Слабоумие и отвага

Арсений шел по коридору и злился. Как уж тут не злиться. Не смотря на дружбу, Сережа порой продолжал его подбешивать. "В тебе бунтует твое самолюбие, а отсутствие хоть какой-то самоиронии не сдерживает его ни на йоту" – высказался как-то Дима, когда парни вновь начали свою обычную перепалку с ничего да и средь бела дня. Слишком сильно умный для этого места, он всегда говорил то, что является истиной не только для него самого, но и истиной вселенской. Был неким локальным мудрецом. И всегда выручал как своих близких друзей, так и людей несколько отдалённых. Казалось, с Димой ничего не могло пойти не так. Даже Шаст, доверявший, может, лишь своей тени, крепко держался за этого полуботаника - полуфутболиста. Дима оказался легок на помине. С мокрым лицом выходил из общей уборной и аккурат врезался в друга. - Воу, полегче, коротышка. - Да, извини. Я сегодня рассеян малость. - Что-то случилось? - Не, пустяки. День такой, видимо. - Уверен? Если тебе надо, можем прогуляться, поговорить. За окном стоял тающий март. Снега за зиму навалило так, что скамейки да детские карусели были погребены под ним. Но оставаться зима не желала и теперь весь этот полуметровый холодный пласт таял, от чего прогулку можно было смело называть сплавом. А если вы решите устроить соревнования, то получится ни то ледовое побоище, ни то стояние на реке Угре. - Идея хорошая. Про прогулку. А говорить нечего, правда. - Дима пожал плечами. Арс сказал, что можно собраться в четвертом после обеда. На том и порешили. Было влажно. Все пахло талым снегом, ясным небом, весенним солнцем. Птицы щебетали. Красота. Умиротворение. Благодать. - Ребяяяяятаааа.... РЕБЯЯЯТААА!!! Я ЗАСТРЯЯЯЯЛ! Они ушли на занесённое футбольное поле, коим всю зиму по многим причинам никто не пользовался. И если в самом дворе были протоптаны хоть какие-то тропинки, то поле было просто одной большой ловушкой. Что именно побудило двухметрового малыша потащится в самую середину, природе поныне неизвестно. Но он застрял, а вытаскивать балбеса нужно, дабы нагоняй не получить от всех сразу. Но вот как? - Ну ты же как-то туда забрался. Вот так же и вылезай, - прокричал Сережа. - Так я шел, оно не сильно проваливалось, а сейчас вот как, - и парень указал на свои ноги, которых не было. В том смысле, что они полностью ушли в снег. – И я не могу пошевелиться. - И че нам теперь, за лыжами идти или как? - Сережа рассеяно обернулся на остальных. - А.... А как он туда прошел... И зачем? - Арс, эти вопросы сейчас не самые приоритетные, окей? Что делать будем, господа? Никто не имел ни единой идеи. Пойти за лыжами логично, но чревато привлечением слишком большого внимания. А это им не нужно. - Ну может ты хоть как-то сможешь ближе к нам подойти? - Я замерз. - Ну вот тебе и мотивация для продвижения. Я, видишь, навстречу к тебе иду. Сережа соорудил себе весьма странные вещи. Вытащив откуда-то ни то просто узкие куски ткани, ни то бинты, он где-то нашел две доски и привязал к своим ногам. Получились "лыжи". - Ты... Где это все только что достал? - Дима пребывал в неком замешательстве. Сережа не ответил, только сделал какие-то жесты, мол, не сейчас и все это мне послал господь. Развернулся и пошел к барахтающемуся в снегу Антону. Достигнув расстояния, когда они смогли взяться за руки, Сережа тягачом потянул человеческую палку на себя, отступая на своих лыжах назад. Он ни разу не был уверен, что его задумка сработает, но пока все шло хорошо. Он, боясь всемирного закона подлости, не решался в принципе думать о том, насколько все хорошо.Когда Антон был вытянут, он, крепко держась за руку друга, аккуратно ступал на свои прошлые следы. До спасительной тропинки они добрались успешно.Там Антон благополучно свалился в руки Арсения. Тот погладил его по спине и резонно вопросил, что же ему понадобилось там? - Мне просто показалось, что стоять посередине большого заснеженного пространства будет прикольно. - Умным словам тебя обучили, а думать все нет и нет, - С сочувствием проговорил Арс, и все они отправились обратно, ибо Шастун как соломинка уже трясся от холода. - Ну как понравилось? - Что? - Стоять посреди большого заснеженного пространства? Сережа шел позади Антона, издевательская улыбка не сходила с его лица. - Ну, пока я был на земле – да. А вот когда под нее ушел - уже как-то не очень. Сережа рассмеялся. Антон тоже улыбался, он не находил в этом чего-то обидного. Арсений взглянул на него и подумал, что, в отличие от себя любимого, даже в инфантильном парне есть самоирония. - Дим, а ты что такой загруженный? - Да пустяки. Я задумался. Они вошли в здание. Все обошлось. Любитель приключений не словил ни температуры, ни переохлаждения, ни даже насморка и осипшего горла. Видимо, по этой причине он особо сильно веселился за ужином. Сидеть в большом зале нужно было со своим факультетом. Так старостам и учителям проще было проверять численность едоков, и делать заявления, касавшиеся лишь конкретного факультета. В остальных помещениях интерната, в том числе и аудиториях, дети смешивались, как им было угодно. Для каждого факультета также была создана своя гостиная, от которой шли спальни. Сильно никто не запрещал ходить друг другу в гости. Особо никто и не ходил. Бывали редкие случае, когда тот же Шаст не мог уснуть. Тогда он шел в чужую гостиную кому-нибудь под бок. Своего личного плюшевого мишку он выбирал рандомно, но все сошлись на том, что Диме он отдает особое предпочтение. Что точно было запрещено, так это ходить по коридорам ночью. Именно поэтому все так стремились этим запретом пренебречь. Дима был погребен в глубокие думы. Его тревожили непонятные мысли, ни с того ни с сего приходящие в голову. По специфике своего местонахождения, он должен был об этом сообщить старосте, декану или дежурному врачу. Или своему лечащему врачу, который приходил раз в неделю для планового осмотра. Но все это началось сразу после его последнего посещения. А до следующего еще четыре дня. Дима не был букой или излишне социофобным. Однако предпочитал делиться такими вещами исключительно с лечащим врачом. Оттого он воздерживался упоминать о своих недугах другим людям. И поэтому тихонечко переваривал все в себе. Тем не менее друзья замечали неладное. Кто-то умом, кто-то интуицией. Прямые вопросы не помогали, Дима продолжал отнекиваться. Парни решили оставить друга в покое, при этом не спуская с него глаз. Так прошло еще два дня. Арс и Сережа снова о чем-то спорили по пути в класс. У них была совмещенная пара. Они всегда о чем-то спорили, так что никто не стремился вдаваться в подробности. Также отвлечь от выяснения отношений их могло только чудо. И таковое случилось. Дима, нетипично потерянный, метался в коридоре. Взгляд был полубезумным и пустым. Что-то явно пошло не так. - Дима, что ты тут делаешь? У тебя сейчас пара с Шастом, где ты его потерял? Или он тебя? - Ребята, я вас искал. Понимаете. Мы ведь тут одни.... - Ты... о чем сейчас? - О том, что мы тут ОДНИ. Без родителей. Опекунов. И вообще…. И я подумал. Где они? Я все думал и думал. И знаете что? Я думаю, что должен их найти. Они ведь не знают, где я. И что со мной. Должно быть, они волнуются. Ведь все родители волнуются, если их детей долго нет дома. Парни переглянулись. - Да, Дима, да, думаю, ты прав. - Начал Арсений. - И ты должен сказать тоже самое Виктории Филипповне, - поддержал Сережа.- И непременно сейчас. Не тяни время. - А почему ей? - Как почему? Она же это... Ну.. Знает всех родителей. И она обязательно свяжется с твоими. И тогда они узнают, где ты.... И что с тобой все хорошо. - А вы уверенны? - Конечно, уверены. Кто мы по твоему? - Так что давай, иди к Виктории Филипповне. - И никуда не сворачивай, - крикнул напоследок Серёжа. И парни поспешили в класс. Дима никуда не сворачивал. Он четко держал курс в голове. Но... Что-то такое отвлекающее снова взбудоражило его мозг. Что-то.... Его руки показались ему слишком грязными. Слишком много микробов. Курс был поломан и парень кинулся в ближайший туалет. Сколько раз он уже намыливал руки не смог бы с точностью сказать никто. Когда чистота его рук была абсолютна, Дима уже не мог вспомнить куда и зачем он шел. А потому пошел просто прямо. На беду всех, первый, кого он встретил, был Антон. И тут снова что-то щелкнуло. - Тоша, Тошенька. Ты представляешь. Тошенька с огромными понимающими глазами слушал своего лучшего, разумного и самого умного друга. Из-за слишком большого кредита доверия Антон не усомнился ни в чем, что говорил ему Дима. Даже манера поведения друга не заставила сердечко Антона подозрительно екнуть. - Я думаю, что не могу просить тебя об этом, но.. Ты бы не мог пойти со мной?! - Конечно! - Аха. Как здорово. Ну, тогда пошли? - Прямо сейчас? Но у нас занятия. - Какие занятия, милый мой, там ведь меня родители ждут, как ты не понимаешь? - Я понимаю, понимаю. Но…. - Но? Что - но?! Антон. Либо мы пойдем сейчас, либо я пойду один, но то же сейчас. - Хорошо, пойдем сейчас. И вместе. Больной разум Антона пересилил задатки логики и аналитики, вверх над ними взяла любовь к Диме и страх отпускать его куда-то одного. Больной же разум Димы не видел преград перед достижение свой цели. Удачей ли или как раз наоборот, но двое учеников закрытого интерната для нестабильных в разной степени детей, никем не замеченные вышли сейчас за пределы территории и вот-вот попадут в незнакомый, реальный мир.