зачем я полюбила бесподобного ублюдка?

Блядский будильник. Даня нервно ворочается на полке, пытаясь нащупать трезвонящий телефон. Наконец выключив звук, он снова отбрасывает мобильный и, глубоко вздыхая, обрывками выбирает из памяти все, что произошло за вчерашний вечер. Сбитые в мясо костяшки напоминают о себе ноющей болью, и он аккуратно потирает отекшую ладонь. Чертов ублюдок. Парень резко поворачивается в сторону соседней полки, но находит только пустоту. Все купе выглядит так, как будто ничего не произошло. Пропали стаканы, остатки куры, бутылки, и на случившееся намекает только вмятина на двери из тонкого листа фанеры. — Доброе утро, — бурчит Лиза. Даня слышит, как она ворочается и сильнее закутывается в одеяло. Картинка сразу визуализируется в голове, вызывая у парня сонную улыбку. Он встает с кровати, накидывает футболку и закрывает форточку. Никакой помощи сквозняк не оказал. В мысли закрадывается подозрение, что запах подгоревшего мяса карри и спиртяги намертво въелся в тонкие стенки комнаты, и никакая ядерная химчистка не поможет от него избавится. — Доброе, — он становится напротив Лизиной полки, и она неуклюже ворочается, ложась к нему лицом. Кашин с улыбкой оставляет в уголке ее губ мягкий поцелуй и уходит в ванную. Девушка остается в купе. Она не чувствует происходящего, как после адского алко-трипа. Тело будто набито пухом, в голове звенит пустота, и воздух тяжело давит на барабанные перепонки. Прогнать навязчивые воспоминания не удается. Они как блядский запах птицы-гриль, наверное, навсегда засядут под кожей. От такой ассоциации девушка громко смеется на всю пустую комнату. Лиза снова и снова, задыхаясь от удушья, щипает себя за тонкую кожу внутренней стороны предплечья, пытаясь очнуться от этого ебаного кошмара наяву, но как-то не выходит. Истеричный смех затихает, и девушка, чувствуя, как глаза наполняются щиплющими слезами, дрожит от холода. Находя где-то в простынях телефон, она хочет проверить время, но спотыкается взглядом о свое отражение в кристальной поверхности экрана. Исчерна-синие круги под глазами, опухшие от слез веки, впалые щеки, обкусанные до крови губы. Она спешно вытирает мокрые дорожки на щеках, как только слышит приближающиеся по коридору шаги. — Через полчаса будем на вокзале, — говорит Даня. В ответ девушка только давит улыбку и кивает.

***

Улочки города проносятся мимо, никак не откладываясь в памяти. Затуманенный разум не в силах осознавать и воспринимать происходящее в каком бы то ни было ключе, и девушка оставляет Казань без особого внимания. Она изо всех сил пытается воспроизвести симпатию к третьей столице, чтобы как-то поддержать сидящего рядом и сияющего счастьем Даню, но безразличие, парализовавшее мысли, пресекает на корню все рвущиеся из подсознания эмоции. Ей не все равно, далеко нет, но энергии хватает только на то, чтобы сдерживать слезы и застрявший в горле ком. Пространство вокруг будто окутано сизой дымкой, и за этой плотной завесой Лиза блуждает где-то по задворкам своего больного сознания, неспособная реагировать на реальность. Когда машина наконец-то останавливается у сталинской пятиэтажки, Даня рассчитывается и достает из багажника вещи. Девушка молча поднимается за ним на третий этаж и ждет, пока парень нервно шарит под ковриком у двери. Найдя ключ, он отпирает квартиру и проходит внутрь. — Ну, арендатор не наебал вроде, — говорит он, пробегая глазами по однушке-студии. Простая кухонька, широкая двуспальная кровать, диван, шкаф, большие окна, светлые обои. Приятно. — Как тебе? — спрашивает он девушку. Лиза с трудом заставляет себя улыбнуться. — Неплохая такая лачужка, — отвечает она, на что парень радостно усмехается, — когда маму ждать в гости? — задав вопрос, девушка грозно смотрит на него исподлобья. — Как только ты будешь готова, — говорит Даня. Коротко поцеловав ее, он проходит дальше и кидает сумки на диван. — Давай я схожу в продуктовый, ты пока обживайся, — говорит Кашин. Лиза молча кивает и провожает парня взглядом. Ключ проворачивается в скважине, и она остается одна посреди тишины. Стены сжимают пространство, и с каждой долей секунды воздух становится все плотнее, заставляя ее рвано и глубоко дышать, чтобы не потерять сознание. Слезы снова скапливаются в уголках глаз; девушка быстро шагает в ванную, открывает кран и пару раз оплескивает горящие щеки ледяной водой. Растерянно достав из кармана телефон, она по памяти набирает номер Даши. Жалкие одиннадцать цифр — единственное, что вызывает слабые отголоски тепла и спокойствия где-то посреди океана панической запутанности. — Утро доброе, — в трубке слышится Дашин свежий голос. — Даш, — Лиза надрывается на первом же слове. — Да? — Зарыковская за миллисекунду узнает в интонации подруги тревогу. Лиза тяжело дышит и вытирает лицо краями футболки. Она не знает с чего начать, слова перестают складываться в предложения, а буквы будто рассыпаются по полу как миллионы кусочков паззла. — Вчера… — произносит она. Начиная по порядку описывать все случившееся за прошедший день, упоминая даже самые незначительные и глупые детали, девушка доходит до того самого момента, когда они легли спать. Даша внимательно слушает, прячась от разъяренного босса в туалетной кабинке и нервно перебирая пуговицы на блузке. — Что-то еще случилось? — мягко спрашивает она, слыша, что на этом моменте подруга запнулась совсем не просто так. — Когда Даня уснул, тот мужик… залез на мою полку, — шепчет она, глотая слезы. Дашу пробивает холодный пот. Она быстро понимает, куда все идет, но продолжает молча вслушиваться в тишину, прерываемую всхлипами, на другом конце провода. — Он начал меня лапать, и я пошевелиться не могла от, блять, страха, — ее голос наполняется злостью, — разделся, но бухой был в стельку, и у него не получилось… — Лиза опять замолчала. — Да, — отвечает Зарыковская, давая знать, что понимает, о чем речь. — Потом попытался как-то повернуться, или типа того, и упал на пол, — после тяжелого вздоха продолжает девушка, — а потом собрал все вещи и ушел. С утра его не было, и в поезде я его тоже не видела. — Почему ты не разбудила Кашина? — спрашивает подруга. — Он после водки спит, как мертвец. — Ты не рассказала ему? — Даш, — Лиза замолкает на несколько долгих секунд, — он бы его забил. Насмерть. Ему нельзя знать. — Слава богу, что все обошлось, — Зарыковская быстро меняет тему, — я представляю, как тебе сейчас хуево, но ты справишься. Ты же сильнючая! — говорит она, — держись. Бери себя в руки. Все закончилось. Даша никогда не наматывала сопли на кулак и никого не жалела, она просто констатировала факт пиздеца и выражала мысль в достаточно грубой для контекста манере, и Лизе это к великому совпадению помогало больше всего на свете. — Этого ебаного обмудка судьба сама накажет, пусть ему поезд этот по хую проедется, — шипит Даша, заставляя Лизу широко улыбнуться. Искренне. Впервые за последние двенадцать часов пустых наигранных эмоций, — я верю в это, а еще больше я верю в тебя и в то, что ты сможешь все пережить. — Спасибо, — с уставшей усмешкой девушка вытирает слезы и встает с холодного кафельного пола, — как там наш ремонт? Даша слышит, как заметно Лиза взбодрилась, и про себя не перестает молиться всем известным ей богам за душу этой девушки. — Вчера купила кусок фанеры, сегодня буду как-то заделывать дырку в стене в ванной. Заебали они уже с этим ремонтом, дом восемьдесят первого года, пока еще на атомы не разложился, так и хули они нам стены ломать будут, — в ответ на реплику брюнетки Лиза по-настоящему смеется, и подруга продолжает, — я не понимаю, на кой хер делать дырку между ванными в двух чужих квартирах! Лера эта, лучшая соседка за последнюю тысячу лет, блять, постоянно водит каких-то мужиков и блядей; и каждый же считает святым долгом заглянуть в эту гадскую дырку и ляпнуть какую-нибудь хуйню, если я там, типа «Кукусики!» Из трубки Даша слышит знакомое похрюкивание, означающие, что ее подруга возвращается в свое нормальное состояние. — Ладно, слушай, пойду я, начальник щас сожрет, Кашину привет, — говорит Зарыковская. — Давай, цикай от него, — отвечает Лиза, — спасибо тебе. — Целую крепко, — после этих слов в трубке раздаются только гулкие гудки. Не успев остаться в тишине, девушка слышит стук в дверь. Медленно шагая ко входу в квартиру, она думает только о том, что Даня наконец-то вернулся. Слишком много событий за последние сутки. Слишком много счастья или боли, впечатлений или душевной пустоты, и в этот момент хочется только откинуться на диван и грызть его любимые орешки с темным пивом. Когда девушка нетерпеливо открывает дверь в квартиру, время мгновенно становится на паузу. С этой самой секунды начинается перемотка назад: сначала медленные кадры из вчерашнего дня медленно сменяют друг друга от самых страшных до веселых, потом это сумасшедшее и до безумия сюрреалистичное слайд-шоу все ускоряется, перед глазами проносятся воспоминания об их первом поцелуе, встрече, о переезде в Питер, о поступлении, о выпускном. Зажеванная пленка памяти перематывается все быстрее, и сердце как будто снова и снова ударяют разряды молнии. Киловатты тока за миллисекунды прокатываются по коже, заставляя Лизу безжизненно замереть на месте. Последним, что она видит, перед тем, как дверь слетает с петель из-за мощного толчка, это четыре мужчины в черных балаклавах.