Гарри уходит
17 мая 2021 г. в 15:10
9 января 1945 года
Из-за данного Дамблдору обещания поговорить с Томом Гарри пришлось еще немного подзадержаться в Хогвартсе. До возвращения Тома оставалось три дня, и он решил провести это время с пользой. Прерываясь лишь на сон и быстрые перекусы, Гарри почти безвылазно сидел в библиотеке, пытаясь впихнуть в себя как можно больше полезных знаний. Лечение проклятий, защита от сглазов, боевые заклинания, укрепление барьеров и многое-многое другое. Именно в библиотеке Том его и застал по прибытию:
— Я вернулся! — сияя улыбкой, он бодро уселся по правую руку от Гарри, который продолжал делать вид, что очень увлечен чтением даже на вид серьезного фолианта. Он сидел совершенно ровно, неестественно выпрямив спину. Во рту разливалась горечь, как после дамблдоровской конфетки.
— Привез тебе шварцвальдовских пирогов. Оставил в твоем кабинете, — Том прислонился к нему почти вплотную, заглядывая через плечо в раскрытый учебник. Гарри даже не попытался отодвинуться, он давно привык к манере Тома часто и бесцеремонно нарушать его личное пространство.
Окинув бледное лицо опекуна быстрым цепким взглядом, Риддл снова переключился на книгу:
— «Практическая сторона защиты от Темных искусств», — прочел он вслух название главы. — Да ты по-настоящему увлечен своим предметом!
Гарри продолжал молчать, лишь еще ниже склонил голову над желтоватыми от времени страницами. Подцепив со стола первый подвернувшийся учебник, Том открыл его посередине, бездумно провел кончиками пальцев по шероховатой бумаге. И будто невзначай спросил:
— В твоем кабинете подозрительно пусто. Что-то случилось? — с застывшей на губах улыбкой он, чуть склонив голову, искоса смотрел на Гарри, следя за его реакцией. Том и сам догадался, что к чему, но хотел услышать прямой ответ.
— Да, я освободил кабинет, — без обиняков сказал Гарри, при этом оставаясь спокойным как скала.
Сердце Тома ухнуло вниз.
— Хорошо, что ты здесь. Узнаешь из первых уст… — Гарри чуть откинул голову назад, устало помассировал виски и вперился взглядом в стеллаж напротив. Будто не было ничего интереснее, чем наблюдать, как к полкам то и дело подлетают, размахивая страницами, учебники в кожаных переплетах. На Тома смотреть не хотелось. — Я уволился.
Взгляд Тома полыхнул опасным багрянцем; он опустил голову, чтобы не выдать истинных эмоций:
— Ну и правильно. Эта работа слишком нервная. Лучше поезжай домой, отдохни, поправь здоровье…
Гарри тихо невесело хохотнул. Том слишком переигрывал и явно нервничал.
— Я не собираюсь возвращаться домой.
К какому бы месту Гарри ни привязался, Том неизменно лишал его самого понятия «дом». Где тепло и уютно, где спокойно, ведь, как известно «наш дом — наша крепость». Первый дом Гарри, родительский, как и его семью, разрушило убивающее проклятье Волдеморта. Второй — Хогвартс — перестал быть таковым после ужасной кровопролитной битвы с Темным Лордом и его приспешниками. Теперь он ассоциировался лишь с ужасом потерь. А третий, последний, особняк в Годриковой впадине, наверное, никогда и не был таковым. Ведь все, что там происходило — сплошные ложь и притворство. Гарри все еще было куда возвращаться: в свое настоящее время, но мог ли он назвать то место домом?.. Сейчас он как никогда чувствовал себя одиноким и беззащитным. Раком-отшельником, оставшимся без своей раковины.
Гарри закрыл книгу и неторопливо сложил в сумку свитки с заметками.
— Я переписал дом на тебя. Теперь он твой.
— Куда ты собрался?! — Том резко схватил его за запястье и до боли сжал в сильных пальцах.
— Отпусти, — Гарри поднялся со стула, но тот не расцепил хватки. Он тряхнул рукой, однако Том продолжал сжимать так крепко, что Гарри чувствовал биение собственного пульса под подушечками его пальцев.
— Никуда ты не пойдешь! — зло рыкнул Том, бешено сверкая глазами.
Оставив попытки освободиться, Гарри рассмеялся — грустно и обреченно:
— Я тебе не запрещал колесить по Германии. Так с какой стати ты решил, что вправе мне указывать?
Ящик Пандоры, который они оба так долго и старательно игнорировали, со щелчком распахнулся.
Том был на грани. Последние дни все шло наперекосяк, а их отношения с Гарри, которые он с таким трудом выстраивал, рушились на глазах. Где-то на уровне инстинктов он всегда был уверен, что Гарри ни за что его не оставит. Тот мог злиться, расстраиваться, разочаровываться, но, так или иначе, всегда уступал. Еще больше Том уверился в этом после их встречи в Тайной комнате — тогда, даже прознав о его проступках, Гарри остался. Для Тома он был неким оплотом, незыблемой константой. Поэтому он не боялся испытывать терпение Гарри, показывать характер, как взбалмошный мальчишка перед родителем, точно знающий: его ни за что не бросят. Но всякое терпение имеет свои границы, и, похоже, Том все же пересек Рубикон.
Он резко вскинул голову и решительно встретился взглядом с опекуном. У Гарри сжалось сердце, когда он заметил тот самый знакомый багровый блеск в ставших родными глазах. Одно дело было видеть кровавые огни во взгляде врага, чудовища из будущего, и совсем другое, когда так же смотрит родное дитя.
— Если ты злишься из-за Германии… — заговорил Том, изобразив самое невинное выражение лица, на какое только был способен. Он решил попытаться снова прикинуться невинным агнцем, правда, на этот раз эмоции все портили — истинную суть выдавал цвет глаз. — Это дело рук Малфоя, он…
— Как там дела у Каркарова? — перебил его Гарри, разом пресекая все усилия Тома выйти сухим из воды. — Полагаю, Метка его больше не беспокоит?
Том тут же сбросил с себя шелуху притворства, крепко стиснул зубы, как вцепившийся в добычу хищный зверь. Красивое лицо исказилось гримасой злобы и яростной решимости.
— Не уходи! — еще никогда в жизни Том не бывал так напуган. Прежде, даже в самых безвыходных ситуациях, он находил лазейки и способы выкрутиться, переиначить все на нужный ему лад. А сейчас мог лишь цепляться за руку Гарри, словно утопающий за соломинку. Будто это сможет остановить, изменить решение. Право, как глупо… — Ты обещал! Обещал оставаться рядом, пока я не вырасту…
— Ну так ты вырос, — Гарри попытался разогнуть сдерживающие его запястье пальцы, но не получилось. — И вообще, с чего вдруг мне сдерживать обещание? Ты ведь свое нарушил. Просто Том Риддл… Как же… Отпусти, — голосом смертельно уставшего человека снова попросил он.
— Я был неправ, — внутри все сковало толстым слоем льда, даже тепло, исходящее от руки Гарри, казалось каким-то далеким и ненастоящим. — Я. Был. Неправ. Только не уходи. Умоляю!
Впервые Гарри увидел его таким. Отчаянным, беспомощным, загнанным в тупик. Разве мог он представить, что когда-нибудь назовет несгибаемого, всегда решительного Тома подобными словами? Разве мог представить, что они окажутся… подходящими? Том никогда не просил. Ничто не могло сломить его волю: ни беспросветный голод и холод приюта, ни даже близкое дыхание смерти в день бомбежки Лондона. Ничто.
— Пожалуйста…
Но Гарри знал, что это просто слова, цена которым — грош. Вслух Том мог сколько угодно признавать вину, но сам останется при своем мнении. Что выживает сильнейший, что цель оправдывает средства, что нет добра и зла — только сила. И он будет идти к этой силе, калеча судьбы, отнимая жизни, не оглядываясь назад, не чувствуя сожалений.
— Ты никогда не изменишься, — Гарри вымученно покачал головой.
Том не нашел, что возразить — Гарри видел его насквозь. Своей последней отчаянной попыткой разжалобить Том лишь оттягивал неизбежное. Они оба знали, что никакой вины Том не чувствует, напротив — лишь полную уверенность в своей правоте и поступках.
— Мне пора. Увидимся в конце года, — свободной рукой Гарри ласково взъерошил прическу Тома, будто между ними ничего не изменилось, будто все осталось как прежде. — Я обещал, что буду рядом, пока ты не вырастешь. Выпускной — важный этап взросления.
Сам Гарри так и не закончил школу и, если бы не Гермиона, не узнал бы о существующей в Хогвартсе традиции — выпускном бале с поздравлениями и проводами в большой мир.
Гарри по одному отцепил пальцы Тома от своей руки. Он улыбался — ласково и даже, кажется, искренне, но от его улыбки Тому хотелось выть раненым зверем.
— Поздравляю, теперь ты взрослый.