Можно просто Саша

— Саш, почему осьминоги? Она на несколько минут давится кофе. Игорь заботливо постукивает ее между лопаток, помогая прокашляться. — Филатов, ты совсем дурак? — хрипит она. — Ты хоть почву для таких вопросов подготавливай, а потом начинай спрашивать. Они сидят в маленькой кафешке недалеко от универа, где всегда пахнет свежей выпечкой и чаем со всякими натуральными добавками вроде сушеной цедры апельсина или веточки малины, и Игорь заставляет ее съесть все заказанные им булочки до последней — то ли потому, что ему сексом со скелетом заниматься не нравится, то ли потому, что Гром неожиданно записался в заботливые бабушки. Костя ржет над этим уже полчаса, если не больше. Предатель. — Ну Саш, — фырчит он. — Ну почему осьминоги? Игорь начинает тихо посмеиваться. Ему вторят колокольчики над входной дверью. — Чтоб ты спрашивал, Филатов, — она поджимает губы и делает глоток из чашки с кофе. Тот уже начинает остывать. — Нравятся и все. Ты ж не спрашиваешь: «А почему Игорь, Саш?» — Не спрашивает, — Игорь кивает. — Потому что это спрошу я. Она закатывает глаза. — Идиоты. Они смеются тихо все вместе, а потом она старательно доедает свою булочку с сахарной пудрой, допивает уже почти покрывшийся пленкой кофе — и откидывается на спинку стула, блаженно выдыхая. После такого обеда можно снова приступать к мозговыносу в универе — учитывая, что следующая у них как раз пара по матану, прости Господи. — Са-а-аш. — Филатов, у меня из-за тебя сейчас кофе в животе скиснет. — Са-а-аш, ответь — и я отстану. Она фыркает. — Кость, ты не умеешь отставать, — совсем не зло говорит она. — Ладно, смотри. Ух, сейчас бы вспомнить все детские сказки да выдать Косте что-нибудь такое, чтоб больше не приставал с глупыми вопросами. — Давным-давно существовал ужасный подводный бог, и был он похож на огромного осьминога с тремя головами. Однажды мой пра-пра-пра-пра-пра-прадедушка отправился в море, чтобы обеспечить семью едой, но ничего не поймал, кроме странного круглого камешка. Дедушка подумал, что это драгоценный камень, и решил продать его, когда приплывет домой. Но на полпути обратно его настигла огромная волна и утащила на дно, где он встретился с тем самым подводным богом. Бог пояснил, что этот камень на самом деле его нерожденный сын, и попросил вернуть его — но дедушка отказался, ведь бог ничего не собирался отдавать взамен. И тогда бог сказал, что дедушка может продать камень, но с условием, что своими молитвами они уберегут других его детей от обращения в камень и морскую пену. Дедушка согласился. С тех пор многие поколения нашей семьи почитают осьминогов как священных животных и заботятся о них, неважно, каким способом. Я вот, например, свитера с осьминогами ношу. Котя моргает. Игорь после минуты молчания начинает заливисто ржать. Она толкает его в плечо и улыбается. — Кость, рот прикрой, муха залетит, — она фыркает и тянется к рюкзаку, чтобы достать оттуда шарф; пора уже возвращаться в универ. — Нравятся они мне просто. Выглядят прикольно, да и вкусные. Игорь приподымает брови, помогая ей надеть шапку и при этом не зацепиться за кучу сережек на ушах. — Ты ела осьминогов? — Ага. У мамы знакомая двоюродной сестры из Владивостока, мы ездили как-то, ели. Я мелкая еще совсем была. Костя фыркает, пожимает плечами и ласково зовет ее «сказочницей», за что получает свою порцию дружеских объятий. — А что до вопроса «почему Игорь», — она коротко клюет Грома в губы и встает. — Просто потому что гладиолус. А теперь пошли, пока меня Евгений Максимович не убил деревянной моделью правильной пирамиды. В кафе все еще пахнет чаем с натуральными добавками вроде сушеной апельсиновой цедры или веточек малины, когда они уходят оттуда.