47 days to change

13 августа 1943 года Вот уже семь долгих месяцев Гарри Поттер не ступал за порог своего дома в Годриковой Впадине. Целых двести четырнадцать дней, пять тысяч сто тридцать шесть часов никто не получал от него ни весточки. Клумбы в саду завяли, утратив былое великолепие, а сорняки, наоборот, буйно разрослись и заполонили весь двор. Гарри нравились цветы, а больше всего — лилии, в память о матери. Но, как бы он ни бился, лилии были очень прихотливыми растениями и в неподходящем климате и почве не хотели приживаться. Предприняв несколько тщетных попыток, Гарри в итоге сдался и посадил куст ярко-красных роз, которые приглянулись ему из-за окраса, напоминающего родной Гриффиндор. Но без должного ухода и из-за августовской жары те погибли — кроме Гарри некому было их поливать; земля иссохла и пошла болезненными трещинами. Когда-то зеленые, буйно цветущие кустарники пожухли, сбросив омертвевшие листья и обнажив причудливо переплетенные сухие ветки. Они, словно немощные, цепляющиеся за жизнь старики, приникли к забору. Никому бы не понравилось подобное запустение, но Том, наоборот, наслаждался, видя, во что превратился когда-то живой и цветущий сад. Он с маниакальным жестоким удовольствием разрушал все, что было дорого Гарри. Словно ревнивый ребенок топтал ногами песочные замки и ломал ценные игрушки. Гарри был привязан к Билли, и Том сделал все, чтобы того отправили обратно в приют. А сейчас, кто знает, как сложилась судьба посмевшего в свое время соперничать с Риддлом мальчишки. Если Билли повезло, тогда он уже давно гниет в сырой земле, а если нет — влачит дальше свое жалкое существование, дерется с другими приютскими за лишнюю корку плесневелого хлеба. Гарри проявил симпатию к той француженке — Милен — поэтому Том принес в жертву крестражу именно ее. Теперь от дерзкой девчонки остался лишь хладный труп. Гарри любил смотреть на цветущие розы, вдыхать их приторный аромат —следовательно, Том палец о палец не ударит, чтобы спасти их от летней засухи. — Как думаеш-ш-шь, Нагини, Гарри с-с-сильно разозлиться, когда увидит, во ч-ш-што превратился его любимый сад? — жутко оскалившись, Том с нажимом провел пальцами вдоль прохладного змеиного тела. Нагини почувствовала неладное и начала извиваться, скручиваясь в тугие кольца. Не дожидаясь ответа, Том продолжил: — А вот и нет. У него нет никакого права злитьс-с-ся! — прошипел он. Том буквально источал опасность, и Нагини тревожно вскинула треугольную голову, пробуя языком теплый воздух. — Ч-ш-што, е-с-сли он вообщ-ш-ше не вернетс-с-ся? Ч-ш-што тогда? — обманчиво приторным голосом спросил Том. Нагини слишком много времени провела вдали от своего хозяина в темной далекой пещере, кишащей инферналами. Поэтому понятия не имела, что сейчас происходит между Томом и Гарри: — Я не з-с-снаю… — Тогда, Нагини, я преодолею с-с-смерть. И с-с-сам за ним приду! — Том перевел взгляд на лежащий на столе дневник в черном кожаном переплете. Непримечательная с виду вещица, а на деле — гарант его вечной жизни, вместилище ценного осколка души. Том сдерживался только благодаря выработавшейся с годами привычке к самоконтролю. Хотелось крушить и ломать, хотелось броситься на поиски чертового Гарри Поттера, даже зная, что это бессмысленно. Внутри клокотала ярость, разливалась по венам обжигающей лавой. Оковы крестража окончательно пали, и теперь гнев, страх, желания набросились на него, терзая и мучая с новой силой. Нужно было сделать хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь! Иначе он просто свихнется, если и дальше будет бесцельно бродить по пустому огромному дому, ожидая возвращения Гарри, как какой-то… пес! Том тряхнул головой и до боли закусил губу. Бросив взгляд на трюмо, он столкнулся взглядом с собственным отражением — глаза полыхали багряным.

* * *

13 августа, Литтл-Хэнглтон, поместье Риддлов Том Риддл проснулся ровно по будильнику, совершил водные процедуры, оделся, как подобает джентльмену, и весь с иголочки степенно спустился к завтраку в Голубую столовую. Хотя время никого не щадило, к Тому Риддлу оно оказалось более благосклонным: в свои сорок тот сохранил былую привлекательность, которой не испортили даже морщинки в уголках губ и глаз. Правда, душу его внешняя красота не затронула ни на йоту. За большим обеденным столом из белого дуба уже сидели пятеро: молодящаяся женщина с толстым слоем косметики на лице, угрюмый мужчина с тяжелым взглядом и несколько достопочтенных джентльменов, приглашенных на утреннюю партейку-другую в бридж. Пожилой господин Томас Риддл, его жена Мэри и их сын Том по праву считались самой зажиточной семьей в Литтл-Хэнглтоне, а их возвышающийся на холме особняк — самым роскошным. Но, хоть у них и не было недостатка в деньгах, мужская половина семейства Риддлов никогда не упускала возможности приумножить свой капитал. Отец и сын за многие годы так хорошо сыгрались, что в картах могли уделать кого угодно. Какие-либо моральные принципы у обоих отсутствовали напрочь — как говорится, яблоко от яблони недалеко падает. Они не стеснялись жульничать, так что в скором времени стопка купюр с их стороны стола значительно увеличилась. Когда кошельки гостей окончательно опустели, Томас-старший проводил их до двери и, довольно потирая руки, вернулся в гостиную для заслуженного стаканчика пиннса. Так день Риддлов проходил по давно устоявшемуся порядку ровно до того момента, пока в гостиную около трех часов пополудни не вошла служанка, взволнованно теребя подол накрахмаленного форменного фартука: — Мистер Риддл, вас спрашивает какой-то юноша. Хотя Томас-старший и пребывал в приподнятом настроении из-за удачной игры и уже на треть опустошенного графина крюшона, его характер не стал от этого мягче: — Скажи, пусть проваливает, мы никого не ждем! — недовольно гаркнул он. Служанка испуганно вздрогнула и перевела неуверенный взгляд на сидевшего около Томаса-старшего молодого хозяина. — Но этот человек утверждает, что его зовут… Том Риддл, — пролепетала она, про себя удивляясь, откуда развелось столько Томов Риддлов, да еще и похожих как две капли воды. Впрочем, кто их, этих богачей, разберет. Ей очень хотелось хоть как-то помочь вежливому и красивому молодому человеку, который ни в какое сравнение не шел с этими неприятными снобами. Тот Том Риддл вызывал симпатию и говорил с ней учтиво, как с настоящей леди! Костеря черта в лице своих хозяев, девушка и не подозревала, что в коридоре поджидал сам дьявол. Но именно благодаря ее усилиям Риддлы в итоге согласились на встречу. — Проходите, пожалуйста, — сделав неумелый книксен, застенчиво опустила глаза служанка. Том обезоруживающе улыбнулся, в это же время оглаживая тонкими длинными пальцами рукоятку палочки, спрятанной в кармане брюк. Он до белизны в костяшках сжал смертоносное оружие; глупые магглы даже не подозревали, на что он способен, на что способна настоящая, истинная сила — сила магии. Девчонка видела только красивое, разве что несколько бледноватое, как у вампира, лицо. И не знала, что за ним таится истинное зло. — Спасибо, — Том вежливо опустил голову, пряча недобрый взгляд, и размашистым шагом вошел в гостиную. Лорд Волдеморт никогда бы не признался, что строил иллюзии насчет своей семьи. Том Риддл же был лишь подростком и в глубине души еще на что-то надеялся. Оставшимся без родителей детям приходится быстро и болезненно взрослеть. Такие дети нуждаются в любви как никто, и они заполняют эту пустоту, представляя образы матери и отца, фантазируя, что их не бросили, что их помнят — просто потеряли или так было нужно, всего на время, а завтра или после послезавтра за ними придут. И Том Риддл — жестокий, в чем-то даже безумный человек, когда-то был обычным непорочным ребенком. Много лет назад он тоже мечтал, как отец или кто-то другой из родственников заберет его из ужасного приюта. Этому не помешало даже то, что миссис Коул и остальные работницы детского дома, не стесняясь присутствия Тома, поносили его мать «уродливой бродяжкой, которую бросил муж». А об отце он и вовсе ничего не слышал, будто того не существовало. — Ах вот оно значит кто к нам пожаловал! — насмешливо скривился Том-старший. — Ты, выходит, отпрыск той потаскухи, Меропы? — глядя прямо в лицо сына, так похожего на него самого в молодости, мужчина с отвращением выплюнул: — До сих пор не понимаю, как этой уродине удалось затащить меня в постель. А она оказывается еще и ублюдка понесла! Хватило нескольких предложений, чтобы Том понял, каким же он был идиотом. Нафантазировал себе невесть что из-за прочитанных в детстве дурацких маггловских сказок, где встретившиеся после долгой разлуки отец и сын неизменно обнимались и плакали от счастья. Надо же было до такого опуститься! Он ведь знал, знал, знал, что все теплые, красивые с виду чувства — на деле хрупкие и эфемерные, как мыльный пузырь. Всякую чепуху о родственных узах и иже с ними придумали от нечего делать недалекие болваны. Но он-то был умнее, и так попался! Ну ладно, это послужит ему хорошим уроком. — Ты вообще не должен был родиться, урод! — придя в ярость из-за вновь всколыхнувшихся воспоминаний о позоре многолетней давности, Том-старший зло стукнул кулаком по столу. — Ублюдок, — ядовито поддакнул стоящий около него старик. Старших Риддлов было не остановить: они сыпали на Тома оскорблениями, и в каждой брошенной фразе звучало презрительное «ублюдок» или «урод». Что бы сделал Гарри, услышь он, как попирают ребенка, о котором он заботился целых двенадцать лет? Ребенка, который вырос в такого красивого и умного не по годам юношу? Том машинально схватился за палочку, но почти сразу медленно отпустил рукоятку. Он больше не тот мальчишка, который на каждое «урод» от Билли реагировал выбросом стихийной магии. Он научился контролировать свои эмоции. В Слизерине Том чувствовал себя как рыба в воде и держал в узде отпрысков чистокровных семей, Моргана всех задери! Так что ему не составило особого труда проглотить рвущееся с языка «Авада Кедавра». Том развернулся на каблуках и молча вышел из «отчего» дома с гордо поднятой головой. О нет. Нет, он не спустит им с рук ни одного оскорбления. Просто сначала нужно все подготовить — еще не хватало угодить в Азкабан из-за этих ничтожеств. Том шел навстречу закату; его глаза полыхали ярче багряного солнца. Плечи слегка подрагивали от рвущегося наружу смеха — у него был план, после осуществления которого ему сразу же полегчает, а вот остальным… Что ж, им придется ой как несладко. Сегодня в мире останется только один Том Риддл. Отныне он сирота, и есть лишь один близкий ему человек — Гарри Поттер.