***
Утро выдалось солнечным, и Полумна сначала не хотела вставать. Понежиться в кровати на хлопковой простыне, укрывшись мягким покрывалом, щуриться от пробивающихся через занавески лучей, потянуться, свесив ногу вниз. Она бросила взгляд на часы на тумбочке — 7:30 a.m. — и тут же встрепенулась. Через полчаса встанет Рольф, а завтрак не готов! На животе лёжа перед кроватью, Полумна лихорадочно стала шарить в темноте рукой — где-то там её домашняя обувь. Нащупала шнурки и вытянула связанные между собой розовые кеды. Как проще было спать в обуви! И искать по утрам легче, и не так холодно ходить во сне. Конечно, нарглы часто крали её вещи… то есть однокурсники специально прятали их, но зато как хорошо было вместе с Гарри бродить по коридорам, отыскивая очередную пропажу! Присев на край кровати, Полумна натянула кеды на ноги и стала поочерёдно завязывать шнурки. Потом прошла к шкафу, раскрыла дверцы — из его деревянной пасти на неё глядели одинаково обыденные платья спокойных цветов: в клеточку, в полосочку, в горошек. И только одно в цветочек! Тяжело вздохнув, Полумна не глядя схватила первое попавшееся — как раз-таки то самое, серое, в белых цветах жасмина — и поспешила надеть его. Она старалась не смотреть на себя в зеркало, расположенное на внутренней стороне дверцы шкафа, потому что боялась — увидит и сорвётся. И тогда все старания коту под хвост. Розовые кеды забавно смотрелись в паре со строгим платьем из плотной ткани, но от них, как от своих прежних нарядов, Полумна отказаться не могла. Она вышла из комнаты, прошла к лестнице. Глухие торопливые шаги сопровождали её путь на кухню. Уже на кухне Полумна, достав из-за уха палочку (уж этой своей привычке она изменять не желала), засуетилась над завтраком. Пока вода в чайнике закипала, Полумна Акцио призвала из кладовой бекон и отправила его на пока холодную сковороду. Ещё одно заклинание — из шкафчика вылетела бутылка масла, и через несколько секунд на чугуне уже шкворчал уменьшающийся в размерах бекон. Управившись с беконом, заварив чай, поджарив тосты, Полумна плюхнулась на стул и облокотилась о кухонный стол. За окном снег на старом вязе искрился в лучах холодного зимнего солнца, по ветвям скакал смешной малыш-крапивник — круглая, как пушистый шарик, птичка с задорно торчащим вверх хвостом. Клюв его ни на секунду не закрывался оттого, что он пел, хотя Полумне и не было слышно. Она встала, подошла к окну. Откуда-то сверху на ветку спикировал ещё один крапивник, и две птички, нахохлившись, прижались друг к дружке. Полумна сама невольно положила руку на оконное стекло, словно хотела пройти сквозь него и погладить пташек. В последний год её жизнь походила на добровольное пленение, будто принцесса сама заточила себя в высокой неприступной башне и, отправив благородному рыцарю письмо с точными координатами, принялась ждать. От этой мысли Полумна мечтательно улыбнулась. Конечно, её рыцарь уже здесь, но пока не понял, что небезразличен ей. Незаметно для себя она поправила руками складки платья, одёрнула длинные рукава-тюльпаны, поправила воротник-стойку, вдруг начавший душить. До неё вдруг донеслись шаги — кто-то спускался по лестнице, скорее всего, Рольф. Он заглянул в кухню, сдержанно улыбнулся. — Доброе утро, Полумна. И она, как подсолнух раскрывается навстречу солнцу, буквально расцвела при виде него. — Доброе. — Полумна отодвинула один из стульев, приглашая присесть. — Завтрак уже готов. Чинно устроившись за столом и разложив на коленях вовремя предложенную Полумной салфетку, принялся за еду. Завтракал он по-американски рано, но по-английски неспешно. Рольф весь соткан был из слияния британского и американского. Одевался он так, будто жил в начале, а не в конце двадцатого века, но музыку времён своего известного дедушки на дух не переносил; в девушках любил кроткость и сдержанность и всё ещё искал свою леди викторианской эпохи [4], но при этом считал, что каждая ведьма должна иметь собственное мнение и уметь его отстаивать. Любовь к приключениям соседствовала в нём с домоседством. Если бы можно было просто зайти в соседнюю комнату и очутиться на Кубе или Ямайке… О да, за такую магию Рольф многое бы отдал. Но вместо этого приходилось оформлять тонну документов на выезд, ждать порт-ключ, а потом то же самое повторять в чужой стране, но уже чтобы выехать, а не въехать. — Как спалось? — спросила Полумна, пододвигая к нему кувшинчик со сливками. — Замечательно, — отозвался Рольф, не отрываясь от завтрака. — А как ты? — Тоже хорошо. Они помолчали, пока Полумна не придумала новую тему для разговора. — Мы ведь теперь скоро уедем на Кубу? — С чего ты взяла? — удивился Рольф. — Джек, мне кажется, скоро переедет сюда. Мы сможем оставить Гермиону с ним. Дзинь! Рольф, помешивающий свой кофе, резко отпустил ложку, и она звонко стукнулась о фарфор. — Оставить Гермиону с ним? Полумна! — И он с укором на неё посмотрел. Под его тяжёлым взглядом Полумна стушевалась. — А что я такого? Он её кузен, и… — Не думаю, что мы можем доверять ему. — Рольф, но ведь он кузен Гермионы! — Верно, он её кузен. У меня тоже есть кузина, но я вижусь с ней каждый месяц и отправляю открытки по праздникам. Я не пропадаю неизвестно где. — Но… Тук! Это столовые приборы, до этого бывшие в руках у Рольфа, стукнули о стол. — Подумай, можем ли мы доверить ему Гермиону. Она инвалид, ей нужен особый уход. Ты сама с трудом справляешься. Правда, даже с помощью магии забота о Гермионе отнимала у Полумны почти всё время. Слепые так уязвимы — могут оступиться на лестнице, во что-нибудь врезаться, упасть. Она не могла сама себе готовить даже заклинаниями — если направить палочку на окно вместо яиц, никакая магия не сможет сделать из него омлет. Не могла сама мыться, потому что, опять же, в ванной легко поскользнуться. Одеваться самой ей удавалось, но как-то они уже пробовали: заклинания работали с перебоями, и мало того, что одежда оказалась надета шиворот навыворот, так ещё и пуговицы застегнулись косо. В общем, Гермиона не могла без неё, и Полумна об этом знала. Рольф был как всегда прав. Он верно расценил её молчание. — Ты и сама понимаешь. Мы не можем её пока оставить. И Рольф, вытерев рот салфеткой, встал из-за стола и вышел из кухни, оставив Полумну одну.***
В этот раз Гермиона проснулась не так поздно, как обычно. По крайней мере, ей так показалось. Она потянулась в кровати, ногами перебирая складки тёплого одеяла. Потом перевернулась со спины на бок, подтянула колени к животу. Зимнее солнце пробивалось сквозь шторы: хотя она этого и не видела, но чувствовала. Когда ты слеп, многое начинаешь чувствовать почти так же, как до этого видел. Знаешь, что в стакане холодная вода, просто если подержишь над ним ладонь. Знаешь, что в комнате кто-то есть, даже если он не издаёт ни звука. Знаешь, что наступило утро или ночь, хотя глазам, в принципе, между ними нет разницы. Гермиона села в постели и руками попыталась нащупать прикроватную тумбочку. Нашла! Касаясь её рукой, осторожно спустила ноги на пол, встала и, вцепившись в попавшиеся под руки шторы, пошла. Четыре шага прямо, три направо. Носком она стукнулась о ножку кресла и, радостная, стала искать сиденье. Нащупав и его, она вцепилась в подлокотники и медленно, как заводная кукла, присела. Опёрлась о спинку, вздохнула. Просто села в кресло, а уже устала, будто бежала целую милю. Позвать Полумну? Нет, не сейчас. Ровно, как статуя в дворце дожей, она сидела в кресле и смотрела прямо перед собой. Со стороны могло показаться, что она изучает рисунок в рамке над своей кроватью — на самом деле, Гермиона даже не знала, что он там есть. Это был большой сюжет, написанный акварелью. В мутной зеленоватой воде плыла лодка, и художник изобразил вид сверху, чтобы можно было разглядеть, что там, внутри. Утопая в цветах, дева в старинном платье, голубовато-белом, как будто дремала, сложив руки на груди. Тёмные вьющиеся локоны стекали по плечам девы, как потоки воды, и белая водяная лилия в её пальцах пахла вечным сном. «Под дуновеньем ветерка Дрожали белые шелка; Клонились ветви ивняка; Сквозь ночь ладью влекла река К воротам замка Камелот. Ладья, потоку покорясь, Вдоль взгорьев и полей неслась, И песнь последняя лилась Волшебницы Шалотт» [5] Полумна неделю трудилась над этим рисунком, добиваясь не просто сходства, но и натуральности. Как-то по просьбе Гермионы она читала ей вслух сборник поэзии Альфреда Теннисона и просто очаровалась «Волшебницей Шалотт». В чертах девы различалось нечто знакомое — греческий нос, изящный подбородок, бледные губы, розоватый румянец. Но Рольф никогда не приглядывался к рисункам Полумны, а Гермиона была слепа, чтобы увидеть на бумаге собственное лицо. Она услышала, как открылась дверь. — Гермиона, Гарри приехал!***
К обеду Драко снова оказался на вокзале Паддингтон, только теперь в паре с Блейзом. Если сейчас он доедет с ним до Оксфорда, потом сможет трансгрессировать прямо на перрон — меньше времени понадобится на дорогу. У Драко были наполеоновские планы на сегодняшний день — он заночует в Иффли, а завтра заберёт Грейнджер в Лондон. Целый год она добровольно просидела взаперти — пора уже выйти в свет. А ему не мешает укрепить своё шаткое влияние. Блейз подготовит всё к их приезду, а пока следует собраться с духом перед новой битвой — с Рольфом и Полумной.***
Калитка скрипнула, и Драко прошёл по заснеженной дорожке прямо к крыльцу. Буквально взлетел по ступенькам и нетерпеливо забарабанил по двери. Ему открыла всклокоченная Полумна. — Ой, Джек! — Она улыбнулась. — Не знала, что ты приедешь. Проходи! Уже в коридоре он услышал громкий мужской голос, отражающийся от стен, как эхо в пещере. — Это Гарри, — шёпотом пояснила Полумна, забирая у него из рук пальто. — Пойдём, они в гостиной. Вместе они поднялись наверх. Драко небрежно покачивал туда-сюда бумажным пакетом. — Смотрите, кто приехал! — радостно объявила Полумна, отступая в сторону и давая разглядеть Драко во всей красе. Три пары глаз обратились на него; Гермиона, сидящая в том же кресле, ещё не поняла, что произошло. Никто и слова не сказал. — Эм-м-м, всем привет? — Драко шутливо помахал рукой — этот жест он пытался скопировать у настоящего Джека. — Давно не виделись. — Ты приезжал вчера, — недовольно буркнул Рольф, но радостный возглас Гермионы заглушил его: — Джек! — Привет, сестрёнка. — Он быстро прошёл к её креслу, наклонился и мазнул губами по её щеке. Почувствовав его поцелуй на коже, она улыбнулась. — Я же обещал, что приеду. Он огляделся так, будто только что заметил — в комнате кроме Гермионы есть кто-то ещё, и остановил взгляд на Гарри. — О, мистер Поттер, — и он приветливо протянул ему руку для рукопожатия, хотя внутри всё противилось. — Спасибо, что тогда пришли ко мне. Я-то думал, что моя кузина давно уже выпустилась из своей крутой частной школы и куда-нибудь уехала. Поттер так счастливо улыбнулся, что Драко захотелось скривиться. Вечный благодетель и спаситель всех и всея! «Вспомнил бы, что тогда говорил со мной, как на допросе! Улыбается ещё!» — Давай перейдём на «ты». Я Гарри, просто Гарри. — Джек, — в ответ представился Драко и тут же потерял к Поттеру весь свой малый интерес. — Кстати, Айни, у меня кое-что есть для тебя. Держи. И он вытащил из пакета продолговатую коробку с логотипом «Ambutech. Mobile way of life» [6] на крышке. Гермиона неуверенно взялась за крышку, нахмурилась. — Рольф, ты не мог бы… — Нет, — перебил её Драко. — Я хочу, чтобы ты открыла сама. На секунду Гермиона задумалась, а после кивнула. — Тогда ты мне помоги. Он сел перед её креслом на корточки и положил свои ладони на её, направляя. — Возьмись вот здесь. Теперь потяни. — «Замок» расщёлкнулся, и крышка легко открылась. — Хорошо. С полным недоумением Гермиона вытащила из коробки странный предмет — все, кроме Драко и самой Гермионы, вытянули шеи, чтобы хорошенько его рассмотреть. — Что это? — и так и эдак вертя предмет в руках, спросила Гермиона. — Вот, сними вот тут. — Джек положил её руку на маленькую резиновую петлю, удерживающую вместе несколько металлических трубок разной толщины. — А теперь отведи руку в сторону и встряхни. Щёлк-щёлк-щёлк! Трубки выровнялись и превратились в палку. — Так что это? — Трость. Чтобы ты могла одна выходить из дома. Встань-ка. Дыхание у Гермионы сперло, когда он без промедления встал за её спиной и взял руку, сжимающую трость, в свою. Направил кисть в одну сторону, потом в другую. — Смотри, тебе нужно двигать ей вот так и внимательно слушать. Теперь сделай шаг. Повернись и двигай тростью дальше. Стоп! Ты слышишь? — Да. — Гермиона закусила губу, обдумывая ответ. — Что-то справа, возле руки. Джек отошёл в сторону, и она с облегчением выдохнула. — Видишь, — сказал он, — так ты можешь ходить сама. Медленно, но лучше так, чем совсем ничего. Сегодня потренируешься и завтра уже будешь сама ходить по городу. — По городу? — Рольф даже чуть привстал от изумления. — Вы собираетесь в Оксфорд? Драко взглянул на него, как на букашку, и так же пренебрежительно ответил: — Нет, мы завтра едем в Лондон. Гермиона останется у меня до вторника. Казалось, что он только что принёс им объявление о начале Третьей Магической войны — с такими изумлёнными лицами они смотрели на него. С тех самых пор, как глаза Гермионы перестали отличать свет от тени, она не покидала дома в Иффли. Она не была в Лондоне, в Оксфорде или где-нибудь ещё. Друзья часто навещали её, и, казалось бы, жизнь не должна была стать для неё тюремным заключением. Но получилось наоборот. — Джек, ты уверен? — первым опомнился Гарри. — Здесь Гермионе помогает Полумна, но в Лондоне это придётся делать тебе. — Совершенно исключено! — Рольф даже махнул рукой, не в силах выразить всю силу своего протеста. — Это опасно для её здоровья! — А мне кажется, что идея хорошая, — протянула Полумна, но тут же замолкла — Рольф с раздражением зыркнул в её сторону. Итак, Драко прикинул свои шансы: Рольф, как и ожидалось, против, Поттер колеблется, а Полумна его поддержит, но не в открытую — ведь здесь Рольф. «Твой ход, Грейнджер. От тебя зависит, проиграю или выиграю я эту партию. Не подведи». А сейчас нужно подтолкнуть её взяться за фигуры и решить исход всей игры. — Может, стоит спросить Гермиону? — вкрадчиво поинтересовался он. — Что скажешь, Айни? К стыду своему, все вдруг поняли, что действительно забыли о мнении самой Гермионы. А она молчала, видимо, обдумывая свой ответ. Робко переспросила: — В Лондон? — В Лондон. — До вторника? — До вторника. Вмиг выпрямив спину, Гермиона уверенно провозгласила: — Я поеду. «Ход сделан, Грейнджер, и я выиграл партию».***
Остаток дня пролетел сравнительно спокойно, чему Полумна была несказанно рада. Глядя на Рольфа, можно было решить, что он вот-вот кинет в Джека перчаткой, а тот отвечал такой многозначительной ухмылкой, что сразу становилось понятно — он тоже не прочь отстоять своё мнение кулаками. Гарри поначалу много рассказывал о Тэдди, о Джинни — она сейчас составляла списки гостей и просила у Гермионы разрешения отпраздновать свадьбу в «Приюте розы». — У тебя потрясающий сад, — объяснил желание своей невесты Гарри. — И розы в июле в самом цвету. — Да, как раз зацветёт фламентанц, — подхватила Полумна. — А из шопенов можно сделать букет для невесты. О, а айсбергами мы украсим причёску! И арка из нью доунов тоже хорошо впишется [7]. И они перешли на обсуждение прекрасного сада, благодаря которому о «Приюте розы» знали не только в Иффли, но и в Оксфорде. В десять Гермиона вдруг начала зевать и никак не могла остановиться. Как это обычно бывает, за ней следом в сон клонить стало всех присутствующих и после недолгого спора её отправили спать. Потом решил пойти лечь Джек — вместе с ним ушла Полумна, ведь ей нужно было придумать, где бы устроить его на ночь. Гарри предупредил о своём приезде ещё в четверг, поэтому единственная гостевая комната по праву первенства отошла ему. Джеку предстояло всю ночь провести на кушетке на кухне — диваны в этом доме отчего-то не жаловали. По одному спать ушли сначала Рольф, потом Полумна, и Гарри, решивший ещё посидеть в гостиной, остался один. В камине уютно трещал огонь, убаюкивая, и Гарри, наверное, задремал бы в кресле, если бы пламя вдруг не позеленело. Через мгновение перед камином уже стоял Невилл, отряхивающий мантию от золы. — Еле выбрался, — пожаловался он, проходя к пустому креслу, а затем с облегчением в него плюхаясь. — Пивз особенно буянит: умудрился сбросить несколько портретов на лестницах вниз, прямо на студентов. Так что мадам Помфри понадобилось много китайской жующей капусты для костероста [8]. Гарри со смешком улыбнулся, поёрзал в кресле. — Жалко, что мы больше не дети. Раньше я не скучал по Пивзу. — Верно, — согласился Невилл. — Тебя просто заела ностальгия. Хогвартс для тебя всегда был чем-то большим, чем для всех остальных. Гарри кивнул. — Кстати, хорошо, что ты так поздно. Джек сегодня приехал: пришлось бы стирать ему память, если бы ты появился из камина у него на глазах. — И что он? — Да погоди, я о другом. Я к нему присмотрелся сегодня. Вот тебе он никого не напоминает? Сложив руки на животе, Невилл задумчиво пошевелил челюстью, вспоминая. — Джек… Нет, вроде никого. Разве что волосы у него… необычные. Я такой цвет видел в последний раз… — Малфой. Единственный белобрысый из всех, кого я знаю. — А Полумна и мистер Лавгуд? — Нет, — Гарри помотал головой, — у них волосы просто светлые. А у Джека, как у Малфоя, белые почти. И ведёт он себя… Я приглядывался к нему сегодня — проскальзывает что-то знакомое. Вздохнув, Невилл резко выпрямился в кресле. — И что это, по-твоему, значит? Джек на самом деле — Малфой? Но, заметь, они не похожи, и Малфоя уже год как никто не видел. Да и вряд ли у такого семейства есть маггловская ветвь. — Да нет, бред же. — Гарри фыркнул. — Кажется всякое… Наверное, мракоборческая подозрительность. — Смотри, не превратись в Грюма, — наставительно сказал Невилл и тут же передразнил школьного учителя, которого, помнится, страшно боялся: — «Постоянная бдительность!» Гарри тихо рассмеялся, и больше они к этой теме не возвращались.***
Кушетка оказалась куда хуже, чем Драко ожидал, — всю ночь он спал беспокойно, ворочаясь и то и дело просыпаясь. Сны ему тоже снились не самые лучшие. Сначала привиделось, будто за ним бежит громадный крокодил. Быстро-быстро перебирает лапами по песку и клацает зубами, нагоняя. Крокодил сделал резкий рывок и сомкнул свои чудовищные челюсти у Драко на ноге. Потом он будто стоял на самой вершине каменной лестницы, громадной, этажей в восемь или больше. Хоп! — он поскользнулся и кубарем покатился вниз, не чувствуя ничего, но зная, что ему сейчас чертовски больно. В третьем сне он оказался на станции метро среди оживлённой толпы. Он прошёл мимо зеркальной стены, и в ней вдруг увидел своё прежнее лицо. И только он это заметил, как толпа вдруг окружила его. — Подлец! Преступник! Висельник! Лгун! Подлец! Подлец! Они наступали, сужая круг, тянулись руками к нему, хватали и тащили за одежду, за волосы. Он закричал и проснулся. В гостиной, смежной с кухней, горел свет. Драко прислушался — там о чём-то тихо говорили. — Как ты не понимаешь? Я не отпущу Гермиону. — И я не отпущу её одну, но ведь с ней… — А, хватит про него! «Джек то, Джек сё»! Ты правда веришь в эту сказочку? «Брат отыскивает свою сестру, с которой был разлучен много лет назад» — так, что ли? Похоже на бульварные романы. Вот увидишь, ему нужна не Гермиона, а что-то другое. — Ну что? Что ему могло, по-твоему, от неё понадобиться? — Деньги. В гостиной шумно вздохнули. — Откуда ему знать про её деньги? Он же маггл! — А оттуда! Ты же знаешь, что на компенсацию Министерства мы купили ей этот дом, да ещё и в Гринготтсе осталась приличная сумма. Мог и догадаться — дома в Оксфордшире недёшево стоят. — Рольф, кажется, у тебя развелось слишком много мозгошмыгов! Ты ведь сам понимаешь, какую глупость сказал. — Ты опять?! Опять про своих мозгошмыгов?! И Полумна стихла. Через несколько мгновений заскрипели ступеньки на лестнице — это Рольф поднимался в свою комнату. К себе в спальню Полумна могла пройти только через кухню — её комната была надстроена над верандой, которая выходила окнами на задний двор, и подняться туда нужно было с самой веранды. Стараясь не шуметь, она Люмосом освещала себе дорогу и так бы и прошла через кухню, если бы не заметила — Джек не спал. Она вскрикнула — волшебная палочка выпала у неё из рук — и тут же испуганно прикрыла рот ладонью. Драко невозмутимо поднялся с кушетки и поднял оброненную волшебную палочку, повертел её в пальцах. — Странный фонарик, — сказал он, протягивая свою находку вздрагивающей Полумне. — Правда? Ах, да, фонарик. Гарри привёз из… Шотландии! Да, из Шотландии. Ну, я пойду? Драко кивнул и, как только Полумна вышла из кухни, тихонько рассмеялся. Она может стать для него хорошим союзником. Только бы понять, почему она так цепляется за этого пижона Рольфа и как её от этого избавить. Примечания: [1] Итальянский caffè latte отличается от привычного нам латте — это, скорее, молоко с кофе, чем кофе с молоком. И подаётся он строго по утрам, так что Блейз, обычно заглядывающий в Stelatto по вечерам, никак не мог его попробовать. [2] Рождение Венеры — одна из самых узнаваемых картин Сандро Боттичелли. [3] Итальянский вариант песни «Once upon a December» из мультфильма студии Dreamworks «Анастасия». Приблизительный перевод: Я согреваюсь в чьих-то нежных объятиях, Лошади мчатся через серебряную бурю, Пары изящно танцуют Где-то в глубинах моей памяти. [4] Викторианская эпоха — период правления английской королевы Виктории, вошедший в историю как эпоха строгих нравов, классовых различий и консервативных ценностей. Идеальная девушка в те года — скромная, кроткая, восхваляющая своего супруга и во всём ему угождающая. [5] Альфред Теннисон — английский поэт XIX века. «Волшебница Шалотт» — поэма, основанная на преданиях о короле Артуре, а именно о леди Элейн. [6] Ведущая канадская компания по производству тростей и прочей продукции для слепых. [7] Всё это — сорта роз. [8] Китайская жующая капуста является одним из ингредиентов костероста. Изучается на пятом курсе.