47 days to change

24 ноября 1942 года В день первого испытания погода выдалась по ноябрьскому мрачной — по небу ползли тяжелые свинцовые тучи, накрапывал мелкий дождик. Студенты, профессора и даже призраки собрались в недавно возведенном на территории школы амфитеатре, сделанном по подобию Римского Колизея. Зрители развернули принесенные с собой плакаты, отовсюду доносились возбужденная болтовня и кричалки. После того как объявили чемпионов, толпа взорвалась шумными аплодисментами и радостным гулом. Даже взрослые с нетерпением ожидали предстоящего мероприятия — еще издревле любовь к зрелищным испытаниям была заложена в самой человеческой природе. Гарри сидел в чуть возвышающейся над остальными трибунами открытой кабинке для судей, откуда хорошо просматривалась скалистая арена. В свое время ему не довелось побывать на Турнире в качестве зрителя — оказалось, это невероятно захватывающе. В затылок дунуло промозглым ветром, и Гарри поплотнее запахнул пальто. Оно по-прежнему было великовато в плечах, хотя за последние три месяца Гарри неплохо натренировал свое тело: стал намного сильнее, жилистее, правда, таким же худощавым. Это благодаря Дуэльному клубу, где он усердно сражался со всеми, с кем только мог: с шести и семикурсниками, с Альфонсо, Джоан, профессором Флитвиком и даже с Дамблдором. Гарри то выигрывал, то терпел поражения, бывали дни, когда ноги сводило судорогой от усталости, но он не останавливался. Он продолжал даже сквозь боль, потому что это хотя бы немного отвлекало от не проходящего ощущения, будто он застрял между двумя гигантскими шестеренками и те вот-вот перемелят его в труху. Именно так ему представлялись будущее, настоящее и собственное положение. Гарри изо всех сил пытался выдержать их давление, сохранить хрупкий баланс, ничего не сломать, не испортить, только немножко подкрутить. Проблема была еще и в том, что время утекало сквозь пальцы, как вода из дырявого котла. Тому скоро шестнадцать, а значит, согласно подсчетам Гарри, на то, чтобы все исправить осталось лишь пять лет. Выходит, в будущем пройдет каких-то две недели. — Смотри, сейчас начнется! — взволнованно воскликнул Альфонсо, толкнув его в плечо. Гарри снова сосредоточился на происходящем. Дверь в задней части арены распахнулась, и оттуда вышли работники Турнира, левитируя перед собой гигантских размеров вольер. Тот был прикрыт плотной тканью, закрепленной цепями, чтобы никто из любопытствующих, в том числе, чемпионы, не смог раньше времени увидеть, что находится внутри. Опустив вольер на землю, волшебники спешно отошли подальше, и один из них взмахнул палочкой. Массивная цепь с грохотом ударилась о камни, темная ткань плавно опустилась, являя всем обитателя клетки. Как раз в этот момент показавшееся из-за туч полуденное солнце ярко озарило плененное существо. Потревоженное светом чудовище развернуло массивные кольца и приподняло голову. Зрители потрясенно застыли, следя за каждым его движением. Ко всеобщему ужасу, дверь клетки распахнулась, выпуская наружу злобно шипящего василиска. Даже слизеринцы едва дышали от страха перед выползающим на свободу громадным страшилищем — символом их факультета. Размеры василиска поистине поражали — широкий, толще древесного ствола, а в длину извивающееся тело занимало больше половины скалистой арены. Неподдающаяся заклинаниям чешуя, смертоносные клыки, даже блестящее на солнце гладкое брюхо громадного чудища не на шутку испугали собравшихся на трибунах зрителей. Разве что глаза змея были неопасными благодаря специальным магическим «линзам». Но Гарри все равно прошило ознобом, а в горле застрял ком, когда он встретился взглядом с желтыми глазами. Все это пробудило в нем одно из самых жутких воспоминаний: Тайная комната, наследие Салазара Слизерина в виде василиска и молодой Том Риддл. Легкие сжало тисками, дыхание сбилось, но Гарри через силу заставил себя медленно вдыхать-выдыхать, пытаясь справиться с вышедшими из-под контроля эмоциями. Он утешался мыслью, что конкретно этот василиск хотя бы не убивает взглядом. Змей оглядел амфитеатр, недовольно стегнул массивным хвостом, едва не зацепив чемпионов, которые примостились за камнями сбоку от арены в ожидании сигнала. Широко разинул пасть, демонстрируя и без того испуганной толпе жуткое красное нёбо, горло и узкий раздвоенный язык. Зрители в очередной раз содрогнулись от страха. С длинных клыков сорвалось несколько ядовито-зеленых капель; в том месте, куда они упали, землю разъело словно от кислоты. Немного яда брызнуло в сторону трибун, люди закричали, с ужасом глядя на испещренный дырами пол. Заданием было перебраться с одного конца арены на другой, минуя занимающего половину ее пространства разъяренного василиска, брызжущего разъедающим ядом. Пройти испытание казалось практически невозможным, особенно учитывая тот факт, что использовать метлы было запрещено. По решению жребия, первым на очереди оказался чемпион от Хогвартса. Чрезмерно бесстрашный, как и все гриффиндорцы, он, не раздумывая, сразу пошел напролом. В отличие от остальных, Тому было абсолютно плевать как тот справится; его больше интересовал величественный Король змей. Том с холодным любопытством, нисколько не страшась, наблюдал за каждым движением василиска, восхищаясь красотой поблескивающей на солнце чешуи, мощью и грацией массивного тела. — Мерлин… Кажется, я передумала заводить змею, — испуганно прошептала сидевшая впереди слизеринка. Том вдруг представил, каково это — вырастить василиска? Получилось бы у него? Одна мысль потянула за собой другую — ненароком вспомнилась Нагини, а за ней и давний разговор. Том задумчиво нахмурился. Нагини как-то рассказывала ему: «В Хогвартс-с-се много труб, оч-ш-шень-оч-ш-шень много! Толс-с-стые, ш-ш-широкие, длинные. Ц-с-селая куча!». Тогда Том подумал лишь, что трубы — серьезная брешь в безопасности замка, но сейчас… Сейчас… Мысли заметались как звери в лесном пожаре, он думал-думал-думал. Василиск и Нагини, трубы, по которым легко передвигаться, Тайная комната Слизерина, сокрытая где-то в стенах Хогвартса. В темных глазах на долю секунды вспыхнули алые угольки. Неужели?.. Рано или поздно Судьба пресекает любую попытку что-то изменить, возвращая течение истории в должное русло. Для этого даже не было необходимости мешать Гарри и вставлять ему палки в колеса. Достаточно просто подтолкнуть одного молодого человека в нужном направлении, нашептать там, подсказать здесь… И вот так, одна мимолетная мысль свела на нет все старания путешественника во времени. Судьба расставила все по своим местам — тонко, искусно, почти играючи. Чемпиону Хогвартса пересечение арены далось совсем непросто. Василиск его знатно потрепал: половина волос и нижняя часть форменных штанов истлели от яда, из-под рваной одежды виднелась розовая от ожогов кожа. Зрителей взволновал его внешний вид, но в целом парень не сильно пострадал. Гарри без всяких колебаний присудил ему все десять баллов. Он признавал, что, возможно, субъективен из-за своей любви к Хогвартсу и Гриффиндору, но еще, если быть до конца честным, очень сомневался, что сам бы смог миновать арену без метлы. Альфонсо дал чемпиону восемь очков, Джоан и директор Хогвартса — по девять, директор Дурмстранга — восемь, правда, с явной неохотой. А вот директриса Шармбатона, женщина средних лет, присудила оскорбительно низкое число очков — всего четыре. Это не на шутку разозлило студентов Хогвартса — все, от гриффиндорцев до слизеринцев, принялись выкрикивать ругательства и оскорбления в ее сторону, не особо стесняясь в выражениях. — Ну это не так уж и мало, в отличие от размера ее груди! — нарочито громко выкрикнула какая-то слизеринка, сидевшая неподалеку от судейской кабинки. Гарри обернулся в ее сторону; подружки-однокурсницы мстительно захихикали, в то время как девушка окинула директрису Шармбатона презрительным взглядом. Гарри откашлялся, привлекая внимания, а когда нахальная девица на него посмотрела, предостерегающе погрозил пальцем. Слизеринка лишь пожала плечами, нисколько не впечатлившись. Гарри не смог сдержать улыбки, хоть и понимал, что это неправильно, совсем не по-взрослому. Несмотря на эгоизм и коварство, слизеринцы оставались всего лишь детьми, как бы не пытались доказать обратное. И пусть они зачастую ставили себя выше других, все же объединились с остальными ребятами перед общим врагом, злясь на несправедливость, защищая гриффиндорца — того самого, которого месяцами подначивали и оскорбляли. Они негодовали со всем буйством юных сердец, потому что Хогвартс всегда стоял за своих, в такие моменты внутренние распри не имели никакого значения. К сожалению, ни возмущение, ни крики не могли ничего изменить — очки были присуждены и обжалованию не подлежали. Вторым вышел чемпион Дурмстранга — Дитер Шаблов. В отличие от гриффиндорца, ему несказанно повезло — василиск отполз к краю арены и вообще никак на него не реагировал. Только взмахнул разок массивным хвостом, от которого Дитер едва успел увернуться, но больше никаких препятствий на долю дурмстранговца не выпало. Публика растерянно замерла, почти сразу же смятение переросло в подозрительный рокот — все решили, что Шаблов заколдовал чудище заранее. Как бы там ни было, дурмстранговец прошел испытание меньше чем за десять минут. Услышав выставленные очки, зрители разочарованно зашумели, считая их несправедливыми. Но все было честно: пусть Шаблов и не столкнулся с большими сложностями, особенно по сравнению с предыдущим чемпионом, по факту справился с заданием быстрее и с меньшими потерями, так что и баллы получил соответствующие. Сидевший среди дурмстранговцев Каркаров, краем уха прислушиваясь к назревающей перепалке между его сокурсниками и студентами других школ, нашел взглядом Тома Риддла. И даже со своего места ощутил, что тот со злорадным удовольствием буквально упивается происходящим. Риддл выглядел безупречно, ничем себя не выдавая, но Каркаров раскусил его, поскольку они оба были похожи. Два чудовища, облаченные в человеческую кожу. Почувствовав его взгляд, Риддл обернулся в сторону Каркарова и чуть приподнял уголок губ в едва заметной усмешке. Третьей, и последней, на арену вышла Милен Лэнс. Директор ее школы — та самая, что присудила Хогвартсу всего четыре балла — взволнованно подалась вперед, явно возлагая на Милен большие надежды. Ко всеобщему удивлению, василиск вдруг очнулся от вялого оцепенения и, повернув треугольную голову в сторону Милен, злобно сверкнул глазами. Гигантский змей буквально излучал волны жгучей — жарче самого солнца — ярости. Видимо, чаша терпения василиска переполнилась: мимо него уже прошли двое, посягнули на территорию, пометили своими запахами. На третий раз нервы змея не выдержали. Василиск изогнулся, приподнял половину массивной туши, обнажив блестящее брюхо, и вдруг как-то странно зарокотал. Из его пасти вырвался ядовитый дым; зрители поспешно прикрыли рты и носы, но даже так яд просочился сквозь волокна одежды и щели между пальцами, отчего у многих резко закружилась голова. В отличие от Дитера, удача была явно не на стороне Милен. Изрыгнув еще одну порцию яда, василиск примостился между камней, настороженно поджидая, когда чемпионка подойдет поближе. Почти всю арену окутало ядовито-зеленым туманом, который никак не рассеивался. Василиск был готов в любую секунду ударить массивным хвостом или пустить в ход смертоносные клыки — казалось, у Милен не осталось ни единого шанса. — Смотрите! Она левитирует камни! Сообразив, Лэнс подняла в воздух плоские булыжники и теперь перепрыгивала с одного на другой, как по ступенькам. Все замерли: как долго она протянет, задерживая дыхание и уворачиваясь от длинного хвоста змея? Широко разинув пасть, василиск сверлил Милен злобным взглядом. И вдруг, резко изогнувшись, стремительным движением бросился на свою жертву. Словно зачарованные, зрители смотрели только на арену, увлеченные волнующим зрелищем, и никто не заметил, как затерявшийся в толпе темноволосый юноша обнажил белые зубы в очаровательной улыбке. Том не прощал посягательств на свою собственность и сейчас он предупреждал, наказывал Милен Лэнс за то, что она посмела покуситься на Гарри. Недавно профессор Биннс рассказывал, что Турнир Трех Волшебников уже как-то прикрывали на неопределенный срок из-за высокой смертности, так что если чемпион пострадает во время испытания — это не вызовет подозрений. Изувеченную Милен унесли с арены в Больничное крыло; на трибунах воцарилось взволнованное молчание. Обеспокоенные и расстроенные, студенты не спешили расходиться, даже когда василиска снова заперли в клетке.

* * *

Многим позже незамеченная под покровом ночи фигура в темном плаще приблизилась к свернувшемуся кольцами змею: — Хорош-ш-ший мальчик.