30 декабря 1932 года
У Тома, как у по-настоящему гениального выдающегося ребенка, освоение искусства манипуляции не заняло много времени. На практике убедившись в полезности подобной лжи, он моментально нацепил маску обычного заурядного мальчишки. Мальчишки без каких-либо жестоких злодейских наклонностей, без въевшихся в самые кости темных амбиций. И если Гарри в итоге понравится его новая личность, Том был не прочь какое-то время попритворяться идиотом.
Гарри и сам недавно признался, что не очень догадлив, особенно когда дело касалось едва уловимых намеков. К примеру, внезапные перемены в Томе его совсем не насторожили. Он наоборот только радовался подобным подвижкам, тому, что мальчик наконец начал ему открываться, пусть даже иногда его поведение казалось не совсем искренним… Ведь именно из-за этого ребенка Гарри решил остаться в чужом для него времени и теперь в отсутствие Билли мог полностью сосредоточиться на Томе. Отдать ему все, что только мог предложить, и молиться. Молиться, что этого окажется достаточно, чтобы изменить будущего Тома.
Комната налилась жаром и светом от танцующего в камине огня. Здесь всегда было тепло — несмотря на бушующие за окном зимние бури, в спальню не проникало ни капли холода.
— Орхидэус Фьёрирес, — Гарри сидел скрестив ноги на кровати, накрыв колени одеялом, заряженным согревающими чарами. Он плавно взмахнул палочкой, и на ее кончике расцвела бежевая орхидея. Лепестки слегка трепетали, как крылья бабочки, светились, словно изнутри, и источали невероятно потрясающий аромат.
Сидящий напротив Том с выверенной долей восхищения разглядывал цветок. Пусть втайне он считал это конкретное заклинание абсолютно бесполезным, мальчик держал свои мысли при себе и только вежливо кивал Гарри.
Сам Гарри с сияющими детским восторгом глазами нетерпеливо взмахнул руками и всучил Тому палочку:
— Теперь ты попробуй.
Том замер, не в силах описать ощущения, которые захлестнули его, едва пальцы коснулись палочки. Что-то незнакомое электрическим разрядом проникло под кожу, пробралось до самых костей. На ощупь палочка оказалась теплой, особенно рукоятка, сохранившая тепло ладони Гарри. Том сжал ее покрепче, и вдруг темные зрачки заволокло неистовой безумной жаждой, непроглядной тьмой океанских глубин.
Магия оказалась еще прекраснее, чем он представлял!
Судя по облупившемуся лаку, палочка, которую Том ревностно сжимал в руках, пережила немало сражений. Деревянный прут был буквально пропитан магией, закален нескончаемой войной, трагедиями и жизненными превратностями. Том тут же решил, что
хочет, хочет эту силу себе! Однако, несмотря на захлестнувшие его эмоции, он все равно сохранял бдительность, осмотрительно скрывая от Гарри свои истинные чувства, нельзя было позволить опекуну разглядеть жадный алчущий блеск, что наверняка промелькнул в глазах. Ведь Том хотел не просто палочку — ему нужно было много-много больше.
— Повторяй за мной, Том. Орхидэус Фьёрирес, — полный энтузиазма Гарри быстро продемонстрировал машущие движение рукой и основы самого заклинания. — Локоть чуть повыше. Да, вот так, отлично! — Гарри широко улыбнулся, вдруг осознав всю радость преподавания. Преисполненный гордости, он с удовольствием наблюдал за тем, как под его руководством мальчик делает первые шаги на пути становления волшебником.
Закусив нижнюю губу, Том неуклюже взмахнул рукой, задаваясь вопросом: неужто все заклинания накладываются такими дурацкими движениями?.. Мысленно ропча и сетуя, он послушно сделал, как было сказано и взмахнул палочкой:
— Орхидэус Фьёрирес, — с кончика палочки вылетел сноп разноцветных искр, но… Больше ничего не произошло. Совсем ничего, не говоря уже об орхидеях. Обычно надменное лицо мгновенно поникло. Он и без того был раздражен, а неожиданный провал в первой попытке что-то наколдовать и вовсе вывел его из себя.
— Не волнуйся, Том. Попробуй еще раз.
После подбадривающих слов Том вдруг почувствовал исходящую от слегка подрагивающей палочки волну жара. Тело прошило незнакомой магией, ударило электрическим шоком по нервным импульсам, и это все каким-то образом его успокоило. Том замер, про себя задаваясь множеством вопросов. Это… Это дело рук Гарри? Казалось, будто сама палочка дружески подзуживает его этой странной, неизвестной магией, но ведь палочка не разумна… У нее ведь нет никаких чувств или сознания?
Или все-таки есть?.. Быть может, она и впрямь как-то почувствовала желание своего хозяина подбодрить Тома?
Том с любопытством посмотрел на Гарри — от взгляда ярко-зеленых глаз и ободрительной улыбки сердце пропустило удар. Тома никогда раньше не подбадривали, не поощряли. Он вообще никогда даже не надеялся столкнуться в своей жизни с такой роскошью, как доброта и любовь. Даже юная нянечка, которая заботилась о нем еще с младенчества, никогда так на него не смотрела — она в основном лишь тяжело вздыхала и просила держаться подальше от неприятностей. На Тома впервые смотрели с ожиданием, надеждой, поддержкой, впервые смотрели с верой в него. Гарри улыбался ему и в этот момент его зеленые глаза казались просто невероятно яркими.
Том машинально, не до конца осознавая, что делает, взмахнул рукой и повторил заклинание:
— Орхидэус Фьёрирес.
И в этот раз с кончика палочки наконец пророс нежный бутон. Гарри и Том молча уставились на потихоньку распускающийся в пышное великолепие цветок. Том всегда считал цветы бесполезными, но эта конкретная маленькая орхидея кремового цвета действительно его заинтересовала. Мальчик смотрел на ее лепестки, не в силах оторвать взгляд.
— Потрясающе! — громко похвалил его Гарри.
Том сделал глубокий вдох, все еще чувствуя теплые остатки магии в том месте, где пальцы касались палочки. И это было прекрасно — куда лучше того, что ему приходилось делать раньше, не шло ни в какое сравнение с бездумным выплеском магии из собственного тела. Палочка каким-то образом в разы увеличила его силы, он был полностью потрясен этими новыми открывшимися возможностями.
Том перекатил палочку между подушечек пальцев, не сводя взгляда с распустившейся орхидеи. Он алчно ухмыльнулся, поняв, что хочет этого.
Хочет эту силу!
— Том! — вдруг окликнул его Гарри, широко распахнутыми от удивления глазами глядя на сидящего напротив мальчика. Гарри снова улыбнулся — в глазах заплясали зеленые смешливые искорки.
Не успел Том подкорректировать выдающую его чувства алчную улыбку, как почувствовал прикосновение к щеке чужой теплой ладони. С вороньим гнездом на голове и с отросшей, скрывающей шрам челкой, Гарри широко улыбался ему в ответ — глаза за круглыми стеклами очков сверкали неподдельным озорным весельем:
— У тебя очень красивая улыбка, Том.
Гарри впервые увидел искреннюю радость на его лице. Он не мог объяснить почему, но вид этой легкой, едва заметной улыбки и его самого сделал счастливым. Быть может… Быть может, все потому, что он не мог представить столь неподдельное счастье на лице Волдеморта? И это в очередной раз убедило его, что Том… Том другой. К тому же стоило отметить, что улыбающийся Том выглядел очень мило. Отбросив свою привычную угрюмость, мальчик стал похож на обычного ребенка — улыбаясь ярко, уверенно и энергично. Наряду с природной красотой и безукоризненными манерами Том больше не был похож на нуждающегося в поддержке Гарри сироту — напротив, мальчик стал воплощением достойного юного аристократа. И Гарри был за него действительно счастлив: мальчик широко белозубо улыбался и с каждым днем будто становился все более спокойным и уверенным в себе.
Том во все глаза смотрел на Гарри, не понимая, почему вдруг тот так обрадовался его улыбке. На миг его взгляд потемнел, но он не переставал широко улыбаться.
«Гарри приложил немало усилий, чтобы сделать меня счастливым», — вдруг осознал Том. Гарри был счастлив оттого, что он, Том, счастлив, и это, по его мнению, было очень странно. Очень странно и… Глупо. А еще… Его завораживали улыбающиеся красные губы опекуна. Том, не мигая, смотрел только на них. Чистая неприкрытая радость была такой заразительной, что давно и стойко удерживаемая оборона Тома едва не рухнула одним махом.
Просто… Просто Гарри выглядел таким счастливым из-за него —
только из-за него, Тома. И от осознания этого он почувствовал себя необычайно могущественным, как минуту назад, когда его магия струилась по волшебной палочке…
Невероятно опьяняющее чувство. Том решил, что навсегда запомнит эту улыбку. А еще он поклялся себе, что обязательно сделает так, чтобы Гарри остался с ним навсегда! На веки вечные… И даже смерть не сможет отнять у него Гарри. А если Гарри вдруг посмеет умереть раньше него, Том сделает из его тела куклу, сохранит и они насовсем останутся вместе.
Он еще даже не начал познавать, по-настоящему открывать для себя любовь, а детские собственнические инстинкты уже исказили ее до неузнаваемости. Вероятно поэтому судьба оставалась неизбежной.
* * *
Следующие несколько месяцев прошли гладко и спокойно, и вот Тому уже пора было отправляться в начальную школу. Однако Гарри решил немного отложить отъезд, чтобы Том сначала научился контролировать свою магию. Тот все свое время проводил либо с Гарри за изучением магии, либо просто играя во что душа пожелает.
Все занятия магией проходили у Гарри в кабинете, и хоть в комнате было не очень много книг, она все равно ощущалась какой-то захламленной из-за возвышающихся на столе опекуна высоких стопок бумаг. Иногда Том заглядывал в них одним глазком. И пусть ему были непонятны хитросплетения таблиц и чертежей, Гарри не зря научил его читать. Два слова, которые попадались чаще всего он запомнил —
«Отряд Дамблдора».
И кто такой этот Дамблдор? Нахмурившись, он вернул пергамент аккурат туда же, откуда и взял. Убедившись, что все на своих местах, Том вышел из кабинета с мрачным невозмутимым лицом.
* * *
Когда Том вернулся в свою спальню, лаймового цвета змея до этого лениво свернувшаяся на подушке, бесшумно подползла к его руке.
— Как в-с-се прошло? — вопросительно изогнув бровь, Том жестоко, но в то же время очаровательно ухмыльнулся. — Хорошо перекус-с-сила… Кроликом С-с-стабс-са?
Маленькая змейка сыто щелкнула языком:
— И поч-с-сему ты не разрешил мне с-с-съес-сть это глупое животное?.. Я уж-с-се почти его проглотила, но пришлос-с-сь выплюнуть… Полупереваренный кролик с-с-совс-сем не такая вкус-с-снятина, — громким шипением пожаловалась змея и с несчастным видом обвилась вокруг запястья мальчика.
Ничего не ответив, довольный Том с улыбкой разглядывал холодную чешуйчатую кожу. Сев на кровати, он зло ухмыльнулся, представляя выражение лица Билли в тот момент, когда придурок обнаружил его подарок — одного небезызвестного полупереваренного кролика.
— А ещ-с-се… Потом… Том! — теперь будто ластящаяся собака свернувшись на коленях, продолжила змея:
— Я велела с-с-воим подругам подвес-с-сить кролика под потолком, так что Билли точно его увидит! Как только он войдет…
— Умниц-с-са… — прошипел Том, довольно сощурив глаза.
— Пора ужинать, Том! — не успел Том закончить предложение, как в комнату сунулась голова Гарри.
Змея максимально быстро юркнула в рукав.
— Немедленно спускайся… О черт!.. Плита! — Гарри выбежал прочь; Том даже не успел хотя бы мельком разглядеть выражение его лица. Опекун буквально мгновенно скрылся из виду, и ему только и оставалось, что тупо смотреть на приоткрытую дверь. Появилось странное ощущение, будто Гарри… От него сбежал?..
Когда опасность обнаружения миновала, маленькая змейка высунула голову из рукава.
— Уверена, что Гарри нас-с-с не понимает?
Хорошее настроение враз улетучилось, взгляд потемнел, Том поджал губы, вспоминая детали разговора со змеей. Если Гарри вдруг каким-то образом их подслушал… От одной только мысли об этом Тома охватила паника.
Надолго задумавшись, змея в итоге покачала крошечной головой:
— Мало кто из волш-с-себников понимает з-с-смеиный яз-с-сык.
Змея со скорбным видом оплела запястье, не желая больше вдаваться в подробности. Том что, думает, будто парселтанг на деревьях растет? Неужели он считает, что этот благородный язык настолько распространен, что на нем говорят все, кому не лень? Куда уж там простым обывателям до рода и наследия самого Слизерина.
