Записки химеры 1: Первые шаги

11 апреля — 3 июня 617132 года от Стабилизации Белокерман

      На следующий день я не стала уклоняться от приглашения Некола спуститься в спортзал после работы: во-первых, он прав, что мне не помешает немного развеяться, а во-вторых, это поможет лучше освоиться.       До сих пор не устаю удивляться размерам бассейна в местных домах — он занимает добрые четыре пятых целого этажа. Впрочем, судя по нежной привязанности белорунов к воде и тому, что второй по численности разумный вид Белокермана (свиусы) — земноводный, в этом есть свой резон. Но долго поразмышлять на тему не удалось — Некол сразу же по приходу познакомил меня с группой друзей, и они пригласили сыграть в мяч. Игра напоминала одну из земных — «вышибалу», а компания оказалась очень общительной и дружелюбной, так что я быстро и незаметно для себя увлеклась и перестала стесняться собственной неловкости.       Наигравшись, мы все вместе отправились купаться, и вот тут дело застопорилось. Выяснилось, что белоруны, выглядящие такими скромными и строгими в обычной жизни, пользуются искусственным водоёмом в обнажённом виде. Голые мужчины и женщины плавали, касались друг друга и безо всякого смущения затевали водные игры. Нет, нельзя сказать, чтобы я принципиально отвергала этот элемент чужой культуры, но идти купаться голой или даже одетой рядом с голыми пока не хватало смелости. Поэтому категорически отказалась, что вызвало большое недоумение и многочисленные предложения научить плавать. Я отговорилась от них, сославшись на культурные отличия наших цивилизаций, и поспешно покинула помещение.       Обычно я довольно тяжело сходилась с людьми из-за чрезмерной подозрительности и даже, в какой-то мере, нелюдимости очень долго держалась на расстоянии. Но в этот раз всё получилось иначе. Может, сыграла свою роль непохожесть поведения белорунов на человеческое, может, естественное, не наигранное дружелюбие без навязчивости, но уже через несколько дней я чувствовала себя в их обществе совершенно спокойно и уютно. Они проявляли удивительное понимание, охотно принимали в игры и просто в компанию.       Прошло ещё немного времени, и я решилась поплавать в бассейне: сначала в нижнем белье, а потом вообще в том же виде, что и остальные. Кстати, искусственный водоём оказался на удивление глубоким: лишь на маленьком участке в одном из углов достаточно мелко, чтобы ноги доставали до дна, а в остальных местах гораздо глубже четырёх, а то и пяти метров. При этом вышки для прыжков в воду отсутствуют, так что необходимости в такой конструкции, с первого взгляда, нет.       Белоруны очень трепетно, с любовью и нежностью относятся к воде. Судя по всему, она играет для них очень важную роль, гораздо большую, чем для человека. По крайней мере, при усталости или в расстроенных чувствах они часто посещают бассейн: просто лежат на поверхности воды, отдыхают, а иногда даже спят. Все виденные мной белоруны прекрасно плавают, хотя и не совсем человеческими стилями. Но сильнее всего поражают защитники деревни: в отличие от остальных, они могут гораздо больше времени проводить под водой, их движения стремительны, плавны и очень необычны. Во время плавания они кажутся ещё более далёкими от человека, водными или морскими жителями. Удивительно, но защитники часто опускаются к самому дну и могут пробыть там несколько часов, не всплывая даже для того, чтобы глотнуть воздуха. Однажды, застав одного из них выходящим из воды, я не сдержалась и спросила, почему его стиль плавания и поведение так отличается от привычек остальных белорунов.       — Я защитник, — ответил мужчина.       — Но разве от того, что ты защитник, ты перестаёшь быть белоруном?       — Нет. Просто становлюсь не самым обычным представителем своего вида в этой местности.       Задав ещё несколько вопросов и убедившись, что вразумительного ответа получить не удастся (или собеседник просто не хочет говорить на эту тему), я отступила, но не сдалась, решив всё-таки выяснить, в чём причина таких сильных различий.       Эгоистично занятая своими проблемами — определением жизненных кодов, я не сразу заметила, что «легко обратимое» недомогание работодателя проходило достаточно медленно. До середины апреля он посещал бассейн раза в три чаще обычного. А однажды, направляясь к Неколу после работы, у самой двери встретила ещё одного его подчинённого.       — Некол в городе. Снова на восстановление поехал, — сообщил мужчина.       Насторожившись, задала пару косвенных вопросов и узнала, что проблемы у Некола начались как раз в то время, когда пришлось долго удерживать поле покоя. Но сам работодатель никогда не упоминал, не жаловался и не обвинял меня в своей беде. Может, просто не хотел, чтобы я чувствовала себя виноватой в его болезни?       Совесть всё равно мучила. Но подумав, я решила не показывать, что в курсе причины проблемы: Некол явно этого не хотел. А ещё была очень ему благодарна: он не просто помог, а поддержал, жертвуя своим здоровьем. Причём совершенно не обидевшись и не затаив зла. По крайней мере, он быстро стал не только начальником, но и очень хорошим другом. Не избегал общения, а наоборот, всячески помогал адаптироваться.       Примерно через неделю после исследования жизненных кодов Некол подарил мне местный аналог роликовых коньков и несколько вечеров учил кататься. В один из них я попросила его изобразить разные чувства: радость, гнев, страх — и окончательно убедилась, что не в состоянии их различить. Единственное, что удалось обнаружить: при сильных эмоциях пальцы белоруна становятся полусогнутыми и слегка подрагивают от напряжения. Кроме того, Некол с готовностью объяснил, от чего меняется мимика его вида. Оказалось, что хмуро-сосредоточенное выражение лица появляется при сильном напряжении, физическом либо умственном, или плохом самочувствии белоруна, во всех же остальных случаях этот вид выглядит спокойным с лёгкой улыбкой на лице.       Несмотря на то, что свиусы в нашей деревне жили, общаться с ними я не стремилась. Их эмоции тоже не поддавались расшифровке, да и сами они желания контактировать не выказывали. Поэтому мы пересекались редко, лишь по делу или кратко обмениваясь парой фраз.       Чем дольше я жила в Белокермане, тем сильнее замечала его ограниченность. Сходны не только дома, планировка квартир или расположение улиц. Белоруны носили единообразную одежду: всего несколько схожих фасонов, почти или вовсе одинаковые цвета, никаких украшений — в общем, унификация. Надо признать, костюм удобный, даже несмотря на то, что у белорунов немного другие пропорции тела. Хотя, возможно, мою делали на заказ? Не знаю, новую пока не покупала — сравнить не с чем.       Впрочем, я несправедлива. Пару раз всё-таки видела белорунов в нестандартной одежде и украшениях. Но только на выступлениях творческих художественных коллективов по вечерам. Вот там удалось насладиться не только чистотой и порядком, но и реальной красотой. Яркие, гармонично наряжённые артисты в лёгких цветных развевающихся платьях напоминали танцующих бабочек. Но никакого утяжеления костюмов: судя по движениям, свободные наряды не мешали. В обычной же жизни всего пару раз увидела отличия от общепринятой формы: в первый раз — заколку для волос, а во второй — простейшую мелкую вышивку.       Однажды, отовариваясь в магазине, я со смущением обнаружила, что рекомендованный мне спец-класс продуктов имеет название и предназначен для беременных и желающих зачать. Хотя стоили продукты этой категории ничуть не дороже, но для их покупки требовалось специальное разрешение. А вот по внешнему виду они практически не отличались от тех, которые я потребляла раньше. Нарочно купив одной и той же зелени из общедоступных продуктов и спец-класса, вернулась домой и долго пыталась понять, чем же они отличаются, но так и не нашла ничего, что выходило бы за рамки индивидуальных особенностей растений одного сорта. Скорее всего, на самом деле разница есть, просто я не могу её увидеть, так же, как пока не понимаю, чем моё тело отличается от человеческого. Ради интереса некоторое время понаблюдала, покупает ли кто-нибудь продукты того же типа, и с удивлением констатировала, что таких совсем мало, причём, что совсем странно, в категорию «беременных и желающих зачать» входят оба защитника деревни. Или здесь не всё так просто, или я совсем не умею определять половую принадлежность у белорунов. Хотя вероятней — первое, ведь я тоже ем их не с той целью, которая указана в характеристике класса.       Кстати, информация об этой особенности питания заставила вспомнить ещё один интересный факт. Я уже видела много белорунов, да и представителей других видов, но до сих пор не встречала ни одного ребёнка. Будто этого мало, ещё и никого очевидно беременного не замечала. Это наводило на некоторые размышления и вызывало множество самых разнообразных вопросов. В интернете найти удалось немного, только то, что каждый гражданин, независимо от половой принадлежности, имеет право на одного ребёнка, и что в городах есть специализированные медицинские консультации. Но никакого объяснения, почему всё же ни в деревне, ни в городе детей не встречается, получить не удалось.       Да и вообще, как ни странно, добыть сведения по интересующим меня темам оказалось непросто, а во многих случаях и вообще невозможно. В отличие от земного, местный аналог интернета девственно чист и несёт в себе лишь справочную информацию и новости, согласно которым всё мирно и спокойно (что, судя по подслушанному в Аркабене разговору, — не факт). К тому же, по моим наблюдениям, здесь сеть ограничивается пределами одной страны, а не является общемировой, как у нас. Относительно зарубежных государств удалось получить хоть какие-то сведения только о ближайших соседях, с которыми граничит Белокерман.       Кстати, оказалось, что один из них, Миртар, входит в гигантскую пятёрку. И согласно кратким сведениям, Миртар недаром называется гигантской страной: все земные государства и рядом не стоят, да и в принципе стоять не могут. Ради интереса, чтобы лучше соотнести размеры территорий, я подсчитала, какого размера при сохранении пропорций должна была бы быть территория Белокермана, если бы владения Миртара равнялись таковым у знакомой мне «мелкой» страны (угу, по площади более чем в два раза превышающей КНР), и эта величина оказалась меньше трети квадратного метра. Результат настолько впечатлил, что я несколько раз пересчитывала, прежде чем смогла поверить. Да уж, как бы не вооружался Белокерман, для крупной страны он не опаснее комара. Зато теперь понятно, почему тартарец пренебрежительно говорил, что гиганты «позволяют» существовать остальным, ведь любому из пятёрки ничего не стоило бы снести даже тысячи мелких государств с лица земли.       Но, если отбросить в сторону самую общую характеристику, местная сеть не принесла почти никакой полезной информации о других странах: ни о законах, ни об обычаях или отношению к иммигрантам.       Расспросить Некола и других белорунов тоже не получилось. Точнее не так. Говорили они охотно, но, видимо, сами не разбирались в ситуации. Хотя признаваться в этом не хотели, предпочитая просто переводить тему. Думаю, на самом деле они тоже почти ничего не знают о том, что творится за границей. Такое уж воспитание: чтобы не смели даже смотреть в ту сторону и не догадывались, что может быть другая жизнь.       Чтобы развеяться и поближе познакомиться с новой родиной, я начала совершать долгие прогулки: сначала пешком, а после — на роликах. Благодаря им в одной из соседних деревень познакомилась и подружилась с таким же прибывшим из Вне гражданином. Он не принадлежал к гуманоидам, а являлся родичем того слизняка, с которым меня познакомили в центре переподготовки в качестве выпускного испытания. Но несмотря на то, что мы с ним даже выглядели далёкими видами, распознавать его эмоции оказалось намного легче, чем у белорунов: движения тела моллюска были выразительны и часто интуитивно понятны.       Он попал сюда несколько лет назад, но до сих пор работал уборщиком, о чём, впрочем, ничуть не жалел. Я приходила в его деревню, и мы подолгу разговаривали, делясь впечатлениями об этом мире. Общение доставляло немало удовольствия нам обоим, а возникающее порой недопонимание обычно заканчивалось взаимным весельем. Несколько раз, заболтавшись и проголодавшись, мы вместе посещали продуктовый отдел магазина. Пищу брали разную, перекусывали, комментировали манеры и предпочтения друг друга… и веселились. На самом деле забавно, но совсем не обидно получить мнение от настолько иного существа. Будь на месте слизняка белорун, я бы куда настороженней относилась к его словам. Как, наверное, и он к моим.       Ещё я посещала музыкальные вечера, разумеется, не для того, чтобы поучаствовать, а с целью просто послушать. Музыка белорунов — ровная, спокойная, либо бодрая, но всё равно плавная, без резких переходов и даже намёка на ударные, прекрасно подходила для отдыха или раздумий.       Несмотря на все недостатки, жизнь в Белокермане оказалась на редкость комфортной, текла равномерно, но не скучно, спокойно, но не однообразно, и только мысль о том, что мне рано или поздно придётся покинуть Белокерман, временами портила настроение.