47 days to change

19 января 1936 года Дети весело провели Рождество, и теперь, как бы ни хотелось продолжения каникул, пришло время собрать рюкзаки, отложить в сторону игрушки и вернуться в школу. Каждый год непременно начинался с новых надежд — даже ледяной январский ветер не мог погасить ярких веселых улыбок на наивных круглощеких лицах. Жизнь шла своим чередом. Том по-прежнему притворялся добрым маленьким мальчиком — любимчиком всех учителей и идеальным примером сына для каждого родителя. Няня продолжала за ним присматривать и вести домашнее хозяйство, хотя со все растущей усталостью уменьшался и ее заряд хорошего настроения. Гарри все еще… Не вернулся. Девятнадцатое января… А значит, Гарри не было вот уже три месяца и девятнадцать дней. До его возвращения остался всего один месяц и одиннадцать дней, ведь он обещал вернуться через… Пять месяцев. Небрежно перекинув сумку через плечо, худощавый красивый мальчик вышел из класса, проворно лавируя между потоком учеников с непроницаемым выражением лица. — Том, подожди! Я с тобой! — прокричала ему вслед Элли — такая же радостная и энергичная, как и все маленькие девочки вроде нее — краснощекая, яркоглазая, любимая всеми принцесса. Всеми, кроме него. Но Том лишь ускорил шаг, не замедляясь даже, чтобы поправить сползшие ремни сумки. Пробивающиеся через коридорные окна золотистые солнечные лучи подчеркивали красивые черты лица молча протискивающегося сквозь толпу Тома. Он шел, глядя в пол и немного сутулясь, — безучастный ко всему. Было в нем что-то такое, выдающее замкнутость, отчужденность и надменность — выделяющее из толпы. Сейчас он был совершенно не похож на самого себя — обычно вежливого и приветливого — он излучал опасность. — Том, подожди! — снова закричала девчушка, но тот уже скрылся где-то у подножия лестницы. Быстро побросав вещи в сумку и даже не потрудившись ее застегнуть, Элли, тяжело дыша, ринулась следом. Она буквально летела по коридору, длинные косы красиво развевались за спиной, привлекая внимания всех проходящих мимо мальчишек. Но Элли думала лишь о Томе. — Том! Пусть он и шел вроде бы не спеша, ей все равно пришлось приложить немало усилий, чтобы его догнать. Задыхаясь от долгого бега, она в последний момент схватила Тома за полы пальто. Элли была единственной дочерью в самой состоятельной семье маленького городка, так что выросла немного бестактной и настойчивой — слишком уж ее избаловали. — Можно к тебе в гости? — взволнованно спросила она плаксивым голосом, требующим немедленного согласия. Ее щенячьи глазки непременно сработали бы на большинстве людей, но Тома это только еще больше взбесило. Его глаза потемнели, внутри он буквально закипал от злости. — Отпусти, — не сулившим ничего хорошего тоном потребовал Риддл. — Хочу еще того вишневого повидла, которое ты как-то приносил. Помнишь? — продолжила канючить Элли, напрочь не замечая мрачного настроения Тома. Девчушку слишком уж подкупили и одурачили его прошлая доброта и вежливость. Нетерпеливо цокнув языком, Том сбросил с себя ее руку. — Отстань, — снова повторил он — теперь уже ледяным, хлестким, как пробирающий до костей зимний ветер голосом. Недобро сощурив глаза, Том впервые раскрыл девчонке свою истинную натуру — скрывающуюся за красивой маской зловещую тьму, медленно закипающую силу, которой той не дано было осознать. Волчонок впервые оскалил острые клыки, потому что у него больше не было причин смешиваться с овечьей стаей, сходя за своего. Ведь все, что Том делал, было ради Гарри — чтобы завоевать его любовь и симпатию. А теперь, раз Гарри больше не было, Том был волен вести себя так, как ему самому угодно. Том усмехнулся, заметив, как побледнела Элли. По непонятным причинам он каждый раз наслаждался, видя, как глаза глупых овец наполняются страхом в тот момент, когда они осознавали его силу и превосходство. Пожалуй, отчасти, Том ведь и сам был ребенком — по-своему капризным и незрелым. Такой у него был способ бороться с душевными страхами и злостью — ударить, наброситься, выплеснуть обиду, нанесенную единственным человеком, который был ему дорог и который так просто его бросил. — Т… Том… — неуверенно запнулась Элли. Не сказав больше ни слова, он развернулся и пошел дальше. Элли ненадолго замешкалась, но она не привыкла легко сдаваться и поэтому, закусив губу, погналась за ним. Однако на этот раз она осмотрительно держалась на расстоянии, следя за Томом издалека, все еще помня его полный злобы взгляд. Девчушка все никак не могла понять: когда же Том стал таким пугающим?..

* * *

За очередным поворотом показался заснеженный дом Тома, к которому тот подошел неторопливым механическим шагом. На сокрытом в тени капюшона лице не было ни одной эмоции, будто Тому было все равно, будто для него не было разницы между собственным домом или каким-то другим. Элли же с восхищением смотрела на большое кирпичное здание. Она, конечно, догадывалась, что такой как Том наверняка из хорошей семьи. Но изящная архитектура и симметричный каркас утопающий в море белого снега, крыша из красной черепицы и вымощенный булыжником сад произвели на нее невероятное впечатление. Открыв кованую калитку, Том вошел во двор, даже не взглянув на крадущуюся за ним девчонку. Элли неуверенно застыла у ворот, но любопытство пересилило и она двинулась дальше — к саду. В данный момент Тому было абсолютно плевать, что она там делает и куда идет. Войдя в дом, он увидел небрежно сброшенные на коврике в прихожей белые кроссовки. И конечно же не мог их не узнать! Гарри не любил носить строгие туфли, предпочитая им удобную и дешевую обувь. Том шокированно смотрел на них, чернильные зрачки непроизвольно расширились, будто перед ним оказалась груда несметных сокровищ, а не пара копеечных ботинок. Кроссовки выглядели так же, как Том их видел в последний раз — белая резина у подошв по-прежнему была испачкана в зеленых травяных пятнах. Том почти видел, как владелец кроссовок торопливо шагал по саду, как улыбался, как открывал двери их дома. Дыхание вдруг перехватило, а сердце, наоборот, заколотилось с бешеной скоростью. Позвоночник закололо волнительной дрожью словно электрическим импульсом. Том не слышал, как Элли тихонько окликнула его по имени — он слышал лишь неистовый стук собственного сердца, разгоняющего адреналин по венам. Он застыл, будто статуя, на лбу выступила холодная испарина. В горле пересохло, мысли превратились в полную неразбериху. Он… Он вернулся? Том сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, но это совсем не помогло. Он резко сорвался с места и, миновав гостиную, поспешил вверх по лестнице, даже не удосужившись снять грязные зимние ботинки. Элли проводила его недоуменным взглядом. По его напряженному выражению лица, дрожащим кулакам и шаткой торопливой походке она поняла, что Том был чем-то взволнован. Элли никогда не видела его таким — насколько она помнила, Том всегда был сдержанным, хорошо себя контролировал, вежливо улыбался и был самым добрым мальчиком из всех, кого она знала. Она вздрогнула, вспомнив тот холодный полный злобы взгляд, совсем не детский, но… Наверняка она просто все неправильно поняла. Ведь каждый может выйти из себя и сорваться? Элли так и осталась стоять у распахнутой двери, не осмеливаясь войти в дом.

* * *

Том уже в который раз стоял перед дверью спальни опекуна — запертой дверью, каковой она и была последние три месяца отсутствия Гарри. Он потянулся было к кованой ручке, но… Вдруг испугался. Бесстрашный, высокомерный, упрямый, без колебаний совершающий ужасные преступления — тот самый Том Риддл боялся открыть простую дверь. Он вспомнил, как три месяца назад стоял на этом же самом месте и как открыв эту дверь увидел лишь комнату полную пустого разочарования. Том еще долго простоял так, в полной тишине; в глубоко посаженных глазах сгущались мрачные тени сомнений. Наконец, глубоко вздохнув, он повернул ручку. Дверь легко поддалась, тихонько скрипнув немного подржавевшими петлями. Внутри оказалось тихо и пусто. Все так и осталось на своих местах: и ваза на прикроватной тумбочке и тонкий слой пыли на подоконнике. Лишь одна… Тишина. Несмотря на удивительно теплые для зимы солнечные лучи, пробивающиеся сквозь оконное стекло, Тома обдало всепоглощающим холодом, вцепившимся в него черными щупальцами неотвратимого ночного кошмара. Он обернулся назад к двери, деревянные половицы заскрипели под ботинками. Том отрешенно посмотрел на грязные коричневые следы, оставленные собственной неснятой в спешке обувью — свидетельство собственной никчемной безрассудной радости и волнения. Теперь же они были лишь свидетельством его глупости и в который раз разбитых надежд. Темные глаза сощурились будто от боли. Том весь помрачнел — последняя капля светлой надежды погасла, и его словно окутало тьмой. Он до белизны крепко сжал губы, пытаясь справиться со всепоглощающим чувством разочарования, грохочущим безжалостными волнами где-то в грудной клетке. Том презирал себя за собственные эмоции. За то, как сильно его задели одни только мысли о Гарри. Он отвернулся. Грязные отпечатки подошв будто насмехались над ним: «Какой же ты идиот, глупый щенок, гонящийся за недостижимой целью по имени Гарри Поттер». Бешено колотящееся сердце наконец успокоилось, красивые черты лица исказились холодной пасмурью. — Том? Та девочка внизу — твоя подруга? Том резко повернул голову в сторону теплого, такого знакомого голоса. Худощавая фигура, яркая улыбка, зеленые глаза — Том смотрел, не в силах отвести взгляд, запечатлевая каждую черточку, отпечатывая на сетчатке, будто фотографируя на память. Он вцепился в деревянную дверную раму, потрясенно застыв на месте восковой статуей. — Том… Ты меня не узнаешь? В горле Тома пересохло. Стоящий у лестницы опекун был таким нездорово бледным, исхудавшим, но глаза… Глаза оставались яркими, словно изумрудные звезды. Подойдя к нему, Гарри ласково погладил Тома по макушке: — Бог мой! Ты так вырос всего за три месяца… Том хорошо питался, поэтому и впрямь стремительно рос, подобно молодым побегам после весеннего дождя. Он стал выше, сильнее и теперь уже доставал Гарри до груди. Гарри с улыбкой взъерошил черные волосы мальчика, светясь от гордости. Будто потеряв дар речи, Том вперил взгляд в пуговицы на пальто опекуна. Когда Гарри провел по его лбу, взъерошивая волосы, Том почувствовал, какая холодная на ощупь его кожа — словно лед. Но прикосновение успокоило своей… Реальностью. На миг Тому показалось, будто нечто чужое завладело его телом — мозги превратились в какую-то кашу, в груди разлилось непонятное чувство, побудившее его ринуться вперед, в объятия Гарри, крепко обнять того за талию, сжимая словно тисками. Налипнувший на пальто Гарри снег холодной влагой отпечатывался на щеке Тома, но ему было все равно, он не собирался разжимать объятий. Гарри потеплевшим взглядом с улыбкой посмотрел на мальчика. Они не в первый раз обнимались, но сейчас Том впервые сам проявил инициативу. Том всегда был замкнутым, держал при себе все свои эмоции, и было сложно понять, когда тот счастлив, а когда расстроен. Это неожиданное проявление привязанности было особенно редким и очень трогательным. Гарри не зря думал, что тот будет волноваться. Как бы сдержанно и зрело не вел себя Том, Гарри все же не было три или четыре месяца, и ему наверняка было страшно остаться одному. Склонившись поближе к Тому, он прошептал ему на ухо: — Пойдем. Смелее. Подруга тебя заждалась, — и Гарри выпустил его из объятий. Продолжая улыбаться, он поправил на мальчике загнувшийся воротник пальто, спрятал ему за ухо выбившуюся прядь волос. Том нехотя отпустил Гарри, крайне раздраженный внезапной потерей теплого человеческого тела. «Смелее»? Том хотел бы, чтобы Гарри не думал о нем, как о прилипчивом испуганном мальчишке.

* * *

Сунув голову в приоткрытую входную дверь, Элли с любопытством разглядывала темноволосого молодого мужчину. Неужели это… Приемный отец Тома? Но он ведь так молод! И скорее похож на старшего брата, чем на отца. Маленькой девочке очень понравилась его улыбка и ей еще больше захотелось узнать о семье Тома. — Элли, заходи, — неожиданно появившийся Том с вежливой улыбкой распахнул дверь пошире. Да, это тот самый Том, которого она знала — приветливый, красивый, самый лучший ученик в школе. Его улыбка буквально ослепляла, и она тут же напрочь забыла о его недавнем таком злобном выражении лица. Воспрянув духом, Элли торопливо сняла сапожки и поспешила за Томом в гостиную. — Посиди пока тут, пожалуйста. А я пойду принесу нам чаю, — демонстрируя безупречные манеры, Том кивнул на мягкий диванчик. Такие красивые темные глаза, изогнутые красные губы, а еще он, кажется, в хорошем настроении. Элли была как раз в том возрасте, когда начинали увлекаться романтикой и мальчиками — она вспыхнула, когда Том посмотрел ей в глаза. Мысли наполнились мечтами о будущем с прекрасным принцем, о том самом единственном, о рыцаре в сверкающих доспехах… И чем больше Элли об этом думала, тем сильнее краснела, как помидор. Заметив ее румянец, Гарри улыбнулся и не смог удержаться от невинного поддразнивания: — Том у меня красивый, да? — Да, — смущенно пискнула Элли не громче комарика. Гарри громко по-доброму рассмеялся, отчего девчушка покраснела еще сильнее. Сам же Гарри был полон гордости — ему нравилось, когда другие хвалили его удивительного и замечательного маленького мальчика. И, кажется, Том наконец изменился: первым его обнял, привел домой друга и даже, пусть и невольно, привлек внимание симпатичной девчушки. Гарри чувствовал себя самым что ни на есть гордым родителем. Гарри так радовался произошедшим в Томе переменам, что ему казалось, что он и во сне будет продолжать смеяться. К такой радости, как и ко всему хорошему, нередко быстро привыкаешь. Том всегда был хорошим актером. Показывал Гарри только свои лучшие стороны, в которых были лишь безупречные манеры, искусственные улыбки и яркий свет. И этого света, пусть и иллюзорного, было достаточно, чтобы скрыть тьму.

* * *

Укутанный в мягкое одеяло, Гарри лежал на кровати, содрогаясь всем телом от невыносимой боли. Несмотря на то, как сильно он устал, уснуть никак не получалось. Боль накатывала волнами, раз за разом набрасывалась на него с новой силой, пока он не свернулся калачиком словно жалкий зверек. Тяжело вздохнув, Гарри с трудом перевернулся и закрыл глаза. Несмотря на боль, несмотря на болезненно бледное лицо, на его губах играла улыбка. Вспомнился вопрос Гермионы, на который теперь он мог дать точный уверенный ответ: «Вся его боль, его жизнь, что угодно… Да, оно того стоит». В комнате напротив так же не в силах уснуть, ворочался на кровати Том: — Думаю… Нам лучш-ш-ше пока отложить экс-с-сперимент с-с-с инферналами.