Гопник на льду

— Что это? — удивленно смотрю на протянутый смущенной Ольгой листок. — Это тебе Юра велел передать, — томно вещает она, закатывая глаза на звуках его имени.  Тьфу, тоже мне, было бы в кого влюбляться, а-то тощий гопник с падика — смех, да и только. Осторожно беру лист бумаги двумя пальцами, замерев в ожидании взрыва. А что? С этого станется… Он, может, только притворяется дурачком, а на деле гениальный физик, способный изобрести нано-бомбу, только чтобы насолить мне. Вроде пока руки-ноги целы, да и Ольгу не размазало взрывной волной по стене. Аккуратно разворачиваю листок и впадаю в ступор. Счет? Этот идиот прислал мне счет за испорченную толстовку и рожок мороженого не поленился приписать! Вот гад! Да сам же мне мороженое по лицу и размазал! Не веря своим глазам шарю взглядом по огромному числу, что стоит напротив пункта: «Толстовка леопардовой расцветки фирмы «Adidas». Сколько-сколько, простите? Нет, это уже не в какие ворота! Хочет разжиться на бедной студентке, когда я сама на ужин лапшу из пакета ела?! Немыслимо!  — Где комната этого поганца? — Звук моего голоса приводит девушку в чувство. Она вздрагивает и оглядывает помещение, будто не веря, что все еще находится здесь, а не в костлявых объятьях Плисецкого. — Что? — Ольга смотрит на меня взглядом затравленной лани. Боже, за что мне такое наказание? — Госпожа Немирова, не соблаговолите ли вы поведать мне о том, в какой из покоев почивает граф Плисецкий после променада по набережной? — фу, как пафосно получилось, но на тормозную барышню это подействовало. Окинув меня оценивающим взглядом и поняв, что я не составляю ей никакой конкуренции, она назвала номер блока.  Как только за мной захлопнулась дверь, я помчалась со всех ног бить наглую морду плешивого тигра, сбивая по пути зазевавшихся спортсменов. Некоторые, особо прыткие, все же успевали отскакивать в сторону и осыпали мою спину проклятьями — гимнасты, наверное, у этих пластика ого-го и до Китая в позе «зю» допёхать могут. Не обращая внимания на проклятья добегаю до лифта и принимаюсь максимально быстро вдавливать кнопку вызова, будто от этого он прилетит со скоростью ракеты. Ничего с собой поделать не могу, всегда кажется, что если сильно нажимать на эту злосчастную кнопку, то передо мной откроются не двери в обоссанный лифт, а, как минимум, врата в райские кущи.   Еле доехав на нужный этаж, покидаю этот пережиток советского прошлого, который, наверное, еще моего деда по этажам общаги катал. Быстро отыскиваю глазами номер нужного блока и без стука врываюсь в обитель Плисецкого. Первое, что я заметила — это грозный испепеляющий взгляд, обращенный на мою скромную персону. Резко торможу пятками о линолеум, дабы не очутиться в объятиях этого типа. Оглядываю его с головы до пят: темные волосы густыми прядями уложены на затылке, черные глаза мечут молнии, а в кустистых густых бровях можно затеряться, как в Тайге — Отабек Алтын.  Ступор приковал мои ноги к полу, залив каждую пятью литрами раскаленного свинца. Что он тут делает? Резонный вопрос, не правда ли? Вот и я так подумала и задала его герою Казахстана, но он решил проигнорировать меня молчанием. Понятно все, ведь великий фигурист не станет общаться с мелкой сошкой, вроде меня! У-у-у, позорище! Тихонечко пячусь задом к двери, стараясь улизнуть как можно быстрее и уйти с головой в одеяло, раз за разом прокручивая в голове свою оплошность. Вот почему я такая косячная? Почему именно на мою скорбную головушку сваливаются все беды? Перебираю осторожно ногами, под полный ненависти взгляд Отабека. Да что я ему сделала такого, что он буквально хочет изрешетить меня, а потом через мое тело макароны промывать? Странный какой-то, не двигается совсем и даже кажется, что не дышит.   — Надеюсь, что ты пришла расплатиться со мной. В противном случае я напишу на тебя заяву за вторжение на частную территорию! — раздался в комнате гневный голос.  Сердце гулко ухнуло в груди, проваливаясь куда-то в пятки. Какого чёрта тут творится? Затравленным взглядом бегло оглядываю помещение — никого! Отабек Алтын как стоял в позе возмущенной барышни, так и стоит. Его губы не шевелились, он сам не шевелился, только моя душа заартачилась где-то в грудине, силясь смотаться подальше от этой чертовщины. И я была полностью с ней солидарна. Разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, подавляя в себе крик ужаса и нос к носу сталкиваюсь с Плисецким.  — Оп, здравствуйте! — гаденькая усмешка нашей феечки начисто стерла весь мой боевой настрой. Он резко схватил меня за ворот футболки, одним движением руки отправил мое тощее тело в полет и припечатал к дивану, ногой перекрыв все пути отступления. Я сидела и не смела шелохнуться, Плисецкий наклонился к моему лицу и сквозь зубы зашептал: — Где деньги, моль?  Его теплое дыхание обожгло щеку волной клубничного потока. Вот сволочь, ему-то хватает денег на сладости, а с меня последние копейки стрясти хочет! Видя мое замешательство, он решает, что его угрозы недостаточно сильно подействовали на меня, поэтому он припечатал подошву ботинка в сантиметре от моего лица. Грозно рыкнув, Плисецкий разразился волной непечатного текста, осыпая мою голову проклятьями. Я больше не могла выдерживать такое давление со стороны этого гопника. Да, он был тощий и ростом не вышел, но все же он был, каким-никаким, а парнем, что уже играло в его пользу. Справиться с человеком противоположного пола представлялось мне задачей невыполнимой, поэтому я тихонько заскулила от унижения, сжавшись калачиком на диване. — Господин Алтын, будьте же вы человеком! Пожалуйста, помогите мне! — прессинг со стороны Юрца не прекращался, поэтому я решила взмолиться высшим силам. Авторитет этого парня должен был хоть как-то повлиять на Плисецкого, и я полностью положилась на героя Казахстана, вверяю свою жизнь в его сильные руки. Вдруг, потоки словесного поноса резко прекратились. Я несмело подняла глаза и уставилась на красную, как вареный рак, морду Юрца. Он сдерживал, как мог, потоки вырывающегося хохота, но не сдержался и раздался звонким смехом. Что смешного я сказала? Неужели он подумал, что его друг не придет мне на выручку? Это его так развеселило? Да у них тут целая банда, криминальная группировка, где каждый прикрывает задницу другого! — Какая же ты дура! — сквозь слезы выдавил из себя Плисецкий. Вот те на! Аргументируй, козлина! Что, собственно, он и сделал: неспешно, чтобы показать всю нелепость момента, он подошел к Отабеку и отвесил ему щелбан. Под мой удивленный возглас, герой Казахстана плюхнулся на пол, издав легкий шелест картона. Моя челюсть упала вместе с ним. Зачем? Зачем Юрию Плисецкому понадобилось тащить с Гран-при рекламный фанатский макет другого фигуриста?  — А зачем, собственно… — я не успела задать резонный вопрос. Юрец посерел, позеленел, быстренько смахнул ногой под кровать картонного Отабека, и грозно воздел указующий перст в небо. — Не тебе меня судить, понятно?! Убирайся отсюда, и без бабла не возвращайся!  Все произошло слишком быстро: Плисецкий за ворот поднял меня с дивана, в два прыжка преодолел расстояние до двери и грубо вытолкнул меня за оную. В коридоре раздался глухой удар, словно далекая гроза в мае, со стен посыпалась штукатурка, а я просто стояла посреди всего это хаоса, переваривая только что увиденное.