4 января 1943 года
В Хогвартсе погибла девочка. Даже со всей неповоротливостью машины Министерства, аврорам пора было уже поймать убийцу. Поэтому Том сделал следующий ход, и с легкой руки закулисного игрока подозреваемого нашли.
Едва получив Патронуса с сообщением, Гарри со всех ног примчался в кабинет директора, где уже собрались профессора, несколько студентов и пять-шесть авроров.
— Это не я! Я ничего не знаю! — что есть сил закричал обвиняемый, когда хмурый плечистый аврор выволок его на середину просторного кабинета. Лицо парня показалось Гарри странно знакомым, будто они уже встречались раньше.
— Ученик Дурмстранга, Игорь Каркаров! — гаркнул аврор и грубо пихнул сопротивляющегося студента в бок, чтобы тот успокоился.
Каркаров! Широко распахнув глаза, Гарри впился взглядом в еще совсем молодое лицо, выискивая в нем знакомые черты директора Дурмстранга, которым тот станет в будущем.
— Я этого не делал! Я ничего не знаю! — оскалил зубы Каркаров и так холодно посмотрел на собравшихся, что некоторых особо впечатлительных профессоров пробрал озноб.
— Только вот интересная вырисовывается ситуация, — перебил его аврор, — призрак видела, как ты выходил из женского туалета в то самое время, когда убили девочку. Экспертиза твоей палочки обнаружила следы применения Убивающего проклятья. И ты все еще отрицаешь?
Каркаров раздраженно зыркнул на аврора исподлобья, отчего даже закаленного в боях мужчину проняло. Взгляд у Игоря был резким, недобрым, так не должны смотреть в его возрасте.
— Это все Шаблов! Это он убил Милен Лэнс! Он проклял ее Убивающим! — выплюнул Каркаров и, увидев, как застыли лица профессоров, едва удержался от того, чтобы не расхохотаться в голос. Игорь был в эйфории, он словно играл пьесу, сценарий которой больше никто из присутствующих не знал. Он понятия не имел, зачем Том Риддл убил Милен Лэнс, впрочем, Игорю было все равно, раз вся вина должна лечь на ненавистного Шаблова. Обвиняя Дитера, Каркаров чувствовал: победа у него в кармане. Ведь за его спиной стоит сам дьявол — чертовски умный и могущественный, именно он управлял развитием событий, а Игорь только зачитывал свою роль.
Аврор вывел вперед высокого парня — Шаблова. Тот, естественно, вину признавать не собирался и с такой жгучей ненавистью смотрел на Каркарова, что Гарри стало не по себе. Шаблов даже не пытался скрыть свою злость, и, немного понаблюдав за ним, Гарри решил, что вряд ли такой человек способен на хладнокровное убийство:
— Не думаю, что это он, — повернувшись к Джоан, покачал головой Гарри.
Искоса посмотрев на него, Шаблов вздернул подбородок и совершил первую ошибку — не сдержал своей гордыни, что в сложившейся ситуации было неразумно:
— Я применил к Каркарову Империус, это правда. Но я просто хотел преподать ему урок и не приказывал никого убивать. Скажи им, Лира?
Стоящий у него за спиной однокурсник тут же закивал:
— Все так и было.
Подавляющая часть дурмстранговцев согласно зашушукалась, также встав на сторону Шаблова, поскольку верили тому больше, чем Каркарову. Но Игорь не сильно встревожился; он знал, что все это неважно. Риддл говорил: будет достаточно, если хотя бы один из десяти выступит против слов Дитера. Тогда остальные начнут колебаться, недоверие распространится подобно ряби от брошенного в озеро камня. И действительно, на лицах некоторых сокурсников отразилась тень подозрения. Все, как предсказывал слизеринец: заставить людей сомневаться в собственных убеждениях оказалось очень просто.
— Но в тот день, когда мы уходили, Дитер еще продолжал держать Игоря под Империусом, — отметил светловолосый мальчик.
И так брошенная вскользь фраза свела на нет слова поддержки других дурмстранговцев; зерно сомнения плотно укоренилось в почве. Достаточно нескольких слов — будь то правда или ложь. Слова способны погубить человека, бесповоротно разрушить его жизнь и репутацию. Всего одним предложением последний пункт в грандиозном плане Риддла разыгрался как по нотам.
Спустя еще час допроса все наконец вздохнули с облегчением — подозреваемого поймали.
Только Гарри было не по себе, ведь среди присутствующих лишь он знал, что Каркаров — один из первых Пожирателей смерти, и понимал, что это значит. Гарри помнил, каков тот — малодушный, но отчаянный, бесталанный, но завистливый. Каркаров не из тех, у кого хватило бы духу на убийство, но, вполне возможно, что за ним кто-то стоит. И как раз в стиле Тома Риддла — загребать жар чужими руками. Если вспомнить печальную историю Хагрида, Том хорошо умел изворачиваться и перекладывать всю вину на других.
Гарри прикрыл рот рукой, но полузадушенный истерический смешок все равно вырвался наружу. Звук получился хриплым, скрежещущим — словно трущиеся друг о друга гранитные плиты. Лучше бы он плакал, лучше бы кричал. Гарри не был глуп, правда, он слишком долго не хотел замечать происходящего. Пришло время взглянуть в лицо реальности. Том Риддл создал свой первый крестраж — дневник. Как раз к шестнадцатилетию сделал себе «замечательный подарок» — расколол душу. Плевать, что за это пришлось расплатиться чужой жизнью.
Гарри понятия не имел, что делать. Рассказать Джоан? Раскрыть истинную сущность Тома Риддла? Или отправиться к Дамблдору и показать ему свои воспоминания?
Он бесчестное количество раз обдумывал, как будет действовать, если несмотря на его усилия все сложится именно так. Но ничего не решил, наивно полагая, что времени еще много. Пока он упорно игнорировал действительность, часовые стрелки сделали круг. И теперь, очнувшись, Гарри понял, что в какой-то момент Том Риддл разделился на две сущности. Хотя нет, скорее обе они были Волдемортом.
Невыносимая, удушающая боль сжала внутренности. Вдохнуть через нос никак не получалось и, убрав со рта руку, Гарри жадно глотнул живительный кислород.
— Гарри? С тобой все в порядке? — Джоан с беспокойством посмотрела на него.
Не зря она напоминала ему Гермиону — такая же проницательная, Джоан чувствовала, когда с ним творилось неладное. Может, все-таки стоит ей рассказать? Может, пусть она узнает, что Том Риддл коварен и жесток? Что он не тот, кем кажется? Гарри растянул дрожащие губы в слабой улыбке:
— Все хорошо. Просто… Кто бы мог подумать, что Дитер Шаблов окажется убийцей?
За свою жизнь Гарри доводилось обманывать множество раз. Он лгал тете Петунье, что пропалывал сорняки, когда на самом деле тайком отрабатывал заклинания; он списывал домашние задания на переменах, проносил на экзамены шпаргалки. Но до этого момента его ложь никогда не причиняла вреда другим. Чувства и эгоизм возобладали над здравым смыслом. Ради жестокого дьявола Гарри лично подтолкнул безвинного ребенка к обрыву. Хотя нет — мальчик уже был на дне пропасти, а Гарри сбросил на него тяжелые камни.
Ему не было прощения.
* * *
Том по праву гордился своим планом, в котором так удачно скрепил между собой множество на первый взгляд не стыкующихся звеньев. Конечно, пришлось посвятить в некоторые детали Каркарова, что Тому не очень нравилось, да еще и Гарри, казалось, в чем-то его заподозрил… Но в итоге все вышло идеально.
— Том… — позвал Гарри, да так и осекся, не зная, что сказать дальше. Если он спросит, если задаст терзающий его вопрос — все рухнет. Окончательно и бесповоротно.
— А, привет, я спешу. Скоро урок начнется, — Том равнодушно посмотрел Гарри в глаза. Уже не приходилось запрокидывать голову — они почти сравнялись в росте. Лицо опекуна было белее мела, и Том неожиданно даже для себя рассмеялся:
— Ох, извини, я просто вспомнил одну шутку. Ну, мне пора.
Они стояли совсем близко друг к другу — только руку протяни. Однако Гарри казалось, что Том от него как никогда далек.
— Конечно, беги, — Гарри вымученно улыбнулся и, развернувшись, торопливо зашагал прочь. На душе было тяжко. Он бы не смог облечь в слова, какие именно чувства рвали острыми когтями его сердце, но глаза покраснели от едва сдерживаемых слез.
* * *
У Британского Министерства магии не было никаких полномочий решать судьбу немецких граждан — ни Шаблова, ни Каркарова. Покойная Милен Лэнс также не являлась подданной Великобритании, так что расследование перешло в ведомость Французского Аврората.
Турнир Трех Волшебников официально прикрыли. Английским аврорам больше не было смысла оставаться в Хогвартсе, и спустя несколько дней они покинули стены школы. Гарри же решил отправиться в куда более далекое путешествие — он собирался снова запустить Маховик времени, чтобы переместиться назад, в будущее.
— Ты сказал Тому, что уезжаешь? — Джоан никогда не лезла к Гарри с вопросами о его загадочных поездках, но отношение друга к подопечному казалось ей в корне неправильным — она считала, что Гарри должен обсуждать с Томом свои длительные отлучки. — Он расстроится.
— Это вряд ли.
— Что вы опять не поделили? — недоумевала Джоан. Она видела, что эти двое искренне привязаны друг к другу, но в последнее время между двумя непроходимыми упрямцами что-то явно не заладилось.
У Гарри вырвался нервный смешок — вряд ли Том вообще заметит его отсутствие:
— Я ведь не навсегда уезжаю. Только на пару месяцев.
— Ты должен понимать, Гарри, что Том сирота, и поэтому более раним. Твое отношение его расстроит.
Ну вот. Даже Джоан начала критиковать методы его воспитания. Да, Том Риддл с самого рождения остался без родителей, но Гарри пришел за ним; все двенадцать лет растил как родного и тешил себя пустыми надеждами на то, что его любовь изменит будущее. А вот за Гарри в свое время никто не пришел. Он тоже рос сиротой — по вине Тома Риддла. Спал в чулане, питался объедками, никаких подарков на дни рождения, никаких друзей. И вот, с опозданием в долгие годы, пришла горькая обида — Гарри почувствовал себя всеми брошенным маленьким мальчиком.
У них с Томом было много общего — оба начали свой жизненный путь с лишений и одиночества. Но каждый сам выбирал, куда свернуть дальше: на освещенную солнцем цветочную поляну или же в овраг — туда, где нет ни света, ни тепла.
Даже в другом времени, в чужой для него эпохе Гарри Поттер оставался гриффиндорцем — бескорыстным, храбрым и благородным. Едва он хотя бы немного оправится от душевных потрясений, Гарри без раздумий раскрутит Маховик времени снова, потому что он выбрал свой путь. Потому что привык верить, когда надежды почти нет. Гарри пойдет до самого конца, даже если впереди его ждала лишь холодная глубина обрыва.
* * *
Как бы человек ни стремился к солнцу, случается так, что на его пути возникает слишком большая преграда, через которую свету ни просочиться, ни обогнуть ее. Не замечая всепоглощающей тьмы, Гарри медленно, но верно шел прямиком в ее объятия.
Колесо Судьбы завершило очередной круг — в нужное время, в нужном месте Фортуна сделала свой ход. Она сама тоже часть сценария, а вся пьеса — и есть история.
