***
Новая встреча происходит случайно. Ли наталкивается на Джемина в компании охотника — тот представляется как Ренджун — и это еще более дико, чем мысль о том, что в их стае затесался вампир. Но только потому, что последнего он еще ни разу не видел. На любезно предлагает присоединиться и у Джено нет права отказаться. Поэтому он пару секунд тяжело смотрит на черного волка, выражая все недовольство незнакомой компанией, но затем неожиданно расплывается в дружелюбной широкой улыбке, превращаясь во что-то нетипичное — Джемин с трудом заставил себя не реагировать на удивительно солнечное настроение Летней Короны. — Я пойду, Мин-а, Сехун-хён просил не опаздывать, — спустя час посиделок, Хуан поднимается со своего места и оставляет деньги за себя. — А куда вы собираетесь? — Фей ловить, — улыбается парень и На издает какой-то сдавленный звук, почти жалобный. — В следующий раз и тебя позовем, — Хуан смеется, прощается с новым знакомым и выходит. Джено некоторое время молчит, провожая взглядом охотника. — Фей? Они их потом продают? — Нет, хёну относят для всяких заклинаний и зелий, он их потом отпускает. Раньше сам ловил, но сейчас из чайной надолго не выходит. Не знаю, почему, — пожимает плечами Корона. — Видел фей когда-нибудь? Не штучно, а в лесу ночью, когда их много собирается. Столько пыльцы сверкает, будто крошкой от бриллиантов или блестками посыпали. Ли слушает это и не может удержать усмешки. Джемин вызывал странные эмоции, от которых Джено уже почти отвык. Он действительно не помнил, когда в последний раз сидел с кем-то просто так и улыбался.***
Ли Джено не был уверен, раздражало его это выражение лица На или нет. Черный волк всегда смотрел как-то непроницаемо, но в то же время будто что-то понимал и при этом не осуждал. Эдакий психолог или священник, к которому пришел выговориться. Вообще, Летний Суд скорее был ближе характерами к Зимнему. Суды переходных сезонов ставили себя аристократами и воспитание у них было странное — одни всегда эмоции закрывали глубоко внутри, а другие скрывали истинные под другими. Джено думал, что свихнется, пытаясь разгадать, что на уме у На Джемина за его непроницаемой стенкой. Но все-таки был весьма удивлен, когда в один из дней они до самого поздна сидели в чайной Бён Бэкхёна, и Джемин предложил еще одну странную вещь: — Предлагаю рассказать друг другу хотя бы по одному секрету или факту о себе. Ли пристально посмотрел на собеседника, а затем принюхался к его чашке чая — не подсыпал ли старший какой-нибудь своей волшебной травы, чтобы развязать На язык. Не то чтобы волновался за него — Бэкхён ничего плохого волчонку из своей стаи не сделает, — а вот повод странного предложения найти хотелось. — Я серьезно, не смотри так, — Джемин привычно вздернул бровь — как максимальное выражение эмоций. И это немного успокоило. — Зачем тебе? — Уже не помнишь, что я предлагал? Узнать друг друга лучше, — вверх взметнулась вторая бровь. Самое частое выражение лица На Джемина — нечто схожее с удивлением. — В таком случае ты первый и начинай, — неопределенно кивнул Джено, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. В это время за детьми присматривал Бэкхён. Джено предупредил его, что за ним могут следить, так что ведьмак поставил барьер. Бён Бэкхён нравился Джено на ненавязчивом уровне. Он выглядел приятным и открытым, а главное — всегда вел себя дружелюбно без фальши. Неудивительно, что в его магазинчике всегда были посетители. Бэкхён умел нравиться людям. Единственное, что не позволяло Ли расслабить булки рядом с этим парнем — его часто накатывающая болтливость. Если позволить ему открыть рот, то можно потом взорвать собственные мозги случайно. Так что первое, о чем подумал Джено перед тем, как заговорил Джемин: «Неужели наконец тихо?». — Ладно, — На опустил глаза и сильно нахмурился. Могло показаться, что он выбирает, что бы о себе такого рассказать. Но Летняя Корона уже успел заметить за пару дней, что обдумывает Джемин задолго до того, как скажет. У него не случается заминок по незнанию. Если он что-то говорит, то уже успел обмозговать это в процессе и за пару минут заранее как минимум. Поэтому то, что сейчас видел Ли — неуверенность. И если На Джемин был в чем-то неуверен настолько, то это однозначно включало в себя раскрытие эмоций. — На самом деле единственное, почему я стал Короной, так это чтобы найти тебя. В смысле, не конкретно тебя, а своего белого волка. Я был так удивлен встретить тебя, всего через несколько месяцев, — да уж, «удивлен» — Джено помнил тот беспристрастный голос — вот и доказательство того, что осенние волки хороши в запирании себя под замок, — и до сих пор… до сих пор не могу выкинуть нашу встречу из головы. Прости меня, Ли Джено, — черный волк поднял взгляд и у Короны перехватило дыхание, снова. Снова это отчаяние и чувство вины такой силы, что ему кажется, оно его собственное, а не джеминовское. — Больше всего я жалею о том, что оставил тебя на том острове и больше всего боюсь того, что наша судьба в битве. Потому что я этого не хочу, — На открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но застыл так на пару секунд, помотал головой и снова спрятал глаза. Повисло молчание. Джено все еще не мог успокоить свое сердце и он слышал, как медленно и тяжело стучит еще одно напротив. Ему больше всего хотелось вернуть этот взгляд к себе. Только сейчас осознал, как редко они смотрели друг другу в глаза напрямую и больше пары секунд. Тихо оброненная фраза заставила очнуться: — Твоя очередь. — Я, — Джено запнулся и посмотрел на собственные пальцы. — Меня выбрали Короной, чтобы убрать подальше от стаи. Потому что меня там боялись, слишком яростный и агрессивный даже для Летнего Суда, — Ли заметил как взгляд напротив обратился к нему и кожей почувсвовал исходящее от Джемина сожаление. — Я говорю это не затем, чтобы ты пожалел меня, На Джемин, — белый волк поднял взгляд и усмехнулся, стирая всякие эмоции с лица собеседника. О чем почти пожалел. Но только почти. — Наша встреча, чем бы она не закончилась, станет для меня хорошим воспоминанием. Я не стану на что-то надеяться, потому что предписанное не изменишь, но до тех пор, пока оно случится, хочу… остаться тебе другом. Джемин не удерживает ритма сердца и оно пускается в галоп. Он уверен, что Ли это прекрасно слышит и от этого кажется, что глупый орган бьется еще отчаяннее. И даже каменное выражение лица не спасет. Будто театр одного актера. Притворяться для себя самого. Будто пытаться убедить человека, который всю жизнь выращивал яблоки, что это груши. На Джемин знает, что их связывает, но никогда не скажет вслух.