Записки химеры 1: Первые шаги

10 января 617134 года от Стабилизации Бурзыл, Тартар

      Надежда оправдалась и даже более того. Выбор на мусорках Шесефеса не шёл ни в какое сравнение с таковым в Бурзыле. А вот аллюсов пока вообще не встретилось, хотя несколько конкурентов, оплативших налоги примерно на моём уровне, всё-таки попалось. Странно. Неужели в Шесефесе бедных настолько больше? Или климат и природные особенности настолько сильно различаются и действительно такие жёсткие? Точнее, нет, что в этом городе холоднее — очевидно. Но, судя по мусоркам, выжить должно быть даже легче.       Усевшись перекусить, я поискала в сети информацию на насторожившую тему и выяснила: местные жители отстреливают аллюсов, то есть тех, у кого не уплачены соответствующие налоги. Просто так, ни за что, в превентивных целях, «чтобы заразу не разносили». Судя по разговорам, многие даже настройки себе такие поставили, и когда в пределах видимости появлялся кто-то без нужных налогов, видеорегистратор с компьютером подавали хозяевам соответствующий сигнал и указывали на жертву. А на городском форуме существовала специальная тема «берите, кто хочет», в которой принято сообщать место убийства, вид и примерную оценку состояния жертвы. По типу: «белорун, молодой самец, внешних признаков болезней нет, худой, одну ногу уже забрал». Впрочем, новые посты появлялись в ней достаточно редко, судя по всему, потенциальные аллюсы слишком хорошо понимали, что их ожидает, и спешили покинуть опасную территорию. Как бы то ни было, пока налоги уплачены, отстрел не грозит — это успокаивает.       Бурзыл действительно маленький город. Даже по земным меркам — население не дотягивает и до пятидесяти тысяч. Но подземные улицы охватывают всю территорию, и пользуются ими весьма активно, как и общественным транспортом, которого, кстати, тоже неожиданно много. Отличная новость, только мне сейчас не поможет: денег и без того слишком мало.       Судя по описанию, город построили на пересечении нескольких крупных трасс, пролегающих через короткие пути. Соответственно, основная статья доходов населения тоже связана с данной сферой. Даже университета всего четыре: городской, деревенский, транспортно-технический и дорожно-извращенский (тот самый, в который мы собираемся поступать). Ненадолго оторвавшись от сети, посмеялась над самой собой. Новая жизнь постепенно меняет восприятие. Раньше никогда бы не сказала, что в городе «всего» четыре университета, причём именно крупных, центральных, не считая филиалов, разнообразных училищ и тому подобного. Теперь же, в условиях тартарских реалий, такое число действительно кажется небольшим.       А ещё в Бурзыле на удивление много представителей рода Homo, даже пара человеческих районов есть. Местный народ, судя по мусору, в целом не бедствует, а то и вовсе зажиточный. Иначе бы не выбрасывал столько всего ценного.       Только переехав в Тартар и живя у Шаса, я недоумевала на его манеру складывать все съедобные отходы в оригинальную упаковку от соответствующего продукта, а порой и остатки готовых блюд ссыпать в какую-нибудь ёмкость или пакет и подписывать пищевой код перед тем, как выбросить. Но ближе к концу рабства поняла причину, а сейчас высоко оценила этот... пусть не обычай, но знак хорошего тона для тартарцев. Естественно, не все продукты были промаркированы, но очень многие. Чуть ли не восемь из десяти. Очень удобно, и гадать не приходится.       Удивляет кое-что другое: пока я ни разу в Тартаре не столкнулась с сортировкой мусора и вторичной его переработкой — для высокоразвитой цивилизации это кажется странным. Или на самом деле разгадка очевидна? Например, народ не видит смысла в таком подходе, поскольку и без этого все живут на гигантском мусорном могильнике? Хотя нет, сомневаюсь. Куда вероятней другой вариант: я просто ещё многого не знаю и поэтому не замечаю. В любом случае разнообразный бесплатный мусор — это огромный плюс.       К полудню удалось не только насобирать пищи, но и прибарахлиться: пара драных штанов (велики, но так даже лучше) и поеденный молью большой, с одеяло, шерстяной или из похожего материала кусок ткани помогли утеплиться и повысили настроение. Более того — позволили почувствовать себя чуть ли не зажиточным человеком. А вот с поиском укрытия не заладилось: заброшенных и полузаброшенных коридоров много, вот только тепла в них не найти.       Устроившись поесть неподалёку от мусорки, на позволяющем долгий отдых островке безопасности у стены туннеля, мельком порадовалась одной из особенностей Тартара. Здесь информатизация проникла почти во все сферы жизни и, даже не вступая в контакт, легко узнать много информации о человеке. Поэтому все в курсе, что у меня уплачены нужные налоги. По крайней мере, пока никто из местных внимания не обращал, не гнал и не охотился.       Как же быстро голод, холод и нужда отучают от брезгливости! Впрочем, первые уроки получила ещё в Белокермане — достаточно вспомнить сыроедение и лепёшки из червей. Потом был комбикорм в Тартаре. В общем, нынешний обед получился шикарным. Колбасные обрезки, плохо обглоданные куриные кости и кожа, слипшаяся лапша, яблочные огрызки (некоторые так небрежно объедены, что осталось ещё много), слегка подпорченный виноград, банановая кожура и чёрствый, лишь в отдельных местах слегка заплесневелый хлеб — всё это богатство удалось собрать на мусорках одного из человеческих районов. Мало того, что сытно, даже вкусно!       После еды я отдохнула и, с целью подготовки по самокультуре, немного почитала собственную медико-биологическую карточку. Встала, только почувствовав, что начинаю замерзать. Посмотрев на остатки трапезы, вспомнила про Ликрия, но только хотела с ним связаться, как зазвонил телефон.       В отличие от меня, собрат успел не только подкрепиться, но и найти место для отдыха, а также навести справки о работе. Мы встретились на соседней подземной улице.       — Ты был прав, — поприветствовала я химеру. — Здесь мусорки прямо как магазины!       Ликрий улыбнулся, но тут же снова стал серьёзным.       — С добычей — да. Но есть кое-что, что очень настораживает, — добавил он и надолго замолк.       Вьюга стихла, но сугробы наверху на дорогах почти по колено, на обочинах же вообще непреодолимы. Да ещё и мороз окреп, поэтому мы снова двигались по туннелям. Предложив Ри замороженную чёрствую булочку, в другую вгрызлась сама. Несмотря на отдельные следы плесени — их счистила прямо на мусорке — выпечка была сдобной и очень вкусной.       — Пока налоги заплачены, отстрел нам не грозит, — попыталась ободрить друга.       — Это как раз ерунда. — Мужчина отмахнулся. — В этом городе... в общем, и у тебя, и у меня могут возникнуть проблемы. Не знаю, насколько серьёзные — зависит от везения и местных.       — Почему? — Я насторожилась.       Ликрий, а точнее, арванская часть химеры, снова помолчала, на мгновение замедлилась, глядя в боковой проулок, а потом сильно ускорила шаг.       — Здесь немало тех, кто во Вне враждовал со свекерами. И наших врагов тоже.       — Ну, насколько я читала, с арванами многие враждовали. Как, кстати, и с чиртерианами. Если к свекерам такое же отношение, то почти всех во врагов записывать можно, — недоумённо заметила я.       Мужчина бросил на меня укоризненный взгляд, а потом весело улыбнулся.       — Мы это... решили поменяться, — радостно заявил он. — Ри разнервничался из-за того, что узнал, а объяснить и я смогу.       — И?       — Значит, это... Если бы я был я, мне бы ничего особого не грозило. Потому что у моего народа врагов мало, и тут я их пока не встречал.       От такого самоуверенного заявления я чуть не подавилась.       — Как это мало?! Вы ведь грабежом промышляли!       — Мало, — упрямо повторил Лик. — Некоторые из видов считали нас врагами, но на деле мы врагами не были. Мы очень мало с кем по-настоящему воевали, рядом с остальными только летали или тренировки проводили. Но не нападали по серьёзному, наоборот, всячески к миру стремились.       Интересно, он действительно верит в свои слова? Хотя, судя по прошлому опыту, Лик странно говорит, но скорее склонен к наивности и простоватости, чем к интригам или завуалированному ответу. Последнее больше характерно для Ри. Но если сейчас прозвучала правда, то, помня характеристику от Шаса и из сети, страшно представить, как чиртерианы ведут себя с теми, с кем воюют.       — Значит, враги у Ри?       Мужчина весело закрутил волосы в кудри.       — Это... арваны, вообще, мирные и войн почти всегда избегают. Стремятся избежать, если есть возможность.       — ...Предпочитая внедряться изнутри и захватывать власть, — ехидно прокомментировала я.       — Ага, так и есть, — подтвердил Лик, ничуть не смутившись. — Точнее, это... не совсем так, но часто в итоге так получается. Вредные они, но редко когда злые. Только с одной цивилизацией... одним видом воюют, давно и серьёзно. Как там?.. Хотят убить всех людей из вида врага.       — До геноцида.       — Да, так. И тут, в Чёрной Дыре, вражда тоже сильная, — добавил мужчина. — Они давно воюют и могут ощущать друг друга на расстоянии. В этом городе враги Ри есть, он их чувствует. Думаю, что они его — тоже. В Шесефесе — ни разу не встречали. Вот Ри и нервничает, боится очень.       — Понятно. — Я горестно кивнула. — И со свекерами аналогичная картина, да?       — Нет, с ними всё проще, — оптимистично заверил чиртериан. — Здесь есть те виды, с кем свекеры чаще всего ссорились, но они тебя так просто не увидят... не поймут, что ты — свекер. Так что не бойся. Мне одного Ри трусливенького хватает.       — По твоим словам выходит, что для его опасений есть веская причина, — неодобрительно заметила я.       Лик опять зашевелил волосами, демонстрируя веселье.       — Даже если так. Арваны тысячелетиями преследовали и уничтожали байлогов. Всех, даже мирных, сдавшихся и детей. Натравливали на этот вид те народы, в которые внедрялись, подстраивали подлости, создали своим врагам славу космической чумы и глобального зла. Ненависть захватила разум арванов, и они готовы были пожертвовать очень многим и многими, чтобы полностью уничтожить байлогов. Арваны загнали этот вид в угол и не раз ставили на грань уничтожения. Так почему я не могу понять желание байлогов отыграться или должен их осуждать?       Я аж остановилась, поражённо глядя на собеседника. Сейчас Лик совсем не казался глуповатым, тон серьёзный и нарочитого упрощения фраз тоже нет. От такой внезапной перемены стало жутко и сразу вспомнились слова Шаса про то, что чиртерианы только косят под дурачков. В принципе, это и раньше было очевидно, но казалось хоть какая-то наивность всё-таки есть. А теперь...       — Хм... — неуверенно протянула я, спрятав остаток булочки в сумку — аппетит окончательно пропал. — Странно, что ты об этом говоришь. Не думаю, что Ри согласен с таким мнением. Да и если эти... байлоги захотят отыграться, ты тоже пострадаешь.       — Может, и так, — спокойно ответил Лик. — Но мнение из-за такой мелочи не сменю. Арван это понимает. Ри — трусоват, но не глуп. Он знает: кое-что я терпеть не стану. Я тоже понимаю, что он в некоторых вопросах может занять принципиальную позицию. Чтобы жить, ему надо работать со мной, а мне — с ним. Он может взбунтоваться... но Ри трусоват и пойдёт на это только в самом крайнем случае. В отличие от него, я — из военной касты, готов к смерти и чаще склонен к активному противостоянию. — Чиртериан снова закрутил волосы и неожиданно вернулся к своему обычному, простоватому, тону: — И это... я же не врал. А Ри бы правду никогда сам не сказал, пришлось на шантаж пойти, — обиженно закончил он.       Скептически хмыкнув, я надолго задумалась. Кое-что в словах Лика вызвало сомнения. Ну или вопросы.       — А у арванов были причины для такой глобальной вражды и ненависти?       — Сам не знаю, а Ри тоже не колется. Может, были, может, нет — трудно понять. Арваны не способны внедриться и замаскироваться под байлогов. — Мужчина ненадолго задумался. — Если байлог встретит арвана, то он легко его рассекретит и, при желании, победит, убьёт, захватит в плен или обезвредит.       Я кивнула. В этом случае байлоги действительно являются серьёзной угрозой для арванов.       — А насколько сами байлоги мирные? В смысле, если бы арваны их не преследовали?       — Они это... странные. — Лик сделал паузу. — Непонятные. Но воюют гораздо чаще арванов. Даже сами по себе. Когда есть возможность, всегда нападают на тех, кто уже воюет и почти проиграл. Или у кого серьёзная катастрофа или бедствие.       — На слабых, значит, — поплотнее запахнувшись в тряпки, процедила я.       — Да, — подтвердил собеседник. — Иногда после этого проигравший народ совсем пропадал. А так... я бы их военизированной цивилизацией называть не стал. Оружие у байлогов плохое, слабое, только в прямом, десантном бою ещё туда-сюда, но и там действует медленно, а главное — на малом расстоянии. Но вот защита отличная, особенно на планетах — если уж засели, выгнать не получится. В этом плане они как парадокс — у остальных наоборот, разрушать лучше получается. А ещё сами живучие. Намного живучее нас или арванов. — Покончив со сдобой, Лик заглянул в ближайшую мусорку, вытащил из неё пачку с остатками печенья и с аппетитом захрустел замороженными остатками. — Даже меня, как химеры, намного живучее. А ещё странные. Их сложно предсказать. Иногда ведут себя как безумные.       Последняя фраза прозвучала слегка обиженно и заставила улыбнуться. Чиртериан тоже редко считают нормальными. Что же мне так везёт на «странные» виды?       Как бы то ни было, кое-какие выводы сделать удалось. Может, Лик и готов понять байлогов, но я пока больше склонна согласиться с мнением Ри. Если враги арванов знамениты тем, что нападают на слабых, даже уничтожают цивилизации, и без того находящиеся на грани, — то им необходимо как-то противостоять. Ведь такое поведение как минимум подло. Уж лучше внедряться и править изнутри, чем устраивать геноцид.       — Ри даже сбежать хотел, как почуял, — поделилась чиртерианская часть химеры. — Уехать. Но когда успокоился и подумал, признал, что это глупо.       Я кивнула. Мы сейчас не в том положении, чтобы позволять себе такую роскошь, как новые траты. Слишком мало денег. Да и кто даст гарантию, что в другом городе будет спокойней или безопасней?       — Пока налоги уплачены, риск невелик, — попыталась ободрить друга.       Тот небрежно пожал плечами — жест очень характерный для Ри. Значит, «у руля» опять арван.       — Надеюсь, что байлоги хотя бы здесь уважают закон и договоры. В космосе они обязательностью, мягко говоря, не отличались.       На этом мы закончили неприятный для собеседника разговор.       Место для отдыха Ликрий нашёл за пределами, но недалеко от города — на огромной свалке. К счастью, добраться до неё можно было по туннелям, а вход свободный и бесплатный. Из-за преющих в глубине высоких куч отходов снег сверху таял даже в сильный мороз. Над свалкой витал характерный, но не сильный запах.       Друг снова ушёл на поиски пищи, а я устроилась рядом со входом на свалку. Если городские мусорки относились к общей зоне и на них распространялись обычные правила, то как минимум эта конкретная свалка — частное предприятие, и на ней владелец может установить свои порядки. Вот с ними-то и надо ознакомиться.       Правила оказались логичными и на удивление простыми — для Тартара. Мусорить на ней можно, но не чем попало: почти все классы опасных отходов оставлять запрещено. Забирать выброшенные вещи тоже позволяется, а вот портить защитные ограждения, очистные сооружения или мешать работающей технике — нет. Разрешено отдыхать, спать, можно даже поселиться. Единственное — не превышать норму допустимых выбросов, которая, кстати, тоже указана. Вот с ней пришлось повозиться чуть дольше, благо справочники по этим параметрам были в свободном доступе. Получается, что я на свалке могу не использовать нейтрализатор... хотя стоп. Средство по-прежнему лучше применять, ведь хотя находиться тут я имею право и без него, но вот если встречусь с каким-то защищённым законом и налогами гражданином, то мне грозит зачистка. Поэтому лучше не рисковать.       Зато если выбрать нормальные горючие материалы, то, согласно допустимому здесь уровню выбросов, разрешается даже развести костёр. Некоторое время я недоумённо пересматривала правила поведения на свалке. Странно, огонь и многое другое действительно не запрещены, хотя, если судить объективно, в условиях целых залежей мусора, весьма опасны. Но раз разрешается, то ведь можно поискать какие-нибудь толстые железяки или что-то изолирующее, сложить из них очаг и уже там разводить костёр для обогрева. Главное, пожар не устроить.       Вот безопасность пребывающим, к сожалению, не гарантировалась — несмотря на все налоги. Нет, отстреливать или пленять и здесь не имеют права, но вот рабочие и техника вполне могут игнорировать препятствие в виде живого человека — естественно, во время работы. Поэтому надо внимательно следить, чтобы не попасться им на пути и не оказаться задавленной или погребённой под горой мусора.       С опаской покосившись на мусоровозы, встала. Хватит отдыхать, пора обустраиваться.       Мы решили обосноваться достаточно близко от выхода из подземной дороги, в небольшом овраге между куч. Мусоровозы сбрасывали груз в паре сотен метров, поэтому тут оказаться похороненными заживо не грозит. Расчистили участок, натащили на него картона и бумаги, сделали наклонную крышу из каких-то поломанных пластиковых и даже металлических панелей, перестелив их клеёнкой. Потом собрали тряпок, а я выломала и притащила пару мягких сидений для удобства. Иногда делали перерыв и шарили по свежему, только привезённому мусору: таким образом удалось раздобыть пропитание.       Перекусив, я залезла в убежище, пытаясь переложить сиденья поудобней. Для полноценной лежанки они были слишком маленькими, поэтому ближе к ногам напихала побольше выброшенной одежды. Нет, в чём-то сиденья лучше — даже слегка влажные, они приятны на ощупь и не холодят. Но пусть хоть так, если погода позволит, завтра надо будет попробовать просушить тряпки. И не только их.       Покинув укрытие, заметила, что мы не одни. На компактном транспорте, отдалённо напоминающем кресло, к нам демонстративно подлетел среднего возраста мужчина в отличном тёплом комбинезоне. Некоторое время просто наблюдал за постройкой убежища, а потом приземлился, без малейших признаков брезгливости сошёл на мусор и сделал несколько шагов в нашу сторону.       Я насторожилась. Пока он нас рассматривал, тоже не теряла времени даром, заглянула в его паспорт и теперь знала: именно он владеет этой свалкой. А значит, согласно прописанным правилам, может выгнать любого без объяснения причин и запретить снова приходить. Неужели весь труд по обустройству логова окажется напрасным?       — Извращенцы, что ли? — без разрешения заглянув в укрытие, поинтересовался гость. — Или просто так совпало?       — Да, приехали поступать, — ничуть не смутившись, ответил Ликрий.       — Жаль, жаль, — протянул хозяин свалки. — То есть ко мне временно. А могли бы поселиться, селение основать... Между прочим, в городском университете есть отличная и весьма недорогая специальность для мусорных крыс. Как раз для новичков подходит. У меня же здесь пока никто на постоянной основе не живёт — то есть конкуренции, считайте, почти нет. А вы выносливые, вполне можете на лекарствах сэкономить.       — Неужели там будет проще вернуть кредит? — недоверчиво буркнула я. Нет, всерьёз такое предложение даже не рассматривала, но сам факт наличия настолько специфической специальности покоробил. Впрочем, чего ждать от Тартара?       — К слову. — Проигнорировав мои слова, мужчина повернулся к Ликрию. — Ты же чиртерианская химера, значит, отлично должен разбираться в технике, новую освоить не составит труда. А у меня тут нередко запчасти неплохие выбрасывают — чем не база для своего дела?       — В смысле: можно собирать и продавать? — снова влезла я.       Владелец свалки рассмеялся.       — Чудо извращенское, кто же у тебя покупать-то будет? Где хоть какие-то гарантии, что ты знаешь и соблюдаешь нужные нормативы? Что собранное или отремонтированное тобой будет хотя бы минимально необходимого уровня качества и безопасности? — Резко посерьёзнев, мужчина добавил: — Специально для рендеров. Пока у тебя нет соответствующего или хоть сколько-то подходящего образования, даже налоги не помогут — сомневаюсь, что найдёшь хотя бы одного покупателя. Слишком велик риск. — Он задумчиво изучил меня и добавил: — Я бы тоже не рискнул. Ладно он, — махнул хозяин в сторону Ликрия, — с ним всё ясно. Чтобы рендер-чиртериан да в технике не разбирался — нонсенс!       — У меня запас знаний минимален, — признался Ликрий. — Только как пользователь, ну и в самых элементарных случаях разобраться смогу.       — По крайней мере, с тобой я уверен: ты не настолько дурак, чтобы всё сломать, — непреклонно возразил гость. — Тогда как про большинство рендеров этого сказать нельзя.       — Мы уже не рендеры, — тихо заметила себе под нос. Но собеседник услышал.       — Да какая, собственно, разница? Сколько там у тебя? Два-три условных года — вообще не срок.       Я вздохнула, но спорить не стала. Во многом он прав. Могу ли я уверенно сказать, что хорошо ориентируюсь в местных порядках и технике после больше чем трёх земных лет новой жизни? Однозначно — нет.       — Ладно, это неважно, — перевёл тему владелец свалки. — Место вы неплохо выбрали, сюда ещё больше реального года мусор добавлять не планирую. Правила тоже вроде уже оба прочитали. Если кто-то пролистал, советую ознакомиться и не игнорировать — церемониться с нарушителями не стану. — Он бросил на меня выразительный взгляд. — В остальном же: поступите — хорошо, если нет, можете и дальше тут жить. Хоть на постоянной основе. Единственное, — он снова повернулся к Ликрию, — если подыхать вздумаешь, заранее пошли сигнал, мои данные у тебя есть, и вызов на эту тему сам готов оплатить. Да, я и так отслеживаю, но надеюсь на твою добросовестность. Всё-таки группа зачистки не мгновенно приедет.       — Если получится — просигналю, — заверил друг, после чего местный хозяин сел обратно в летучее кресло и отправился по своим делам.       — Почему ты вдруг должен специально сообщать, если окажешься при смерти? — вяло возмутилась я, когда мужчина скрылся из виду. — Мы свободные люди, налогов на помощь всё равно не заплачено, ни с какой клиникой договора соответствующего не заключали — имеем право дохнуть где хотим и никого не уведомляя!       — По законам и обычаям — да, — согласился Ликрий. — Но, если что, мне лучше сообщить — так будет ещё и вежливо.       — Почему?       — Ты, в случае смерти, станешь обычным мусором. Не самым безопасным, но таким, который допустимо кидать в общую кучу. Тогда как я превращусь в чрезвычайно опасный, одной из специальных категорий, — пояснил друг. — Чтобы не отравить полгорода и не получить заражённую территорию, моё тело надо утилизировать специфическими методами. И желательно с этим не затягивать, чтобы успеть, пока естественная изоляция ещё работает. Хотя местный хозяин тоже перестраховывается: несколько суток тело спокойно бы пролежало.       Кивнув, приняла от Ликрия очередную охапку тряпок и полезла в укрытие. Его слова заставили задуматься и напомнили о ещё одной особенности этой гигантской страны, которую забыла упомянуть. Ещё в Белокермане я заметила, что тартарцы даже не пытаются соблюдать правила вежливости, которым так тщательно учили в центре переподготовки. Не сообщают собеседнику о своём состоянии и почти всегда игнорируют эмоциональные элементы, кроме тех случаев, когда хотят с их помощью передать насмешку, презрение или ещё что-то издевательское. Если отрицательные эмоциональные вставки местные хотя бы изредка используют, то положительных вообще почти не слышала. Даже здороваются не все и не всегда. Умеешь распознавать эмоции данного конкретного вида и культуры — твоё счастье. Нет — сам виноват. А ведь всё знать невозможно.       Хуже другое. Я-то теперь такая же. За последние два года отвыкла и автоматически в речь всё положенное не добавляю. Сомнительное достижение, но хотя бы из толпы тартарцев в этом плане не выделяюсь. Интересно, в других гигантских странах тоже не церемонятся? Или там культура всё-таки ближе к белокерманской? Если второе, то тартарцев действительно будут считать грубыми.       К слову, в Тартаре вплотную столкнулась с забавной особенностью местного наречия. Нет, отдельные её нюансы замечала ещё в Белокермане, но не обращала внимания, вероятнее всего потому, что недостаточно освоила всеобщий язык. Игнорируя эмоциональные, тартарцы очень тонко оперируют вставками, выражающие всё разнообразие сомнений, неопределённости и ограниченности знаний. Причём часто даже там, где это выглядит откровенно лишним. Из-за этого, если послушать обычную бытовую речь того же Шаса, то можно решить, что он издевается. Например, обычное краткое сообщение: «На улице идёт дождь, а у меня хорошее настроение» бывший опекун превращал... тоже не в длинное (благодаря особенностям всеобщего языка), но по значению куда более сложное: «Возможно на большей части улицы (надеюсь, что таковая существует), подозреваю, что в относительно близких ко мне окрестностях вероятно идёт дождь или нечто ему подобное, а у меня (но мало ли, может, и не у меня), предположительно, больше чем в половине времени из последних пары часов, насколько не обманывает память, настроение или то, что я за него принимаю, было немного или значительно выше среднего за последние несколько месяцев, если я правильно помню своё состояние в то время. Ошибку не исключаю».       И ведь это ещё очень примерный перевод, если пытаться передать смысл точно, то в каждом неопределённом случае надо учитывать, какую конкретно вставку или форму слова использовали — от этого зависит, насколько высокой предполагается вероятность ошибки. Из-за этого, с одной стороны, речь тартарцев с непривычки воспринимать сложно, а с другой — они всегда могут откреститься от собственного утверждения. Более того, даже в текстах... даже в учебных и научных текстах в этой стране практикуется аналогичный подход.       По крайней мере, до сих пор все встреченные тартарцы: в Белокермане (насколько удалось вспомнить), на улице, в школе и институте химеризма — почти или вовсе не подавали хоть что-то как единственно верное и истину в последней инстанции.       Вздохнула. Когда только начала вести записи, была уверена, что они куда меньше искажают картину. Но чем дольше живу, чем больше осваиваю всеобщий язык и местные обычаи, тем лучше понимаю: перевод на русский убивает множество важных нюансов. И пусть часть я пытаюсь передать, например, вместо языковой особенности указав эмоцию говорящего, но как быть с той же неопределённостью? Нет, когда «сомнение» в речи собеседника выше обычного, это указать можно, но что делать в остальных случаях? Более того, до сих пор вовсе не уверена, что сама всё правильно воспринимаю. Скорее наоборот: привыкнув к манерам тартарцев в тех случаях, когда они допускают небольшую вероятность ошибки, принимаю их утверждения за категоричные.       Ладно, неважно. Сейчас лучше выяснить, что там с Ликрием. Вообще, удивительно: мне приходится использовать нейтрализатор, но труп выбрасывать допустимо даже в обычную мусорку. Тогда как Ликрий вполне соответствует местным требованиям по безопасности, но в случае смерти его тело станет серьёзной угрозой. Немного обидно: при жизни так ему разоряться на средства не надо, а потом лично ему будет безразлично. Да и нападать на него, получается, опасно для агрессора. Даже если друг вдруг не станет сопротивляться.       Кое-как постелив тряпки, вылезла и вернулась к прерванному разговору:       — Твоё тело опасно из-за арвана или чиртериана? Или всё сразу?       — Нет, арваны в этом плане безвредны. Если, разумеется, специально не оставят прощальный «подарок». — Ликрий забросил на крышу крупную пластиковую панель. — Чиртерианы. С ними и во Вне аналогичные проблемы. Мало убить, надо ещё обезопаситься от последствий. Но там обычно тела отвозили подальше, на изолированную космическую свалку для плохо утилизируемых отходов, или на какую-нибудь необитаемую планету сбрасывали, а то и просто в пространство — лишь бы не притянуло обратно, к обитаемым базам, кораблям и планетам. Свои-то не отравятся, чиртерианы и не в таких условиях жить могут, но не большинство других разумных существ. И не только разумных. Честно говоря, пока не знаю, как справляются здесь, потому что чиртерианские трупы в такой концентрированной среде — реальная проблема. Впрочем, судя по тому, что зон смерти в том же Тартаре мало и они небольшие — вполне справляются. Но затраты на это наверняка большие.       — Понятно.       На самом деле вопросов стало ещё больше, но сейчас не до них. Лучше не терять время, а поучить самокультуру, раз голова проветрилась и заработала.       Уже вечером, когда снова началась вьюга, мы залезли в импровизированное убежище. Места внутри совсем немного, но хватает, чтобы сесть или лечь рядом. К счастью, Ликрий уже достаточно натренировался и касаться его волос теперь безопасно. К тому же мы взаимно безвредны — поэтому, в случае чего, есть даже небольшая возможность сэкономить на нейтрализаторе во время ночёвок.       Почти с комфортом устроившись под боком друга, некоторое время лежала, пытаясь отвлечься от навязчивого аромата гниющих отходов. Шас прав — здесь, на свалке, земля греет. Изнутри идёт тепло, от беснующегося ветра вполне нормально защищают кучи и укрытие. Может, не самое лучшее и достойное убежище, но вполне достаточное, чтобы выжить.       Повернувшись на другой бок, вздохнула. Бомжевать здесь однозначно лучше, чем в Шесефесе. Выбор богаче, да и укрытие неплохое. Когда выдастся свободное время, надо будет ещё над ним поработать — глядишь, тогда и уют появится. Вот только... не о такой жизни я мечтала, уезжая из Белокермана с крупной суммой денег. Тогда будущее казалось если не радужным, то куда более привычным и оптимистичным. Теперь же внутри тихо шевелился страх. Положение таково, что каждая мелочь может стать роковой. Как бы ни утешал Лик и какие бы налоги ни были заплачены, если на нас обратят внимание те, кто захочет свести счёты — они наверняка найдут возможность. На то это и Тартар.