Стрелок

      В Ледовый дворец Алтын пошел исключительно за компанию, это понимали все обитатели коммуналки. Вот только Фельцман был не из их числа. Он, человек старой закалки, не выносил праздности и безделья, поэтому раздав указания своим подопечным, подъехал к бортику, облокотившись на который стоял Отабак. - Почему не на катке? - строго спросил Яков, но без обычного надрыва. - Я вроде как... - Алтын пребывающий в медитативном состоянии созерцателя не сразу нашелся с ответом. - "Вроде как" будешь, когда выиграешь золото. А пока ты ничем не лучше прочих. Ясно? - Предельно, Яков Михайлович. - Молодец.       Фельцман перевел взгляд на каток. Никифоров без стеснения тискал своего японца. Неужели дома не наигрались? С этим блядством на льду нужно было заканчивать, и Яков поспешил к ним. - Витя! - Что? - Никифоров потянул ногу Юри вверх, при этом поглаживая ее. Яков предпочел не акцентировать внимание на том, с какого именно места рука переместилась на ногу. - Отойди от Кацуки. - Я помогаю ему с растяжкой. - Он справится без тебя. Уже большенький мальчик. С сожалением Виктор убрал руки от мужа. - От тебя я хочу увидеть через тридцать минут вменяемую связку элементов. Что смотришь? Живо!       Фельцман проводил взглядом удаляющуюся фигуру с прекрасно отыгранной печалью. Давно следовало разогнать по разным тренировочным часам любовников, и сразу бы появилась дисциплина, к сожалению, результат Никифорова, с его ненаглядным Кацуки, был лучше, чем без него. Никакая дисциплина не стоит результата. Яков понимал это лучше своих коллег, и именно поэтому вся талантливая молодежь была у него. - Юри. Перегружаешь колено, - буркнул Фельцман и откатился от японского дарования. Своих бестолочей хватало, еще Витиным заниматься. Росспорт такое точно не оценит. - Плисецкий! Юра прекратил нарезать круги и с раздражением посмотрел на тренера. - Лед не виноват в твоем плохом настроении. Перестань его крошить.       На лед вышел Попович в черном, порванном балахоне и с взъерошенными короткими волосами, кончики которых были окрашены красным. - Георгий, ты опоздал! Господи, что это у тебя на лице? - Грим. - Убери его с лица. - Мне он нужен для образа. Я так чувствую, - Попович изящно поднял руки в защитном жесте. - Господи, лучше бы ты был геем. Плисецкий засмеялся и, отвлёкшись, врезался в Отабека, выходившего на лед на прокатных коньках и в той же одежде, что и пришел - в кожаных штанах и толстовке с мрачным принтом.       Яков обернулся и, посмотрев на Юру, прокомментировал: - Эти уже обнимаются. Я, что, на минуту не могу отвлечься? Отабек, как ты будешь в этом прыгать? - Нормально, - Алтын опустил руки, Плисецкий выпорхнул из его объятий. - Хочу увидеть это через полчаса. Мила, ты девушка! Легче! Воздушнее!       Яков раскинул руки, демонстрируя требуемую воздушность. Его грозная фигура описала круг и чуть-чуть подпрыгнула. - Плисецкий! Тебе около Алтына медом намазано? - гаркнул Фельцман, а про себя подумал: "Спасибо, Авак, подсуропил".       Раздался телефонный звонок. Фельцман достал из кармана тренировочных штанов мобильник и, взглянув на высветившийся на экране номер, рявкнул: - Детский сад! Внимание! Я оставлю вас минут на пятнадцать. У меня сеанс космической связи с Казахстаном. Все занимаются своими делами. Фельцман ответил, без приветствия и покатил к выходу со льда: - Лёгок на помине!       Вопреки ожиданиям Алтына, с уходом тренера ничего не поменялось, все были чем-нибудь заняты. Кацуки с Плисецким катали дорожку шагов, каждый в своем углу. Никифоров разминался, Попович страдал с полной самоотдачей, Мила крутила циркули. Стоять на месте не было смысла и, размявшись, Алтын включился в тренировку.       Мимо Виктора пролетел ураган. К его немалому удивлению, ураганом был не Плисецкий. Алтын катал страстно, свободно и очень технично. Никифоров подъехал к Кацуки и, обняв за талию, указал ему на казаха. Юри снял наушники и посмотрел в указанную сторону. - Хорош, - Виктор смотрел, не отводя взгляда. Кацуки кивнул. Он тоже видел изменения. Алтын перестал зажиматься и сдерживать эмоции. - На Гран-при в этом году наконец-то будет интересно. Скучно соревноваться с самим собой. - Не слишком ли ты самоуверен? - Юри щелкнул по носу Виктора. - У меня прекрасный тренер. В этом году золото будет моё. Плисецкий затормозил резко, окатив супругов фонтаном снега. - О чем шепчетесь? - Места на пьедестале распределяем, Юрочка. - О! Даже интересно послушать. Расскажешь? - Разумеется. Я возьму золото. Алтын здорово катается, но все же хуже, чем Юри. У него будет бронза. - А я? - Если Джей-Джей перестал валяться по катку, у тебя будет пятое место. - Я взял золото в прошлом году, старик, - со злой ухмылкой напомнил Плисецкий, и развернувшись, укатил с гордо поднятой головой. - Видишь, Витя. Юрио тоже рассчитывает на золото. - Золото? Этому вандалу катка? Гнать его в шею. Наделал рытвин, как прыгать будем? Гоша чуть не убился. - Все это очень интересно, но можно я продолжу? - Конечно. Никифоров отпустил Юри, так как в его голове уже созрела идея - нужно подбодрить Отабека, показать, что его прогресс заметен. И поскольку Юра слишком занят ревностью, а Ахмедов находится в Казахстане, он как опытный тренер и старший товарищ возьмет эту миссию на себя.       Ближе к концу тренировки, на стадион доставили огромный букет красных роз. Бабичева с восторгом подкатила к курьеру и, протянув руки, крикнула: - Давайте. Давайте скорее. Молодой человек сверился с планшетом и хмуро произнес: - Отабек Алтын? - Что? - не поняла девушка. Улыбка сошла с ее лица, протянутые руки опустились. - Цветы для Отабека Алтына. Мила обернулась и гаркнула, не хуже Фельцмана, на весь каток: - Отабек, цветы от поклонника.       Подзаебавшиеся от долгой тренировки фигуристы побросали свои занятия. Их перегруженные организмы требовали зрелищ, поэтому Алтын моментально стал центром внимания. Надеясь, что цветы это просто шутка, он обернулся. Огромный букет роз в руках курьера сложно было не заметить. - Бека, что за херня? - к нему подлетел Плисецкий. Алтын пожал плечами. - Цветы забирать будете? - громко спросил курьер, с интонацией абсолютного безразличия. - Я передам, - Мила опять протянула руки. - Расписаться нужно? - Да. Курьер подал планшет с ручкой, Бабичева оставила красивый автограф, получив цветы, вдохнула исходящий от них аромат и с довольным видом подкатила к Алтыну. - Держи, красавчик.       Отабек недоуменно посмотрел на всученные ему розы, затем на фигуристов. - Ну, от кого? Не томи, - Мила от нетерпения топнула ножкой. Карточку из букета вытащил Юра и, раскрыв ее, зло "выплюнул": - Никифоров.       Виктор махал рукой с другой стороны катка. Отабек не успел выхватить карточку. Она мелкими клочками осела к его конькам, букет из рук вырвал Юра и понесся в сторону, где тренировались женатики. - Это что, блядь, такое?       Плисецкий потряс букетом перед лицом Виктора и точно бы заехал ему по лицу, если бы руки не перехватил подоспевший Алтын. - Это, Юрочка, признание таланта, - ответил Никифоров и, перейдя на японский, добавил: - Ты слишком занят собой, чтобы заметить и оказать поддержку. - Вот только не нужно мне по ушам ездить, Витенька, - Юра принципиально говорил на родном. - К мужу своему клейся!       Отабек от неожиданности разжал руку, Плисецкий, почувствовав свободу, размахнулся и огрел букетом Никифорова по плечам с двух сторон, точно как в веником в дедовой бане. Алые лепестки осыпались к ногам фигуриста, туда же полетело и остальное. - Плисецкий! - рыкнул Фельцман так, что все вздрогнули - Что за разборки? Мусор за собой подобрал. Юра демонстративно коньком переехал рассыпавшиеся на льду стебли цветов. - Живо. Тренировка окончена.       Под тяжелым взглядом Якова, фигуристы начали отступление в сторону раздевалок. - Что за голубятню вы устроили? - спросил Фельцман, почему-то смотря на Кацуки. - Произошло недопонимание, - Юри видел эту ситуацию так. Это был не первый и не последний скандал его русских. - Витя, на два слова. - Не жди меня, - Никифоров демонстративно погладил мужа по заднице. Яков еле сдержался, чтобы не дать ему подзатыльник. Оболтус. Он и есть оболтус.       Юра из ледового дворца вышел чрезмерно агрессивный. Отабек к нему не лез, хорошо зная, что вспышки гнева Плисецкого легко усугубляются повышенным к ним вниманием. - Давайте сократим через парк, - предложил Кацуки. - Свинью в грязь потянуло, - огрызнулся Юра и, отпив из стеклянной бутылки колу, первый свернул на дорожку, ведущую через сквер.       Кацуки с Алтыном переглянулись. - Юрио, подожди. Плисецкий целенаправленно шел вперед. Внезапно, такие вещи всегда случаются именно так, из-за елок вывалился нежданчик - пятеро здоровенных парней, разной степени нетрезвости. - О! Педрила. Плисецкий остановился. - На себя посмотри, мудила. - Хочешь отсосать, девочка? - Полегче на поворотах, - предупредил Алтын, сбрасывая с плеча сумку на мокрый и грязный газон. - Будешь рассказывать мне, что делать, чурка? В моей стране? Алтын напрягся, провокация была совсем "детская". В руках говорившего блеснул раскладной нож.       Плисецкий перехватил бутылку за горлышко, остатки колы вылились на его кроссовки и брюки. С размаху Юра ударил по бордюру донышком, откалывая его. Неровный срез блеснул совсем, как злющие глаза Плисецкого, отодвигающего себе за спину Кацуки. - Повтори, что сказал, мудило.

***

      После разговора с Яковом у Никифорова остался неприятный осадок.       Как тренер, он делает кучу ошибок. Совсем не хотелось это признавать, но похоже, Фельцман был прав - цветы Отабеку дарить не стоило. Достаточно было просто сказать и не злить Юрио. Но Алтын его так удивил своим прокатом, хотелось ответить соразмерно и простого "молодец" в этом случае совершенно недостаточно. - Вить. Юри выигрывает. Это твоя заслуга, как тренера. Не расстраивайся. Мила стояла под дверью, ведущей в тренерскую и конечно же всё слышала. Сложно было не услышать. Яков так орал. - Кто расстраивается? Я? Нет, - Виктор замахал рукой, - я уже забыл.       Никифоров толкнул дверь от себя и вышел на улицу, улыбающийся словно только что получил золото на Гран-при. - Ну и где все? - Домой наверное пошли, - Мила вышла следом. - Давай через сквер, - предложил Никифоров и повернулся в сторону дорожки. Глаза его расширились. Он увидел своих Юрок. Плисецкий с "розочкой" в руке сделал выпад. Здоровенный мужик отскочил, и развернувшись, атаковал.       Как в замедленной съемке, Виктор видел нож в руке нападавшего, как он летит прямо к грудь Плисецкому. Кацуки кричит и дергает Юру на себя, тот падает назад. Нож режет ткань пуховика. Перья из глубокого пореза, разлетаются вокруг. - Вить, у меня каблуки. Давай на такси, - говорит Мила. Никифоров не слышал ее, он соовался с места и побежал, прихватив по дороге палку.       Отабек, осознав реальность угрозы, перестал строить из себя фигуриста и профессионально обезвредил владельца ножа. Навалял еще двоим, в то время, как Кацуки громко просил всех прекратить хулиганить. К тому моменту, как Витя подбежал, размахивая палкой, агрессоры, утаскивая побитых, с матами отступали обратно в елки.       Никифоров, бросив вслед убегающим палку, подлетел к Юре, сидящему в грязной луже и в куче перьев. Опустившись на колени, он распахнул порезанную куртку и, убедившись, что пострадала только она, крепко обнял. - Жив! Слава богу, жив. - Всё нормально? - взволнованная Мила добежала до парней. - Всё в порядке, - заверил перепуганную девушку Кацуки, критически взвешивая, продемонстрированные Стрелком навыки. - В порядке? - Никифоров отпустил Юру. - Юру чуть не убили! - Не преувеличивай, - произнес Юри на японском, поправляя очки. Этот разговор был не для чужих ушей. Виктор разделял его мнение. - У него был нож! А ты... Ты просто стоял. - Юра хотел защитить то, что ему дорого, хотел стать мужчиной, - Юри аккуратно, ногой, убрал в сторону осколки бутылки. - Мужчиной? - Никифоров зажал уши Плисецкому ладонями. - Так вот как в вашем клане становятся мужчинами. Хочешь сделать татуировку ребенку? - Почему нет? Она ему всегда нравилась, - Кацуки умело "косил" под дурочка. - Скажи, что ты пошутил! - Успокойся. Конечно пошутил. Невозможно стать спортсменом мирового уровня, впервые встав на коньки в шестнадцать. Так и у нас. - Прекрати, Витя. Я не маленький. И это не первые "уроды" в моей жизни, - крикнул Юра на русском, убирая руки Никифорова от своих ушей, при этом внимательно смотря на Отабека. Слышал ли он, понял ли хоть что-нибудь Кацуки не знал, но очень надеялся, что нет. - Классно дерешься, Бека, - Юра вытер грязную руку о куртку, - Вот дерьмо. - Пришлось научиться. - Не рычи на Юри, Витя. Он не был готов к суровой жизни Питерских окраин.       Никифоров с недоверием посмотрел на Юру, потом перевел ошарашенный взгляд на серьёзного Кацуки, виновато опустившего голову и покаянно произносящего: - Прости, Виктор. Алтын пытался сдержать улыбку.       Никифоров встал с колен и, отряхнув брюки, помог Юре подняться из лужи. Конкретно сейчас его злило чертово двуличие мужа. - Мы едем домой, а вы, - Виктор указал пальцем на Алтына и Кацуки, - нет. Погуляйте. Подумайте о своем поведении. - Пошли, Юра.       Плисецкий потрогал мокрые штаны, достал из заднего кармана свой навороченный смартфон. С дорогой белой пластмассы стекала грязная вода. - Вот, блядь, уроды. Юра швырнул телефон на землю. - Я поймаю такси, - Виктор снял с себя пальто и, вытряхнув из рваной куртки Плисецкого, одел подростка. Юра дал себя увести и посадить в машину. - Минус двое, - пробормотала Мила, вздохнув. - Вы идете болеть за нашу сборную или вам нужно думать о своем поведении? - Конечно идем. Юри поднял смартфон и, отряхнув его, сунул в карман своей куртки. Неловко улыбнувшись под взглядом Милы, почесал затылок: О поведении будем думать позже. - Канада против России. На это стоит взглянуть, - подхватил Отабек, глядя, как такси увозит Юру. - Отлично, - Мила набрала номер очередного зайчика и, отвернувшись, затеяла приторно-сладкий разговор.       Воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась, Юри тихо сказал Отабеку: - Раньше двенадцати нас дома не ждут. - Я хочу быть рядом с Юрой. - Они давно друг у друга, и им очень важно иногда быть одним, - между ними повисло невысказанное: Смирись.