Записки химеры 1: Первые шаги

Галлюцинации? Другое время? Иной мир?

      Сознание возвращалось тяжело, а перед глазами прояснялось ещё медленней. Да и то не полностью: по нечёткой, размытой картине плавали тёмные пятна. Я коснулась пальцем переносицы: очки не потеряла. Это хорошо. Значит, когда зрение вернётся, буду видеть не только пятна, но и окружающий мир. Голова всё ещё пульсировала от боли, каждый вздох давался с трудом: создавалось впечатление, что в груди застрял нож.       В принципе, неприятные ощущения не намного превышали уже привычные. Но к ним примешивалось что-то незнакомое и из-за того — пугающее. Боль в груди не такая, какой должна быть. Не сказать, чтобы это радовало.       Но сейчас надо думать о другом, а именно — вернуть себе способность хоть сколько-то активно действовать. Чтобы избежать нового приступа, прикрыла глаза, постаралась дышать ровно и спокойно. Так легче дождаться, пока «остаточные явления» отступят.       Остаточные явления. Как невинно звучит, а ведь этот термин подходит даже для потерянной конечности или слепоты. Нет, сейчас не время иронизировать. Главное — правильно дышать. Сосредоточиться на этом и на самочувствии. Вернуть контроль над телом.       Я не рвалась действовать, предпочитая полежать, приспосабливаясь к новому состоянию. Спешить некуда, весь вечер впереди, а поторопившись сейчас, могу сама перечеркнуть хоть какую-то надежду на защиту кандидатской. Не знаю, сколько прошло времени, но в конце концов дурнота немного отступила. Вот теперь можно попытаться медленно дойти до квартиры.       Снова открыла глаза. Над головой виднелось нечто яркое, зелёно-голубое… не похожее на расцветку подъезда. От шока на мгновение забыв о своём состоянии, я резко села, но тут же накатило головокружение, и окружающий мир опять размазался. Пришлось вновь осторожно лечь и зажмуриться. Дождавшись, пока станет лучше, осмотрелась, на этот раз внимательно следя за скоростью движений. Зрение всё ещё барахлило, но кое-что понять уже удалось. Я находилась на улице; мало того, судя по зелёной растительности, было тёплое время года.       Медленно сев, ощупала гудящую голову. На виске, скорее всего, появится синяк, но серьёзных повреждений не заметно. Хуже другое. Похоже, у меня выпало несколько месяцев жизни: последнее воспоминание о возвращении домой в холодный декабрьский день. Надеюсь, амнезия не новый «подарок» старой знакомой болезни? Очень бы не хотелось. Но если так — даже к этому, наверное, можно приспособиться. Придётся снова корректировать поведение, менять привычки и образ жизни. Справлюсь, не впервой. Хотя лучше бы такие «остаточные» оказались разовыми.       Кстати, ещё один волнующий вопрос: как прошла защита и состоялась ли она?       Попытки пробудить взбунтовавшуюся память прервались, когда руки коснулись одежды: зимние штаны, тёплая куртка, снятая при ощупывании головы шерстяная шапка. Это уже хуже. Я же не псих, чтобы летом в зимнем ходить! Сменив позу, проверила карманы и сумку. Деньги, паспорт, мобильник, ещё несколько малозначимых мелочей и, конечно, злополучная магнезия. Последняя подождёт, самочувствие всё ещё не ахти, но уже вполне терпимое.       Какой из этого вывод? Экипировка соответствует моим последним воспоминаниям.       Разумеется, первым предположением была галлюцинация. При ней легко объяснить, почему мне жарко: в подъезде намного теплее, чем на улице. Но нужны ещё доказательства. После долгих размышлений, ощупала поверхность вокруг и, убедившись, что она ровная и твёрдая, проползла десяток метров, продолжая осторожно проверять путь перед собой. Потом снова села. Не подходит. Если бы сейчас я страдала от зрительной галлюцинации, то, ползая, уже нащупала бы ступеньки или перила. Прислушалась: пели птицы, стрекотали какие-то насекомые, тихо шелестела листва. Нет звуков двигающегося лифта… Впрочем, он же сломан — так что и ожидать не стоило. Но не удалось различить даже шума машин, который должен доноситься с улицы. На всякий случай сильно ущипнула себя за руку и убедилась, что чувствительность присутствует. Хотя последнее действие, мягко говоря, не слишком умное, поскольку общее состояние перекрывало слабую боль. Остаётся ещё один вариант, хоть и глупый. Я могла потерять память, а зимняя одежда только мерещится. Ага, а заодно больной мозг изменил весь окружающий мир. Мысль вызвала кривую улыбку: считать себя сумасшедшей не хотелось.       Но если предположить, что вокруг не сон, не галлюцинация и не потеря памяти, то где я и как тут очутилась? Пока размышляла, зрение восстановилось до привычного уровня. Но картинка всё равно слишком мутная. Вытащив платок, подышала на очки и тщательно протёрла загрязнившиеся стекла. Вот теперь видно намного лучше: расплывается лишь немного.       Я сидела на неширокой, немного приподнятой над землёй асфальтовой дорожке. Судя по тому, что до этого почвы не нащупала, мне повезло весь путь в полуслепую проползти, не сворачивая с тротуара. Снова провела рукой по покрытию и поняла, что ошиблась: для асфальта оно слишком гладкое, хотя и не скользкое. Но и не каменное: тёплое, по температуре примерно такое же, как воздух и к тому же немного пружинит. На всякий случай потрогала местность за пределами дороги, однако вновь появившаяся надежда на простую галлюцинацию тут же пропала, поскольку осязание подтвердило информацию, полученную с помощью зрения: трава и земля. И никакого продолжения лестницы. Чуть дальше от тротуара, но так, что до крайних ветвей удавалось дотянуться не сходя с него, возвышались ровные ряды высоких кустов. Не помню такого места в моем городе. И вообще чего-то похожего. В голову полезли предположения одно абсурдней другого.       Похищение? Нет, глупо. Болезни никого не украшают, так что в этом плане интереса для извращенцев не представляю. На органы? Мысль вызвала усмешку. Ну да, пустить меня на органы, учитывая состояние здоровья — это верх интеллекта! Игры богатых? Тоже не подходит: участники должны вести себя активно, а не отлёживаться, иначе наблюдать скучно. Так, эти варианты сразу отбрасываем.       Другой мир? За жизнь я прочитала достаточно разной фантастики о людях, попавших в другие миры или путешествующих во времени. Очень часто ко всему прочему оказывалось, что они — часть какого-то пророчества, и им предстоит ни много ни мало, а спасти, как минимум, государство. Только, к сожалению, это всё сказки, а жизнь обычно намного прозаичней.       К самой возможности попадания я всегда относилась со здоровым скептицизмом, хотя и не отрицала категорически, стараясь придерживаться золотой середины. Ведь не доказана как его возможность, так и обратное. А вот в то, что провалившийся в другой мир обыватель быстро… и вообще станет лучшим, единственным и незаменимым — не верилось вовсе.       Ладно, допустим, попадание возможно. И снова вопрос: как понять, провалилась ли я куда-то или всё-таки нет? Предприняв последнюю попытку разобраться, полезла за мобильником. Выключен и включаться отказывается. Сломался или разрядился? Заряжала его только вчера, поэтому вторая причина не подходит — энергия ещё должна остаться. А вот сломаться вполне мог: уже старый, да и не раз утопленный. Ну вот, теперь даже узнать, находит ли сотовый телефон сеть, не представляется возможным.       Ещё посидев и подумав, решила принять за рабочую гипотезу, что нахожусь в ином мире или другом времени. Причём предположительно, судя по необычному «асфальту», в будущем. Но, на всякий случай (если дело в моих галлюцинациях, а не в окружающем мире), надо постараться вести себя так, чтобы не причинить особого физического вреда людям или аборигенам. Жаль, что не получается так просто определить, в сознании ли я или всё происходящее — только выверты больного воображения.       В любом случае очень не хотелось бы стать убийцей или неосознанно сотворить ещё какую-то гадость. Но и, если вокруг реальный мир, самой пострадать тоже не хочется. Получается: нападать нельзя (мало ли, может, это мимо проходящая бабушка что-то спросит, а воображение нарисует некого агрессивного монстра), говорить и сбегать — можно. В принципе, наверное, даже допустимо вырываться — если уж совсем кошмар привидится — вдруг это всё-таки реальность. Так и постараюсь поступать.       Навалились усталость и безнадёжность. Даже здоровому человеку нелегко сориентироваться в незнакомой обстановке. А учитывая, что вряд ли мне тут будут рады… Разумные ничуть не менее опасны, чем дикая природа. Но пока есть хоть какой-то шанс, стоит продолжать бороться. Хотя бы просто вести себя осторожно и по возможности отсрочить контакт с местным населением.       Поднявшись, расстегнула куртку: погода слишком тёплая для зимней одежды. А потом побрела по «асфальту», пытаясь найти заросли погуще, которые могли бы послужить укрытием. Однако быстро выяснилось, что всё не так просто. Через просветы в высоких кустах с обеих сторон на расстоянии около пяти-шести метров проглядывают точно такие же дорожки, за которыми, в свою очередь, виднеются очередные кусты. Единственная надежда, что здесь не всё так цивилизованно, ведь в ином случае контакта избежать не удастся.       Ещё через некоторое время стало заметно, что путь лежит не по прямой, а по широкой дуге или окружности. И почти сразу же после этого я вышла на поперечную дорогу. Она была примерно в полтора раза шире той, что под моими ногами. Остановившись на перекрёстке, огляделась, и надежда быстро покинуть окультуренную территорию исчезла окончательно. То, что удалось разглядеть в просветы кустов, не обмануло: через равные, в несколько метров, расстояния от поперечной дороги в обе стороны отходили ответвления, подобные и параллельные тому, по которому я сюда пришла.       Раздумья о дальнейшем маршруте прервало появление вышедшего из-за кустов аборигена, на первый взгляд, вполне человекоподобной внешности. Надеясь остаться незамеченной, я поспешно отступила по той же дорожке, по которой пришла. Абориген неспешным шагом направился в мою сторону, внезапно накатила паника, и я побежала, чтобы скрыться из виду, а потом перебраться на другую улицу через газон. Но преследовать никто не стал: человек уже через минуту остановился, после чего и вовсе пошёл в противоположном направлении. А я почти сразу же затормозила, пытаясь справиться с одышкой и нахлынувшим страхом. Бегать однозначно не стоило: от резких движений грудь заболела с новой силой, начался кровавый кашель. Вот только его не хватало для полного счастья! Вроде никогда раньше кровью не харкала, что за гадость такая неведомая?       Наконец откашлявшись и отдышавшись, вынула из кармана платок, стёрла красные капли и только потом опомнилась: теперь его нельзя использовать для очков. Впрочем, сейчас это неважно. Немного успокоившись, мысленно пожурила себя за панику: не аборигена надо опасаться. Веди я себя естественно, глядишь, он и внимания бы не обратил, приняв за эксцентричного соплеменника. А вот теперь лучше скрыться с места происшествия. Конечно, совсем не факт, что первый же встречный поднимет тревогу, но лучше подстраховаться. По крайней мере, насколько можно судить по этому человеку… или гуманоиду, одета я для данной местности нетипично. Да и в любом случае, зимняя куртка летом легко привлечёт внимание.       Пройдя ещё немного, решила воплотить план и сменить дорожку, а лучше даже несколько, пробравшись между кустами. Но стоило ступить на траву, как мягкая почва просела под ногой, формируя чёткий и очень заметный на фоне нетронутой зелени след. Так, уходить газонами — глупая идея. Таким образом наоборот оставлю для возможных преследователей чёткие указатели. Получается, хотя пробраться можно, но смысла нет.       Пришлось идти дальше по тротуару до следующего перекрёстка. Он выглядел очень похожим на предыдущий, а может, и был тем же самым, учитывая, что путь лежал не по прямой. Но теперь я решительно завернула в сторону от предполагаемого центра окружности, рассчитывая выбраться из рукотворного лабиринта. Надеюсь, хоть там найдётся, где спрятаться.       На более крупном перекрёстке ждала засада. Примерно за полсотни метров удалось заметить стоящего за кустами аборигена. На всякий случай остановившись и хлопнув себя по лбу, с видом, будто что-то забыла, я поспешила обратно. Но не успела пройти и нескольких шагов, как обнаружила ещё одного местного, перекрывшего путь к отступлению.       Выбор невелик: можно попытаться скрыться ответвлениями и по бездорожью (ага, бегом с кровавым-то кашлем!), прорваться через охотников (то же самое, причём с очень небольшой вероятностью успеха) или сдаться. По сути вариантов-то и нет. Тем более, даже если сейчас мне каким-то чудом удастся сбежать, в другой раз попадусь уже наверняка. К тому же следить за резвым пленником будут внимательней, а доверять — куда меньше. Решено — сдаюсь и всеми доступными способами демонстрирую, какая я белая и пушистая, безобидная и готовая к сотрудничеству.       На случай, если всё же ошибаюсь, и эти двое меня не ловят, попыталась пройти мимо того, который преградил путь. Когда я поравнялась с ним, человек сказал что-то непонятное негромким, но уверенным командным тоном. Его речь не походила ни на русскую, ни на английскую, вообще ни на один из тех языков, что я способна узнать. Ну конечно, а кто обещал, что к переносу будет прилагаться обучение языку другого мира?       Вздохнув (с каждой минутой всё больше верилось, что окружающее реально) и рассудив, что, скорее всего, это требование остановиться, притормозила и подняла старательно отводимый до сего момента взгляд на аборигена. Нет, даже переодевшись в такую же одежду, мне вряд ли бы удалось сойти за местную. Мужчина вроде бы и похож на человека, но в то же время отличался. По крайней мере, не из привычных европеоидов, негроидов, азиатов и кого там ещё… Да и вообще не человек. Гуманоид. Благородной осанки, с прямыми белыми волосами чуть ниже плеч и жёлтыми глазами. Волосы откинуты на спину и, судя по всему, заколоты с двух сторон невидимками или ещё как-то закреплены, чтобы не лезли в лицо. Одежда состоит из простого платья или балахона с длинными рукавами и тонких перчаток по локоть, а на ногах — лёгкие сандалии. Весь костюм чисто-белого цвета, лишь на платье, в районе левой стороны груди золотая символика из шести сходящихся спиралей, заключённых в круг. И хотя непонятно, чем именно абориген так резко отличается от человека, то, что он как минимум незнакомой мне расы, а скорее всего — вида, не вызывает никаких сомнений.       Мужчина повторил свои требования, добавив ещё несколько фраз, из чего удалось сделать вывод: первые услышанные слова я расшифровала неправильно. Ведь незачем повторять «стой» тому, кто и без того уже стоит. Может, это их аналогия «руки вверх», «на землю» или ещё проще: «предъявите документы»? Поняв, что толку от такого гадания мало, я непонимающе развела руками, только потом подумав, что он из иного народа и у них этот жест может означать что-то другое. Абориген, к моей радости, не проявляя агрессии, сказал ещё одну фразу, не более понятную, чем все предыдущие.       — Я не понимаю, что вы говорите, — ответила я.       Наверное, настала его очередь удивляться. Хотя лицо держит хорошо, на некоторое время просто замолчал и задумался. Скорее всего, аборигену русский язык так же незнаком, как и мне — местная речь. Но мужчина быстро оправился и с лёгкой улыбкой, мягко, но крепко, взял меня за руку. Я, не сопротивляясь, пошла, куда вели. Всё-таки не ошиблась, когда предположила засаду, поскольку очень быстро мы с провожатым добрались до машины, скрытой дальше, за теми же кустами, где поджидал первый.       Что-то жизнерадостно сообщив коллеге, который после этого посмотрел с лёгким любопытством, сопровождающий посадил меня в машину и устроился рядом, а его коллега сел впереди. Оказалось, что транспорт не ездит, а летает, причём практически без тряски и шума. Почему-то именно теперь, когда от моих действий ничего не зависело, накатило ощущение удивительного спокойствия и даже умиротворённости. Всё равно в нынешнем состоянии я бы здесь не выжила. А так… пусть будет то, что будет. Но это чувство не имело ничего общего с отчаянием — скорее, просто тихая радость, что пока не надо больше бороться и можно не сопротивляться обстоятельствам.       Внизу проплывали огромные парки в виде завитушек: такие же, как и первый, по которому я бродила. Прямых улиц мало, всюду или круги и полукружия или извилистые линии дорог. Через равные промежутки над деревьями возвышаются крупные, почти однотипные строения, к каждому из которых сходится по шесть крупных спиралей. Из-за этого картина сверху напоминает символику на костюмах арестовавших меня аборигенов: не хватает только окружающей кольцевой дороги, да мешают прямые проходы от центра каждой спирали к зданию и ещё одна извилистая дорога, пролегающая между закрученными. Пока мы летели, я не увидела ни единого участка, не несущего следа рук человека или того разумного существа, которое здесь обитает. Так что выбор сдаться (а не бежать) оказался правильным. Ведь скрыться всё равно бы не удалось.