* * *
Том, разумеется, уловил перемену в настроении Абраксаса, но не стал придавать этому значения. Для юного Темного Лорда, который начал оттачивать свою маску из лжи и лицемерия еще в возрасте четырех лет, все схемы и интриги Малфоя были просто детскими очевидными играми. Нет, сейчас Тома занимали совершенно другие мысли. С той самой секунды, как он вошел в поезд, разум буквально взорвался вспышками болезненных мыслей и воспоминаний. Внутренности стянуло тугим узлом, горло сжало медленно, но верно удушающим спазмом. Сегодня, двадцатого декабря, невольно вспомнились события прошлогодних зимних каникул. Двадцатого декабря прошлого года он точно так же вошел в алый, пыхтящий дымом Хогвартс-экспресс. Точно так же сидел в купе, спокойно глядя в окно и притворяясь ко всему безразличным, хотя в груди бешено колотилось сердце, а горло сжималось от страха. Тогда, где-то глубоко внутри он знал, что Гарри не ждет его «дома», но все же… Ему хватило глупости надеяться. В груди до самого конца теплилась искра надежды, и лишь когда он вошел в холодное темное здание, встретившее его безмолвной пустотой, ее погасил ледяной ливень отчаяния. А вместе с этим разрушились и все глупые детские сантименты. И сейчас все вокруг так напоминало о прошлом — такое же купе поезда, те же мягкие сиденья, все как тогда… Будто история снова повторялась, будто впереди его поджидало щемящее чувство разочарования, затаилось, готовое разорвать душу на части. Лицо Тома исказилось от злости, он сжал в руках то самое письмо, безжалостно сминая столь бережно хранимый пергамент — тот зловеще сверкнул восковым глянцем, отразив лучи заходящего солнца. "…с радостью сообщаю, что нашел нам новый дом". Дом ли? Том закрыл лицо руками, заслоняясь от любопытного взгляда Абраксаса, и скривил красные губы в насмешливой ухмылке, обнажив по-волчьи острые клыки.* * *
Время близилось к семи, на окутанный дымкой белого снегопада Лондон опустились сумерки. Воспоминания тысяча девятьсот тридцать восьмого словно слились воедино с нынешним, тысяча девятьсот тридцать девятым — время, место и даже погода были точно такими же. Алый паровоз, издав пронзительный гудок, выдохнул густыми столпами дыма и со скрежетом остановился на станции Кингс-Кросс. Вагоны, по инерции двинувшись вперед, дернулись под ногами студентов; распахнулись двери, и дети радостно помчались прочь из поезда. С громким смехом и криками они, беззаботные и юные, освобожденные наконец от гнета уроков и домашних заданий, спешили в объятия родителей. От счастливых воссоединений мир словно взорвался красками, будто черно-белое немое кино превратилось в яркую и шумную картину. Том окинул толпу неприветливым взглядом, стиснул кулак — зажатое в нем письмо впитало выступивший на ладонях холодный пот. Том запнулся, с задумчивым сомнением посмотрел на пергамент — выведенные на нем строки он перечитывал столько раз, что уже знал наизусть каждую букву. И все же не стал выбрасывать — спрятал между страницами книги.* * *
На платформу 9 и ¾ Гарри явился намного раньше необходимого. Хоть он прекрасно знал, что поезд прибывает ровно в семь вечера, все равно волновался — вдруг тот приедет раньше или наоборот опоздает. Так что он уже несколько часов стоял под снегопадом в окружении таких же нетерпеливо дожидающихся родителей, которые, видимо, тоже решили подстраховаться. Гарри не терпелось показать Тому их новый дом, хотелось смеяться и прыгать — пусть это и было по-детски взбалмошно, в конце-то концов, дом, как дом, а не какая-то сокровищница. Снегопад усилился, и Гарри пришлось уйти с платформы в зал ожидания — все пальто уже отсырело от снежной влаги. Остальные ведьмы и волшебники предусмотрительно наложили на свои мантии и пальто Согревающие и Высушивающие чары, но у Гарри не было волшебной палочки. Та потерялась еще тогда, во время бомбежки, и даже ее обломков не удалось отыскать — не помогло ни одно из призывающих заклинаний. Так что Гарри приходилось согреваться по-маггловски — потирая руки и притоптывая ногами. Пожалуй, следует поскорее навестить Олливандера — остролистая палочка с пером феникса сейчас должна была лежать в какой-то из пыльной коробок в его лавке. Когда Гарри уже совсем утомился и начал волноваться, раздался пронзительный гудок прибывающего на станцию паровоза. Родители тут же ринулись к поезду, а к ним навстречу уже переодевшие школьную форму дети. Платформа загудела праздничными поздравлениями, зарябила радостными лицами. Гарри тоже попытался протиснуться к поезду сквозь толпу: — Простите, извините, прошу прощения, мэм. Он почти сразу же нашел Тома взглядом. Да, бледный безносый Волдеморт будущего выглядел довольно жутко, но Гарри не мог не признать, что в юности Том Риддл был очень красив. Высокий и стройный, излучающий харизму и непередаваемый шарм — куда бы Том ни пошел, он неизменно привлекал всеобщее внимание. Не видевший его четыре месяца Гарри сразу заметил, что Том сильно подрос и теперь был ему примерно по плечо. Его по-маггловски одетый мальчик, спрятав руки в карманах, с небрежной уверенностью и непринужденностью рассматривал толпу; рядом парил в воздухе чемодан, притягивая завистливые взгляды сокурсников, впечатлившихся столь эффектным заклинанием. Размяв окоченевшие пальцы рук и ног, Гарри, широко улыбаясь, бросился навстречу Тому: — Том! Подбежав к мальчику, вблизи Гарри заметил, что тот не только вырос, но и утратил детскую округлость. На длинной шее теперь заметно выделялось адамово яблоко, черты лица стали более точеными и четкими, выделились твердыми резкими линиями. Том заметно преобразился, словно скульптура под стамеской искусного мастера, становясь настоящим красавцем. Том неподвижно стоял на месте, поджав губы, выпрямив спину и молча вглядывался в улыбающееся лицо Гарри, которому столь пристальное внимание даже… польстило. — Привет. Не стой на месте, глупенький, простудишься, — Гарри погладил Тома по голове, мысленно сожалея о том, как же быстро и незаметно летит время. Том ничего не ответил, не в силах отвести взгляда от ярко-зеленых глаз опекуна. Когда он услышал знакомый голос, зовущий его по имени, в груди взорвались странные, необъяснимые, но невероятно насыщенные сильные чувства. Будь Риддл гриффиндорцем, не раздумывая бросился бы навстречу Гарри, обнял бы крепко и никогда-никогда не отпускал, но… Слизеринцы не поддавались эмоциям и высоко ценили контроль. Поэтому Том, сдержав восторг и облегчение, спрятал чувства за вежливой невинной улыбкой. Он прекрасно знал, какого именно поведения от него ожидал Гарри… И даже будет рад притвориться — ради Гарри, ради их нового дома, ради этого мимолетного счастья.* * *
В Годриковой впадине на удивление гармонично существовали и магглы, и волшебники. Хоть Гарри и жил здесь уже какое-то время, он редко выходил на прогулку по деревне. Большую часть своего времени Гарри проводил заперевшись в кабинете, разрабатывая стратегии для Отряда Дамблдора. Он и сам не мог толком объяснить, почему выбрал жилье именно здесь. В этом времени еще не было мемориала, который при приближении превращался в памятник отцу, матери и ребенку. На стоявшей на деревенской площади черной стеле были выгравированы чужие, не знакомые Гарри имена. — Гарри? — окликнул Том. Он проследил за взглядом опекуна, направленным на гладкую мраморную стелу, но сам так и не увидел в ней ничего примечательного. Отвлекшись на голос, Гарри вынырнул из воспоминаний, нервно сжал ладонь Тома и спешно потащил его в сторону их дома, подальше от стелы. В этот момент Гарри резко пожалел о том, что купил дом в Годриковой впадине. Все в этой деревне напоминало ему о родителях, об их убийстве и убийце, о смертях, с которых началась их с Томом история. Гарри быстро шагал, не оглядываясь на мраморную плиту цвета сажи. Он до боли прикусил губу — нельзя было давать волю слезам. — Гарри? Что случилось? — спросил Том, который мгновенно уловил перемену в настроении опекуна, заметил ее в красивых ярко-изумрудных глазах. — Пойдем-пойдем, мы уже почти пришли. Гарри обхватил ладонями руку Тома, чтобы хоть немного согреть его пальцы, хоть это мало помогло — разбушевавшийся холодный зимний ветер отнимал все мало-мальское тепло. От деревенской площади до их дома было совсем недалеко, но этого расстояния и времени хватило Гарри, чтобы успокоиться и прийти в себя. У каждой дороги есть свой конец. Каждый выбор имеет последствия. Гарри сделал свой выбор — остаться с Томом, любить его и растить. Никаких сожалений.* * *
— Добро пожаловать в новый дом, — улыбнулся Гарри, открывая входную дверь. Когда Том вошел в прихожую со свежеокрашенными в белый цвет стенами, ему на миг показалось, будто все вокруг растаяло, растворилось в снегу. Снова ослепительно улыбнувшись, Гарри, словно нетерпеливый ребенок, жаждущий похвалы, принялся расспрашивать Тома, нравится ли ему их новый дом, и стены, и люстры, и пол… Восторг и воодушевление опекуна были настолько заразительными, что и Том, не удержавшись, широко улыбнулся, чувствуя, как в груди разливается приятное тепло. — О, вы уже вернулись? — она вышла из гостиной и обыденно, будто давно привыкла так делать, забрала у Гарри из рук пальто, повесила на крючок. После взмахнула палочкой, и чемоданы Тома, плавно пролетев по воздуху, пристроились аккуратным рядком вдоль стены. Она — Джоан. Улыбка Тома моментально погасла, он недовольно нахмурился, но почти сразу же взял себя в руки и снова улыбнулся — на этот раз сдержанно и учтиво: — Что вы здесь делаете, мисс Джоан? Рассеянно поправив складки на бежевом свитере и закатав рукава, Гарри повернулся к Тому: — А, я пригласил Джоан отпраздновать с нами Рождество. Она очень мне помогла, и с переездом, и со всем остальным. — Понятно, но… Разве мисс Джоан не хочет провести Рождество в кругу семьи? — учтиво поинтересовался Риддл и, ахнув, театрально прикрыл рот ладонью. — Ой, прошу прощения! Кажется… Я забыл, что мисс Джоан выгнали из дома. Извините, я лучше пойду… — Том подхватил свои чемоданы и, протиснувшись между Гарри и Джоан, поспешил в сторону гостиной. Гарри остался стоять в прихожей, в которой повисла неловкая пауза. С чего вдруг… С чего вдруг Том так вскипел? Это было совсем на него не похоже. — Извини, Джоан, он… — Ничего страшного, он просто сказал правду, не волнуйся, — пожала плечами Джоан; судя по выражению ее лица, она и впрямь ничуть не обиделась. — Пойду к себе в комнату. Позже принесу тебе зелья.* * *
Сев на диван, Том окинул беглым взглядом свою новую комнату. Интерьер был почти идентичен их старому дому на Лондонской улице пятнадцать, но все равно для него это место было чужим. Риддл раздраженно запустил пальцы в мягкие черные волосы. Хорошее настроение, которое у него было каких-то три минуты назад, исчезло, будто его и не было. Ему не нравилась Джоан, не нравилось, что она здесь, что вторглась в его дом. Тому хватало ума не ненавидеть ее в открытую, но эта сцена, то, как эта Джоан помогала Гарри с пальто — обыденно, будто она хозяйка в этом доме… Вывела его из себя. Новый дом, новоявленные муж и жена — прямо-таки чудесное сочетание. Как душевно и волнующе, ага. Волчонок зло ухмыльнулся, обнажая острые клыки.