* * *
Игорь Каркаров с нарастающей злостью и завистью сверлил взглядом спину Дитера Шаблова. Почему именно Шаблов стал чемпионом? Что в нем было такого особенного, в чем выражался его талант? Почему тот достоин, а он, Игорь, нет? Наконец урок закончился, и профессор-призрак жестом отпустил студентов из аудитории. Быстро и аккуратно собрав свои вещи, дурмстранговцы вышли из кабинета вслед за Шабловым. До Каркарова же никому из них не было дела. Никто его не ждал, не поторапливал, не звал скорее присоединиться. Независимо от страны и школы изгой всегда оставался изгоем. Вот уже много лет Каркарова преследовала эта неписаная истина. Если бы только Кубок выбрал его, тогда он наконец добился бы и всеобщего признания, и восхищения. А сейчас ему оставалось лишь прятаться по темным нишам Хогвартса и как можно меньше попадаться на глаза другим ученикам, которые наверняка заметили его до омерзения постыдное положение. Не хотелось выслушивать шепотки и ловить на себе любопытные взгляды. — Черт бы тебя побрал, Шаблов, — сквозь зубы прорычал Каркаров, торопливо закидывая в сумку пергаменты и перья. — С чего вдруг? Он тебе просто не нравится или… Нет… Может, ты хочешь занять его место? Не зря. Я считаю, ты лучше подходишь, — Том дружелюбно улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, и протянул тонкую бледную руку для рукопожатия. Его слова подействовали на Каркарова как флейта факира на змею; он с примесью злости и любопытства посмотрел на Тома. В ответ тот только шире улыбнулся, прекрасно зная, как его внешность и идеальные манеры действуют на людей. Том давно научился этим пользоваться, ему и магии никакой не требовалось, чтобы расположить, заморочить голову, заставить плясать под его дудку. — Ты абсолютно прав, этот Шаблов не заслуживает славы и внимания. И знаешь, что? У меня есть план, как все повернуть в твою пользу и не дать ему украсть то, что причитается тебе, — голос Тома неуловимо изменился, зазвучал искушающе, почти ласково, сладким медом диких пчел. Каждое произнесенное им слово четко било по болезненно-уязвимым точкам Каркарова; злость и зависть вскипали в крови Игоря с новой силой. Сердце забилось быстрее, отзываясь на вкрадчивый полушепот. — Кто ты такой? Том буквально околдовал его, и, манимый дудочкой крысолова Каркаров был готов вот-вот шагнуть в пропасть, на краю которой уже давно балансировал. Он, не раздумывая, ответил на крепкое рукопожатие. — Том Риддл, приятно познакомиться, — Том перевел взгляд на их соединенные ладони и снова широко улыбнулся.* * *
Каркаров с мрачным видом запер за собой дверь временной гостиной дурмстранговцев. Сгрудившиеся на одном из диванчиков сокурсники громко переговаривались и смеялись над чем-то, но никто даже не посмотрел в его сторону, хотя прекрасно слышали, как он вошел. Слова Тома Риддла не выходили из головы. «У тебя день на размышления: если согласишься оказывать некоторые услуги, когда я попрошу, я помогу с Шабловым. Твоя преданность мне не нужна, только молчание». Каркарову и думать было незачем — слишком соблазнительной казалась мысль об устранении Шаблова. Он устал от того, что им все пренебрегают, презирал самого себя за горький привкус обиды во рту. Каркаров больше не хотел быть изгоем, не хотел жить в вечном одиночестве. Поэтому он сразу решил согласиться на условия Тома Риддла. Если уж на то пошло, откуда было мальчишке узнать, что Игорь не собирается оказывать никаких услуг. Даже если это когда-нибудь всплывет, Риддл все равно ничего не сможет сделать. Каркаров зловеще усмехнулся: он не давал непреложных обетов, не подписывал контрактов и совсем скоро вернется обратно в Германию. Этот пятикурсник, право, наивное дитя. Неужели не понимал, что не сможет так просто контролировать Игоря? Раздался очередной взрыв хохота, вызванный дурацкой шуткой дурацкого Шаблова. Каркаров тоже улыбнулся, но совсем по другой причине.* * *
Тому было невдомек, что за мысли вертелись в голове Каркарова, но даже узнай он о них, все равно не стал бы заморачиваться. От хорошего охотника добыче никогда не сбежать. Он бодро шагал по замку, приветливо улыбаясь проходящим мимо знакомым. Услышав доносящийся из-за угла голос Абраксаса, ведомый любопытством Том свернул в боковой коридор. — Повторяю, я ее не трогал, — вальяжно засунув руки в карманы, Абраксас разговаривал с двумя довольно серьезно настроенными на вид девушками. Подойдя к троице поближе, Том обворожительно улыбнулся: — Доброе утро, МакГонагалл, что-то случилось? При появлении Тома раздражение Минервы из-за бесцеремонного поведения Малфоя заметно поутихло: — Риддл, я прошу тебя как старосту, утихомирь своих слизеринцев. Нужно немедленно прекратить эти постоянные оскорбления и драки. Не дай Мерлин такое снова повторится, — с высоким строгим пучком на голове МакГонагалл выглядела весьма сурово. — Я обязательно сделаю все, что в моих силах, — кивнул Том. Едва девушки скрылись из виду, Абраксас надменно перекинул свои длинные волосы через плечо и с ухмылкой заметил: — Выглядит как мымра и ведет себя так же. Нескоро она выйдет замуж. — Я в библиотеку, ты со мной? — спросил Том, оставив без внимания слова Малфоя. — С тобой, — пожал плечами Абраксас, согласившись лишь чтобы как-то убить время. Но в библиотеке Хогвартса Малфой не нашел ничего примечательного — в его собственной, семейной, хранились куда более редкие и занимательные книги. Не прошло и получаса, а он уже ерзал на стуле от скуки. Малфой попытался было поговорить с Томом, но едва он открыл рот, как на него коршуном зыркнул вездесущий библиотекарь. Осталось только смотреть по сторонам. Подперев рукой подбородок, Малфой обвел помещение скучающим взглядом и неожиданно для себя заметил… Гарри Поттера? Абраксас посмотрел на увлеченного книгой Тома, а затем, прищурившись, снова перевел взгляд на мужчину, который стоял рядом с очень высоким парнем. Порывшись в памяти, Малфой вспомнил, что того, крупного, кажется, звали Рубеус Хагрид и он учился на Гриффиндоре. Абраксас скривился — кого только не принимали на факультет Годрика. Полувеликан смущенно почесал косматую голову и улыбнулся. Мистер Поттер похлопал его по плечу, передал какую-то книгу и тихонько рассмеялся. Этот Гарри, казалось, вообще всегда и всем улыбался — искренне и по-доброму. Абраксас искоса посмотрел на Тома и снова продолжил наблюдать за любопытной парочкой. Насколько он знал, отношения его друга с опекуном были непростые, и переживали как хорошие, так и плохие времена. Абраксас отчетливо помнил, что совсем недавно Том ходил мрачнее тучи и огрызался на всех из-за ссоры со своим Гарри. Эта мысль пробудила старое воспоминание — тогда Том был еще первокурсником и тоже злился. Из-за Гарри Поттера, конечно. Абраксас решил поддеть вечно угрюмого мальчишку, просто потому что из-за слизеринской натуры ему были в радость чужие страдания, и спросил: «Ты так о нем печешься… Что если твой Гарри тебя бросит? Что тогда будешь делать?». И получил совершенно неожиданный ответ: «Убью его». Это прозвучало так непоколебимо, так уверенно, что Малфой еще несколько дней ходил под впечатлением от разговора с одиннадцатилеткой. Но по мере взросления пугающий мальчишка становился все мягче и даже дружелюбнее — если бы Абраксасу вздумалось рассказать кому-нибудь о том разговоре, никто бы ему не поверил. — На что смотришь? — спросил Том, но, проследив за взглядом Абраксаса, сам заметил стоящую между стеллажами парочку. Малфой думал, что Том подойдет к тем двоим или хотя бы помашет рукой, привлекая внимание опекуна, но Риддл его удивил. — Пойдем отсюда, — Том захлопнул книгу и засобирался прочь. — Ты разве уже доделал домашнее задание? Том только хмыкнул, провел рукой над обложкой фолианта и буквы на нем начали меняться, постепенно сложившись в совсем иное, не такое безобидное, название: «Проклятия и контрпроклятия». Он спокойно читал подобную литературу под чарами гламура, не боясь разоблачения. Том опасался только Дамблдора, который по его мнению был достаточно могущественным, чтобы видеть сквозь морок. И еще никогда не показался бы с этой книгой перед Гарри — от греха подальше, вдруг что. Опекун не должен был узнать о таких его увлечениях. То, что Гарри общается с полувеликаном Тома нисколько не взволновало. Ну перепадет уродцу немного сочувствия и улыбки — ничего страшного. Том испробовал каждый дюйм нежной кожи опекуна, вкусил то, что никогда не будет доступно другим — ни Альфонсо, ни Джоан, никому. Они не раздевали Гарри, не облизывали его, не касались губами его члена. Вернувшись в гостиную Слизерина, Том нетерпеливо открыл другую книгу на странице под названием «Крестраж».