Тем, кому сложно читать о жестоком обращении с животными советую пропустить первый абзац.
Декабрь 1932 года Перед глазами все расплывалось. Том ничего перед собой не видел, кроме рта Билли, который вроде бы что-то кричал. Билли то ли громко возмущался, то ли молил о пощаде — Том все равно не слышал, что тот говорил. Он только смог перевести взгляд со скривившегося рта на глаза Стаббса, из которых на него смотрел злобный триумф. Рядом с Томом, на его кровати, лежал истекающий кровью кролик, патетически раскинув изломанные лапки: на торчащие кости налипли мусор, мех и тошнотворно сырое мясо — кровавое месиво. Зловоние крови привлекло маленькую змейку. Та высунула голову из рукава Тома, но, заметив, что в комнате они не одни, тут же юркнула обратно. Том не боялся крови. Вообще-то, у него даже было некое нездоровое увлечение этой темной жидкостью. Ему нравился ее красный цвет, густая безнадежная мрачность; нравилось, как быстро та высыхала, едва пролившись, нравилось чувствовать ее вязкость на кончиках пальцев. Он видел кровь и раньше, так что заметил, что кроличья кровь не такая густая, как человеческая. Не такая красная, не ослепительно яркая, подобно пылающему пламени. Том действительно совсем не боялся крови, но от обращенного на него взгляда изумрудных глаз, широко распахнутых от потрясения и недоверия, его собственная кровь буквально застыла в жилах. А Риддл ведь не сделал ничего плохого. Он ничего не делал — просто стоял рядом с истекающим кровью кроликом. Вдруг Билли зарыдал, завопил во все легкие и, словно обезумевший, ринулся вперед, яростно набросившись на Тома с кулаками. Все-таки у Стаббса имелся полезный жизненный опыт — зная Риддла вот уже три года, он понимал, когда именно нужно действовать быстро и незамедлительно. В конце концов, жестокость и уловки Билли одержали верх. Все шло именно так, как он и задумывал. Гарри вернулся как раз вовремя, чтобы увидеть кровавые последствия — раненого кролика, сломанную мебель, разбросанные игрушки и… Стоящего посреди всего этого Тома. Билли буквально пришел в восторг, увидев, как расширились от ужаса зрачки мистера Поттера. Мальчишка и не подозревал, что его замысел ненароком попал в самое яблочко. Все это кровавое месиво напомнило Гарри о поле боя, смертях, войне — всколыхнуло его ненависть и страх перед Волдемортом. Пожалуй, это было даже слишком хорошо. Даже Риддл отреагировал именно так, как Билли и планировал! Он просто стоял возле кролика, будто прирос к полу — лицо напряженно застыло, черные глаза оставались абсолютно непроницаемыми — в них не было ни намека на оправдание, Риддл и не собирался говорить о своей невиновности. Быть может, он был в состоянии шока или же слишком горд, чтобы объясняться. И все же Стаббса до сих пор раздражал этот его взгляд — полный превосходства, пронзительный и словно бы смотрящий мимо него, будто Билли был не достоин даже толики внимания. Замерев на месте, Том не сводил взгляда с приближающегося к нему Гарри; лицо — мрачное и упрямое — такое же выражение Гарри когда-то видел в Омуте памяти. — Том… Не вынуждай меня от тебя отказываться… — встретившись с холодным взглядом Риддла, Гарри прикрыл глаза от боли, которую причинила ему собственная угроза. Он поднял кролика на руки, и ноздри тут же забились зловонием крови. Тихие слова мистера Поттера молоточками застучали по ушам Тома, будто намеренно ударяя по самому уязвимому месту, раня снова и снова, до дрожащих от напряжения ног. Гарри, не оглядываясь, торопливо вышел из комнаты, унося с собой кролика. Билли с Томом остались одни в полной тишине. Риддл сжал онемевшие пальцы. Лишь когда Гарри исчез из виду, он снова вспомнил, как дышать. Воздух резко ворвался в легкие, причиняя невыносимую боль, но Том даже не обратил на нее внимания. Сейчас он был сосредоточен лишь на одном — поглотившей его убийственной клокочущей ярости. Он был так зол. Так невыносимо зол. Зол на Гарри, который в него не поверил, который даже не попытался во всем разобраться и сразу обвинил его в злодеянии. Том злился на те зеленые, смотрящие с осуждением глаза, ранящие беспощадным упреком, пронзающим сердце подобно тысяче иголок. А еще Том злился на себя самого… За то, что ему было не все равно. «Не будь идиотом!» — эхом отдавалось в голове. — «Я ему никогда не нравился! Никогда!» Теперь все стало ясно: и скованность мистера Поттера в их первую встречу, и нежелание смотреть в глаза при разговорах. Подтвердилось то, о чем Том уже и так догадывался: весь Гарри Поттер состоял из сплошной лжи! Хорошие воспоминания последних двух недель, подарок, теплая привязанность — все это лишь притворство, жестокая хрупкая иллюзия, обман, преподавший Тому урок. Фальшивка! Все было фальшивкой. Знайте, мистер Поттер. Не вы меня бросили. Я сам решил уйти! В груди болезненно сжалось от принятого решения. Том медленно выдохнул и сам удивился сорвавшемуся с губ всхлипу. — Хорошо, что кролики не умеют разговаривать, да? Иначе этот фокус быстро бы сошел на нет, — вдруг нарушил тишину Билли. Он с самодовольной ухмылкой расправил плечи: — Мне так… Повезло, что они все-таки не умеют! Том остался спокойно стоять, не желая отвечать на выпад. Отсутствие реакции разочаровало Билли — из-за этого весь расклад, не оправдав его ожиданий, оказался более… Скучным. Недовольный, Стаббс поспешно вышел из комнаты. В стенах захламленной спальни повисла тишина. Разбросанные на полу игрушки и книги были вроде бы нормальным явлением для комнаты двух мальчишек, да и все остальное выглядело вполне нормальным — кроме выделяющегося на одной из кроватей ярко-красного пятна. Когда опасность обнаружения исчезла, маленькая змейка, выскользнув из рукава Тома, заползла ему на плечо: — Но ты ведь этого не делал, Том. Поч-с-сему не объяс-с-снил? — Не объяс-с-снил что? — громко рассмеялся Том, не сводя взгляда с яркого кровавого пятна. Он смеялся, пока смех не сменился тихим шипением. С затаившейся в голосе убийственной яростью Риддл ответил: — Объяс-с-снения не зас-с-ставят Гарри мне поверить. Не навредят Билли. Не повернут время вс-спять… Так с-с чего вдруг я должен что-то объяс-с-снять? Том снова рассмеялся — даже для змеиного слуха смех его прозвучал пугающе безумно. Она чуть сильнее сжалась кольцами вокруг его плеча: — Гарри — добрый. Ес-с-сли ты объяс-с-сишь ему… Риддл прищурил глаза, глаза, из которых бесследно исчезли все эмоции, в которых не осталось ничего, кроме холодной пустоты, огражденной пожравшей всякую надежду тьмой. «Больше никакой надежды», — решил Риддл. — «Никаких разочарований». Худощавое лицо вдруг исказилось злобной ухмылкой. Больше не было смысла оставаться в этом доме, раз уж все его детские надежды оказались разбиты. И, поскольку теперь его ничего здесь не держало, он оставит им на память прощальный подарок, о котором они всю жизнь будут вспоминать со страхом!* * *
Когда Билли вернулся в спальню, намереваясь продолжить свои издевки, Том, дав волю своему гневу, обрушил его весь на глупого мальчишку. Комнату заполнила знакомая, но все еще таинственная и непостижимая сила — хищная и изголодавшаяся. Будто томившееся в клетке чудовище наконец выпустили на свободу. «Ты больше расстроишься, если вернешься в приют до или после Рождества?» Пусть Том и твердил, что ему все равно, пусть понимал, что все издевки Билли — часть плана, эти слова все равно разжигали в нем злость, как ничто другое. Он сам, сам решил уйти! Сам за себя принял это решение, и все же… Почему сердцу было так больно, будто каждая клеточка в нем умирала одна за другой? Том до боли закусил губу. Как бы он ни отнекивался, как бы ни отрицал, слова Билли его бесспорно задели. Понимание этого лишь подстегнуло злость, она разгоралась все сильнее и сильнее, пока не вспыхнула подобно адскому пламени. — Урод! — ядовито ухмыльнувшись, закричал Билли. — Ты проиграл! Риддл рассмеялся в ответ. Проиграл? Да кого вообще волнуют победа или проигрыш? Перед абсолютной властью жестокость и уловки не значили ничего, они ничто в сравнении с подлинной силой — силой, которая была подвластна лишь ему одному. В реальной жизни она — единственное средство для достижения победы, единственное орудие! Ну и что с того, что Гарри его не любит? Что с того, что ему здесь не рады? Том не нуждался ни в ком из них. Прямо сейчас ему нужна была только месть. Вдруг вся находящаяся в спальне мебель резко взмыла в воздух. Стремительно столкнувшись огромной кучей в центре комнаты, она разнеслась на мешанину из острых щепок и разбитого стекла. Весь этот кавардак, образовав воронку, завихрился подобно рою смертоносных пчел, рассекая и раздирая незащищенную кожу. Этот расплывчатый рой буквально высасывал из Тома все силы, каждый вдох давался с большим трудом. Как известно, даже короткий миг слабости — опасен. В него врезалась деревянная рама, неровные края которой оставили на лице кровавый порез. Но Том будто и не заметил резкой сильной боли, вместо этого он, стиснув зубы, сосредоточился на обжигающей его изнутри клокочущей ярости. Медленно, но верно Риддл обратил весь свой гнев на забившегося в угол Билли. Вихрь ринулся на рыдающего мальчика алчущим роем — царапая и коля острыми углами. Билли закричал от боли, когда на него обрушились осколки, полосуя тело многочисленными крошечными кровоточащими ранками. В итоге желание глупого мальчишки все-таки исполнилось — Том раскрыл свою силу — ужасающе опасную… Великую. Губы Тома скривились в довольной ухмылке. Ему больше нравился медленный, неспешный путь — никаких быстро перерезанных глоток… А вот так было увлекательнее, более насыщающе, он играл, будто кошка с загнанной мышью. И с удовольствием наблюдал, как его враг погружается в отчаяние. Медленно наступающая ошеломляющая боль от тысячи крошечных ран буквально разрывала мальчишку на части. Он постепенно приближался к грани безумия от зудящего чувства, будто под кожу заползли мириады муравьев. — Урод! Урод! — Билли только и мог, что кричать одно-единственное слово, снова и снова — громко, едва не оглушая самого себя. Он был в настоящем ужасе! Это не входило в его план! Он и подумать не мог, что маленький ребенок обладает такой силой — столь могущественной, способной с легкостью его… Убить! Сквозь звон бьющегося стекла послышались приближающиеся тяжелые шаги. Буквально через секунду дверь резко распахнулась, порывом ветра взметнув аккуратно уложенные волосы Тома. С черными как ночь глазами, с жестокой кровожадной улыбкой, стоящий посреди побоища ребенок выглядел почти как знаменитый демон из сказок. «Теперь Гарри тоже знает… Знает, какова моя истинная сущность», — мрачно подумал Том. — «Пора нам с ним взглянуть правде в глаза». — Прекрати! Что ты творишь?! — инстинктивно увернувшись от пролетевшего у него над головой осколка светильника, Гарри окинул потрясенным взглядом разрушенную комнату. Том пытливо вгляделся в лицо мужчины сквозь смерч парящих обломков. Хотя уже и так знал, какое именно выражение на нем прочтет — страх и отвращение. Знал, что Гарри, как и все остальные, сейчас закричит знакомое «Урод», обличающе тыча в него пальцем. Том усмехнулся, отчего рана на щеке снова открылась, кровь потекла вниз, к шее, но Тому было плевать. Боль наоборот придавала разуму спокойной ясности. Он снова повернулся к сжавшемуся в углу с кровоточащими руками и ногами Билли и улыбнулся при виде окрасившейся алым кожи врага. Вздрогнув от ледяного взгляда Риддла, мальчишка отчаянно попытался вжаться в стену еще сильнее, тщетно стараясь хоть как-то защититься. — Том! — снова закричал Гарри — резко, совсем не по-доброму. «По крайней мере, «уродом» не назвал», — ухмылка на лице Риддла даже не дрогнула, хотя мышцы напряглись так, что заходили желваки. Он направил больше силы на кружащиеся в вихре предметы, отчего те задвигались еще яростнее и безумнее. — Том, стой! Успокойся! Очисти сознание! К удивлению Тома, мистер Поттер не ринулся к Билли, не побежал ему на защиту, нет. Вместо этого Гарри медленно, но уверенно зашагал к нему. На миг испугавшись и запаниковав, Риддл силой мысли метнул все осколки в Гарри, и они стремительно ринулись вперед, подобно быстрым неумолимым пулям. Эти глаза! Боже, как же его пугали эти зеленые глаза. В груди болезненно колотилось сердце, сжимаясь от каждого удара. Том просто не мог поднять взгляд, не мог прочесть в этих глазах неприятие и отторжение, поэтому и не смотрел — напротив, устремил всю имеющуюся мощь на то, чтобы выколоть, выцарапать их из глазниц. Том дышал с трудом, потому что от одной лишь мысли о взгляде изумрудных глаз грудь удушливо сдавливало тяжелым оцепеняющим страхом. В итоге Том решился на неизбежное, отчего его собственный взгляд стал темным и ожесточенным. Гарри продолжал неспешно приближаться решительным спокойным шагом. Сердце Тома разгонялось все быстрее и быстрее — казалось, будто каждый шаг мистера Поттера отдается в груди. Каким-то странным образом ни один из летающих предметов так и не попал по Гарри. Они, все до единого, отскакивали от него, будто мужчину окружал невидимый щит. Том тупо уставился на Гарри, почувствовав исходящую от него невозможную, невероятную силу. Осознание потрясло его до мозга костей… Нет, этого не могло быть… А через секунду что-то подавило силу Тома: все парящие по комнате предметы с лязгом и треском враз осыпались вниз подобно граду. — Не бойся, Том, — мягко сказал Гарри и слабо улыбнулся ему, пытаясь успокоить упрямого маленького мальчика. Хотя из всех присутствующих именно Тому нечего было бояться. Риддл буквально оцепенел, когда Гарри опустился перед ним на колени — он только и мог, что завороженно смотреть в зеленые глаза. Том видел в них целую кучу бурлящих эмоций: удивление, понимание, тревогу и смирение. Но, как ни странно, в них не было и намека на… Страх.