную паранойю, и провела рукой по бархатной ткани. От неё пахло таким знакомым ароматом мужского парфюма, что я судорожно схватила пиджак с кресла и начала осматривать его. Когда в памяти всплыли кусочки моментов, на ком я могла видеть его, то невольно прижала к себе и почувствовала, как что-то изнутри ткани мешает мне. Найдя во внутреннем кармане пиджака синюю коробочку, вместе с ней я достала какой-то чек, на котором была напечатана сумма и дата последнего дня и концерта Гарри в туре. Сжав в руке несчастный кусочек бумаги, я открыла коробочку и ужаснулась: внутри было обручальное кольцо. Этого не могло быть. Просто не могло. Потому что это и был тот самый дом, о котором мне говорил Гарри, когда хотел, чтобы мы уехали в какое-то подобное место. Побыть наедине ото всех. Неужели наши мысли настолько схожи, но ведь так не бывает? Вероятно, что он думал, это не последний его приезд в это место, вот и хотел… сделать мне… здесь… Предложение? Слезы ручьём лились из глаз, а я даже этого не замечала, сидела, как в тумане, глядя в одну точку. Только я хотела выпрямиться и встать с кресла, как резкая боль внизу живота заставила меня согнуться ещё сильнее. Я закричала и, посмотрев вниз, ужаснулась — на полу были капли крови, как и на моей одежде. Я испуганно взяла телефон и начала лихорадочно набирать нужный номер, как неожиданно в дверь раздался звонок. Перед моими глазами всё начало постепенно мутнеть, и я выронила телефон из рук. Я чувствовала слабость в ногах и головокружение. Я понимала, что теряю сознание. Последнее, что смогла запомнить, это как кто-то поймал меня, пока я падала.