Вдохни заново жизнь в мою душу, Я слишком долго пробыла в воде, Я тонула в слезах, Пока не пропала совсем. Rachel Rabin — Raise The Dead
Винчестеровская импала плавно подъезжает к небольшому двухэтажному дому на закате. Дин глушит мотор, глянув в зеркало заднего вида, и стучит брата по плечу. — Конечная остановка, Сэмми. Младший Винчестер сонно дергается на сидении и смотрит по сторонам, будто пытаясь понять в какой реальности находится. Он жмурится, коснувшись внутренних уголков глаз пальцами, чтобы окончательно прогнать короткий сон, и толкает дверцу машины. Дин выбирается следом, громко хлопая дверцей, от чего стекла импалы дрожат. Сэм идёт к входной двери, но его брат чуть задерживается, глядя в окна второго этажа. Он хмурит разбитое лицо и идёт вслед за младшим Винчестером. Сэм нажимает на дверной звонок, и в доме раздается короткая мелодия. Братья переглядываются, когда, спустя минуту, из дома не раздается и звука; Сэм звонит еще раз. — Может, её нет дома? — интересуется младший Винчестер, заглядывая в окна на первом этаже. — Ну, вот и проверим, — отвечает Дин, залезая за отмычкой во внутренний карман куртки. — Ты собираешься взломать замок? Дин, — охотник осуждающе смотрит на мужчину, — так нельзя. Это же не посторонний человек. — То есть, взламывать дверь в дом к постороннему человеку, тебе совесть позволяет, — усмехается охотник. — Ты слышал Аббадон, — говорит Винчестер уже более жестко, сразу меняясь в лице. — Для начала проверим здесь, а дальше посмотрим. Лучше стой на шухере, Сэмми. Мужчина возводит глаза к потолку, но повинуется, оборачиваясь к проезжей части. Пока Дин колдует над замком, младший Винчестер оглядывает местность, отмечая, что за их отсутствие здесь ничего не изменилось. Они и не думали, что вернутся сюда, но слова Рыцаря Ада заставили понервничать обоих. Эта рыжая стерва натравила на семью Евы демона, но братья узнали об этом уже, когда пришли к Аббадон с клинком в руке. Дин вонзал оружие в тело женщины ещё с большей яростью после её ядовитых слов, что Сэму даже стало на секунду страшно. Если Метка высвобождает всё тёмное, что скрывается в человеке, то, сколько же в Дине злости и ненависти, и как это повлияет на окружающих? Дверной замок тихо щелкает, и охотник открывает входную дверь, удовлетворенно подмигнув разбитым глазом. Сэм входит в дом вслед за братом, оглядываясь. Он закрывает за собой дверь, чтобы не привлекать лишнего внимания, ведь даже темнота не спасёт их от любопытных соседей. Тишина дома кричит. Вопит о том, что здесь больше никто не живёт, но Винчестеры уверены, что этого не может быть. Дин заглядывает в гостиную, а свет его фонарика захватывает отдельные детали, включая темное пятно на ковре. Мужчина сглатывает и зажмуривается; в горле стоит ком, но охотник только мотает головой и мчится по лестнице в комнату Браун, будто она могла быть там, ждать его приезда, пока Сэм исследует кухню. В комнате Евы непривычно пусто: нет почти всей одежды, косметики и разных мелочей, что были для неё важны, и только дневник одиноко лежит на кровати. Дин присаживается на постель и берёт в руки блокнот, глядя на него с разных сторон, будто никогда не видел прежде. Мужчина открывает на середине, перелистывая страницы, вырезки и фото без всякого интереса, но когда его взгляд натыкается на более поздние записи — записи, где появляются они с братом, охотник задерживается на странице, читая через строчку.«Кевин мне нравится, — пишет она, — и на его примере я понимаю, что мы не выбираем себе судьбу — она выбирает нас. Всю жизнь он жил обычной жизнью подростка, но внезапно кому-то сверху вздумалось наградить его одной из самых отстойных способностей. Лучше бы дали невидимость или телекинез, ей богу. Жилось бы ему в разы лучше, я уверена, и не только ему… Кевин попросил помирить этих двух придурков, которые Винчестеры, а я, и не уверена, справлюсь ли с этой задачей. Из всех послемертных просьб от неприкаянных душ, эта самая невыполнимая…»
Дин вскидывает брови, но усмехается. Потому что слово «придурки» так напоминает о Еве, что охотник почти ощущает её рядом с собой. Винчестер смотрит на последнюю запись, и на сердце становится тяжело.«… Адель мне показала, какой глупой может быть смерть, а мальчики — что я не герой. Я помогаю духам вопреки всему, получается… Но вся суть в том, что если я брошу заниматься тем, что меня успокаивает (да, именно призраки), то я потеряю связь со всеми моими новым знакомыми. Я всё еще считаю, что Винчестеры — олени, и даже Сэм иногда (хорошо, что он не видит, что я пишу), но они мои олени. Они идеально вписались в мою жизнь, и я лишь надеюсь, что не мешаю им. Удивительно, как может измениться мнение всего за пару дней. Дин же…»
Именно на этих словах запись заканчивается, и мужчине почему-то невероятно сильно хочется узнать, что же она планировала написать. Дин захлопывает дневник и поднимается на ноги, услышав шаги Сэма на втором этаже. Он смотрит на блокнот какое-то время и выходит из комнаты. — Сэм, — окликает охотник брата, а голова мужчины высовывается из комнаты Тони на этот зов. — Что у тебя? — Ни вещей, ни документов, — говорит младший Винчестер, закрывая дверь в комнату. — А у тебя? — Пусто, — говорит Дин. — Только дневник, — он машет блокнотом в воздухе и вздыхает. — Значит, они живы. — Боюсь, не все, — старший Винчестер поджимает губы и спускается по лестнице. — В гостиной посмотри. Дин выходит на крыльцо и тяжело выдыхает, проводя рукой по волосам. Наверное, для Евы это было правильным решением — убраться из города так далеко, чтобы они с Сэмом не смогли найти, но почему-то мужчину это только сильнее злит, заставляет нервничать, словно девушка сбежала именно от него. Либо метка так действует, либо чувство собственности, что у Винчестера просыпается двойной охотнический инстинкт, который подталкивает его на погоню, на поиски Браун. Сэм выходит из дома спустя какое-то время с ужасно взволнованным взглядом. — Неужели, Джеймс? — спрашивает он, но Дин только пожимает плечами. Они оба знают ответ. — Надо найти её. — Мы сотню раз звонили, Сэм. Она не хочет, чтобы её нашли, и дураку понятно. Наверное, это для неё лучший вариант. Особенно теперь. Мужчина опускает взгляд на свою метку, накрывает её ладонью и стискивает предплечье, а Сэм следит за действиями брата и хмурится. Дин понимает, что он прав, но этой правотой лучше удавиться, чем желать её. Винчестеры спускаются с крыльца и идут к машине уже под покровом ночи, ведь в марте солнце садится раньше, а Дин держит под мышкой дневник, раздумывая. — Попробуешь отследить её телефон? — спрашивает охотник, влезая на водительское сидение. — Ты же был против, — Сэм усмехается, залезая следом. — Я такого не говорил, — хмыкает мужчина. — Давай, за работу, Сэмми. Нечего языком чесать.***
Еву тянет в Канзас. Она не понимает это страстное желание оказаться в том месте, которое стало отсчетом к её теперешней ситуации, но ступив одной ногой на землю родного штата знакомых охотников, блондинка чувствует себя спокойнее. Лебанон она полностью игнорирует и останавливается в Канзас-сити, открывая для себя всё новые места. Браун понятия не имеет, что делать дальше. Тони далеко, Винчестеры тоже, хотя и пытаются с ней связаться, но, по сути, она одна. И будет одинокой в большом городе еще очень долго, Ева чувствует. Не то, чтобы она злилась на братьев, не хотела их видеть — ей казалось, что нет. Кому она врёт, блондинке до ужаса хотелось увидеть их, услышать, узнать, что они еще помнят, как она выглядит, просто девушке нужно время. Немного времени, чтобы привыкнуть, взять себя в руки и жить дальше. Блондинка, не заселяясь в мотель, решает пойти перекусить. Придорожная закусочная привлекает большой, яркой вывеской, и Ева, как и все, ведётся на это громкое заявление, толкает дверь и входит в кафе. Внутри просторно, уютно, пахнет свежей выпечкой и кофе, и Браун чувствует, как желудок сжимается от голода. Девушка присаживается за стол, пристраивает дорожную сумку под ноги, взрывающуюся обилием вещей, и заказывает оладьи и кофе. Она снимает солнцезащитные очки, щурится от солнечных бликов на улице и достает из кармана телефон. «9 пропущенных» Ева вглядывается в этот список и усмехается — шесть звонков от Дина, три других — от незнакомого номера, но нетрудно догадаться, что это номер младшего Винчестера. Когда официант приносит её заказ, блондинка пару минут буравит оладьи взглядом, и внезапно ужасается своему поведению. Охотники могут подумать, что она винит их в произошедшем, или, что не хочет больше знать их. Но ведь это не так. Браун сильно зажмуривается, держа в руках телефон, пытаясь побороть желание набрать номер любого Винчестера и начать кричать в трубку, чтобы они забрали её из этого места, но лишь со стуком кладёт телефон на столешницу и берёт в руки вилку. Нет, не сейчас, Ева слишком слаба, чтобы встречаться с парнями. Только увидев их, она захочет броситься им в руки, под их защиту, как маленький, пятилетний ребёнок. Не такой она хочет себя видеть, не такой её должны увидеть Винчестеры. Браун сидит у самого первого столика у двери на мягком диванчике, и открывающиеся двери впускают порывы свежего, прохладного воздуха, поднимают блондинистую челку и холодят и так продрогшие пальцы. Засунув в рот всего пару кусочков теста, Ева переводит взгляд на зазвонивший телефон. Сотовый лежит перевёрнутый экраном вниз, поэтому девушка лишь гипнотизирует его взглядом, сжимая вилку. Ей казалось, что нужды смотреть на дисплей нет, потому что сейчас есть только два человека, которые станут ей звонить, и у них одна фамилия. Телефон замолкает через пару секунд, и Браун хмурится, засовывая себе кусочек в рот с лицом полного непонимания. Неужели, мужчинам надоело её искать, и они плюнули на существование Евы Браун? Девушка напряженно прожевывает еду. — Убегаем, игнорируем звонки? Не надо так, Скуби. Девушка вздрагивает и поднимает взгляд. Дин стоит, опираясь на диванчик напротив, и усмехается; Сэм мельтешит сзади с каким-то волнением на лице, но Ева не станет разгадывать эту загадку. Она смотрит на потрепанных, по-другому не скажешь, Винчестеров, и почему-то события последних дней кровавым триллером проносятся у неё перед глазами. Она чувствует, что глаза уже на мокром месте, а охотники и вовсе меняются в лице, когда по её бледным щекам бегут дорожки слёз. — Черт, — говорит Дин и выставляет руки в примирительном жесте. — Я что-то не то сказал? — он смотрит на брата, но последний лишь пожимает плечами. Старший Винчестер подходит к диванчику и присаживается рядом с блондинкой, дотрагиваясь до её плеча. — Я больше не буду называть тебя «Скуби», только не реви. Ева вытирает слёзы, которые всё льются и льются, и думает, что она опозорилась дальше некуда. Ей хочется фыркнуть на реплику мужчину, что мол, было бы из-за чего, но не может. Сэм присаживается на диван напротив, наклоняясь к плачущей девушке. — Ева? — Вы у-уехали, — всхлипывает она, — а потом д-демоны, и труп, и сраный детектив. — Да, мы знаем про Джеймса, — говорит Сэм, понимая всё попытки Браун поговорить, хотя Дин, сидящий рядом, не может разобрать и слова. — Нам очень жаль. Старший Винчестер обхватывает Еву за плечи, и девушка, словно только этого ждала, опускается ему на грудь, успокаиваясь. Не хватало, чтобы охотники вытирали её сопли. Она хочет спросить, почему у Дина такое стрёмное лицо, и ещё много-много всего, но прикрывает глаза, пока мужчина гладит её по волосам и вздыхает. — Спасибо, — шепчет она, но братья переглядываются, поджимая губы. Их уж точно не за что благодарить. Ева отпускает Винчестера и вытирает остатки истерики с лица, и смотрит на обоих охотников. Она не знает, что им сказать; она не знает, что будет дальше, ведь они всё же встретились, но Сэм, словно прочитав её мысли, грустно улыбается уголком губ и спрашивает: — Что будешь делать дальше? Браун смотрит на младшего Винчестера и опускает взгляд к своим ногтям. — Я пообещала отцу на его могиле, что отправлю его душу на небеса, чего бы это мне ни стоило. И я намерена выполнить своё обещание. Буду искать Метатрона или кого-нибудь, кто в курсе. Девушка выпивает всё кофе из чашки до дна, заглушая усталость и слёзы, но уже после она думает, что неплохо, если бы в чашке был алкоголь. Напиться хотелось до чертиков. — А вы? — она смотрит то на одного, то на другого охотника. Побитое лицо старшего Винчестера не удерживает её от комментария, но для Евы эти слова кажутся якорем в реальной жизни. — Решили сменить работу? Позволяете бить вам морды за деньги? Я бы заплатила. У тебя пиздец лицо стрёмное, Винчестер. — Да ладно, я — красавчик, — хмыкает Дин. — Может, когда-то и был, — отвечает Браун, но мужчина только улыбается, будто секунду назад его не оскорбили. — Мы, кстати, тут нашли кое-что, — говорит охотник, доставая из-за пазухи кожаный блокнот. Ева чувствует себя так, будто сейчас один из разбитых кусочков её сердца встал на место, потому что дневник, который она забыла, когда уезжала, был частью её жизни. — Не твои ли писульки? Я почитал на досуге, как ты советовала. — О, неужели, ты решил развлечь себя моим чтивом, потому что под рукой не было Агаты Кристи? — Ну, можно сказать и так, и меня тут интересует, — отвечает Дин, открывая дневник на последней записи. — Ты не закончила, — он указывает на своё имя, после которого продолжения не было. — Что хотела написать? — Точно, — усмехается Ева. — Ручка есть? Я допишу, что ты — олень. — Я надеялся, что это потенциальное признание в любви. — Не дождёшься. Сэм улыбается, наблюдая за перебранками брата и девушки, но старший Винчестер кидает на него недовольный взгляд. — Чего ты лыбишься, Сэмми? Тут про тебя тоже есть. — Правда? — удивляется охотник, протягивая руку к дневнику. — Так, стоп, — Браун вырывает свой блокнот из винчестеровского плена и прижимает к груди. — Вы оба олени, тут и думать нечего. — Я рад, что мы всё прояснили, — отзывается Дин с усмешкой на лице, подмигнув брату, но последний лишь закатывает глаза, улыбаясь. Вот так будет проще, думает девушка. Если не говорить о том, что произошло, не вспоминать, забыть, будет намного легче, но Ева знала, что это непросто. Винчестеры живое напоминание произошедшего, и глядя на них сейчас, она понимает, что в смерти отца есть их вина тоже. Поэтому держа дневник у сердца, блондинка думает, что ненавидит этих людей настолько же, насколько и любит. Слишком сильно. — Доедай, и поедем домой, — уверенно произносит Дин, закидывая руку на спинку дивана, и Ева искоса смотрит на мужчину, но берётся за вилку. — Хотя, может и мне перекусить? — Мы ели час назад, Дин. — Но я голодный! Домой. Она пробует это слово снова и снова, но от него только горчит на языке. Её дом — далеко, но в то же время, очень близко. Ведь дом — это не предметы в уютной комнате, это люди.