***
— Блять, я ненавижу поезда, — говорит Лиза, когда они наконец заходят в тесное пустое купе. — Скажи спасибо, что не плацкарт, с тебя знакомство с мамой, — снова и снова повторяет Даня, подмигивая и с каждым разом приводя девушку в еще большее бешенство. — Я буду мстить, — говорит она, закидывая сумку на верхнюю полку. — И как же? — спрашивает парень, подначивая ее еще больше. — Как минимум опозорю тебя перед ле маман. У меня достаточно скиллов и особенно желания, чтобы состроить из себя такую суку, что она от тебя отречется, — девушка хмурится, избегает его взгляда, и безуспешно пытается вскарабкаться на свое спальное место. Даня подходит сзади и опускает ладони Лизе на бедра, помогая подняться, после чего сам подпрыгивает и ложится рядом. Места становится еще меньше, и девушку из себя выводит накатывающая волнами клаустрофобия. — Кашин, съебись, — шипит она. — Отсоси, потом проси, — кряхтит парень, становясь на четвереньки и упираясь руками в шершавое покрывало по обе стороны от ее тела. Он целует девушку в шею, чуть ниже мягкой линии челюсти, заставляя ее закрыть глаза, и пробирается холодными пальцами под футболку. — Нахуй пойти не хочешь? — тихо шепчет она и наигранно безынициативно пытается остановить его руки, нащупавшие застежку бюстгальтера. — В моем случае это нерелевантно… — говорит парень, — в твоем очень даже. Лиза не отвечает, чувствуя его прикосновения под тонкой хлопковой тканью белья. Тишина расходится по швам со скрипом отъезжающей двери в купе, и парень резко отрывается, садясь и с глухим стуком ударяясь головой о потолок. Даня шипит и раздраженно трет макушку, когда внутрь заходит мужчина в тельняшке. Лиза тихо посмеивается над Кашиным и рассматривает их сожителя на предстоящие двадцать часов. — Не помешал? —голос высокий, с хрипотцой. Пассажир, на вид лет сорока, взъерошивает короткие, неаккуратно подстриженные кудрявые волосы и бросает свою сумку на нижнюю полку напротив. Из ее недр быстро появляется звенящая банка пива и пузырь «Столичной». «Блять» — одна на двоих мысль проносится в голове у Лизы и Дани, когда попутчик залпом опустошает жестянку и испускает искусную отрыжку в соль мажор. — Юрий, — мужик протягивает руку, когда Кашин спускается на пол вагона. — Данил, — Кашин пожимает потную ладонь и присаживается на полку под Лизиной. — Ну что, детишки, — шепеляво, с чувством ответственности и торжества провозглашает мужчина, — как говорится, чем раньше начнешь, тем время лучше проведешь. Он громко смеется, жутковато закатывая глаза и хватаясь за живот, после чего несколько секунд кашляет, приподнимается и отхаркивает в приоткрытую форточку. Не дожидаясь никакой ответной реакции, он откупоривает водку, подносит флакон к носу и глубоко вдыхает. — Девушка, спускайтесь, накатим, так сказать, — пьяновато мурлычет он в сторону Лизы. Она молча спрыгивает и садится возле Дани, прижимаясь своим плечом к его. Юра долго звенит чем-то в авоське, и на столике появляются три граненых стакана. Он протягивает руку, крепко обхватывая стеклотару, когда Даня нарушает молчание. — Мы это, на голодный желудок не по этикету, зайдем в вагон-ресторан и вернемся, — говорит он, поднимаясь с полки. — Да вы чего, молодежь, — с ухмылкой отвечает мужик, — все есть. Тут же вслед за стаканами появляется обмотанная в несколько слоев целлофановых пакетиков кура-гриль. — Ядреная, — приговаривает он, и тогда Лиза с Кашиным чувствуют развевающийся в воздухе запах привокзального ларька, который смешивается с амбре паленой водки. — Да не, спасибо большое, не будем вас объедать, да и мы уже там заказали. Десять минут, туда и обратно, — говорит Лиза, хватая Даню за руку и пытаясь как можно скорее выскочить из комнаты. Кашин же только протягивается к окну, открывает фрамугу нараспашку, и вслед за Лизой покидает купе. — Мы, блять, так попали, — шепчет она, шагая по проходу. — Алкаш хоть не наркот, — отвечает Даня, — попросим, чтобы переселили, если будет херню творить, — он крепко сжимает ее руку, надеясь, что все пройдет хотя бы не по самому худшему сценарию. — Короче, сидим часа полтора в ресторане, и возвращаемся, он ужрется вусмерть и уснет, — предлагает девушка. — Ему с такой прытью минут сорока хватит, — задумчиво отвечает парень, смотря себе под ноги.***
В итоге за окнами вагона-ресторана пролетает больше сорока минут, в несколько раз. Часовая стрелка медленно подползает к десяти после полудня, и только сейчас Лиза с Даней спокойно бредут по коридорам в сторону своего купе. Они долго прикидывали варианты того, что увидят за фанерной дверью, но правдивым оказался одновременно самый банальный. Юра, свернувшись калачиком, храпел на своей полке. На столике остался пустой бутыль водки, куриные кости, предусмотрительно обернутые в те же самые пакетики, и два граненых стакана соста миллилитрами на донышке. — Как мило, оставил нам освежиться, — отмечает парень. — Или понял, что бухать с ним мы не будем, и оставил себе на опохмел с утра, — добавляет девушка. Она скидывает кепку, аккуратно складывает ее в сумку, разувается и не без помощи Кашина вновь залезает на свое место. Тело напротив шуршит и ворочается. — Блять, — Даня вздрагивает от неожиданности и усмехается. — Вы пришли, — мычит бухой Юра, — я уже заждался, мальчишки, девчонки, — продолжает он, не открывая глаз. — Прости, брат, замотались, ты спи, мы тоже ложимся, — шепчет Данил. — Не, нормалек, — продрав глаза, мужик садится и, пошатываясь, протягивает руку к выключателю. В комнате загорается свет, и он с неугасающим энтузиазмом тянется за стаканом. Опустошив его залпом, не заев и даже не моргнув, он упирается локтями в столик и потирает лоб. — Присаживайся, дружище, — говорит он Кашину. — Не, я воздержусь, — отмахивается парень. Даня скользит взглядом по проспиртованному соседу и его полке, замечая в углу что-то отдаленно напоминающее бюстгальтер. Парень, чувствуя, как порыв бешеной злости ударяет в мозг, толкает мужика в плечо. Когда тот пьяно взвывает от боли и заваливается на стену, Дане удается протянуться к углу полки и взять в руки предмет белья. Лизин. Девушка, чувствуя, как ее пробивает на панику, копается в сумке, не находя заветную вещь. — Мой, — шепчет она. — Блядский выродок, — сквозь зубы цедит Даня, становясь перед соседом и вцепляясь в воротник его тельняшки. Он заставляет его встать на отнимающиеся от алкоголя ноги и пихает в грудь, ударяя Юру головой о жесткую боковую доску верхней полки. Глаза наливаются кровью, Кашин задыхается от переполняющей, текущей кипятком по венам ярости. Он заносит руку и со всей возможной силой бьет мужика в бордово-пунцовый нос, чувствуя, как костяшки обжигает боль, заставляющся его выйти на следующую степень бешенства. Данил игнорирует Лизу, ее до поседения напуганные вскрики и ослабевшие от страха руки, пытающиеся сдержать его. Парень резко кидает мычащее тело в стену, и Юра ударяется об дверь с закладывающим уши треском. Кашин падает на колени и еще раз ударяет его в лицо, слыша хруст отекшей скулы. — Даня, — Лиза собирает все оставшиеся силы в один крик, и парня как будто бьет током. Он сразу растрачивает весь гнев, на пепелище которого остается опустошающий испуг. — Ты чуть его не убил, — девушка стоит за его спиной, нервно потирая покрасневшие от слез глаза. Его лицо не выражает ничего кроме смятения, и парень делает медленный шаг вперед. Еще один, и еще, после чего наконец прижимает девушку к себе, чувствуя, как глухо вздрагивают ее плечи. Когда Лиза успокаивается и убеждается в том, что парень так же остыл, она молча помогает ему поднять хрипящего от боли мужчину на его полку. — Он бухой в вертолетики, — шепчет Даня, — ничего не чувствует. — Тогда зачем ты его избил? — спрашивает девушка. Кашин только горько смотрит в ее глаза. — Я не могу даже думать о том, что он сделал. Парень держит ее руку в своей и мягко поглаживает большим пальцем тыльную сторону ладони. — Прости меня, — одними губами говорит парень. Лиза замечает, как испуганно он выглядит. Как вздрагивают поджатые губы, напрягаются плечи, тускнеет взгляд. — Пожалуйста, не делай так больше, — девушка нежно обнимает Даню за плечи. Парень помогает ей залезть на полку и желает спокойной ночи. Выключив свет, он раздевается, садится на край своего места и долго смотрит в окно на проносящиеся за окном иссиня-черные деревья. Данил берет со столика стакан и выпивает все в несколько глотков, от нервов, на опыте зная, что заснет сном мертвеца. Коснувшись щекой жесткой казенной наволочки, он сразу проваливается в сон. А Лиза еще долго ворочается, снова и снова прокручивая в воображении произошедшее. Безумный страх. Животная злость. Голова раскалывалась от льющихся через край образов, и ей хочется побыстрее забыться; мешают только беспокойные телодвижения где-то снизу. — Дань, я сплю, — шепчет девушка, почувствовав, что кто-то забрался на полку рядом с ней. Только через несколько секунд по горькому запаху перегара она понимает, что это не Даня.