* * *
— Начинаем урок, — отложив пергамент с планом занятий, Гарри махнул столпившимся вокруг его стола гриффиндорцам в сторону парт. — Садитесь на свои места. Я так понял, тему сегодняшнего урока профессор Меррисот уже объяснила вам в прошлый раз, — прочистив горло, сказал он. — Есть какие-нибудь вопросы? По тону Гарри было понятно, что ему совсем не по душе то, как расписана подача материала. Не только слизеринцы, но и остальные факультеты относились к урокам по Защите от Темных искусств несерьезно, справедливо считая их пустой тратой времени. Из-за неправильной организации обучения, которое по большей части состояло из теории, а не практики, студенты до сих пор не разбирались в простейших заклинаниях. С подачи дирекции школы о самой Темной магии и вовсе умалчивалось. Ситуация напоминала Гарри тот год с Амбридж, отчего его невольно передергивало. Защита от Темных искусств сейчас выглядела жалкой пародией на уроки. Дамблдор пока не занял директорское кресло, поэтому, даже если и был в курсе плачевной ситуации, как-то повлиять на нее в любом случае не мог. Но Гарри хотел попытаться. Хотел рассказать как можно больше о сути Темных искусств тем, кто через двадцать-тридцать лет встанет у руля магического сообщества. Чтобы эти пока что мальчики и девочки, совсем еще дети, столкнувшись с Темной магией, не покорились ей из страха, или, наоборот, не стали ее фанатиками. Чтобы в поисках свободы и власти не ступили на кривую дорожку, с которой после уже почти невозможно свернуть. Гарри хотел хотя бы попытаться изменить Тома и его окружение. — Лучше расскажите о дементорах! — нетерпеливо поднял руку Андерсон, тот самый гриффиндорец, который недавно советовал Гарри, какой сюрприз устроить Тому на день рождения. — Хорошо, расскажу. Но почему тебе так интересны именно эти существа? — Я хочу стать аврором, — широко улыбнувшись, Андерсон гордо выпятил грудь. — А дементоры — обязательная часть экзамена при поступлении на курсы. Глядя в искрящиеся любопытством и жаждой знаний глаза Андерсона, Гарри вспомнил себя самого в его возрасте. Когда он, не страшась наказаний и инспекционной дружины Амбридж, возглавил тайный кружок, где с друзьями отрабатывал заклинания. Сидящие напротив него дети были такими же: они хотели разобраться в сути Темных искусств, овладеть Патронусом, Протего и другими чарами. Не для того, чтобы нести кому-то вред, а для того, чтобы уметь защищаться и защищать. — Что ж, тогда давайте поговорим о дементорах. Думаю, я даже смогу вам показать одного. Хагрид как раз недавно поймал для меня боггарта. Скажу по секрету, если нужна помощь с магическими существами, ступайте прямиком к нему, — Гарри задорно подмигнул классу. Он хорошо помнил, как портит настроение и успеваемость угнетающая атмосфера на уроках, поэтому старался по возможности разрядить обстановку, мог немного отклониться от темы, рассказать какую-нибудь забавную историю. Положа руку на сердце, Гарри очень не хотелось даже отдаленно походить на угрюмого, брызжущего ядом профессора Снейпа, из-за которого занятия по зельеварению он до сих пор вспоминал с содроганием. Гарри взмахнул палочкой, и призванный Манящими чарами массивный кованый сундук плавно опустился на преподавательский стол. — Вот так выглядит дементор. Гарри сделал круговое движение рукой, и замок открылся с громким щелчком. Крышка резко поднялась вверх, повалил густой туман, который почти моментально соткался в высокую фигуру, облаченную в рваную черную мантию. Гарри тут же почувствовал убийственный жуткий хлад — он прошелся по обнаженной шее, волоски на руках встали дыбом, и без того изнывающие суставы заломило с новой силой. — Экспекто Патронум! — сорвавшийся с кончика палочки молочно-белый патронус цокнул копытом, вскинул ветвистую голову, и боггарт попятился назад, прячась обратно в сундук. — Патронус — самый эффективный способ справиться с дементором. Если… Что такое, Салли? — прервался Гарри, заметив вздернутую вверх руку когтевранки. Поправив сползшие на кончик носа очки, девочка неуверенно спросила: — Профессор, извините, но как вам удалось заставить боггарта превратиться в дементора? Я читала, что они меняют свою форму в зависимости от страха стоящего перед ними человека… — Все правильно, десять очков Когтеврану, — Гарри развел руками и слабо улыбнулся. — Так уж вышло, что больше всего на свете я боюсь дементоров. С тринадцати лет его боггарт остался неизменным. Гарри не пугали их покрытые струпьями тела и зияющие дыры вместо ртов. Он боялся самого страха, боялся того чувства отчаяния, когда дементор высасывает все счастье и надежду.* * *
Новость о том, что профессор Поттер больше всего на свете боится дементоров, быстро разлетелась по школе, и конечно же дошла до ушей Тома. Он знал, какую опасность представляют собой эти существа, что они могут лишить человека рассудка и даже высосать душу. Но казалось очень странным, что столь могущественный волшебник, способный призвать телесного Патронуса, так сильно их боится. — Мой младший брат был на том уроке. Он сказал, профессор не выглядел испуганным. — Ну и что. Его боггарт — дементор. Значит, он боится, ведь… Том быстро прошел мимо увлеченно спорящих когтевранцев, пока те и его не втянули в разговор, как близкого Гарри человека. Он считал глупостью со стороны опекуна — вот так показывать другим свои слабости. Наоборот, чем сильнее страх, тем яростнее нужно его скрывать, притворяться несгибаемым. До урока еще оставалось немного времени; собравшиеся в кабинете сокурсники, сбились в кучки и перемывали нашумевшую новость — боггарт Гарри Поттера. Сев за парту, Том открыл учебник и вперился невидящим взглядом в чернильные строчки. Слабость Гарри. Эти два слова всколыхнули в нем целую бурю эмоций, опьянили. Даже одни мысли возбуждали, разгоняли по венам горячую кровь. Том не понимал, с чего вдруг такая реакция. О себе враз напомнили гены Гонтов, их предрасположенность к безумию и агрессии. Сумасшествие жидким морфием растеклось по венам; вскинуло голову, словно дикий зверь, почуявший запах крови. Едва войдя в класс, Гарри тут же наткнулся на взгляд Тома. Тот тепло улыбнулся ему, и это напомнило о летних деньках, когда лучики солнца мягко струятся сквозь кроны деревьев. Невозможно было представить, что внутри Тома бурлит чистое безумие. Гарри улыбнулся в ответ и, подойдя к преподавательскому столу, постучал ладонью по его поверхности, призывая студентов к порядку. — Откройте страницу двести сорок три, — он взмахнул рукой, и на доске появилось название сегодняшнего урока. — Поговорим о Магии Жертвы. Нередко жертвоприношения приписывают к обрядам богослужения, чему-то светлому. Но на самом деле это Темная магия. Гарри нажал кончиком палочки на иллюстрацию в учебнике, и изображение в увеличенном размере появилось на доске. — По моему мнению, многие заклинания и обряды зря считаются темными и запрещены Министерством. Но магия жертвы действительно опасна. Она разрушает не меньше, чем созидает. — Мистер Поттер, — дождавшись кивка Гарри на его поднятую руку, заговорил пуффендуец. — Можете рассказать поподробнее? Я уже спрашивал у профессора Мерисот на прошлом уроке, но она не стала отвечать, — расстроенно поджал губы мальчик. На это Гарри молча покачал головой. Профессора и раньше не жаловали сомнительные темы, а после смертей Милен и Миртл и вовсе ушли в глухую оборону. Он считал, что вместо того, чтобы пугать Темной магией и молчать о ней, игнорируя само ее существование, лучше, наоборот, все как следует разъяснить. Чтобы ученики поняли всю ее опасность. — Грубо говоря, Магия Жертвы — это путь к возрождению. С ее помощью можно восстановить разрушенный замок или исцелить искалеченное тело. Она способна возродить душу и повернуть время вспять. Это очень сильная магия, за которую приходится расплачиваться высокой ценой — силой, долголетием и даже жизнью. Поэтому она так опасна. Обведя взглядом класс, Гарри остановился на Томе, который, низко склонив голову, увлеченно записывал его слова. — Но, профессор, раз Магия Жертвы ничего не уничтожает и никто, кроме самого заклинателя, не страдает, почему ее считают Темной? — спросила белокурая девочка с гербом Слизерина на мантии. Том, так и не подняв головы, продолжал записывать. — Однажды… мне пришлось стать свидетелем этого ритуала, — Гарри нервно облизал враз пересохшие губы. — В жертву заклинатель приносит не только самого себя. Я знал человека, который для того, чтобы возродить собственное тело, возложил на алтарь кость родного отца и руку верного слуги. А это без сомнения темный ритуал, согласны? Ученики дружно ахнули. Несколько особо впечатлительных пуффендуек вцепились в руки сидящих рядом парней. Им, еще совсем детям, одна только мысль об убийстве отца, опоры семьи, казалась чудовищной. И вселяла неподдельный ужас. — Магия Жертвы не всегда требует подобной платы. Зачастую все зависит от цели и самого волшебника. Я знаю историю женщины, которая добровольно пожертвовала собой, чтобы спасти своего ребенка от смерти. И эта жертва не была напрасной, у нее получилось.* * *
Даже не верилось, что на сегодня он свободен. Гарри держался на чистом упрямстве; только оно и помогло довести занятия до конца. От усталости стало будто еще холоднее, колючий озноб не брали ни чары, ни бодроперцовое зелье. Остановившись в безлюдном коридоре, Гарри чуть размял окоченевшие пальцы и даже пару раз подпрыгнул на ватных ногах. Он уже предвкушал, как сядет в кресле у камина в своей комнате. Правда, не такого большого, как в гостиной Гриффиндора, но и то хлеб. Хоть Гарри и был одет в зимнюю мантию, толстый колючий свитер и шерстяные носки, ему казалось, будто он тонет под слоем льда в замерзшем озере. Он все равно старался бодриться, хотя бы с виду, однако некоторых людей просто не проведешь: — Гарри… — Том, хмурясь, подошел со спины, крепко обнял и накрыл его ледяные руки своими ладонями. — Пойдем в ванную старост? Там как раз никого, и я только что набрал полный бассейн горячей воды. От холода Гарри уже не чувствовал собственного тела, но ему показалось, что ладони Тома пышут таким необходимым сейчас жаром.