* * *
Том размашистым шагом вошел в спальню и с грохотом захлопнул за собой дверь. В очередной раз порадовавшись, что старостам положены отдельные комнаты, он нетерпеливо распутал безукоризненно завязанный галстук и швырнул его на кровать. Том сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить разбушевавшиеся чувства. Которых не должно было быть! Сейчас он мог не скрываться — цвет глаз переменился, полыхнул раскаленной красной лавой. Изнуряющая, казалось, давно позабытая боль снова сковала сердце. Уже не такая острая, как раньше, но все равно ощутимая. Отголосок той, что Том испытывал, оставшись один на Рождество в доме на Лондонской улице. Кажется, ему тогда было одиннадцать. Том сжал руки в кулаки и снова глубоко вдохнул через рот. Он успокаивал себя тем, что эта его неожиданная реакция — просто последствия отравления чувствами, которые были опаснее ртути. Он прочертил палочкой незамысловатую фигуру в виде полукруга. С негромким скрежетом выехав из-под кровати, к нему подлетела расписанная рунами шкатулка. Том бережно поднял крышку, под которой хранилось его главное сокровище — дневник в черной кожаной обложке. Рядом лежали и другие вещи: все без исключения были тем или иным образом связаны с Гарри Поттером. Маленькая постыдная коллекция Тома. Том пренебрежительно фыркнул. Сейчас, с высоты лет собственные прошлые поступки казались глупыми и смешными. До чего же он тогда докатился, подумать только — хранил какой-то хлам! Отложив в сторону дневник, Том без колебаний вытряхнул в мусорную корзину содержимое шкатулки: окровавленную пулю, сломанную пополам остролистную палочку и лоскут испачканной в крови ткани. Завтра утром эльфы здесь приберутся, и он навсегда избавится от этого барахла. Довольный собой, Том окинул холодным взглядом содержимое корзины и злобно рассмеялся. Он гордился тем, как легко и безжалостно вышвырнул связанные с Гарри воспоминания, как быстро излечился от «последствий отравления». Этим несдержанным поступком Том доказал самому себе, что все идет согласно его планам и желаниям. Что крестраж избавил его от ненужных эмоций, и теперь ничто не стоит на пути к величию. Он не замечал, что в такой прочной и устойчивой крепости образовалась брешь. Рано или поздно брешь разрастется, и стены обвалятся с оглушительным грохотом. Вот тогда Том столкнется с настоящими последствиями.* * *
— На этот раз ты как-то не так себя ведешь, — наконец сказал Абраксас, который перед этим долго разглядывал сидящего сбоку от него Риддла. У Абраксаса имелось много недостатков, и главные — гордыня и нарциссизм, но проницательности ему было не занимать. — Гарри уехал, а ты… Том лениво перевернул страницу, не отрывая взгляда от книги. Весь его вид выражал царственное спокойствие и расслабленность: — Джоан уже сообщила мне об отъезде. Можешь не утруждаться, — равнодушным голосом ответил он. Абраксас накрутил на палец длинную прядь платиновых волос, будто бы отвлекшись, но на самом деле все так же продолжая внимательно изучать лицо Тома. Словно пытался что-то в нем разглядеть: — Наигрался, значит? — криво усмехнулся Малфой. — Какое непостоянство! Я-то думал, у тебя все серьезно. Малфой рассмеялся, но в очередной раз поймав на себе укоризненный взгляд библиотекаря, невинно пожал плечами и послушно замолчал. Он уже начинал жалеть, что вообще увязался за Томом.* * *
С отъездом Гарри у Тома больше не были связаны руки, и он решил серьезно взяться за поиски Тайной комнаты. Благодаря значку старосты он мог спокойно ходить по коридорам после отбоя, прикрываясь ночным патрулированием. Слизерин был величайшим из Хогвартской четверки и наверняка оставил что-то значимое и ценное. Том бы не был собой, если бы не отыскал его сокровищницу с могущественными артефактами, фолиантами и кто знает чем еще. При мысли, что совсем скоро он заполучит никому неведомую силу, лицо Риддла исказилось в недоброй ухмылке. — Том? Что вы здесь делаете так поздно? — послышался за спиной приветливый голос с оттенком насмешки. — Неужели договорились с кем-то о встрече в… туалете? Том обернулся, тут же приняв невинное, насквозь фальшивое выражение лица, и обезоруживающе улыбнулся: — Здравствуйте, профессор Дамблдор, — сцепив руки за спиной, он склонил голову, всем своим видом демонстрируя уважение и послушание. — Сегодня моя очередь делать ночной обход. Решил заглянуть сюда в связи с последними событиями. Мало ли что… Дамблдор нахмурил брови; голубые глаза за стеклами очков-половинок потемнели от печали. У него не было своих детей, но ко всем ученикам Хогвартса он относился, как к родным. Хоть Милен и не являлась студенткой этой школы, смерть девушки глубоко ранила его сердце. Вспомнив разговор с Гарри, который состоялся почти полгода назад, Дамблдор более внимательно посмотрел на Тома. В той беседе Гарри будто пытался о чем-то предупредить и, судя по его словам и поведению, это было как-то связано с Томом Риддлом. Неужели мальчик причастен к трагической кончине Милен Лэнс? Но Дамблдор почти сразу же отмел эти мысли — Том был его учеником, его подопечным, о котором должно заботиться, а не подозревать во всех правдах и неправдах. — Только не ввязывайтесь в неприятности. Не надо расстраивать Гарри, — проницательные небесно-голубые глаза были полны искренней заботы. Дамблдор действительно желал этим двоим лишь самого лучшего. — Как только закончите здесь, идите спать. Ну, а у меня важная встреча с лимонными дольками, — он озорно подмигнул, отчего Тому стало не по себе. — Хорошо, профессор. Когда Дамблдор ушел, Том подозрительно сощурился — старик явно знал больше, чем говорил. Но что этот чудак ему сделает? Какие-либо существенные, грозящие Азкабаном обвинения на него не повесить, а мнение окружающих… Теперь Тому даже на Гарри было плевать, что уж говорить о мыслях и чувствах остальных. Он отрекся от этой слабости, его больше не трогали чужие суждения, он был свободен. Стал ближе к могуществу и совершенству.* * *
2001 год Раскрутив Маховик времени, Гарри переместился прямиком в импровизированную лабораторию Армии Дамблдора, чудом успев сгруппироваться при падении. Лежа на ледяном полу, он даже не пытался встать: перед глазами все плыло, внутренности скрутило болезненным спазмом, а к горлу подкатывала тошнота. Наконец звон в ушах немного поутих, и ему вроде бы стало легче — Гарри даже смог сделать глоток свежего воздуха. Гермиона неоднократно повторяла, что перемещения во времени тяжело сказываются на организме, и пользоваться Маховиком можно не чаще, чем раз в пять дней. Гарри впервые ее ослушался. Пять дней в настоящем — это около двух лет в прошлом; в сороковых он пробыл только год, значит, в его времени прошло всего три дня. В лаборатории оказалось пусто — Гермиона явно не ожидала, что он вернется так рано. На помощь рассчитывать не приходилось; Гарри только и оставалось, что лежать пластом и ждать, пока боль не отступит. За окном две тысячи первого все еще буйствовал февраль, и холод, исходящий от пола, пробирал почти до самых костей. Впрочем, даже в этом нашлись свои плюсы: холод разогнал туман в голове и вернул способность связно мыслить. Первое, о чем подумал Гарри: «Том создал крестраж». Отчего-то перед мысленным взором появились две Гермионы. Одна с серьезным видом отчитывала его: «Ты не можешь изменить историю. Это игра судьбы, здесь ее правила, и никто из смертных — никогда — не сможет выйти за их рамки». Вторая же участливо похлопала его по плечу и ласково улыбнулась: «У Судьбы есть слабое место, Гарри, — пока ты находишься в прошлом, как бы она того, возможно, ни желала, она не сможет стереть твое существование. Вероятно, ее злят твои попытки изменить историю, но она не может тебя убить. Поэтому одно твое присутствие там… Может стать самым сильным твоим оружием. Делай то, что считаешь правильным». Облизав пересохшие потрескавшиеся губы, Гарри с трудом поднялся на ноги, и, согнувшись в три погибели, поковылял к двери. Ему нужна Гермиона. Или Рон. Кто-нибудь, кто мог бы дать совет. Или с кем можно было хотя бы обсудить случившееся.* * *
— Мой Лорд, сегодня около десяти часов утра почти весь состав Армии Дамблдора видел, как Гарри Поттер… едва ли не на четвереньках выполз из лаборатории. Взгляд Волдеморта вспыхнул заинтересованным любопытством. Он как наяву представил своего заклятого врага жалким, беспомощным, поверженным. — О чем ты говоришь? Что значит «выполз»? Пожиратель смерти, лицо которого было скрыто за глубоким капюшоном, задумчиво склонил голову: — Он едва переставлял ноги, ссутулился. Было видно, что ему нестерпимо больно. — А я говорил, что скоро Гарри Поттер будет ползать, как побитая псина! — сказал кто-то из Пожирателей; остальные поддержали его громким гоготом, предчувствуя вкус скорой победы. — Тихо! — красивое лицо Волдеморта исказилось гримасой раздражения. Все разом замолкли, будто подавившись смехом — никто бы не посмел ослушаться приказа Темного Лорда. — И что это… — Волдеморт лениво прикрыл глаза, такие же кроваво-красные, как и в далеком тысяча девятьсот сорок третьем, что мельком заметила Джоан. — О какой лаборатории идёт речь? — Прошу прощения, мой Лорд, я не знаю. Она хорошо защищена, кроме Поттера и Грейнджер туда никому нет хода. — Продолжай следить. — Слушаюсь, мой Лорд, — Пожиратель подобострастно преклонил колени. По всей видимости, мальчишка что-то замышлял вместе со своими дружками. Но их старания тщетны, все газеты уже пестрели заголовками: «Вчера Спаситель — сегодня предатель!», «Герой струсил. Надежда потеряна?». Простые обыватели переставали так безоговорочно верить в своего Избранного. Они, стадо баранов, в два счета слетели с шахматной доски, и почти всю ее заполонили черные фигуры. Багряные глаза полыхнули злым удовлетворением. Мальчик-Который-Выжил? Ни один не сможет жить спокойно, пока жив другой? Что ж, скоро, совсем скоро, Гарри Поттер распрощается с жизнью. Ибо, даже соединив крестражи, Темный Лорд оставался нетленным. Одно только имя превозносило его над смертью. Он был выше всего сущего, выше самой природы.