***
Даша битый час просиживает на кухне, треща по телефону с каким-то парнем с работы, и Лиза нетерпеливо любопытно ходит по квартире в ожидании подробностей. Она безумно радуется тому, что подруга наконец налаживает свою личную жизнь, хотя любая мысль об отношениях все еще вызывает у девушки боль. Боль, которую она со все большим успехом запирает глубоко внутри, позволяя отголоскам просачиваться наружу только по ночам. Зарыковская наконец сбрасывает звонок и делает большой глоток чая. — Ну о чем, блять, можно столько трындеть? — спрашивает Лиза, плюхаясь напротив. — В пятницу тусовка. Будут парни с работы, посидим, ты приглашена, — отвечает подруга. — Отсоси, потом проси, — говорит девушка, отбирая у брюнетки кружку и опустошая ее залпом. — Отсосала тут ты, мой чай только что, — шипит Даша, — будешь замаливать грешки. — Где это вообще? — переспрашивает Лиза, обиженно возвращая пустую чашку на место. — В каком-то баре в центре. — Ну вот, блять, туда на такси рублей восемьсот и обратно, еще и в пятницу вечером, — Лиза собирается подняться с табуретки и в гордом одиночестве вернуться в комнату, но Зарыковская протягивает руку и хватает подругу за предплечье, возвращая ее на место. — Нас подвезу-у-ут, — тянет она, хмурясь из-за реакции девушки. — Ну вот, буду третьим лишним, — бурчит она. — Ты будешь моей лучшей подружкой за последнюю тысячу лет, все, — отрезает Даша, поднимаясь и уходя с кухни. Лиза все еще пытается изобразить искреннее недовольство и прячет улыбку. — Даже такие ведьмы, как ты, столько не живут, — добавляет она.***
Тишина сменяется на музыку, а одиночество — на подбуханных незнакомцев. Лиза, держась как можно ближе к Зарыковской, проходит вглубь бара, где за длинным столом у панорамного окна во всю стену сидят Дашины коллеги. Они опускаются на кожаные диванчики, жмут всем руки, знакомят Лизу с компанией, и тогда она позволяет себе на один единственный вечер отпустить утягивающую под землю тревожность. Первая кружка быстро сглаживает углы и шероховатости ее проебанных навыков социализации. За ней следует вторая, и через полчаса девушка на скорость выпивает пинту стаута с парнем, который весь вечер пытался уломать ее на брудершафт. Становится легче. Ненадолго. — К нам тут новенький подскочит, ну Даня, — невзначай говорит один из парней. Подруги напрягаются. Они взволнованно переглядываются, но никто этого не замечает. «Есть же еще Дани в Петербурге. И вообще, это достаточно распространенное имя» — убеждает себя девушка, готовясь повысить градус. Лиза не может найти себе места. Она поддерживает разговор и смеется над пьяными шутками, но нарастающая с каждой секундой паника заставляет ее взволнованно ерзать на месте и через силу опустошать очередную стопку. Не помогает. Девушка подолгу смотрит в окно, все время отодвигаясь от безуспешно пытающегося прижаться к ней парня, и со скованной улыбкой машет головой на вопросы окружающих о ее задумчивости. Из мыслей Лизу вырывают громкие приветствия. Через полминуты напротив опускается он. Девушка не смотрит. Она не видит, как он бледнеет. Как Даша, сидящая рядом, замирает на месте и не может выдавить ни слова. Как Данил опрокидывает три текилы подряд, не закусывая и ни на секунду не меняясь в лице. Не чувствует ни ладонь еле знакомого коллеги Зарыковской у себя на колене, ни дрожь, пробегающую по коже. Только постоянно падающий на нее взгляд. Кашину хочется трижды провалиться под землю из-за того, до какой степени он счастлив одному ее присутствию. И из-за бесконечной ненависти к себе. Руки дрожат. Голова кружится. Картинка перед глазами незаметно размывается по краям. Невыносимо. Он сразу замечает то, как девушка не отводит взгляда от падающих на тротуар капель дождя. И то, как к ней без устали клеится какой-то урод. Данил сдерживает сводящее с ума желания уложить его в могилу и прыгнуть следом, под столом сжимая кулаки до побелевших костяшек. Зарыковская не отводит от него глаз. — Что, Кашин, напугал девчонок раскроенным еблом? — выкрикивает кто-то из компании. Данил давит улыбку и инстинктивно потирает разбитую губу. Лиза чувствует, как сердце пропускает еще один удар. — Ты знала? — спрашивает девушка, медленно поворачиваясь к Даше. — Нет, — коротко отвечает Зарыковская, и подруга знает, что это правда, — что делать? — продолжает брюнетка. Лиза молча выпивает. Перед глазами плывет. Слишком пьяно. Опасно. — Я по джентльменским делам, — говорит Даня, поднимаясь с дивана. Под улюлюканье коллег он теряется из вида среди наполняющих бар людей. Тогда Лиза тоже пытается встать на ноги, не так успешно, как парень. Она спотыкается о чьи-то ноги и с трудом выходит из-за стола. Словив на себе испуганный взгляд подруги, девушка молча кивает и, пошатываясь, идет к уборной. Один туалет на все заведение. «Какая жалость» — в голове проскальзывает пьяный сарказм, когда она тянет за ручку двери. Зайдя внутрь, Лиза закрывает задвижку и, еле стоя на ногах, прижимается спиной к холодной стене. В тесной комнате тише, чем за ее пределами. В нос сразу ударяет резкий запах освежителя и еще один, такой любимый и ненавистный, одеколона вперемешку с сигаретным дымом. Отрезвляющий и опьяняющий одновременно. Парень стоит напротив зеркала, упираясь руками в раковину и хмуро всматриваясь в свое отражение. Услышав, как кто-то зашел внутрь, он растерянно оборачивается. Впервые за вечер и за все несколько дней после крыши она смотрит ему в глаза. Лиза все так же стоит у стены, не отводя взгляда затуманенных алкоголем зрачков. Данил не двигается с места. Двести миллилитров по сорок градусов было достаточно, чтобы расплавить все остающиеся в мозгу связи. Когнитивные функции отключаются так быстро, как будто кто-то щелкнул маленьким рычажком где-то глубоко в запутавшейся голове. Девушка делает шаг вперед. Она медленно подходит ближе, останавливаясь в тот момент, когда уже чувствует опаляющее дыхание на своей коже, но еще не касается его тела. Лиза скользит взглядом по рассеченной губе, багровому синяку на выпирающей скуле и пластырю на переносице. Красиво. Парень не находит в себе сил отвести взгляд от ее губ и длинных подрагивающих ресниц, чувствуя, как организм мгновенно реагирует на близость. Глубокого вдоха не хватает на то, чтобы успокоить заходящееся в ударах сердце, стук которого, кажется, раздается на всю комнату. Лиза невесомо касается его щеки, не замечая свежую ссадину. Она понимает, что ему больно, но парень ни на секунду не меняется в лице. Девушка приподнимается на носках и накрывает его губы своими. Данил отвечает на поцелуй, позволяя себе сделать последний шаг навстречу. Жадно глотая воздух, Лиза проникает пальцами под край его толстовки и скользит холодными ладонями по выступающему рельефу мышц. Девушка подцепляет вещь и помогает парню стянуть ее, отбрасывая куда-то на пол. Она позволяет Дане расстегнуть пуговицу на так мешающих джинсах, и тот, подхватив Лизу за бедра, усаживает ее на раковину. Спускаясь губами к шее, он оставляет на бледной коже несколько засосов, и тогда девушка медленно оттягивает резинку его боксеров. Она сильно прикусывает Данину губу, когда тот делает первое резкое движение. На языке чувствуется металлический привкус крови, и парень сильно сжимает руку на ее талии. Лиза закрывает глаза от удовольствия и утыкается в его шею, чтобы приглушить стон. Кислорода не хватает. Слишком хорошо. Тысяча мурашек пробегают по коже, накрывая наслаждением два пылающих тела. Слишком приятно. Последний обрывистый поцелуй в распухшие губы. Поднятая с грязного пола и наспех надетая байка. Прощальный взгляд. Слишком больно. Лиза выходит из комнаты первой, оставляя Данила наедине со своими мыслями. Слишком конец.