* * *
Несколько дней пролетели в одно мгновение, и наконец наступил вечер Святочного бала. Большой зал преобразился до неузнаваемости и теперь выглядел как сошедший со страниц сказки живописный ледяной дворец — даже выросшие в магических семьях студенты были заворожены его красотой. Чемпионы и их спутники нетерпеливо толпились у парадного входа, дожидаясь, когда их объявят. С зачарованного потолка вдруг плавно посыпались хлопья белого снега, застывая где-то на середине и так и не касаясь пола; раздался чей-то радостный, восхищенный смех. Удобно устроившись на одном из многочисленных диванчиков, Абраксас Малфой не сводил взгляда с особенно неразговорчивого этим вечером старосты Слизерина. Одну руку Абраксас закинул на плечо Овидия, что со стороны выглядело вполне дружелюбно, но для самого мальчика все происходящее явно было сущей каторгой. Том просто посмотрел на него, спокойно, почти без злости, а Овидий тут же затрясся от страха, как лист на ветру. Беззащитный зверек в окружении опасных хищников. — Ты вообще не собираешься танцевать? — изогнув губы в легкой улыбке, спросил Малфой, когда Том отверг приглашение очередной девчонки. Гарри рядом не было, поэтому Тому не нужно было держать лицо и он со злым холодным выражением осматривал зал, что насторожило Малфоя: — Эй, сегодня же Рождество. Полагается быть счастливым и наслаждаться праздником, — негромко напомнил он. Лицо Риддла немного смягчилось, и как раз в этот момент в зал вошли чемпионы, чтобы официально открыть начало Святочного бала. Милен и Гарри показались первыми. Пусть сам Гарри и считал себя стариком, выглядел он все таким же молодым, каким Том помнил и знал его всю жизнь. Он не был так красив, как сам Риддл, но обладал довольно миловидной внешностью, а его сила и характер добавляли ему еще больше привлекательности. Шрамы Милен окончательно зажили, и теперь ее лицо портили разве что разрумянившиеся от веселья щеки. Завидев этих двоих, Абраксас сразу понял причину столь мрачного настроения Тома: — Не ожидал, что он может найти тебе мачеху? Риддл окинул Малфоя и боязливо застывшего около него Овидия тяжелым взглядом: — Ну, я желаю ей всего только самого лучшего, — ответил он, однако оба его собеседника безошибочно уловили недобрый подтекст слов. В отличие от Малфоя, Овидий почти ничего не знал об истории отношений Гарри и Тома, но чем больше он прислушивался к разговору, тем сильнее нервничал. — Он явно тебе не безразличен, — продолжил Абраксас. — Ты же этого не допустишь? — Что ты имеешь в виду? — Том изящно изогнул бровь. — Я по твоему лицу вижу, что Гарри занимает все твои мысли. Отец для тебя он только номинально, — не удержавшись, напомнил Абраксас о своей осведомленности в делах Риддла. — И что? — Том неосознанно прищурил глаза, словно пряча за ресницами свои истинные мысли. Красивые, идеально изогнутые губы произнесли поистине ужасные слова: — Он так и напрашивается на член. — Я думал, ты его любишь? — Серьезно? Не смеши меня! Это всего лишь похоть. Овидий, который слышал каждое слово, широко распахнутыми от страха глазами смотрел на Тома, как на чудовищного монстра. Он не понимал, как можно питать столь грязные, отвратительные мысли о собственном отце? — Давай сменим тему. В Лондоне — полный хаос, — немного резковато сказал Абраксас, считая, что Тому следует научиться контролировать свои слабости. В комплексе Электры сам Абраксас не видел ничего такого, но в их время отношения между двумя мужчинами все еще были под запретом. Повезло, что они хотя бы не родились в эпоху своих отцов или, упаси Мерлин, — в Средневековье. Проследив за взглядом Тома, Овидий заметил на танцполе счастливо улыбающегося Гарри. Хотя зал и был напичкан всевозможными Защитными заклинаниями, и Овидию вроде как ничего не угрожало, внутри у него все похолодело от ужаса, а волосы на затылке встали дыбом. Том Риддл, этот жуткий отвратительный монстр, так смотрел на мистера Поттера, что, казалось, того разорвет на мелкие кровавые кусочки одной только силой мысли. Может, у Овидия получится как-то предупредить Гарри о намерениях чудовища?.. Но стоило Риддлу отвернуться от танцпола и пристально посмотреть ему в глаза, как Овидия охватили страх и неуверенность. — Пусть твой питомец держит рот на замке, — холодно сказал Том Абраксасу. Овидия затрясло от ужаса. В нем не было пресловутой гриффиндорской храбрости, и все благие намерения сгинули под натиском страха. Но, хоть и совсем крошечное, зернышко упало на благодатную почву и возможно, когда-нибудь оно прорастет даже сквозь глыбу сомнений и ужаса. Потому что Овидий был хорошим человеком. В то время как вокруг все плясали и веселились, от их диванчика буквально исходили волны напряжения. — Не хотелось бы снова поднимать эту тему, но тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь? — не в силах смолчать, спросил Абраксас. Том задумчиво облизал губы и снова перевел взгляд на танцующую парочку. Темные глаза недобро вспыхнули багровым: — Не бери в голову, скоро эта проблема решится. — Эта материя очень темная, по-настоящему темная. Словом «крестраж» обозначается материальный объект, в который человек прячет часть своей души. После этого, если на его тело кто-либо нападет или даже уничтожит, он не умрет, поскольку останется привязанная к земле нетронутая часть души. Также после создания крестража эмоции притупляются — не остается ни страха, ни сомнений. — Но я не совсем понимаю, как создается крестраж, профессор. — Мне кажется, вы и сами догадываетесь, Том. — Убийство». Том давно все подготовил для ритуала, осталось одно — убить. Он уже даже выбрал идеальную жертву — сияющую улыбкой воровку, что украла его добычу. С созданием крестража Том наконец избавится от эмоциональной связи с Гарри, которая только ограничивала. Дьявол освободится, и больше ничто не встанет у него на пути.* * *
Том вернулся в свою комнату полный радостного предвкушения; хотелось поскорее достичь намеченной цели. Он выудил из защищенного всевозможными заклинаниями шкафчика украшенную искусной резьбой шкатулку. В ней хранилось множество воспоминаний: сломанная палочка, некогда попавшая в Гарри пуля, кусок испачканной в крови ткани, но Том ни к чему из этого не притронулся. Он достал из своего ларчика с сокровищами самый обычный блокнот. Огладив кончиками пальцев черную обложку, Том золотистыми чернилами вывел в самом низу: «Дневник Тома Риддла». На желтоватых страницах навеки сохранится последняя запись о Гарри Поттере и его нерешительном, то и дело сомневающемся приемном сыне. Этот дневник решит судьбу Тома, с помощью него он навсегда избавится от рассерженного плачущего ребенка, который еще жил где-то в глубине его души. Том выдернет с корнем и запечатает постыдную слабость, терзавшую его последние десять лет. Пока ничего не подозревающий Гарри веселился, наслаждаясь балом и хорошей компанией, Судьба держалась наготове и направляла ход истории в нужное ей русло. Все усилия путешественника во времени — тщетны, он и сам — незначителен, как бабочка-однодневка. Создание первого крестража было не за горами, а вместе с тем Спаситель оказался на шаг ближе к пропасти. Во времена студенчества у Гарри был тот, кто прикрывал спину — мудрый директор, который направлял, поддерживал и давал советы. Но здесь, в прошлом, Гарри остался один и не замечал того, что происходило буквально у него под носом. Ему предстояло без посторонней помощи понять и решить: достоин ли Том доверия? Удалось ли уберечь того от Тьмы? Судьба с издевкой высмеивала слабость и тщедушность Спасителя. Что до изменения границ в их с Томом отношениях — ее не волновали подобные мелочи. Покуда Темный Лорд превращался в монстра, каким должен стать, было совершенно неважно, любит он кого-то или нет.