Отец
12 ноября 2018 г. в 21:51
10 сентября 1942 года
Гарри проснулся, вздрогнув от громкого хлопка двери, и, подслеповато щурясь, зашарил рукой под подушкой в поисках очков. Наконец найдя их, принялся озираться по сторонам, все еще дезориентированный ото сна. Как оказалось, разбудил его Альфонсо; стоя у порога, тот смущенно почесывал макушку и лучезарно улыбался — явно задумал очередное веселье. Альфонсо вообще отличался живым характером и заражал всех вокруг энергией и бодростью; на этот раз жизнелюбивому аврору вздумалось попрактиковаться в дуэльном клубе, и Гарри не стал отказывать — дел все равно никаких не было, да и профессия обязывала держать себя в форме, не говоря уже о том, что в будущем шла война.
Большинство студентов были на занятиях, поэтому в дуэльном зале оказалось не так многолюдно, как обычно в последнее время. Хоть Гарри и бывал здесь всего-то раз, на втором курсе, комната взбудоражила казалось бы позабытые воспоминания о давней дуэли с Малфоем — в то время та казалась такой важной, а теперь до смешного ребяческой.
— Молодцы! — вдруг зааплодировал Альфонсо, и Гарри, снова вернувшись в реальность, переключил внимание на помост, где, отбросив палочки в стороны, сражались двое старшекурсников. Один из студентов слегка надавил предплечьем на шею другого, и присутствующие в зале сокурсники победителя взорвались бурными аплодисментами.
Гарри удивленно вскинул брови:
— Они сражались без магии?
— Да, — отозвался явно взбудораженный зрелищем Альфонсо, — физические тренировки ближнего боя важны, особенно в таком возрасте. А теперь наша очередь! — едва не подпрыгивая от предвкушения, он нетерпеливо схватил Гарри за руку и потащил за собой на помост.
Незамеченный Гарри Том жадно наблюдал за каждым движением своего опекуна: как тот поднялся по ступенькам, как отошел на положенное расстояние от противника, как встал в боевую стойку. Риддл впервые увидел Гарри в настоящем сражении, день, когда они спасались от бомбежки в Лондоне, был не в счет, в тот раз они просто бежали без оглядки. А вот сейчас Гарри был захвачен битвой, он принимал ее, дышал ей, и это зрелище оказалось ошеломляюще великолепным. Том еще никогда не видел ничего подобного, в горле пересохло, а сердце забилось чаще — Гарри решительно атаковал, рассекая палочкой воздух, каждый его жест, каждое движение были четкими и выверенными, он не растрачивал энергию попусту. Ярко-зеленые колдовские глаза пылали горячим пламенем и сосредоточенностью, все взгляды находившихся в дуэльном зале были прикованы к Гарри, а тот, наверное, и сам не осознавал, как притягательны исходящие от него сила и уверенность. Но даже сейчас, даже в такой ситуации Том не просто праздно наслаждался происходящим; прищурив глаза, он внимательно отслеживал каждую осечку опекуна, выискивал и запоминал его слабости. Риддл ненадолго переключил внимание на другого дуэлянта, Альфонсо Талсона, кажется, который был коллегой Гарри и также одним из судей Турнира Трех Волшебников, а еще, на взгляд Тома, нисколечко не впечатлял и Гарри даже в подметки не годился — его поражение было лишь вопросом времени.
— Они великолепны! — ахнул Сигнус, восхищенно глядя на многообразие цветных вспышек заклинаний, искрящихся над помостом, и даже не догадываясь, что за недобрые мысли вертятся в голове у Риддла.
Наконец подловив момент, когда противник достаточно отвлекся на защиту, Гарри стремительно кинул вслед Экспеллиармус. Альфонсо не успел вовремя среагировать, в самый последний момент он отчаянно попытался было увернуться от летящего в него красного луча, но заклинание все же достигло цели — палочка выскользнула из его руки и с гулким стуком покатилась по лакированной поверхности помоста. Том оказался прав: из дуэли Гарри вышел победителем.
— Он выиграл! — распаленный азартом Сигнус впился взглядом в лицо так поразившего его волшебника и, только теперь как следует разглядев, сам того не зная, задал тот же вопрос, что недавно Абраксас Малфой:
— Мерлин, неужели он и правда твой отец? Такой молодой!
Так и не заметив стоявшего у помоста Тома, немного запыхавшийся Гарри спустился вниз по ступенькам, устало привалился к стене и стер со лба капли пота.
— А ты молодец! — Альфонсо взъерошил и без того спутанные влажные волосы Гарри, да так усердно, что успокоился только когда прическа пришла в абсолютнейший беспорядок.
Гарри совершенно не был против такого фамильярного отношения — Альфонсо сильно напоминал Рона и жестами, и улыбками, и характеры у них были похожи — легкие и добродушно-веселые.
Гарри широко улыбнулся напарнику. Том впервые посчитал его улыбку уродливой.
Риддл снова задумался над очередными странностями своего опекуна, которого не видел с самого объявления о Турнире Трех Волшебников — замок был не таким уж большим, как казалось, но опекун подозрительно долго умудрялся избегать с ним встречи. Даже с Овидием, который шарахался от Тома словно от чумы и которого сам Том не особо-то стремился видеть, они пару раз пересекались в школьных коридорах, а вот с Гарри не столкнулись ни разу. Как? И почему? Риддл снова посмотрел на Гарри, который едва ли не обжимался с Альфонсо. Почему опекун не сторонится неприятно-потного раскрасневшегося после сражения мужчины, а его, Тома, избегает? Недобро прищурив глаза, Том вперился взглядом в руку Талсона, который дерзнул так собственнически, так небрежно закинуть ее Гарри на шею. Будь его воля, Том бы впился губами в эту шею, он бы кусал и облизывал все самые чувствительные местечки, не пропустил бы ни дюйма гладкой нежной кожи. И как этот Альфонсо Талсон только посмел ее коснуться, как смел стоять к Гарри так близко, что, без сомнения, чувствовал исходящее от его тела тепло? Что за глупец, раз так опрометчиво рискнул посягнуть на собственность Тома Риддла! В груди Тома все разрасталась и ширилась ревность, она ядовитой змеей кусала, билась под ребрами и стремилась вырваться наружу. Альфонсо приобнял Гарри за плечи и заливисто захохотал, Гарри рассмеялся в ответ, Том до боли закусил губу и сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Никто не имеет права веселиться, когда у Тома плохое настроение, и уж точно никто не смеет наслаждаться компанией Гарри, в то время как Том ее лишен. Когда между ними столько барьеров и препятствий, когда они ступали по хрупкому тонкому льду отношений, Риддл был просто не в силах терпеть присутствие кого-то третьего, лишнего.
Он не выдержал. Изобразил на лице фальшивую, но неизменно красивую улыбку и шагнул навстречу опекуну:
— Гарри.
Улыбка Гарри так и застыла на лице, когда он встретился взглядом с темными глазами.
— Том, — он был рад его видеть, скучал по нему, просто пока еще не был готов к встрече; при виде сына в груди всколыхнулось никак не проходящее чувство вины и бессилия. Рано или поздно им бы пришлось столкнуться — как бы ни хотелось, сбегать вечно невозможно; Том злился и Гарри его понимал. Из Поттера был такой себе оратор, он не умел заговаривать зубы и виртуозно сглаживать углы в отношениях, но с возникшим между ними напряжением нужно было что-то делать:
— Я думал, ты на уроках, — невпопад то ли вопросительно, то ли утвердительно произнес он, хотя прозвучало скорее как неумелое оправдание.
— Надеюсь, я не помешал? — Том продолжал улыбаться, но в его голосе слышались холодные опасные нотки.
— Нет-нет, конечно нет, — Гарри быстро помотал головой в подтверждение своих слов.
— Точно? — Том перевел взгляд на Альфонсо, который так и продолжал стоять непозволительно близко к Гарри. — Доброе утро, мистер Талсон.
— Доброе, а ты?.. — Альфонсо почесал макушку, Том нашел этот жест до крайности дурацким.
— Том Риддл. Гарри мой… — Риддл немного помешкал, так и хотелось закончить предложение именно этим словом, дать понять, кому принадлежит опекун, кто имеет на него все права — единолично, без каких-либо исключений, во всем. — Мой отец.
Альфонсо широко распахнул глаза от удивления. Положа руку на сердце, Том его понимал — сложно было поверить, что Гарри действительно является чьим-то отцом, слишком уж молодо он выглядел, да и ростом был лишь на каких-то полголовы выше своего «сына».
Гарри замер на месте, слегка прикусив губу — он не ожидал услышать от Тома таких слов, ведь как никто другой знал, каково истинное отношение мальчика к биологическим родителям. Гарри знал, что Тому было на них плевать — свою мать тот считал малодушной трусихой, а к отцу-магглу не испытывал ничего, кроме безграничного отвращения, Том настолько его презирал, что даже отказался от доставшегося от него имени и фамилии, едва выпала такая возможность.
У Гарри с самого начала были свои скрытые мотивы, он не собирался заменять Тому отца, по крайней мере, не по-настоящему — перевоспитать, изменить, попробовать сделать из него человека лучшего, чем тот, кем Том стал в будущем — таковы были его цели. И Гарри старался, очень старался быть хорошим опекуном, но отцом?.. В том, что ребенок воспринимал его так, не было ничего удивительного — скорее это даже логично, учитывая их отношения, все же они были какой-никакой семьей, и Гарри заботился о Томе, как мог и умел. Было очень приятно, даже лестно услышать, как он называет его отцом; Гарри растроганно заулыбался.
Альфонсо широко распахнул глаза, отчего те приняли сходство с огромными блюдцами:
— Но, Гарри, тебе ведь лет двадцать, не больше, откуда у тебя сын?
— В этом году мне исполнится тридцать шесть, — рассеянно отозвался Гарри, не сводя с Тома лучащегося теплотой взгляда.
В ответ Том широко улыбнулся:
— Может, развлечемся дуэлью? — предложил он.
Том и не думал, что когда-либо назовет кого-то отцом и что это вызовет в нем такую бурю эмоций, но в случае с Гарри все всегда было по-другому. Слово будто леденец-шипучка, немного покалывая, растворилось на языке, вызвав чувство своеобразного удовольствия. Их сложно назвать семьей и уж тем более отцом и сыном, но это обращение несло в себе нечто неизмеримо важное, оно означало кровное родство, его невидимые узы. Каким-то непостижимым образом подобные отношения были крепче алмазного стекла, но вместе с тем шаткими, словно карточный домик. Мощные узы между членами семьи практически невозможно разорвать, ими можно было пленить человека, захватить его, опутать неразрывными нитями плоти и крови. При мысли о том, что Гарри мог бы быть связан с ним подобным образом собственнические стремления-желания Тома довольно вскинулись, зарокотали где-то в груди, но, к сожалению, никаких кровных уз между ними с опекуном не было и быть не могло. Впрочем, оставались и другие способы привязать человека похожим образом, Том знал о них из множества прочитанных им древних фолиантов. Он умел ждать и подождет, пока не подвернется подходящая возможность сделать Гарри всецело и безоговорочно своим.
Риддл вопросительно посмотрел на опекуна и, дождавшись согласного кивка, поспешил к помосту. Ему не терпелось поскорее сразиться с Гарри, испытать все на себе, ведь просто смотреть со стороны недостаточно — ему всегда было недостаточно, когда дело касалось опекуна.
Боевой опыт, навыки и уловки Гарри по большей части почерпнул из сражений с Волдемортом, а сейчас прошлое и будущее закрутилось в какой-то причудливой петле, что по всему выходило — именно Гарри и научил Тома Риддла тем самым приемам, которые некогда узнал от Волдеморта.
В исходе дуэли сомневаться не приходилось — в своем времени Гарри долгих три года воевал на передовой, так что у Тома почти не оставалось шансов на победу. Однако Риддл был словно рожден для сражения или, точнее, для того, чтобы нести насилие и смерть. Том обладал настоящим, хоть еще и не отшлифованным талантом, он безошибочно чувствовал мощь и разброс заклинаний, атаковал и защищался в самый подходящий момент — секунда в секунду. Каждый выпад палочки отличался решительной меткостью и нарочитой беспечностью, но на деле Том тщательно обдумывал каждое свое движение; Гарри чувствовал, что в отличие от дуэли с Альфонсо в этой победа дастся ему тяжелее.
Том молниеносно уворачивался, скользил и кружился словно в неком подобии танца, он стойко сражался, используя не только магию, но и природную ловкость и верткость. По мере того как Гарри все сильнее концентрировался на поединке, Том приходил во все больший восторг — прямо у него на глазах распускал бутон редкой красоты, единственный в своем роде цветок — Гарри расцветал, раскрывался с каждой секундой и это было просто невероятное, изумительное зрелище!
Том ловко избегал попадания каждого брошенного в него заклинания, так что Гарри решил рискнуть и стремительно словно пантера ринулся вперед, в прыжке разоружая противника. Воспользовавшись эффектом неожиданности и физическим превосходством, он повалил Тома на пол и, тяжело дыша, прижал предплечье к тонкой бледной шее.
— Ты очень сильный, отец, — взволнованно выдохнул Риддл, с упоением ощущая на себе мощь чужого тела, жар сбившегося дыхания и слыша стук неистово колотящегося сердца опекуна. Гарри широко улыбнулся, и Том ответил такой же искренней улыбкой.
Сейчас, в столь редкий момент единства и гармонии они были так близки, что чувствовали дыхание друг друга, любое малейшее движение и вдох, но все же… Все же это так и останется мимолетным мгновением, которое не продлить, как бы ни хотелось, ведь подозрения, ярость и жажда обладания одного и чувство вины, бессилие и отчаяние другого никуда не делись, лишь временно забылись, совсем на чуть-чуть.
Гарри слишком надеялся, что все изменилось, что ему удалось переписать ход событий и не знал, что совсем скоро мальчик, который так искренне называл его отцом, войдет в кабинет Слагхорна и начнет новую страницу своего жизненного пути — ту самую, которую Гарри так отчаянно пытался вырвать.