* * *
На улице его и впрямь ждала карета, вот только ни к каким друзьям Том не собирался. Когда он добрался до места назначения, на улице уже брезжил ранний бледно-розовый рассвет. Натянув повыше воротник пальто, укрываясь от студеного холода, Том шагал по рыхлому скрипящему под подошвами ботинок снегу. Выдыхая паровые облачка теплого воздуха, он думал о своем дне рождения, который никогда не был для него поводом для какого-то там праздника. Для него это был лишь очередной день. Дата, когда он появился на свет и умерла его никчемная мать. Мать, которая не провела с ним ни дня, возможно, просто не хотела… И что тут праздновать? Гарри бы конечно с ним не согласился. Для Гарри последний день года был особенным, праздничным, он всегда заказывал именинный торт и все такое. Том вообще не любил сладкое — ни сливочный крем, ни шоколад — но Гарри каждый раз смотрел на него так взволнованно, с таким нетерпением, что Том съедал не меньше двух кусков. Да, Гарри обожал дни рождения, да и вообще все праздники. Он радостно носился по дому, всюду развешивая яркие разноцветные украшения — раскрасневшийся и счастливый. Каждый день рождения Гарри нежно целовал Тома в лоб и шепотом говорил: — Спасибо Господу, что привел тебя в этот мир. И пусть эти слова были общепринятыми, пусть в день рождения их говорили всем и каждому, Том в такие моменты чувствовал себя особенным — будто одно только его существование делало Гарри счастливым. Хоть он и понимал, что это не так. Кто бы стал радоваться только из-за того, что Том живет? Гарри точно не был счастлив лишь потому, что Том родился на свет, Гарри бы не расстроился, если бы Тома вообще не было. Он был уверен, что Гарри с ним только из-за своего мягкосердечия или беспричинного чувства долга или — упаси бог — из жалости. Как только Том повзрослеет и сможет жить самостоятельно, Гарри оставит его — тотчас, не колеблясь, как сделал это сейчас. Лицо Тома исказилось, в умных темных глазах будто расплавилась сама тьма. Он ускорил шаг, пытаясь подавить желание кого-то убить. Ему нужно было сделать что-то, чтобы отвлечься от всей этой ерунды с днем рождения. Гарри рядом не было и поэтому все это утратило для Тома всякий смысл.* * *
Немного погодя он оказался на заброшенном пустынном берегу. Зимой утро наступало поздно — когда Том вошел в пещеру, солнце только-только показалось из-за облаков. Яркие лучи пронзили холодный воздух, даже в мрачную пещеру попало немного света, рассеявшего границы тьмы. Ухмыльнувшись, Том разбудил свою любимицу — черно-зеленая змея выскользнула из кармана и лениво обвилась массивными кольцами вокруг его плеча. — Прос-с-сыпайс-ся, мы на мес-с-сте. — Пойдем, пойдем, — взволнованно заерзала змея. Ей нравился запах пещеры — аромат тьмы, разложения, злобы и тоски. Формально гадюка была младше Тома — прошло всего четыре года со дня ее вылупления. Но благодаря волшебной родословной в ней были заложены определенные знания, поэтому, по крайней мере пока, она знала о темной магии больше Тома. Знала о тех скрывающихся во мгле существах — инферналах. — Эти появилис-с-сь с-с-сами по с-с-себе. Такие… Такие… — гадюка никак не могла подобрать правильных слов, чтобы объяснить Тому понятие некромантии. Она была волшебной змеей, прирожденной охотницей, но общение не очень ей давалось. В пещере Том расслабился, будто пришел не иначе как к себе домой. Он терпеливо слушал сбивчивые объяснения змеи, умело вычленяя смысл из ее слов и уже самостоятельно заполняя пробелы. — Такие редко встречаютс-с-ся? — Том вопросительно изогнул бровь. — Такие? С-с-с… Да, — от всех этих разговоров у змеи уже начинала болеть голова. Она раздраженно щелкнула языком, желая как можно скорее покончить с разъяснениями. — Обычс-сно инферналы с-с-создаютс-с-ся магией, некромантией… Но изс-средка, при определенных обс-с-стоятельс-с-ствах, некоторые мертвецс-сы с-с-сами по с-с-себе превращаютс-с-ся в инферналов… Выходит, их можно создать? Том нетерпеливо облизал губы, желая поскорее этому научиться. — Хотя, такие как здес-с-сь — превративш-ш-шиес-ся с-с-сами по с-с-себе — оч-с-сень с-с-слабы… Их мало и они хлипкие, — посетовала гадюка. Том ухмыльнулся. Мысли завертелись в голове подобно шестеренкам, темные глаза загорелись предвкушением, но голос остался все таким же холодным и ровным: — Нас-с-сколько с-с-сильными они могут быть? Змея задумалась, пытаясь вычленить что-то из заложенных в ней воспоминаний — в них не было особых подробностей, как например в учебниках, гадюка знала лишь основы: — С-с-с… С-с-сильные бы убили тех мальчиш-ш-шек… И превратили бы в инферналов. Том кивнул и глубоко погрузился в собственные мысли. Он может создать нечто могущественное, способное увеличивать количество себе подобных. Что-то вроде его собственного монстра Франкенштейна.* * *
Наконец они добрались к озеру в конце пещеры. Мерцающая поверхность воды оставалась смертельно-спокойной — несмотря на то, что озеро было связано с океаном, ни одно из морских созданий не осмеливалось приближаться к столь злому месту. Поверхность водоема была плоской и гладкой, как черный мрамор, но Том чувствовал бурлящую в глубине коварную темную магию, готовую заманить ничего не подозревающих пловцов в их водяные могилы. Том остановился на скалистом берегу, не обращая никакого внимания на изобилующие вокруг драгоценные кристаллы кварца. — С-с-смотри, там впереди ос-с-стров, — змея первой заметила расположившийся посреди озера маленький островок, который возвышался над штилевой поверхностью водоема причудливыми обрывистыми столпами. «Абсолютно изолированный остров, оторванный от всего мира». Том прищурил глаза, смакуя вдруг пришедшую в голову мысль. «Идеальное место для хранения трофея — для удержания пленника». Он мог бы построить на этом острове башню с тяжелыми крепкими замками, отгородиться от всего мира. Как та ведьма из сказки про Рапунцель, которую Гарри как-то читал ему перед сном, Том мог так же заточить свой трофей в уединенной башне, о которой не будет знать никто в целом мире. Он мог скрыть, запереть, заковать. И тогда, оставшись в абсолютном одиночестве, пленник башни целиком и полностью посвятит себя Тому. Станет его собственностью — контролируемой и послушной. Но, конечно, это всего лишь мысли… Том пока был недостаточно могущественен для осуществления этой задумки. Пока. — Так как с-с-создаютс-с-ся инферналы? — спросил Том, перейдя на шепот — тихий, манящий, опасный. — Как мне с-с-создать более с-с-сильных? На секунду задумавшись, змея честно ответила: — Я точно не з-с-снаю… Но ес-с-сли инфернал затащит на с-с-свою территорию кого-то из живых, эта вода с-с-сможет их обратить… С-с-скорее вс-с-сего. «Кого-то из живых», — мысленно повторил Том. Он швырнул в озеро камень и, задумчиво посмотрев на разбившую гладкую поверхность рябь, развернулся к выходу. «Что ж. В Лондоне как раз полно никому не нужных глупых людишек».* * *
После экономического кризиса тысяча девятьсот двадцать девятого бизнес на черном рынке переживал настоящий бум. В отличие от печально известных биржевых торгов на черном рынке не было ни запретов, ни правил. Там правили лишь деньги и власть. Поэтому люди и перешли на черный рынок, где не нужно было ни перед кем отчитываться — никого не заботило ни откуда пришел товар, ни куда он направляется. Чистая сделка — деньги за товар — и никаких сложностей. Конечно, были и исключения. У отсутствия правил была и оборотная сторона — сильные грабили слабых. Обнаружив источник редких товаров, можно было сколотить неплохое состояние, однако опытные коммерсанты нередко захватывали подобные источники и оставляли весь доход себе. — Какой красивый камушек! Сынок, расскажи-ка, где ты его нашел? — нетерпеливо спросил тучный торговец. Стараясь произвести заслуживающее доверие впечатление, он улыбнулся Тому, обнажив ряд желтых зубов, однако не сумел скрыть жадный блеск в глазах. Том мысленно усмехнулся, но на купца посмотрел простодушно, абсолютно невинно, широко распахнутыми глазами невежи: — В пещере, сэр. Там таких еще много… — Добро, добро, сынок. А можешь меня туда отвести? Я дам тебе денег. Очень много денег. Радостно улыбнувшись, мальчик взмахнул купюрами британских фунтов, которые ему дал торговец: — Много?! Даже еще больше, чем дали? Купец провел рукой по лежавшим на его пухлой ладони кристаллам. Он очистил поверхность от грязи и пыли, и теперь солнечные лучи, будто проникая сквозь камень, рассеивались внутри него, переливаясь дивными радужными спектрами. Кристаллы искрились золотисто-металлическими бликами. Это был самый что ни на есть титановый кварц! Титановый кварц, который сделает его богатым! Ему бы только добраться до залежей и весь Лондон будет у его ног! Больше никогда не придется горбатиться в крошечной лавке на черном рынке! — Конечно, малец, я дам тебе много-много денег, — тотчас ответил он. — Ты только покажи мне ту пещеру. С воодушевлением кивнув, ребенок потянул торговца за руку: — Тогда пойдемте прямо сейчас! Купец поспешно созвал еще пятерых товарищей. Они незаметно погрузили в грузовик необходимое оборудование и, сгорая от нетерпения, отправились в путь. Все, конечно же, проделывалось в абсолютной секретности — торговцу не хотелось, чтобы другие алчные мерзавцы прознали о том, что он нашел клад, свой собственный рог изобилия. Это был дар свыше — не иначе. Том, одетый для конспирации, как оборванец, неподвижно замер около водителя, стараясь не испачкать кожаные сидения автомобиля. В тысяча девятьсот тридцать пятом машины были ценной редкостью, далеко не чем-то обыденным. Сидевший на заднем сиденье торговец громко заливисто расхохотался. Теперь он точно убедился, что этот малец просто не более чем глуповатый выходец из бедной семьи, которому повезло найти такое сокровище. Он довольно улыбался всю дорогу, думая лишь о несметных богатствах и кристаллах, оставаясь в блаженном неведении об истинных намерениях Тома. Том же отлично отыгрывал свою роль доверчивого и невежественного деревенского мальчишки — выбранная маска ни разу не дрогнула. Ему нравились люди, работающие на черном рынке — ими правили лишь желания и ненасытный аппетит к наживе, и в них не было ни капли морали. А людьми очень легко манипулировать, когда знаешь, чего они хотят. Тому не терпелось увидеть их испуганные лица, не терпелось обратить их в инферналов — тогда от их существования хотя бы станет чуть больше проку, чем сейчас. Он, будто скрывающаяся в темноте змея, готовился вонзить клыки в слабую, ничего не подозревающую добычу.* * *
— Там… Я их из того озера достал, — мальчик указал на большое черное озеро, загоняя в западню жадно озирающихся торговцев. Все шестеро тут же ринулись вперед, не желая делиться лишней добычей с остальными. Зайдя по щиколотки в холодный соленый омут, они живо окунули металлические детекторы в воду. Движения торговцев нарушили спокойствие озера, прошедшая по нему рябь воззвала к скрывающимся в глубинах мертвецам. Тьма зашевелилась, открыла глаза — движимые жадностью люди, идущие вброд все глубже и глубже, подписали себе смертный приговор. Водная поверхность вздрогнула и неистово заколыхалась, мужчины закричали от первобытного ужаса. Они кричали до последнего, пока легкие и рты не заполнились ледяной жидкостью. Холодные черные воды с жадностью поглотили все шесть жизней. Позже, вскормленные темной магией, они снова восстанут, но уже как инферналы. Но нет. Том не остановится на этом — для него это лишь начало! Стоя на бугристом берегу, он неотрывно смотрел на возвышающийся перед ним маленький островок. Незримые тени, окутав худощавую фигуру, с любовью ласкали мальчика, укрывали магией. Будто сама тьма была живой, а Том был ее дитя. Тонкие красные губы на красивом лице скривились в пугающей ухмылке. В этом году он не получил от Гарри никаких подарков, так что просто сам сделал себе подарок. Шесть магглов — шесть инферналов… Жалкие магглы сгодились хоть на что-то, поспособствовав эксперименту. Том мрачно поздравил самого себя с днем рождения. — А чс-с-сто с-с-с грузс-с-совиком? — спросила змея, которой эксперименты Тома уже порядком наскучили. Том сузил глаза: — Прощс-се прос-с-стого. С-с-столкнем в океан. Вода вс-с-се поглотит.