Мой голос останется с вами

«Это то, о чём я думаю или мне только кажется?»

Ещё даже не заходя за порог Литературного клуба, я уже знал, что меня ждёт. В зеркало я на себя не смотрел, но знал, что выглядел сейчас мрачнее тучи. С плохим настроением и не более хорошим предчувствием я распахнул дверь, сделав шаг вперёд, не ожидая далее ничего приятного. Поначалу всё казалось обыкновенно очень милым и повседневно-спокойным, если не замечать беспорядка, оккупировавшего класс, который немного ввёл меня в замешательство. Я заметил парочку пиджаков, висящих на стульях. Хотя сильнее удивил тот факт, что девушки с головой были погружены в работу, что даже не заметили, как кто-то открыл дверь. Моника, сидя за учительским столом, на спинке которого висел её пиджак, с крайне озабоченным видом увлечённо записывала что-то в блокнот, морщась от головной боли и потирая висок, чтобы хоть как-то её утихомирить. Белый бант в её волосах чуть съехал вниз, из-за чего русые пряди немного небрежно выбились из хвоста, но, казалось, она абсолютно не обращала на это внимание. Я невольно вздохнул, осознав, насколько тяжело мне смотреть на изнеможённый вид девушки. Над чем бы она сейчас не работала, это, похоже, было очень трудной задачей даже для нее, судя ещё по скомканным листкам, беспорядочно разбросанным по столу и кое-где на полу. Похоже, она была настолько увлечена своим занятием, что окружающий мир полностью перестал для неё существовать. И совсем неудивительно, что она не обратила никакого внимания на меня, если, похоже, едва ли смутно представляла, что совсем рядом с ней находится Юри, хотя очень сомнительно, что эта девушка могла как-то помешать. Складывая книгу за книгой на полки шкафа так медленно и аккуратно, можно сказать, даже как-то трепетно, она почти что превращала этот процесс в какой-то особый и трудоёмкий ритуал, в котором одна лишь ошибка могла повлечь за собой серьёзные проблемы или привести к ужасной катастрофе. К слову, глядя на неё, у меня создалось впечатление, что сейчас её состояние мало чем отличается от состояния Моники, за исключением лишь того, что Юри совершенно не испытывала какой-то тревоги или напряжения. Она словно была погружена в свой собственный мир, и увиденное в нём вызывало на её лице слабую и немного туманную улыбку, что не мешало ей выглядеть искренне-милой. В момент, когда я решил, что стоит все-таки попытаться вклиниться в эту чудную атмосферу, у меня пропал дар речи, когда дверь кладовой распахнулась, и оттуда вышло нечто, обвешанное ватманами и прочей канцелярией, при этом несущее в руках огромную коробку. Поначалу я даже не понял кто это. Да и в принципе было бы довольно проблематично понять, человек ли это вообще, если бы не стройные девичьи ножки в белых гольфах. Лишь через секунду в нагруженной фигуре я распознал знакомую чуть подпрыгивающую походку и определённые черты, присущие именно Саёри, вдобавок держащую в зубах коробочку цветных мелков. И, как бы сейчас напряжён я ни был, этому чудному зрелищу всё-таки удалось заставить меня улыбнуться. С каждым разом я всё больше убеждался в том, что эта девчонка — отличное лекарство против плохого настроения. Все они выполняли разные задачи, но именно из этого и создавался этот чудесный незамысловатый механизм. И, наблюдая за тем, как исправно он работает, я подумал, что складывается всё гораздо лучше, чем я себе навыдумывал. Я тяжело вздохнул. — Привет всем. Взглянув на меня, Юри улыбнулась приветливее и, вскинув ладонь, помахала ею так, как будто бы погладила воздух. Саёри же, не имея возможности поздороваться вслух, лучезарно улыбнулась, парой свободных пальцев приветственно послав мне жест «мир». Услышав глухой усталый вздох, я посмотрел в сторону Моники, что очень неохотно оторвалась от своего дела, посмотрев на меня измученным взглядом, который сразу же сменился на удивлённо-испуганный. Она встрепенулась, выпрямив спину, а её ладонь безвольно потянулась к волосам, пытаясь исправить последствия длительной и скрупулезной работы, но без особого успеха. — Привет! — дружелюбно улыбнулась девушка. — Рада видеть тебя! А мы тут… Из кладовой, как гром среди ясного неба, послышался выкрик: — Саёри! И тут я с большим огорчением понял, что вся спокойная атмосфера клуба сохранялась лишь по той простой причине, что состав был неполон. Не хватало только… Из кладовки послышался кашель. Ещё через секунду оттуда вышла Нацуки, размахивая ладонью около своего лица, пытаясь тем самым отмахнуться от пыли. — Ты нигде не видела?.. Не успев закончить свою фразу, Нацуки случайно посмотрела на меня. В этот момент наши взгляды встретились. Её лицо испуганно исказилось, но мгновение спустя во взгляде сверкнула злость. Что ж, это были неплохие восемнадцать лет жизни. Я буду скучать по вам, девочки. Три. Два. Один. Где-то вдалеке насмешливо каркнула ворона. Нацуки сделала пару шагов назад, и глаза её начали судорожно бегать по классу, пока не нашла «путь к отступлению». Сорвавшись с места, девушка стрелой ринулась в сторону ничего не подозревающей Саёри. Я уже понял, что вот-вот произойдёт нечто страшное, но сориентироваться не успел, и неприятное свершилось. Врезавшись в Саёри и вцепившись в её талию, Нацуки таким образом загородила себя ею. И всё бы ничего, не будь этот момент настолько внезапным для рыжеволосой девушки, что она от неожиданности выпустила из рук коробку, а вместе с ней и всё остальное, что украшало её тело ещё пару секунд назад, с ужасным грохотом шлёпнувшуюся на пол и с облегчением выпустившую почти треть своего содержимого. От такого внезапного шума Юри едва не подпрыгнула на месте, в последнюю секунду успев поймать падающую книгу с таким искренне удивлённым взглядом, будто не ожидала, что у неё это получится. Было забавно пронаблюдать то, как её идиллия полностью разрушилась, что едва не вывело её из равновесия. По крайней мере, теперь она хотя бы окончательно пришла в себя. В то время, как Нацуки опасливо поглядывала на меня из-за спины Саёри, Моника с выражением, полным недоумения, смотрела на всю эту картину, а губы её остались чуть приоткрыты, ведь задуманная ею фраза так и не успела сойти с них. Не думаю, что эта девушка когда-либо сталкивалась с подобным, из-за чего, судя по всему, не понимала точно, как следует себя вести. — Эм… — Саёри, почувствовав, что самое время разбавить всю нелепость ситуации, первой прервала глухую тишину, хотя и находилась в положении более странном, чем остальные, а руки её были обезоружено приподняты. Только сейчас я обратил внимание на то, что её пиджак был рукавами повязан на талии, и пуговицы на блузке едва не расстёгнуты за границей допустимого. — Нацуки, ты тоже мне очень нравишься. Но, кажется, в наших отношениях всё проходит чересчур быстро. Я надеялась, что сначала ты пригласишь меня куда-нибудь, и уже потом… — Блин, Саёри, хоть ты не начинай, — раздражённо буркнула Нацуки. — Не бери примера с этого извращуги, — сказала она, сверкнув в мою сторону разъярённым взглядом. — Я тоже рад видеть тебя, Нацуки. — Стоп, прекратить этот балаган, — твёрдо вступила Моника, казалось, со всей вселенской строгостью глядя на причину всеобщего бедствия, вместе с ней незаслуженно захватывая и Саёри. Я и не успел заметить, как она вообще успела подойти ко всем нам ближе. От прежнего беспорядка на голове не осталось и следа, и весь вид её был такой же бодрый и живой, как обычно, из-за чего уже невольно складывалось впечатление, что некоторое время назад я видел и не Монику вовсе. Кого угодно, но не её. — Что уже успело стрястись? — Он пытался совратить меня! — выпалила Нацуки дрогнувшим голосом, показав на меня пальцем. Не сдержавшись, я раздражённо вздохнул. Нужно было с самого начала подумать о том, что участие в клубе с одними девушками когда-нибудь возымеет свои последствия. — Да! — радостно воскликнула Саёри. — Так держать, я всегда знала, что на тебя можно рассчитывать! — сказав это с восторженно-одобряющей интонацией, она в знак поддержки вскинула сжатый кулак. — Саёри! — осуждающе отрезала Нацуки. — Ох, я хотела сказать… Какой ужас! — её лицо приняло театрально-негодующее выражение. — Это правда? — со стороны прозвучал робкий голос Юри. — Разумеется, нет! — в порыве злости сорвался я, в этот же момент пожалев, что произошло это в сторону Юри. — Просто у кого-то разыгралось воображение, — я посмотрел на Нацуки, искренне надеясь, что мой взгляд выглядит максимально укоризненно. — Воображение? — опешила она, поражаясь моей «наглостью», и мне даже показалось, что глаз её нервно дёрнулся. — Какого чёрта ты лапал меня?! Я почувствовал, как мой кулак сжимается. Могу представить, как это прозвучало для остальных девушек. Пришлось сдержаться, чтобы не посмотреть на их реакцию, ведь я понимал, что ничего приятного не увижу даже на лице Саёри. — Я пытался взять тебя на руки, чтобы донести до дома. Неужели я виноват в том, что разбудить тебя сложнее, чем вытерпеть одностороннюю болтовню Саёри? — Я всё ещё здесь, между прочим! — возмутилась последняя. — Даже не пытайся выкрутиться! — парировала Нацуки. — Перестань, Нацуки, уже не смешно, — в собственном голосе я услышал усталые нотки. — Это смахивает на паранойю. — Или одну из форм нарциссизма, — добавила Юри таким ровным и холодным голосом, будто сейчас была скорее в кабинете окулиста, а не наблюдала за совершенно нелепой «ссорой». — О, теперь вы оба пытаетесь в чём-то обвинить меня, — Нацуки нервно усмехнулась. — Я всегда знала, что вы в сговоре, — полушёпотом продолжила она, почти наполовину спрятав своё лицо за спиной Саёри. — Вероятнее всего, это действительно паранойя, — прокомментировала Юри с задумчивым выражением лица. — Согласен. — Не поддакивай ему! — возмущённо воскликнула Нацуки с таким недовольным выражением лица, что невольно можно было сравнить её с ребёнком, обиженным на своих родителей, слишком быстро переставших обращать на него внимание. — Держу пари, следующей будешь ты. Я заметил, как запылало лицо Юри, а во взгляде блеснул огонёк тревоги, в котором всё-таки можно было заметить заинтересованность. Хотя с последним, наверное, уже перебор. — Ну вот почему в таких разговорах никто никогда не упоминает меня? — выдала Саёри так устало, словно уже давно таила эту мысль у себя в голове. Я заметил, что сейчас остальные девушки с полным недоумением уставились на Саёри, и, думаю, у меня взгляд был примерно такой же. — Ты ведь несерьёзно сейчас? — осторожно спросил я. — Оу, — брови Саёри удивлённо подпрыгнули. — Я сказала это вслух? — виновато хихикнув, спросила она словно у самой себя. Эта девушка довольно часто ведёт себя немного странно и в какой-то степени даже глуповато, но единственное, чего она старается добиться своими неуклюжими действиями, так это благополучия каждого из нас и всеобщей гармонии. Вот и сейчас она всё ещё отчаянно старалась разбавить эту ситуацию любыми способами, и я покривлю душой, если опровергну факт того, что, пусть и слабо, но у неё действительно получалось. Ей каким-то образом удалось чуть-чуть сгладить эту ситуацию, успокоив бурный характер Нацуки. Приятно иногда осознавать, что все здесь играют свои роли, создавая при этом идеально работающую целостную систему. Правда приятно. Но не в те моменты, когда система даёт сбой. — Итак, раз все немного успокоились, давайте уже остановим эту жертву бесталанного сценария, — вступила Моника, а выражение её лица явно выказывало облегчение. На твоём месте я бы не был так уверен, Моника. — Точно! — воодушевлённо поддержала Саёри. — Стоит сделать итог поприятнее. Я сбегаю за печеньем, а Юри заварит чай. Не так быстро, Саёри. Даже не пытайся. Вы разозлили её донельзя. — Вы серьёзно сейчас? — зашипела Нацуки. — Вы просто так всё оставите и, как ни в чём не бывало, начнёте уплетать чай с печеньем? — её гневу не было конца. Лицо Моники помрачнело, а Саёри болезненно сморщилась, хоть и изо всех сил пыталась скрыть это. Понять, в чём причина этого, я смог, лишь посмотрев на руки Нацуки, железной хваткой сжимающие талию Саёри. — Нацуки, не хочу тебя расстраивать, — сдавленно произнесла девушка, — но мне всё ещё нужны мои рёбра. — Полагаю, что сейчас говорю это крайне не вовремя… Чертовски не вовремя, Юри. Если она не убила тебя в день фестиваля, то без особых колебаний сможет сделать это сейчас. — …но, мне кажется, самым мудрым решением на данный момент будет просто попросить прощение. Я опешил. — Смеёшься надо мной? Я понял, что эта фраза прозвучала немного комично, учитывая то, насколько серьёзным и холодно-спокойным было лицо девушки, намеренно избегающей зрительного контакта со мной. Лицо, но не взгляд, в котором смешивалась целая гамма различных эмоций, преобладающим из которых было чувство вины. И не важно, в чём сейчас эта особа снова себя винила: в её предложении или в том, как далеко зашла вся эта ситуация; в короткой стрижке Саёри или в постепенном исчезновении редкого вида бенгальского единорога, умеющего играть на скрипке, без разницы. Но, как бы зол я сейчас не был, осознавал, что, скорее всего, винила незаслуженно. Однако мог ли я так просто с этим согласиться? — Просить прощения у неё, — пренебрежительно фыркнул я, увидев, как помрачнело лицо Юри от одного лишь выражения её взгляда. — Откуда вы можете знать? Вдруг это мне грозит опасность? Вдруг это она хочет меня изнасиловать? За ту секунду, в течении которой взгляд Нацуки, вспыхнувший звериной яростью, упал на меня, я уже понял, что мне крышка. Но отступать было слишком поздно. Её щёки надулись, как будто в них она изо всех сил сдерживала очень грубое ругательство. — Ты!.. — всё не решаясь сказать задуманное, она сильнее напрягалась от злости, а выражение лица Саёри всё больше походило на мученическое. — Поторопись… Иначе я умру от нехватки кислорода… И тогда каждую ночь буду призраком приходить к тебе и во всех подробностях рассказывать о том, как прошёл мой день… — просипела Саёри, изредка прерываясь для того, чтобы отдышаться. Её угроза прозвучала жутко, но не настолько жутко, как выглядело сейчас лицо. — Что такое, Нацуки? Больше не знаешь слов, кроме «извращенец»? Похоже, я лишь сильнее её разозлил. По правде говоря, я уже готов был увидеть пар, выходящий из ноздрей разъярённого быка. Это было бы забавно в любой другой ситуации, но не сейчас, ведь, похоже, Нацуки была даже не в силах отцепить руки от Саёри, как будто сама себя не контролировала. Я заметил, как её «заложница» закатила глаза. — О, не спешите, мне совсем не больно. Я потерплю, — очень странно было слышать иронию в обычно добром и мягком голосе Саёри, но даже самый позитивный человек в этой ситуации был бы хотя бы чуть-чуть раздражён. — Стоп! Хватит уже! Моника властным голосом уверенной в себе воительницы прервала эту мучительно долгую череду всевозможных нелепостей, посмотрев на Нацуки так грозно, что та даже немного поддалась, ослабив свою хватку и тем самым позволив Саёри выбраться из этого жуткого плена. Едва только у неё получилось это сделать, она хриплыми вздохами начала жадно набирать полную грудь воздуха, и, наверное, весь мир превратился для неё в яркую полянку с цветочками. Однако ровно противоположные чувства испытывали я и Нацуки. Словно игнорируя предыдущую уступку, она, казалось, думала, что всё ещё держит ситуацию под контролем, но, понимал я, Моника поспешит её сильно разочаровать. Тяжело вздохнув, президент чётко и уверено начала: — Знаешь, Нацуки, мне уже перестаёт нравиться то, как ты себя ведёшь. — Как оригинально… — проворчала под нос Нацуки, скрестив руки на груди. — Прощу прощения, но я не договорила, — Моника одарила своего оппонента пренебрежительным взглядом. — В последнее время ты всё чаще вносишь смуту в наш коллектив. И хочу, чтобы ты знала. Я крайне рассержена тем, что ты постоянно выходишь за рамки дозволенного, ложно обвиняя конкретно одного нашего участника в сексуальном домогательстве. Нацуки оторопело посмотрела на нашего лидера. В этот момент мне даже стало немного жалко её. Чёрт знает, что руководит её действиями, но вряд ли она всё это делает лишь ради того, чтобы «вносить смуту». — Я… — Довольно. Мне уже надоело, — твёрдо отрезала Моника. После секундного раздумья, она продолжила: — Не подходи к нему хотя бы сегодня, — нагнувшись к лицу Нацуки, вкрадчиво произнесла она. — Так для вас обоих будет лучше. Мне показалось, что Нацуки чуть дрогнула. Конечно, я был благодарен Монике за помощь, но, по-моему, она немного перегнула палку, и тем не менее, как ещё можно было решить этот вопрос? Нацуки продолжила бы стоять на своём, как бы её не пытались успокоить. У Саёри, может быть, в другом случае и нашёлся выход из этого положения, но даже она сейчас ничего не смогла поделать. И в данный куда важнее было то, что ситуация не зашла глубже, ведь при таком исходе всё могло закончиться куда более неприятно. Так что единственным логичным действием оставалось лишь выразить Монике признательность. Оглядевшись, я понял, что пока витал в облаках, девушки успели вернуться к своим делам, при этом Нацуки с до жути мрачным выражением лица помогала Саёри устранять последствия катастрофы. Я прошёл вглубь класса по направлению к Монике, при этом стараясь удерживать между собой и Нацуки небольшое расстояние. — Кхм, кстати говоря, — позади я услышал осторожный голос Саёри. Я обернулся, убедившись, что обращаются не ко мне. — Ты ведь хотела что-то спросить, разве нет? — М? — выдернутая из своих раздумий, Нацуки задумчиво посмотрела на Саёри, через секунду дёрнув бровями, как будто лишь сейчас осознала, что происходит вокруг неё. — А. Эм, — она запнулась, нахмурившись. — М-м-м, ты ведь разбирала все коробки в кладовке, верно? Зная Саёри, думаю, больше подойдёт слово «просматривала», чем «разбирала». Судя по взгляду Саёри, задумчиво устремившемуся к потолку, можно было подумать, что она мысленно представляла отчёт самой себе, в результате чего опять-таки самой себе кивнула. — Все, — посмотрела на собеседницу Саёри с горделивой улыбкой победителя чемпионата мира по чтению мыслей Нацуки. — И… ты не находила в них ничего необычного или странного? — заискивающе спросила Нацуки. Если бы я её не знал, то верно подумал бы, что она прячет в классе бомбу. Хотя, в общем, я её и не знаю толком. От осознания этого становилось немного не по себе. — Что-нибудь необычное? — удивлённо произнесла Саёри, задумавшись на пару секунд. — Ах да! — её лицо озарилось. — Кое-что такое мне действительно встретилось. Нацуки облегчённо вздохнула, а на лице её мелькнула улыбка. — Надеюсь, тебя это несильно поразило, — как бы между прочим сказала Нацуки. — Ну, на самом деле сильно, — на лице Саёри появилось какое-то неопределённое выражение, связывающее в себе негодование и недоумение одновременно. — Серьёзно, никогда в своей жизни не видела более реалистичной хентайной манги с кошко-девочками… Я приложил большие усилия для того, чтобы подавить смешок, увидев, как напряглось тело Нацуки, а цвет лица, на котором страх боролся с чувством стыда, почти слился с цветом волос. Приподняв ладони, она начала судорожно махать ими в сторону Саёри, пытаясь таким образом бесшумно её заткнуть, и со стороны это выглядело так, словно она пыталась отпугнуть чудовище. Нет, Нацуки, это чудовище уже ничем не отпугнёшь. Если эта девушка начала говорить, то можно быть полностью уверенным в том, что ни одна сила в этом мире не сможет остановить её. — Не могу поверить, что оно всё это время лежало у нас в кладовой, — Саёри заметно тряхнуло. Тяжело вздохнув, Нацуки виновато нахмурилась. — Ладно, — мрачно произнесла она. — Просто никому не рассказывай об этом, хорошо? Голубые глаза в изумлении округлились. — Так это твоё? — поражённо произнесла Саёри. — Нацуки, это… Нацуки лишь обречённо опустила голову, бросив все попытки как-либо спасти себя. — Послушай, я понимаю, что это не моё дело. Но тебе стоит поменьше времени уделять такому. — Я приму к сведению, — пробурчала Нацуки. — А кроме этого? Может, что-нибудь ещё? — Да вроде больше ничего, — после небольшого раздумья, пожала плечами Саёри. — Да и сомневаюсь, что может быть что-то страннее той манги, — сморщила она нос. Из уст Нацуки вырвалось какое-то гневное ругательство, разобрать которое у меня не получилось. — Да куда же она подевалась… — пробурчала под нос она. — Ты что-то потеряла? Могу помочь, если хочешь, — на лице Саёри появилась сияющая энтузиазмом улыбка. — Нет! — вырвалось у Нацуки, напуганной этим предложением. — Кхм, не стоит, я сама, — пробормотала сконфуженная собственной реакцией Нацуки, стыдливо отведя взгляд в сторону. Самой себе покачав головой в знак неодобрения, она встала на ноги, двинувшись по направлению к кладовой. Иногда создавалось такое впечатление, что она там живёт. — Как скажешь… — вполголоса произнесла Саёри, проводив Нацуки озадаченным взглядом. Выглядела она сейчас очень удручённой и смятённой, и могу понять почему именно. Мне и самому неприятно то, что произошло между мной и Нацуки. Надеюсь, что всё-таки эта ситуация в ближайшее время разрешится. Не хотелось бы пробыть в ссоре до выпуска. Я снова посмотрел на Саёри. Она, сидя на коленях и абсолютно не двигаясь, задумчиво сверлила взглядом коробку перед собой, а лицо её стало непривычно серьёзным, и говорило лишь о том, что сейчас она находилась далеко от этого мира. И, о да, я узнал это выражение, значащее только одно: Саёри вновь что-то замышляет. И, к сожалению, за все годы нашей дружбы я ещё не научился читать её мысли, чтобы понять, что именно. По сути, от неё можно ожидать чего угодно, но не всегда исключительно хорошего. В любом случае, надеюсь, меня это не коснётся. Пронаблюдав за ней ещё с полминуты, я понял, что стоит всё-таки вернуть её с небес на землю. Будет очень неловко, если она просидит так весь день. В последний раз оглянувшись в сторону Моники, увязшую в собственной работе, я понял, что тревожить её сейчас лучше не стоит, что послужило ещё одной причиной пойти к Саёри. Этому действию я и последовал. Приблизившись к ней, я удивился тому, что она отреагировала на меня ровно так же, как бы любой другой отреагировал на пустоту. Сегодня действительно все какие-то странные. — Как обстоят дела в космосе? — спросил я Саёри, положив ладонь на её плечо. Чуть вздрогнув, она медленно повернула голову в мою сторону, приветливо улыбнувшись. — Не очень позитивно. Они избрали меня своей королевой. Я едва справляюсь со своими обязанностями. — Теперь я понял, почему ты так часто зависаешь. Саёри ухмыльнулась почему-то немного нервно, но не думаю, что это имеет под собой что-нибудь сильно важное. — Итак. Ты так и планируешь сидеть у этой коробки как у алтаря? Сначала непонимающе взглянув на меня, Саёри осмотрелась, после чего я услышал звонкое хихиканье. — Я и забыла совсем, в каком положении нахожусь. Почему-то я не удивлён. Встав на ноги, Саёри вновь посмотрела на пол, вспомнив, что до всего произошедшего недоразумения у неё было дело. Улыбка с её лица тотчас испарилась. Проведя ладонью по своим волосам, выглядевшим сейчас ещё более неряшливо, чем обычно, Саёри с досадой во взгляде медленно выпустила воздух из надувшихся щёк. Заметив это, я решил, что с моей стороны будет не особо вежливо позволить ей расправиться с этим в одиночку. — Эй, может, я помогу тебе? Просто уже по твоему лицу вижу, что тебе скорее захочется оставить всё так, обозвав это новой деталью интерьера, чем самой всё перетащить. — О-о-о, можешь быть уверен, ты очень облегчишь мне этим жизнь, — оживилась она. Взяв коробку в руки, я принялся ждать, пока Саёри нагрузит на меня что-нибудь ещё, и в это время у меня появилось буквально пара секунд, чтобы прочитать заголовок немного помявшегося листа, лежащего на коробке:

«10 супер-способов избавиться от депрессии».

Я почувствовал, как мои брови хмуро опускаются. Этот был один из тех случаев, когда окончательно убеждаешься в том, что если просто перестать обращать внимание на проблему, то она и не подумает исчезать. Это равносильно тому, как поступают маленькие дети, видя что-то страшное: просто закрывают глаза, думая, что если они не видят чудовища, то его и нет вовсе. Едва я успел закончить свою мысль, как на коробку упало несколько свёрнутых ватманов, закрывших собой лист. Теперь он перестал существовать, ведь так? Нет. Не перестал, сейчас я это понимаю. Твёрдо уверенный в решении, что должен хотя бы попытаться что-то исправить, я кивнул сам себе. В это же время Саёри, взяв всё остальное, жизнерадостно улыбаясь, отправилась к входной двери, дёрнув ручку свободными пальцами, вежливо пропуская меня вперёд как наиболее нагруженного. Выйдя за порог класса за мной, Саёри толкнула дверь ногой и вновь перестроилась вперёд меня. Мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ней по коридору. — Боюсь спросить лишнего, — прервал я тишину, царившую между нами около минуты, — но что вы устроили в классе? — А, это, — Саёри ухмыльнулась, а на лице её почему-то заблистала гордость. — Мы решили, что было бы очень здорово навести порядок, чтобы в нашем клубе стало ещё уютнее! Ты ведь знаешь, что беспорядок подсознательно подталкивает на мусор и в душе? А это вот совсем не помогает развиваться творчеству, как думаешь? Не знаю почему, но это прозвучало довольно странно со стороны Саёри. Я решил уточнить: — И кто же предложил эту идею? Вместо ответа, Саёри лишь гордо приподняла голову, а во взгляде её читалось довольство самой собой. Так я и думал. Хотя менее удивительной эта новость всё равно не становилась. — Ты? Серьёзно, что ли? — без какой-либо наигранности спросил я. — Ой, ну перестань, — расстроенно произнесла она. — Я не такая неряха, какой ты меня видишь, — она опустила удручённый взгляд, и я уже сто раз пожалел о том, что так отреагировал. — Я думала, ты обрадуешься. Это ведь значит, что я меняюсь к лучшему, разве не так? — её руки сжались, голова опустилась ещё ниже и, казалось, что над ней, словно из маленькой серой тучки, начал накрапывать дождик. Я понял, что должен срочно исправить сложившуюся ситуацию. Сложившуюся так по моей вине, к слову. — Эй, — я слабо пихнул её в плечо, — я и не имел в виду ничего плохого. Я правда очень рад за тебя, Саёри. Мне приятно знать, что ты над собой работаешь. Полный провал. Кого вообще может вдохновить нечто подобное? Сейчас всё это прозвучало так, как будто мы не знакомы с малых лет, а совершенно случайными прохожими встретились на улице. И какой-нибудь умник обязательно списал бы эту ситуацию на проделки судьбы. Но, похоже, Саёри этого вполне хватило. Она растроганно улыбнулась, и сейчас это было единственно важным для меня. Она больше ничего не сказала, но глядя на её оживший вид, я мог судить, что теперь всё хорошо. Проведя оставшееся время в молчании, мы добрались до одного из классов, усеявших коридор. Прежде чем ворваться внутрь, Саёри постучала в дверь, прислушиваясь, пыталась уловить хоть какой-то звук. Но, убедившись в том, что класс пуст, она открыла дверь, толкнув её плечом. Я последовал за ней. Дойдя до кладовой, девушка с облегчением оставила в ней свою ношу. — Всё так просто? Я задал этот вопрос только для того, чтобы прервать тишину и поставил на пол коробку, с которой моя спутница поспешно взяла листок, сложив его в несколько раз и спрятав в карман пиджака. — Ну, Моника просто сказала: «Попробуй куда-нибудь это пристроить», — произнесла Саёри голосом, максимально похожим на голос Моники, — и, в общем-то, я сделала всё, что смогла. Да и это может кому-нибудь пригодиться, — пожав плечами, улыбнулась Саёри. — Видишь? Я вовсе не бесполезная, — неуверенно усмехнулась она. — В этом я ничуть не сомневаюсь, — я постарался сделать свою интонацию как можно более поддерживающей. — Отлично вышел голос Моники, к слову. — А, ха, да, балуюсь немного. Могу показать что-нибудь ещё из своего обширного репертуара. — Валяй. Откашлявшись в кулачок и выпрямив спину, Саёри глубоко вздохнула. — Каждый раз, когда тебе приходит идея создать свой маленький литературный клуб, — мелодичным голосом Моники начала она, — на пути к воплощению своих мечтаний в жизнь, что бы не тревожило твоё душевное равновесие, никогда не забывай… — продолжила глубоким размеренным голосом Юри, — что манга — тоже литература, как ни крути! — завершила она свою фразу громким высоким голосом Нацуки. Прозвучало это всё так забавно и, в самом деле, похоже на настоящие голоса девушек, что я не смог подавить смешка. — Не думал, что ты так умеешь. — Ну, знаешь, — она стряхнула с плеча невидимую пыль, — у каждого есть свой маленький талант, — бодрой походкой Саёри направилась к двери. Я двинулся за ней. — «Манга — тоже литература!», — тихо сказав это голосом Нацуки для развлечения самой себя, она захихикала. — Прости, конечно, но даже представить не могу, как ты можешь использовать этот свой талант. Вдруг Саёри притормозила так резко, что я остановился в последний момент, чуть не врезавшись в неё. — Саёри? — я взглянул на её лицо, озарившееся какой-то идеей. И это лицо мне совсем не понравилось. — Оу… — вполголоса произнесла девушка, а уголки её губ подпрыгнули вверх. — Мне кажется, использую это в скором времени. Я тут кое-что придумала, — улыбка её стала почти коварной. Теперь это не нравится мне ещё больше. — Точно, «кое-что придумывать» — это по твоей части. И что же это? — Скоро узнаешь. Мне кажется, ты поймёшь, — напоследок одарив меня хитрым взглядом, Саёри пошла дальше по коридору. Не в силах сдвинуться с места, я простоял так ещё пару секунд, провожая её взглядом и боясь даже предположить, что она задумала. От этого становилось как-то немного не по себе. Но ведь ничего плохого ждать не придётся. Правда? Я вздохнул. Что ж, дальше видно будет. Пока что мне стоит просто следовать за Саёри, чтобы не заработать пару лишних вопросов. — Чудесно, — прошептал я сам себе, не надеясь, что это кто-либо услышит. Пробежав небольшое расстояние, я догнал Саёри. — Я уж думала, что ты специально стоишь там, — усмехнулась она. — Знаешь, что-то из ряда: «Не хочешь выйти по очереди? Не хочу, чтобы нас подозревали», — проговорила она, выгнув спину, после чего послышался характерный хруст. — Сегодня был тяжёлый день, — она утомлённо вздохнула. — Не забывай, что он ещё не окончен, — напомнил я, с усмешкой проследив, как блаженное выражение лица Саёри сменилось едва ли не болезненной гримасой. — По крайней мере, оно того стоило. В классе стало заметно больше места. И хотя Нацуки отреагировала немного… — Саёри на мгновение замялась, пытаясь подобрать правильное слово, — остро на всю эту затею, но точно будет довольна тем, что теперь Моника перестанет переставлять её мангу, — она по-доброму улыбнулась, казалось, искренне радуясь за свою подругу. — К слову о Монике, — просто для того, чтобы диалог не оборвался так быстро, начал я. — Она выглядит очень занятой. — О да, я к ней сегодня и подойти лишний раз боюсь. Представляю, какая это большая нагрузка. Порой удивляюсь тому, как она вообще умудряется всё успевать. — Да уж, особенно с учётом того, как много людей собирается вступить в клуб. Никогда в своей жизни не согласился бы возиться со всей этой бумажной волокитой, даже если бы на кону была судьба моего клуба. Но, похоже, для Моники это имело чертовски большое значение. — Людей? — ошеломлённо воскликнула Саёри. — Серьёзно? К нам придут новички? — в её голосе боролась смесь изумления и недоверия. — И Моника мне ничего не сказала. Нужно обязательно с ней поговорить. Сказать, что это ввело меня в ступор — ничего не сказать. Я уверен в том, что Моника упоминала Саёри в качестве помощника. Не логично ли то, что она должна бы что-то знать про это? — Постой, — я взял Саёри за плечо, остановив её торопливый шаг. — Ты уже ничего не помнишь? Вопрос прозвучал глупо, я понимал это, но этот вариант больше похож на реальность, чем то, что Моника специально всё это выдумала. И для какой только цели такое провернёшь? Так как никакого вразумительного ответа мне на ум не приходило, я решил для себя, что такого и быть просто не может. — Послушай, это уже действительно обидно, — Саёри сердито свела брови к носу. — Я бываю рассеянной, но не до такой степени. Думаю, я уж помнила, если бы мне что-то сказали об этом, — в её тоне появились первые ростки возмущения. — Но ведь… Разве ты позавчера не помогала Монике? Мне кажется, как-никак, но хотя бы мельком ты должна была слышать. — Я? Помогала Монике? Девушка ткнула в себя указательным пальцем, смотря на меня, как на последнего идиота. Это меня почти что взбесило. Какого чёрта вообще сегодня со всеми происходит? — А, Саёри, хватит дуру гнать, я сейчас не в том настроении, чтобы спокойно воспринимать твой юмор, — зло проговорил я. Она всё так же недоумённо сверлила меня взглядом. На её лице читалась растерянность. — Не пугай меня, пожалуйста. Позавчера я весь оставшийся день после школы провела дома и даже не говорила с Моникой. К тому же, если бы эти новички существовали, то они явно уже были бы у нас в клубе, тебе так не кажется? Саёри говорила так осторожно, верно боясь теперь сказать что-то не то, но у меня не было абсолютно никакого желания злиться на неё или говорить гадости. Не было желания вообще что-либо делать. Всё это казалось слишком странным и запутанным. Вопросы следовали один за другим бурным нескончаемым потоком, однако не было, казалось, ни одной реки, наполненной ответами. Зачем Монике понадобилось лгать мне? Для какой цели? Но самое жуткое я осознал лишь тогда, когда начал копать глубже. Пытаясь вспомнить мой разговор с Моникой, рыская в собственной памяти в поисках каждого слова из того диалога, я понял, что не помню, как встретился с Моникой в тот день. Попрощавшись с Нацуки, я отправился по направлению к школе, а дальше такая спокойная пустота, будто дальше и не должно было ничего быть. Словно этот отрывок, не писанный никем, так и не вошёл в сценарий. Я бы, наверное, ещё очень долго простоял так, если бы не щелчок пальцами перед моим лицом, заставивший меня чуть вздрогнуть. Придя в себя, я посмотрел на Саёри, тревожно глядящую на меня. Думаю, я нехило напугал её своим поведением и, попытавшись успокоить её, слабо улыбнулся, правда, сомневаюсь, что моя улыбка выглядела искренней. — Слушай, хочешь, я всё-таки поговорю с Моникой и всё уточню? — Нет, не стоит, — не хватало ещё неприятностей на свою голову. — Наверное, я просто не так её понял. Не хотел баламутить тебя, прости. Довольная моим ответом, Саёри расслабленно улыбнулась, и я позволил себе вздохнуть с облегчением. Что бы всё это не значило, я уверен, что теперь это не имеет никакого значения. Сейчас стоило бы задуматься о более существенных проблемах. Не стоит игнорировать их, придумывая другие, более лёгкие. Таким нехитрым образом мы достигли нашего клуба, который теперь казался заметно более убранным и просторным. Саёри была права. От этого вида становилось действительно легче. Но что-то мне подсказывало, что работёнка здесь ещё найдётся. — Эй, — окликнул я Саёри, собиравшуюся уже было убежать от меня. Она обернулась, с любопытством на меня посмотрев. — Эм, может, я смогу чем-нибудь помочь? Мне будет немного неловко сидеть сложа руки. — О, ну конечно. Ты очень нам поможешь. Наверное, придётся растянуть всё это ещё на один день. Ещё один день? Что тут можно ещё делать за такое время? Надеюсь, они не собираются перекрашивать стены. — Мне уже ничего не требуется. Моника просила подойти к ней, как только расправлюсь с коробками. Хм-м, что же с тобой делать… — вскинув голову, Саёри задумчиво уставилась в потолок. — Ах да, по-моему, Нацуки нужна была помощь в кладовой. Нацуки, ну конечно же. Только вот есть одна проблема, о которой Саёри уже, похоже, совсем забыла. Нужно будет раздобыть ей какие-нибудь хорошие таблетки для улучшения памяти. — Промазала, Саёри. — М? — она удивлённо вскинула брови. — Насколько ты помнишь, мне запретили подходить к Нацуки. — О, не переживай насчёт этого, — она блеснула лукавой улыбкой. — Я всё устрою. Не теряй времени, у тебя будет всего несколько минут, — она со своей серьёзностью, на которую только способна, посмотрела на меня, напоследок похлопав по плечу. — Эм?.. Я не успел даже толком ничего сказать, как Саёри проскользнула за порог класса, а по всему коридору разнёсся шустрый топот её ботинок. Без понятия, что всё это значит, но я знал, что она точно понимает, что делает. Наверное. Примерно в этот же момент в классе раздался телефонный звонок. Устало взглянув на мигающий экранчик, Моника лениво приняла вызов и поднесла аппарат к уху. — Да, — попыталась сделать она свой голос как можно более бодрым, и уже мгновение спустя в её измученном взгляде мелькнула неуверенность, возможно, впервые за всё то время, что я знаю эту девушку. — Ох, мне нужно сделать это сейчас? — спросила она, начав судорожно перебирать кипу листов на столе, пытаясь найти единственный нужный. — Да-да, эм, конечно, я сейчас подойду, — видно было, что она явно нервничает. Бросив телефон на стол, она принялась недоумённо пробегаться глазами по тексту на листах. Она выглядела немного напуганной. Такой, каким выглядит человек, внезапно узнавший, что его дело, над которым он работал годами, присваивает себе кто-то другой. — Этого нет в сценарии… Спонтанная сцена? А может быть полезно. Она прошептала эту фразу так, что её вообще невозможно было бы услышать, но у меня каким-то образом получилось. Я не заметил, как Моника подбежала к входной двери, выскочив наружу. Похоже, я снова куда-то улетел. Нужно будет поработать над своим вниманием. Даже сейчас, думая над этим, я едва не утонул в своих мыслях. Что ж, похоже, это и есть план Саёри. Не теряй времени, значит? Хм. Я огляделся. Нигде поблизости не наблюдалось ничего подозрительного с розовыми волосами. Так что нетрудно было догадаться, что оно находилось в своём излюбленном месте. Набрав полную грудь воздуха, я направился к кладовой. Что бы ни случилось далее, надеюсь, смогу выбраться живым. Возле кладовой меня ждала вовсе не обрадовавшаяся мне Нацуки, а неприветливо закрытая дверь, на которую для полноты образа стоило бы повесить табличку «Не влезай — убьёт». Но я всё же отчаянно надеялся, что мне это не грозит. Иногда я просто поражался собственной наивности. Постучав в дверь, я стал выжидающе стоять перед ней. — Закрыто, — зло прозвучало изнутри. Я не смог сдержать улыбки. За пару недель эта интонация успела стать мне родной. — Я и так это вижу, — усмехнулся я, продолжив ждать. После нескольких секунд молчания я понял, что она ничего больше и не скажет, если не поднажать. — Ты жадина, Нацуки. — С чего бы это? — Молчание — золото, это все знают. Ты слишком много молчишь. Из кладовой раздалось фырканье. — Я не разговариваю конкретно с тобой. — Звучит сомнительно. Существование самого этого диалога может подтвердить это. Я услышал нечто похожее на раздражённый вздох. Я почти сломал её. Осталось всего ничего. — Ты ведь не закрылась там с той хентайной мангой, а? И не стыдно же тебе! — в собственном голосе я услышал насмешку. — Ты слышал?! Даже закрытая дверь не смогла в полной мере заглушить этот громкий резкий выкрик, после которого за спиной у меня раздался глухой стук, который обычно бывает при столкновении чего-то тяжёлого с полом. После чего кто-то вздохнул так тихо, будто сидел в библиотеке, однако сделал это не сразу, сперва желая получить визуальное подтверждение случившемуся. Похоже, в этот раз поймать у Юри не получилось. — Класс маленький. Даже глухой догадался бы, что говорите вы явно не о погоде. — Проваливай по-хорошему! И куда только смотрит Моника. — Я и Саёри дали ей снотворное, а Юри вряд ли что-то заметит, так что теперь мне ничто не мешает поиграть с тобой. Она громко подскочила, кажется, по пути ещё что-то уронив, решив, наверное, что безопаснее всего будет запереться, но позволить я ей этого не мог. Я резко открыл дверь, и в этот момент, не успев притормозить, в меня врезалась Нацуки, тут же боязливо отскочив назад. — Не смей подходить ко мне! — схватив с полки подсвечник… Подсвечник? Какие только тайны не скрывает в себе эта кладовая. Схватив с полки подсвечник, Нацуки угрожающе направила его на меня, и вкупе со своим взглядом она выглядела сейчас очень опасно. — Да ладно, мы всё ещё продолжаем эту игру? Я не собирался до тебя домогаться. Просто решил помочь. Её плечи расслабленно упали. — Не нужна мне твоя помощь, — с громким стуком поставив подсвечник на место, буркнула Нацуки. — Да и вообще, ты опоздал, — повернувшись ко мне спиной, Нацуки оперлась руками о бёдра, самодовольно осмотрев стеллажные полки. — Я и без тебя прекрасно справилась. Взглянув чуть выше, я улыбнулся, не в силах сдержаться. — Я бы на твоём месте не был бы так уверен, — показал я пальцем на верхние полки. Посмотрев наверх, ещё пару секунд назад уверенная в себе Нацуки, обрела измотано-раздражённое выражение лица, увидев, что самая верхняя полка всё ещё заполнена всевозможным барахлом. — Чёрт, — её тело обречённо обмякло. — Я ведь просила Саё… — Нацуки внезапно прервалась, а во взгляде её мелькнула досада от осознания одного факта. — Саёри, чёрт бы тебя побрал. — Знаешь, не то, что бы я предлагал свою помощь… Я почувствовал, как по моему лицу расплывается улыбка. Правда, она сразу же пропала, едва только я увидел разгневанное лицо Нацуки. Ничего не ответив, девушка несильно оттолкнула меня и направилась к выходу. — Надеюсь, ты не собираешься тащить сюда стул на колёсиках. Помнишь, что произошло в прошлый раз? Остановившись на месте, она сверкнула в мою сторону таким по-зверски свирепым взглядом, что у меня пропало всякое желание как-либо над ней потешаться. Поняв, что этого вполне достаточно, чтобы меня заткнуть, она, вовсе не собираясь выходить отсюда, взяла стоящую в углу раскладную лестницу, и я уже понял, что ничем хорошим для нас обоих ближайшие несколько минут не окончатся. — Эй, Нацуки. Ты не подумай, я за тебя совсем не переживаю, но пару дней назад Саёри навернулась с этой лестницы. По-моему, она сломана. Я ни на что не намекаю, но это не самое лучшее решение проблемы, тебе так не кажется? — Я знаю, что делаю, — она поставила лестницу возле стеллажа, посмотрев на конструкцию так неуверенно, что, похоже, и сама понимала, насколько сомнительно выглядит эта идея, но собственное упрямство не позволяло ей отступить. — Ты всё ещё считаешь это хорошей идеей? Неуверенный взгляд Нацуки сменился сердито-напористым. — Я справлюсь, — твёрдо сказала она, ступив одной ногой на ступень лестницы, уже зашатавшейся под небольшим весом. В этот момент в её взгляде я увидел секундный намёк на испуг. Нет, так дело не пойдёт. — Не испытывай судьбу. Я несильно схватил её за локоть, попытавшись оттащить от лестницы, но она отбрыкнулась, не позволив мне этого сделать. — Не лезь ко мне! — почти рыкнула Нацуки. — Не лезу, просто не хочу, чтобы ты делала глупостей. — Я не ребёнок, которого нужно учить жизни, — снова подойдя к лестнице, она схватилась за неё руками. — А ведёшь себя именно так, — взяв лестницу, я потянул её на себя, отобрав тем самым у Нацуки. — Только потому, что кто-то постоянно вмешивается в мои дела, — она попыталась оттащить лестницу обратно, но я слишком крепко её держал, чтобы это могло у неё получиться. На её лице отразилось поражение. — Только потому, что ты постоянно творишь какие-то глупости. — Я никого не вынуждаю наблюдать за моими глупостями, — ей удалось немного перетянуть лестницу. — И при этом постоянно пытаешься привлечь к себе слишком много внимания, — я вернул её себе. — Я никогда не привлекаю к себе внимание специально! — Да что ты говоришь? Ты всегда это делаешь ради поддачек, — я толкнул лестницу в сторону Нацуки. — Да не нужны мне твои поддачки, — она подвинула лестницу обратно в мою сторону. — Ох, ну вот теперь нет, уже поздно, — я вернул её Нацуки. — Я никому не позволю решать мои проблемы за меня! — брошенная на нервах фраза прогремела подобно грому, и Нацуки со всей силы отшвырнула лестницу. Понятия не имею, как это произошло. Всё в одно мгновение, словно это было заранее кем-то продумано и просто случайно вклинино в основной сюжет. Раскладная лестница покачнулась и с обиженным грохотом рухнула на пол. Но всё бы ничего, если бы по дороге она не задела стоящую на самом верху коробку, и этого оказалось достаточно, чтобы она решила пойти вместе с ней, приняв решение упасть прямо на меня. Я даже не успел толком среагировать, как будто эта последняя секунда предназначалась лишь для того, чтобы я просто осознал происходящее. И в это же время я услышал скрип двери, и голос Моники, оставшийся в моём затормозившемся разуме: «Иногда ты ведёшь себя так странно, Саёри…» И пустота. Это удивительно. Проваливаясь в неизвестность, позволяя состоянию полной невесомости охватить моё тело, я почему-то чувствовал, как меня выбрасывает обратно на поверхность. Это почти похоже на то ощущение, когда кто-то неожиданно толкает тебя в воду. Какое-то время ты находишься на опасной глубине, но в момент, когда уже совсем не можешь дышать, одним рывком выныриваешь на воздух. Как будто после быстрого сна, не принёсшего никаких сновидений, я был сильно близок к тому, чтобы вынырнуть. Я воздержался от того, чтобы резко открыть глаза, понимая, что свет с непривычки мог нехило так резануть по ним, ведь даже внезапный наплыв простых мыслей вызвал ужасную головную боль. Это странно, от пустоты в голове становилось нестерпимо тяжело, и единственное, как я мог сейчас функционировать, так это получать незначительные сигналы извне. В том числе и что-то приятно тёплое, на чём я сейчас лежал. Что ж, даже если я и получил какие-то повреждения, то они хотя бы как-то окупались этим необычным ощущением. — Вот к чему приводит лоликон… — прозвучал один из голосов. — Вот ни разу не забавно, Саёри, — кто-то сердито отрезал. — И я о том же. Говорю вам, это проклятая кладовка. В ней постоянно происходят какие-то неприятности. В следующий раз нужно запустить туда Юри. Она из нас четверых самая высокая, ей будет больней всех падать. Мы просто должны узнать, каким может быть предел трагедии. — Не хочу говорить ничего обидного, Саёри, — этот голос было уловить сложнее всего, — но даже в «Портрете Маркова» люди не такие жестокие как ты. — Ооо, кое-кто научился шутить, я так рада за тебя, Юри! — Я польщена, но, боюсь, это была скорее констатация факта. — А… — Как вы ещё умудряетесь веселиться с учётом того, что произошло? — эта интонация была буквально пропитана злобой. — Не веселимся, просто пытаемся разбавить ситуацию, — появился голос, не звучащий ранее. — «Разбавить ситуацию»! Как будто именно это сейчас так необходимо. Может, ему в медпункт? — Не нужно, с ним всё хорошо, — кто-то погладил меня по волосам. — Откуда тебе только знать? Ты можешь залезть в его голову и проверить? В ответ прозвучало что-то вроде сдержанного смешка. Я в очередной раз почувствовал, что куда-то проваливаюсь, но позволить этого я себе не мог. Приоткрыв глаза, я увидел чьё-то мутное изображение, смотрящее на меня большими изумрудными глазами. — Эй, кажется, он просыпается! Даже сквозь муть в глазах я увидел, что изображение улыбнулось. — Выглядит ужасно. Предыдущее изображение загородило другое, глядящее на меня двумя небесно-голубыми фонариками. — Он нас вообще понимает? — Тихо, подождите, я знаю, как проверить, — перед моим лицом появилось три пальца. — Сколько пальцев? Глупая детская шутка. Удивительно, столько лет прошло, а я до сих пор её помню. — Не знаю точно, но гораздо больше, чем у тебя извилин. Как только я сказал это, зазвенело хихиканье. — Я всегда знала, что хоть про это ты не забудешь, — теперь я более отчётливо услышал голос Саёри. — Забудешь про такое, — в этот момент заложенность в ушах отошла. Я окончательно выбрался наружу. Я полностью открыл глаза, увидев улыбающееся лицо Саёри. Она стояла надо мной, склонившись к моему лицу. — Доброе утро, — произнесла она. Я снова закрыл глаза, не в силах выдерживать яркий свет. — Сколько я спал? — Лет десять. Нацуки уже успела выйти замуж и родить ребёнка, так что тебе больше ничего не светит. — Саёри! — громогласный крик резанул мне по ушам. Нацуки. Я почти соскучился. — Какое облегчение, — прохрипел я, медленно садясь, а в голову тут же ударила боль, с которой едва справлялся. Я взялся за голову. — Как ты себя чувствуешь? — со стороны послышался приятный заботливый голос. Открыв глаза и повернувшись на источник голоса, я увидел обеспокоенное выражение лица Моники, сидящей рядом со мной, в этот же миг поняв, что всё это время лежал на её коленях. — Как будто мне на голову упала тяжеленная коробка. Моника невесело усмехнулась. — На вот, должно помочь. Сказав это, она протянула мне пакетик со льдом. Представить не могу, где она взяла его в такое время, но его происхождение волновало меня куда меньше, чем сам он. Я взял из рук Моники лёд, поспешно приложив его к ушибленному месту, почувствовав, как моё лицо сморщилось. — Тебе стоит присесть ненадолго. Пока ничего не делай, — улыбнулась Моника, напоследок положив свою ладонь мне на плечо, после чего поднялась на ноги. — Ладно, смотреть тут больше не на что, нам всем стоит вернуться к своим делам, — её голос внезапно стал твёрже и напоминал скорее голос какого-нибудь опытного полицейского, а не милой девушки, лидирующей над небольшим литературным клубом. Я просидел так ещё с минуту, пытаясь собраться с мыслями, слыша, как шаги девушек с каждой секундой становятся всё менее отчётливо слышными. — Эй. Всех, кроме одной. Вздохнув, я нехотя посмотрел вверх, увидев неловко съёжившееся тело Нацуки, глядящей на меня трогательно виноватым взглядом. Трогательно — в любой другой момент, но не в этот. — Наверное, тебе всё же стоит проверить голову, — едва не заикаясь, заговорила она. — Тебя так сильно стукнуло. Возможно, у тебя сотрясение мозга. И если произойдёт кровоизлияние, ты умрёшь. — Весьма оптимистично, спасибо, Нацуки. Ты умеешь поднимать настроение, — я услышал раздражённые нотки в своём голосе. Я медленно встал на ноги, сопроводив процесс хриплым кряхтением и тут же почувствовав, как, словно по спирали, закружилась моя голова. — Знаю, — произнесла она. Слушать мне её не очень хотелось, и я поспешил удалиться. — Эй, — тихо окликнула она меня. — У меня вообще-то имя есть. Я всё-таки остановился, даже, наверное, сам не до конца понимая для чего. Словно бы сам факт того, что Нацуки, девчонка, редко когда сознательно идущая на уступки, искренне раскаивается, приносил мне дьявольское удовольствие, отдающее мстительным злорадством. Нацуки вздохнула. — Послушай, я просто хотела попросить прощение, — неуверенно пробормотала она. — Умница. Попросила, — ответил я, решив сделать шаг вперёд, но путь мне преградила Нацуки, робко уставившаяся в пол. — Я понимаю, что иногда я веду себя очень глупо, и… — Иногда? Чувство собственного превосходства переходило все границы, я это отчётливо понимал. Но сейчас чувствовал себя слишком злым, чтобы думать о каком бы то ни было снисхождении по отношению к этой девушке. Она сжалась сильнее прежнего. Мне показалось, что где-то глубоко в моём сердце что-то подтаяло, дёрнулось и попыталось распространиться дальше, но тут же упало замертво, даже не приступив к осуществлению своего безумного плана. Примерно в тот же момент я понял, что меня эта картина на самом деле ничуть не тронула. — Да-да-да, я очень часто веду себя глупо, но… — Не просто глупо, Нацуки, — прервал я её. — Ты напрочь забываешь о других людях. В любой ситуации. — Это не так, — возразила она, остро взглянув на меня исподлобья. — Тогда как ты можешь объяснить всё это? — не выдержал я. — Всё, что происходило до этого? Зачем ты, чёрт дери, это делаешь? Её голова понуро опустилась, а тело затряслось. Она сейчас выглядела очень беззащитно со своим смятённым выражением лица, и на этом моменте я бы точно растаял, пожелав в итоге решить всё миром, если бы не был чётко уверен в том, что она всё ещё являлась виной всему происходящему. — Я не знаю, — после короткой паузы дрогнувшим голосом прошептала она. Я ощутил, как что-то внутри меня, не в силах больше держаться, тяжело грохнулось вниз, в неизвестность, и сейчас мне стало искренне жаль Нацуки, жаль себя, жаль вчерашний день и все предыдущие дни до него. Однако заметил за собой, что всё ещё сверлил своим взглядом Нацуки, не решавшуюся посмотреть на меня. Каким образом я могу осуждать её, если сам поступаю соответствующе? — Ребят, — осторожно вмешалась Саёри. — Мне кажется, такие разговоры нужно оставлять для личных бесед, — продолжила она свою мысль, напомнив мне, что находимся мы здесь сейчас далеко не одни, и всё это время три пары любопытных глаз неотрывно наблюдало за нами. Выждав несколько секунд, длившихся в замедленном действии, я скрепя сердце не позволил своему второму мнению толком проявить себя: — Нет необходимости. Нацуки, закрыв глаза, поспешно отвернулась.

***

— Итак, друзья! — зазвучал голос Моники. — Пришло время заканчивать нашу сегодняшнюю встречу, — заученная фраза прозвучала как запись диктофона. — Я, конечно, не жалуюсь, — от Нацуки это было чертовски странно слышать, — но это уже какой-то не Литературный клуб, а Клуб Юных Домохозяек, — сказав это, она отряхнула свой пиджак и закинула его на плечо. — Не бурчи, Нацуки, — улыбнулась Саёри. — Всего лишь завтрашний день, и всё снова будет, как прежде. — Да-да, завтрашний день. Знаете, я принесу нам костюмы горничных для полноты образа, — проворчала Нацуки. — Хорошая идея! Это будет та-а-ак классно! — воодушевлённо поддержала Саёри, получив в ответ немного сердитый взгляд Нацуки. — Оу. Ну или нет, — пожала она плечами. — Почему же, — вступил я. — Мне идея понравилась, — улыбнулся я. Нацуки стрельнула в меня взглядом, в котором ясно читался вызов. — Тогда тебе тоже придётся нацепить на себя этот костюм. — О-о-о, сразу видно яойщицу, — парировал я. — Отвали, я не люблю этот жанр. Мне едва юри терпеть удаётся. Краем глаза я увидел, как помрачнело лицо Юри, осознавшей сказанное быстрее, чем это сделала Нацуки. — О, ха, хорошая шутка, а, Юри? — усмехнулась она, локтём легонько лягнув Юри в бок. Во взгляде последней мелькнул намёк на негодование. — Я никогда не говорила, что испытываю исключительно неприятные чувства по отношению к лету? — интонацией обычного будничного вопроса спросила она. Розовые глаза угрожающе сощурились. По классу разнёсся задорный смех Саёри, который казался скорее поддерживающим, нежели искренним. — Вот таким я наш клуб люблю, — заискрилась она, взяв обеих девушек под руки и с опасной близостью прижав их к себе, впрочем, похоже, никто из них троих этого даже не заметил. — Вечно ссорящимся? — всё ещё прожигающе глядя на Юри, спросила Нацуки. — Нет! Весёлым и юморным. Кстати о ссорах, вы ведь уже помирились, да? — Саёри с опасливым интересом посмотрела сначала на меня, потом на Нацуки. — Нет, — почти хором ответили мы, обменявшись злыми взглядами. — Да ладно вам, — протянула Саёри, а губы её дёрнулись так, будто ей с трудом удавалось удерживать на лице улыбку. — Зачем же вы постоянно ссоритесь? — Мы ссоримся из-за её глупого упрямства. Рот Нацуки возмущённо приоткрылся, а розовые глаза почти покраснели. — А не от того ли, что ты постоянно лезешь не в своё дело? — А не от того ли, что ты никогда не идёшь на уступки? — Не потому ли я это делаю, что кто-то посторонний каждый раз мне мешает? — Не потому ли, что ты всегда выбираешь самые сложные способы для решения проблемы, поддаваясь своему упрямству? — Тебя это касаться не должно! Никого не должно касаться! — Именно поэтому у тебя нет друзей, Нацуки. Ты просто противная, эгоистичная, злобная идиотка, страдающая от собственной незрелости. Вдруг она замерла, начав очень прерывисто дышать, туго сжав пальцы в кулаки. Её лицо искривилось так, будто она была близка к тому, чтобы заплакать. — Я больше не хочу с тобой общаться! — вырвалось у неё, а возле глаз что-то блеснуло. — Какое счастье, — я повернулся к ней спиной, чтобы не видеть выражение её лица. Возможно, я и перегнул палку. Но ведь всё ещё её вина. Так ведь? Оглядевшись, я понял, что мы остались в классе одни. Оно и понятно, кому захочется выслушивать очередные разборки? Подойдя к двери с твёрдым убеждением в том, что день прошёл паршивее некуда, я попытался повернуть ручку, но она не поддалась, как я того ожидал. Я немного поднажал, подумав, что её просто заклинило, но нет, она крепко стояла на своём месте, не желая поворачиваться, как будто кто-то просто взял и запер нас здесь. — Чего ты там возишься? — Дверь заперта, — я был настолько растерян, что уже не испытывал злости. — Хватит выдумывать, — Нацуки грубо оттолкнула меня и попыталась повернуть ручку, но получила тот же результат, что и я пару секунд назад. Она так же оторопело посмотрела на дверь. — Дверь заперта, — вполголоса произнесла она. — Вот так новость, а я и не заметил. — Эй! — даже не обратив на меня внимания, крикнула Нацуки, стукнув ладонью по двери. — Мы всё ещё здесь! Откройте! Она отчаянно колотила кулаками в дверь. Лямка портфеля съехала с её плеча, и он вместе с пиджаком дружно упал на пол. Она выглядела гораздо более потерянной, чем я, что, казалось, даже не заметила этого. — Да, так тебе и открыли. — Я хотя бы что-то делаю, — раздражённо метнула Нацуки, хлопнув ладонью по двери, будто та была в чём-то виновата. Я подошёл к окну — единственному порталу во внешний мир, от которого мы были, в прямом смысле этого слова, закрыты. В голову мне пришла глупая мысль, что теперь мы оба можем запросто посоревноваться с Юри в замкнутости. Из окна на меня вылился обжигающий наплыв яркого солнечного света, из которого всё это время и состояло освещение комнаты, а воздух был такой сухой и знойный, что дышать им стало жутко нелегко при первом же вздохе. Выглядывая наружу, я приметил, что солнце вовсе не собирается близиться к границе сна и яви, а настойчиво висит высоко в небе, лениво обмахиваясь тетрадкой для сочинений. Вместе с тем я оценил высоту здания, уже окончательно убедившись в том, что мы, в общем-то, легко можем и спрыгнуть, если только, конечно, нам не будет жалко собственных костей. Не уверен насчёт Нацуки, но я летать точно не умею. — Знаешь, — всё ещё глядя в окно, начал я, — если мы сделаем из нашей одежды верёвку, то вполне сможем выбраться через окно. Только для этого нам обоим придётся раздеться полностью. Нижнее бельё включительно. Я бросил взгляд в сторону Нацуки, всё это время внимательно смотревшую на меня. Похоже, она действительно думала, что я предложу что-то стоящее, но после моих слов её лицо исказилось в какой-то недоумённой гримасе страха. — Откройте сейчас же! — крикнула она сорвавшимся голосом, снова ударив кулаком в дверь. — Кто бы ты ни был, ты будешь иметь дело со мной! — Нацуки включила свои голосовые колонки на полную мощность. — По-моему, это не самый лучший стимул, чтобы открыть тебе дверь. Никак не отреагировав на мои слова, Нацуки обрушила на дверь яростную очередь своих ударов, и мне показалось, что сейчас она будто стала немного выше и крупнее, как бывает с испуганными котами, чья шерсть оборонительно встаёт дыбом во время «опасных» ситуаций. И как бы мило не звучало это сравнение, на Нацуки сейчас было по-настоящему жутко смотреть. Не хотелось бы стать её врагом, не то, что как-нибудь серьёзно над ней подшутить, например, заперев в классе. — Эй, эй! Стой, успокойся! Я поспешил остановить Нацуки, взяв за плечи и даже через блузку почувствовав жар её кожи, как будто всё её тело, превращённое в одну напряжённую мышцу, сейчас полыхало адским пламенем. И быть может, это всего лишь игра моего воображения, но мне уже начало казаться, что от неё исходит горячий дымок. Думаю, сейчас она бы сильно пригодилась в каком-нибудь холодном месте взамен обогревателя. — Ты ведь не хочешь выбить её? — я встал лицом к Нацуки, загородив собой дверь и надеясь, что со мной не произойдёт того же самого, что с последней. Девушка проигнорировала меня, продолжив глядеть почти сквозь своим испепеляющим взглядом, кажется, видя перед собой не живого человека, а всё ту же дверь. И если дверь могла выдержать напор милого характера Нацуки, то у меня вряд ли получится, так что правильнее сейчас было бы на моём месте оставить её наедине с собственной горячностью и отступить на безопасное расстояние. Послушав себя, я уже собрался последовать этому действию, но резко сменившееся выражение лица Нацуки вынудило меня остаться на месте. Крепко стиснув зубы, девушка смотрела в пустоту недоумевающе-страдальческим взглядом. — Ох, блин, — сдавленно прохрипела она, повернувшись ко мне спиной и чуть согнувшись. С её стороны послышалось какое-то невнятное мычание. — Нацуки? Я торопливо подошёл к ней, попытавшись взять её ладони, чтобы понять, в чём дело. И почему только меня это так сильно волнует? — Нет-нет, всё нормально, ничего такого, — сбивчиво забормотала Нацуки, попытавшись спрятать руки за спину, как сворованную конфету, но ничего толкового у неё из этого не вышло. — Я на это не куплюсь. Тихонько, чтобы лишний раз не сделать Нацуки больно, я взял её руки в свои, и от увиденного меня чуть тряхнуло. Костяшки аккуратных маленьких ладошек были разодраны, а зияющие теперь рваные впадины начали потихоньку заполняться кровью. Я заметил, как сморщилось лицо Нацуки, и уверен, сейчас примерно такое же выражение, вызванное жутким зрелищем, было и на моём лице. Мой большой палец безвольно погладил её ладонь, а в груди затеплилась жалость. — Да всё нормально, — нервно усмехнулась девушка, а её дрожащие ладони, чуть ли не вопившие от боли, говорили мне совершенно обратное. — Нужно что-то с этим сделать, — сказал я с полной уверенностью в неуверенности в том, что мне следует делать дальше. — Так, постой здесь. Я рванул к кладовой, навеянный нелепой мыслью, что смогу найти то, что в этой ситуации необходимо. — И куда ты убежал? — крикнула мне вслед Нацуки. — Неужели, всё настолько плохо? — Я за аптечкой. С этими словами я нырнул в кладовую, услышав позади самоуверенную усмешку. И, зайдя внутрь, порывшись на паре полок, я понял, что нет в этой жизни ничего невозможного. — Ой, да брось ты, откуда здесь может взяться ап?.. — я прервал её, выйдя из кладовой с небольшой аптечкой в руках. — А. Вау. Посмотри повнимательнее, может, там ещё найдётся запас еды на неделю или боеприпасы, или что там ещё обычно оставляют любезные таинственные незнакомцы. За то время, пока она это говорила, я подошёл к ней, взяв за плечи и усадив на ближайший стул, чем смутил её так сильно, что лишил всякой возможности возразить. Поставив ещё один стул перед ней как можно ближе, я сел на него, легонько взяв её ладонь и внимательнее осмотрев повреждённые места. — Сейчас меня больше всего волнуют твои руки, — сказал я, открыв аптечку и посмотрев на её содержимое так, будто очень ясно понимал, что в таких ситуациях нужно делать, но сам же просто пытался найти верное решение, словно оно всё это время было заперто в этой маленькой коробочке. — Это прозвучало немного пошло, знаешь, — усмехнулась она. Я вытащил из аптечки немного ваты, бутылёк с перекисью водорода и смоток бинтов. Все эти вещи были, на удивление, ещё ни разу неиспользованными, впрочем, сейчас меня это волновало меньше всего. — Для тебя любая невинная фраза звучит пошло, и, по-моему, это какое-то психическое расстройство, — безразличный по отношению к собственным словам, сказал я, взяв ладошку Нацуки. Я невольно покачал головой. — И стоили того твои психи? Она проигнорировала меня, то ли из-за того, что её сейчас ничего волновало, кроме своих рук, то ли из-за того, что она до сих пор на меня дулась, причём, зная Нацуки, во второй вариант мне верилось куда больше. Обмокнув кусочек ватки перекисью водорода, я тщательно обтёр ею ранки на одной ладони. Симпатичнее это зрелище пусть и не стало, зато удалось избавиться от крови, нагоняющей ещё большей жути. — Может, я удивлю тебя, но от твоего взгляда оно не затянется. Своими словами Нацуки вывела меня из задумчивости. Я посмотрел на неё, поймав угрюмый взгляд розовых глаз. — Дай-ка мне эту штуку, я сделаю всё сама. Нацуки потянулась к окровавленной ватке, которую я сейчас держал, но я мягко отстранил тянувшуюся ко мне ладонь. — Нет уж, ты своё дело сделала, позволь теперь мне сделать моё. Отложив использованную ватку, я взял новую и принялся делать со второй ладонью Нацуки ровно то же самое, что делал с предыдущей. — Моё дело? — в её голосе загудело негодование. — Что это за намёки такие? Я поймал хищный взгляд девушки, но ему не удалось остановить меня. — Твои несчастные руки остались бы целы, если бы нас тут не заперли из-за нашей очередной перепалки. Наверное, только ты умеешь ссориться, находясь в ссоре. — И снова ты меня обвиняешь, — раздражённая фраза прозвучала больше как утверждение, нежели вопрос. — А ты не помнишь, с чего всё началось? — спросил я, но уже знал, что она ответит. — С твоих похотливых рук, которые жадно общупывали меня. Она заметно вздрогнула. Убедившийся в своей правоте, я вздохнул. Очевидно, она всё ещё ничего не поняла. — Не делай из меня чудовище, Нацуки. Я всего лишь хотел донести тебя до дома, а ты подскочила и начала называть меня извращенцем, — я не смог сдержать смешка. — Подумать только, для того, чтобы разбудить тебя, достаточно было только дотронуться до твоего колена. И знай, если бы я действительно захотел тебя полапать, ты бы даже не заметила этого. Нацуки громко вдохнула, и лицо её сильно покраснело. В расширившихся глазах забушевала растерянность, пляшущая со стыдом, а чуть приоткрытые губы, через которые было видно стиснутые зубы, растягивались в какой-то нервной кривой улыбке. — Ты поплатишься за эти слова, — кажется, её губы даже не двигались, а слова прозвучали из динамика, вставленного где-то внутри неё. — Уже плачу вдвое больше положенного. Проделав необходимые манипуляции со второй ладонью Нацуки, я стал распаковывать бинт. — Ты хоть когда-нибудь решаешь дела по-другому? — Нет, — решительно ответила она. — Каждый раз, когда кто пытается быть со мной добрым, я не могу не думать о том, что рано или поздно, но он ударит исподтишка. Не хочешь, чтобы тебя оскорбили — оскорби первым. Не хочешь оказаться побитым — бей первым. Так безопаснее. — Меня убивает твоя логика, — не выдержав, честно ответил я. — Нельзя постоянно ждать подвоха. И если уж на то пошло, то ты ведь отлично ладишь со всеми в клубе. — Клубе? — зашипела Нацуки, а глаза её недобро сверкнули. — Ты действительно думаешь, что всё так радужно? — она с лихорадочным возмущением взглянула на меня. — О’кей, давай я скажу тебе, как обстоят дела на самом деле, — страстно заявила Нацуки, чуть ли не полыхая от злости. Она нервно усмехнулась, облизав губы. — За всё то время, — начала Нацуки, — что Юри меня знает, она ни разу не заговорила со мной. Понимаешь? Живя через дорогу от меня, не заговорила даже когда мы встретились в одном клубе. Она тяжело задышала от ярости. Лицо её было полно презрения. — Ах да, к слову о клубе. Моника просто проходила мимо, когда заметила меня с мангой в руках, и знаешь что? Она предложила мне вступить в свой клуб по той простой причине, что ей нужный был четвёртый, последний человек для того, чтобы официально зарегистрировать клуб. И вот я уверена, что где-то в глубине души она ненавидит меня за то, что я храню мангу в клубе о строгих книжках без картинок. В Нацуки бушевала возбужденная обида, а глаза слезливо заблестели — А Саёри… — Нацуки, наконец, благосклонно улыбнулась. — Саёри просто добрая душа. Она ко всем относится, как заботливая сестрёнка. На самом деле до меня ей ни холодно, ни жарко. Девушка на некоторое время замолчала, изредка подхихикивая, а глаза её нервно забегали. На лице застыла неопределённая кривая усмешка. — Вот и всё, — вдруг произнесла Нацуки. — На самом деле всё предельно просто. Она чуть успокоилась и перевела дыхание, перестав казаться злой. Эта эмоция в ней сменилась смиренным унынием, будто и не она вовсе сказала это всё, а кто-то другой. Поражённый услышанным, я лишь смотрел на неё, не в силах не то, чтобы что-то сказать, а хотя бы просто совершить малейшее движение. Я не отводил взгляда от Нацуки, которая, как мне кажется, осталась довольной собой, видимо, думая, что смогла убедить меня. Но это было далеко не так. Я, можно сказать, был шокирован её словами, ведь даже представить не мог, что нечто подобное долгое время съедало её мозг, а вместе с ним и её положительную сторону. — Так вот, что ты думаешь? Вот лишь что я смог произнести вместе со вздохом, и даже эта короткая фраза досталась мне с большим трудом. Но в чувство меня привела медленно набирающая свои обороты злость, контролировать которую с каждой секундой становилось всё труднее. — А тебе не пришло в голову, что Юри, быть может, и хочет с тобой сблизиться, но не может из-за хреновых коммуникативных способностей? Ты бы только видела, как она переживает за тебя. Да, не удивляйся, — сказал я, увидев, как поднялись брови Нацуки. — И если уж на то пошло, ты ведь сама могла заговорить с ней, разве нет? — А ну погоди-ка секунду!.. Преисполненная недовольством, она попыталась меня прервать, но я тут же обрубил её желание, продолжив говорить: — И если Моника заметила тебя позже остальных, это далеко не значит, что она просто решила использовать тебя. Она, как минимум, очень хорошо воспитана, чтобы не поступить так. К тому же, с пониманием относится к твоему увлечению, даже зная, что это оно не вполне подходит к тематике клуба. Кроме того, она находит тебя талантливым поэтом, сравнивая тебя с Шелом Сильверстейном. Я сказал это с такой уверенностью в голосе, будто знал, кто это такой, но на самом деле вообще ничего про него не слышал. Однако Нацуки, похоже, знала, кто это, судя по тому, как засияли её глаза, а уголок приоткрытых губ потянулся вверх. Она казалась искренне обрадовавшейся таким сравнением. Но на этом мы не закончили. — А что насчёт Саёри. Тебе самой не кажется абсурдным обвинять человека в доброте? Она желает тебе только хорошего, она хочет, чтобы ты была счастлива. Она… Пытается помочь тебе сблизиться со мной, думая, что так будет лучше, — почти сорвалось с языка. — Чёрт, — выпалил я, остановившись, чтобы отдышаться. Похоже, я сильно увлёкся со своей тирадой. — Неужели, для тебя считается нормальным причинять вред своим близким? — Нет! — взбудоражено воскликнула Нацуки. — Я… Она запнулась, будто для нее сказать задуманное являлось почти невыполнимой задачей, и около нескольких минут она всё пыталась собраться с мыслями. — Я… люблю их, — с большим трудом, голосом, близком к уровню шёпота, произнесла она, а глаза её расширились так удивлённо, что, кажется, она и сама не ожидала, что сможет это сказать. Её брови решительно надвинулись на глаза, и сама она произвела сейчас впечатление готовой к бою. — И я ни за что не причиню им вреда, — твёрдо сказала она. — Ни за что не причиню вреда тебе, — уже чуть тише продолжила голосом, немного непохожим на её обычный. Я в последний момент сдержал улыбку. Улыбнись я сейчас, то точно изменил бы саму атмосферу ситуации, чего сильно не хотел. Я был чрезвычайно близок к правильному завершению этого разговора и знал, что хочу получить в конце, не в силах отказаться от этого. — Тогда почему не хочешь замечать такого же доброго отношения к тебе, пытаясь скрыться в своём куполе из убеждения «все люди плохие»? Она слабо вздохнула. — Никто из девушек не собирается бить тебя. Я не собираюсь бить тебя и, уверен, что большинство тех, кого ты обидела. Нацуки сокрушённо посмотрела на меня, а губы, с которых так и не суждено было слететь задуманным слова, так и остались чуть приоткрыты. Сейчас она выглядела грустно осененной фактом, причинявшей сильную боль. Её брови виновато сдвинулись к носу, а губы задрожали, и сейчас вся она казалась самым точным определением слова «сожаление». Мы просидели так несколько минут, пока я старательно обматывал винтом её ладони, чувствуя, как подрагивают руки Нацуки, но только теперь не от боли. По крайней мере, не физической. Может, я просто выдумываю, но её прерывистое дыхание всё чаще начало напоминать едва сдерживаемые всхлипы, но не стоит обострять на этом внимание. Нацуки сама должна разобраться в своих чувствах без посторонней помощи. «Я никому не позволю решать мои проблемы за меня!» Мне не нужно твоё позволение, Нацуки. Если я увижу, что ты начинаешь медленно топить себя в своём же дерьме, то не смогу пройти мимо, даже если очень захочу. Но, думаю, то, что сейчас творится у тебя в голове — не такое уж и дерьмо по сравнению с тем, что происходит с тобой обычно. Так что, так уж и быть, тут я могу дать тебе свободу. — Прости меня… Вдруг произнесла она это вполголоса, когда я сделал на её ладони узелок из бинта. Я с удивлением взглянул на неё, а её печальный взгляд уже поджидал меня. Этот взгляд вкрадывался мне в душу, зарождая в ней что-то очень непривычное, но одновременно неожиданно приятное, отдаваясь в сердце мощными стуками, будоражило разум. Я услышал свой собственный случайный выдох. Нацуки всё это время изучала меня пронзительным взглядом глаз, цвет которых стал, кажется, немного глубже. Она поняла. Она всё поняла и сильно раскаивается, ожидая теперь моей реакции. Но я ничего не мог сказать. Буквально не мог. Во рту пересохло так, что ни одно словно не получилось бы выговорить. Вместо этого я, не отрываясь, смотрел на Нацуки, ощущая возрастающее чувство, вспыхнувшее внутри, даже не до конца понимая, что оно значит. Собравшись с мыслями, она вздохнула. — Я знаю, что повела себя очень глупо от начала до конца, из-за чего мы сейчас так встряли. Похоже, я действительно эгоистичная, злобная идиотка, страдающая от собственной незрелости. Кажется, эти слова дались ей с большим трудом, учитывая, как сначала сжалось, а потом затряслось её тельце. Она опустила голову, слабо вздохнув, и её чёлка, уже не в силах держаться за ухом, упала ей на лицо, что, кажется, сейчас Нацуки было очень на руку, так как это чудесным образом скрывало выражение её лица. Не знаю, как это случилось, но моя рука сама потянулась к розовой чёлке. Почти в последний момент заметив это, её обладательница отшатнулась, круглыми от растерянности глазами посмотрев на меня, и чем ближе моя ладонь подбиралась к ней, тем дальше Нацуки отстранялась, с испуганным блеском во взгляде наблюдая за моим действием. Наконец, сдавшись, она просто зажмурилась, позволив мне совершить задуманное, и я снова коснулся мягких розовых волос, медленно, растягивая приятный момент, поправляя их за ухо, случайно пройдясь пальцам по нежной, словно покрытой сахарной пудрой коже, и ощутив ладонью будоражащее горячее дыхание. Брови девушки расслабленно подпрыгнули, а уголок губ чуть-чуть дёрнулся вверх. Её лицо, кажется, немного подобрело, а из горла вырвался случайныйный полувздох-полустон. Я почти услышал бешеный стук её сердца, чувствуя, как он хором отдаётся в моём. Я наконец-то позволил себе улыбнуться, удовлетворённо вздохнув. — Ты уже сделал это? — несмело спросила она. — Ты уже надругался надо мной? Я свободно хохотнул, почувствовав, что мне становится гораздо легче. — Как всегда в своём репертуаре, Нацуки. Она улыбнулась немного вяло. — Знаешь, я сильно погорячился. Ты ведь понимаешь, что я так не считаю на самом деле? В ответ Нацуки нервно хихикнула. — Что смешного? — моя улыбка стала шире. Она взглянула на меня так дружелюбно и беззаботно, будто и не чувствовала тяжести разговора. — Тебе уже пора определиться, знаешь. — Уже определился, — уверенно сказал я, поймав взгляд Нацуки и увидев, как шутливо морщится её лицо. — Фу, звучит так, будто ты собрался сделать мне предложение руки и сердца. Не надо, иначе меня стошнит. Я театрально вздохнул. — А мне ведь так хотелось. Тепло улыбнувшись, она чуть склонила голову набок. — Как-нибудь в другой раз, — вполголоса ответила она. Не знаю, почему, но сейчас захотелось улыбнуться и мне. — Теперь я похожа на ниндзя, кстати. Она сжала пальцы в кулачки, сделав в воздухе несколько ударов. — Спорить не стану. Только вот как ты собираешься объясняться, если кто-то тебя спросит, что у тебя с руками? — Скажу, что ты меня покусал, разумеется, — весело сказала она, встав со стула и направившись к двери. — Мне кажется, никто не удивится, — подобрав с пола пиджак, она отряхнула его. Улыбаясь, я покачал головой. — Хорошо, хоть не домогательство. Я сказал это без доли какой-либо злости или любой другой негативной эмоции. Теперь сегодняшняя ситуация казалась мне забавным недоразумением и вызывала скорее снисходительный смех. Одна из тех истории, которые весело рассказывают в компании друзей под всеобщий хохот. Ощутив, как прохладная капля пота неторопливо скатывается по моему виску, и, не позволив ей упасть с лица, я стёр её ладонью, почему-то с усмешкой посмотрев на мокрое пятно. Денёк сегодня и правда выдался необычно жарким. В такие дни хотелось бы просто найти какую-нибудь надёжную тень, которая с полной гарантией преданно не покинет тебя даже после того, как стрелка настенных часов перескачет отметку, обозначающую полдень. В такие дни все проблемы должны сами собой испаряться на нестерпимом зное и не тревожить до начала следующего дня. И можно с полной уверенностью сказать, что такие дни никак не предназначены для глупых ссор, без которых и так тошно. И кто бы ни был тот Таинственный Закрывший нас здесь Владелец ключей от всех дверей, у него явно имелись намёки на садистские наклонности. Запереть наедине парня и девушку, возможно, на целую ночь в чёртовом душном классе со сломанным кондиционером — это сейчас казалось мне верхом человеческой извращённости. Я остро почувствовал, что находиться в заточении школьной формы становится невыносимо с каждой секундой. Кажется, даже не полностью управляя своим телом, я стянул с рук расстёгнутый ранее пиджак, а за ним последовала и жилетка. Нацуки, кинув на меня сначала ленивый и немного безразличный взгляд уже начала отворачиваться, как только осознала, что происходит, и тут же посмотрела уже более встревоженно. — Ты серьёзно собрался делать верёвку? — настойчивое удивление в её голосе боролось со слабеньким сомнением. — Если ты не заметила, то тут не хватает только песка и пляжного зонтика, чтобы дорисовать всю картину. С этими словами я ослабил узел галстука, оставив его хило болтаться на груди, и расстегнул пару верхних пуговиц, в последний момент поймав изучающий взгляд Нацуки, тут же смущённо отвернувшейся. И, возможно, это всё просто игра света, но, кажется, на её щеках выступил румянец. — Похоже, мы здесь надолго застряли. Так что жариться мне не особо хочется. В последний раз бросив взгляд на дверь, Нацуки тяжело вздохнула. — А может, оно и к лучшему, — произнесла она, стянув жилетку. От этого действия наэлектризовались и подскочили вверх розовые волосы, и Нацуки поспешно их пригладила. — Дома меня все равно ждёт явно не чай с печеньками, так что твоя компания — далеко не самое худшее, — она легко мне улыбнулась. — Очень мило с твоей стороны, — я ответил на её улыбку взаимностью. — Кстати, о печеньках. Я бы сейчас чего-нибудь съел. Ты не голодна? — с этими словами я направился к кладовой. — Если только немного. А ты действительно думаешь, что там есть недельный запас еды? — в её голосе прозвучала добрая насмешка. — Я тебя умоляю, это литературный клуб. Здесь точно что-то должно быть. Я нырнул внутрь, начав тщательно всё осматривать. — Даже если что-то и было, — фыркнула Нацуки, — то этого уже гарантированно нет. Саёри точно всё умяла. Я прошёл чуть ближе к стеллажам, увидев на одной из полок аккуратненько положенную на видном месте пачку печенья. Я едва удержался от хохота. Кто бы ни был этот таинственный незнакомец, помимо того, что он является тем ещё изощрённым извращенцем, его к тому же можно назвать очень заботливым добряком. Собравшись вернуться обратно, я из-за рассеянности обо что-то споткнулся, бросив раздражённый взгляд на это самое что-то. — Уму не постижимо. Когда эта девушка не работает, она ест. Когда не ест — перекусывает. И как в неё только вмещается. Самое смешное, что при этом она вообще не набирает вес. Хотя, знаешь… Нацуки говорила что-то ещё, но я перестал её слушать. Сейчас моё внимание привлекло другое. То, обо что я споткнулся, оказалось небольшой коробкой, которая как будто бы выглядела лишней среди опрятной чистоты всей остальной кладовой. Как будто она и не должна здесь стоять. Присев на корточки, я с любопытством оглядел коробку. Все остальные, которые стояли в кладовой, выглядели чуть больше этой. Оно и понятно, так нужно для большей вместительности. Может, именно это так зацепило меня, а может, это просто сигнал судьбы, не столь важно. Что куда важней, моё невнятное подозрение стало причиной того, что моя ладонь сама потянулась к коробке. Моё сердце почему-то сильно заколотилось. Я почувствовал себя сапёром, обезвреживающим мину. И пусть ничего чересчур необычного во всей этой ситуации не было, это чувство казалось мне вполне логичным. Я медленно открыл коробку. Учебники. Всего лишь парочка учебников, аккуратно сложенных поверх… Я приподнял один из них, и в глаза мне бросилась зубная щётка, лежащая на до боли знакомой белой футболке с розовой окантовкой, сложенной как раз именно так, что мордочка кота красовалась сверху, улыбаясь мне немного заговорщически. «Ты не находила ничего необычного или странного?» Меня как током ударило. Без сомнения, это были вещи Нацуки. И если присутствие здесь учебников не казалось чем-то экстраординарным, то вот одежда и зубная щётка… — Ты чего там застрял? Я вздрогнул, услышав голос Нацуки. — Да забей ты, мы ведь не умрём от голода, верно? — Уже выхожу! Откликнулся я, шустро вернув все вещи на место в коробку и закрыв её. Я бы верно ещё начал стирать отпечатки своих пальцев, если бы вовремя не понял, как глупо выглядело бы. Что бы всё это не значило, с этим стоит разобраться. Но не сейчас. У Нацуки бесполезно что-то спрашивать, и если начну, то лишь разозлю её. Сейчас нужно просто абсолютно непринужденно выйти из кладовой, приветливо улыбаясь, чтобы не вызвать никаких подозрений. Странно, но эти мысли вызвали у меня чувство дежавю. Словно когда-то в жизни я уже видел нечто подобное. Но я тут же отмахнулся, посчитав эту мысль недостойной для размышления. Я вышел наружу, поймав взгляд Нацуки, колдующей возле стола с чайным сервизом, и легко улыбнулся. — Ты будешь смеяться, но я добыл нам печенье, — в подтверждение своих слов я показал упаковку Нацуки. Девушка криво усмехнулась, глядя на неё недоуменным взглядом. — Конечно, — продолжил я, — это вовсе ни недельный запас, но на вечер точно хватит. — Тоже сойдёт, — довольно улыбнулась она. — По крайней мере, стоит надеяться, что нас здесь заперли только до утра. Иначе мне придётся съесть тебя, как более слабого. — А как у тебя дела? — спросил я, с любопытством заглянув ей за плечо. — Знаешь, я, конечно, не умею заваривать все сорта чая, как Юри, — я почти услышал, как она закатила глаза. — Но лучшему кулинару Японии стыдно было бы не знать хотя бы парочку рецептов. — Японии? А не скромно ли? Она повернулась ко мне, улыбаясь с нарочитой надменностью. — Я пока только учусь. Так что да, пока что только Японии, — говоря это, Нацуки подала мне чашку чая. — Чай в такую жару? — спросил я, всё-таки приняв чашку, удивившись тому, что она оказалась холодной. — Он уже остыл. Теперь это не чашка горячего расслаблявшего чая, а бодрящий прохладительный напиток, — она сделала глоток. — Для тех, кто любит прохлаждаться. Звучит, как хорошая реклама. С этими словами она раскрыла пачку печенья и взяла одно из них. В воздухе прошёлся лёгкий привкус молочного шоколада. — Да ладно тебе, разве мы прохлаждаемся? Мы ни в чём не виноваты, нас ведь просто заперли здесь. Я отхлебнул из своей чашки. Разумеется, можно было бы воспользоваться уже заваренным чаем или парочкой чайных пакетиков, но, похоже, Нацуки просто не в силах упустить хоть один шанс утереть Юри нос. Не сказать, что это у неё сильно получилось, но, по крайней мере, позиций она не сдала. — Тебе не кажется всё это странным? — задумчиво спросила Нацуки. Я с интересом посмотрел на неё. Вид у неё был хмурый. — М? Что именно? — Даже не знаю, — неуверенно начала девушка. — То есть как можно было не заметить, что мы всё ещё находимся в классе? Мне кажется, даже вечно витающая в облаках Саёри не настолько невнимательна. Занимательно. Я бы даже не подумал, что в этом есть что-то странное, если бы Нацуки не указала на это. Но сейчас меня это взволновало ровно также, как и её. В разум закралась неожиданная мысль. — Думаешь, нас здесь кто-то запер специально? Нацуки ответила коротким пожатием плеч, но на лице её читалась полная уверенность в этом предположении. — Для чего только? — мрачно произнесла она. — Может, чтобы помирить нас. — Или в край рассорить. Как вариант. — И я очень рад, что обошлось без очередной ссоры. Улыбнувшись одним уголком губ, Нацуки глянула на меня, а глаза её весело заблестели. — Не переживай. Ещё пара дней — и мы снова поссоримся из-за какой-нибудь глупости, — она легонько стукнула меня кулачком в плечо. Я улыбнулся. — Думай, как знаешь, Нацуки. Но уверяю тебя. Это было в последний раз. На лице девушки блеснула улыбка, которую можно было бы назвать не иначе, как кокетливая, что немного удивило меня, но это вовсе не делало её действие менее приятным, чем задумывалось. — Так и есть. В её фразе заострилась уверенность, но компенсировалась она мягкой задумчивой интонацией, и если бы до неё было возможно дотронуться, ощутилось бы лишь нечто очень нежное и приятное на ощупь, отдающее в пальцы лёгким расслабляющим покалыванием. И, кажется, сейчас я почувствовал его, и тело моё обдало теплом, в котором жаркое солнце было совершенно не причём. Причина заключалась в другом. Не могу быть уверен точно, последняя ли это наша ссора, ведь точно не может складываться всё до безобразия гладко. Но что-то мне подсказывало, что никогда не будет больше чего-то подобного, что способно пошатнуть наши взаимоотношения. Обнадёженный этой мыслью, я свободно вдохнул полной грудью. — Итак, — мягко прервала Нацуки ход моих мыслей, — ты так и будешь беспардонно глазеть на меня или предложишь, наконец, как нам скоротать время? — О, да, кстати, кое-что есть, — озарился я, ринувшись к тому месту, где оставил свой портфель. Немного порывшись в нём, я бережно, стараясь не помять, демонстративно вынул томик «Ванильных девочек» и, улыбаясь, показал его Нацуки. — Хоть вчера ты и обвинила во всём, в чём только можно… — Ой, ну перестань. Ты мне всю жизнь теперь будешь это припоминать? — …я всё-таки его дочитал. И сейчас горю желанием продолжить. Она приподняла бровь, ни то в знак удивления, ни то заинтересованности. — Подумать только, — довольно протянула Нацуки, подойдя ко мне. — Я до последнего думала, что ты не втянешься. Это манга для девочек, в конце концов, — она взяла книгу из моих рук и оглядела обложку так, будто впервые её видела. — Странно называть для девочек мангу, главные герои которой являются девушками, тебе не кажется? — Ха, ну, знаешь, — Нацуки отправилась в кладовку. Я последовал за ней. — Многих отпугивает розовый цвет. Но согласись, разве это не интересный ход — скрывать за яркими картинками грустную и серьёзную суть? Говоря это, Нацуки поставила томик на место, после чего начала пробегаться кончиками пальцев по цветастым корешкам. — Ну, наверное, в этом правда что-то есть. На самом деле, я даже немного удивился, когда начали проявляться грустные стороны персонажей. Нацуки уверенно улыбнулась. — Это только начало, дальше будет интереснее. Попался! Радостно воскликнув, Нацуки вытащила из всей своей необъятной коллекции нужный том. Посмотрев на меня, она, как бы чуть поддразнивая, несильно помахала им в воздухе. — Готов провести время в компании пяти очаровательных девушек?

***

— Оу. Это было очень неожиданно. — Разумеется. Ты ведь не думал, что тут будет одна сплошная милая повседневность? Не знаю точно, сколько мы здесь просидели, но за это время мы успели почти дочитать очередной том и благополучно истребить отряд шоколадного печенья. Вернее, Нацуки истребила их в то время, как я вообще почти к ним не прикасался. Просто не мог, видя, с какой жадностью она поглощает несчастную сладость. Забавно, что при этом она что-то говорила про Саёри, но обострять внимание я на этом не стал. Не хотелось отбивать ей аппетит, который, впрочем, несильно ей помогал. Закатав рукава, Нацуки обнажила свои тоненькие ручки и, глядя на них, я не мог не думать о том, что ещё немного, и её тело дойдёт до нездорового состояния, если она не начнёт питаться правильно. «Что такое?», — спросила она, увидев, что я смотрю на её руки, и тоже оглядев их изучающим взглядом. «А? Нет, не важно», — осёкся я, устремив взгляд обратно на страницу. Недоуменно подняв бровь и ещё раз взглянув на свои руки, Нацуки безразлично хмыкнула и последовала моему примеру. Может, она сама не замечает того, как стремительно теряет вес или уже свыклась со своим телом. Но, свыклась или нет, ей точно нужно питаться побольше. И я, в общем-то, не против угощать её чем-нибудь время от времени. Конечно, поначалу она будет упираться, но я окажусь настойчивее, и некуда ей будет деться от моей заботы. А потом, наверное, привыкнет и перестанет воспринимать это, как знак доброй жалости, которой тут и в помине не было. Хотя всё это были лишь мечты. Несчастный протеиновый батончик она приняла с большим трудом и не обошлось даже без небольшой перепалки. Не хотелось бы проживать это каждый день, но… Что-то мне подсказывало, что оно того стоило. Нужно просто подходить к этому вопросу с грациозной деликатностью, и тогда всё пойдет хорошо. Когда ты по-доброму с Нацуки, Нацуки по-доброму с тобой, так что шанс какой-никакой у меня есть. Чтобы хоть немного спрятаться от палящего солнца, мы устроились на полу, предварительно закрыв жалюзи на окнах, но даже через них упрямые лучи проникали в помещение, проливая в него мягкое приятное сияние, служившее нам светом. И если так подумать, то таким образом обстановка превратилась в какую-то немного даже романтическую, что ли. В остывшем воздухе витал сладкий аромат нежно тающего свежего шоколадного печенья и растворяющийся в нём чарующий чайный бергамот. Красно-жёлтое свечение оттеняло немного детские черты лица Нацуки, мягко утончая их, а глаза от каждого взгляда, от каждого движения головой, переливались, кажется, всеми цветами розового, порой, на один короткий миг, почти переходя в рубиновый оттенок. Из-под воротника блузки, расстёгнутой на несколько верхних пуговиц, была видна слабо затенённая ключица, волнующее подрагивающая от малейшего позыва смеха, а развязанная красная ленточка небрежно висела на шее за воротником. И сейчас, наслаждаясь всей сложившейся ситуацией, я ощутил, с каким ревностным увлечением груз сегодняшней ссоры растворяется в расслабляющем запахе страниц и их непринуждённом тихом шелесте. Двигаясь дальше по сюжету, я всё больше понимал, насколько глупой оказалась моя первоначальная оценка этой истории. Мне казалось, что с каждой следующей страницей она, продолжая быть такой же милой и приятной, всё же становилась глубже и трогательней. Она заставляла искренне сопереживать персонажам, к которым я всё сильнее и сильнее привязывался по ходу сюжета. Но всё же стоит отметить, что обаяние Нацуки делало этот процесс гораздо приятнее. Её комментарии, дополняющие сюжет и само моё представление об этой манге, её реакции на эмоциональные моменты, как радостные, так и печальные, тепло её тела, которое чувствовалось даже без единого прикосновения — всё это создавало милую сердцу атмосферу, приятно греющую душу. Да и просто чувство, когда переживаешь вместе с кем-то целую историю, не подлежит никакому сравнению. Будто события, происходящие в ней, являлись нашей общей тайной, которую оба мы трепетно хранили. За всё то время, что мы здесь сидели, я не раз ловил себя на том, что улыбаюсь. Самое обычное, казалось бы, занятие, как совместное прочтение манги, расценивалось мной сейчас как нечто особенное и захватывающее. Что поделать, с Нацуки действительно приятно проводить время. Но не в те моменты, когда она обвиняет тебя в домогательстве, разумеется. Единственное только, что меня смущало, так это внешний вид страниц конкретно этого томика. Выглядели они сильно потрёпано и помято, что было очень странно, ведь Нацуки всегда с особой бережливостью относится к своим личным вещам, а уж тем более к драгоценной коллекции манги. Я мог, конечно, догадаться, что такая участь постигла томик вовсе не из-за неаккуратности Нацуки. Скорее потому, что именно этот выпуск по нелепой случайности оказался в её комнате и по неосторожности попал под строгий взгляд хозяина дома. Моё тело содрогалось при одном лишь представлении о том, как сильно отхватила Нацуки от своего отца за один несчастный томик манги, впрочем, сейчас думать об этом совершенно не хотелось. И тем не менее, эта маленькая деталь возвращала меня к мыслям о коробке с личными вещами Нацуки. Да, стоит всё же признать, что меня это сильно беспокоит, а более всего беспокоит то, что у меня не находилось ни одного вразумительного объяснения этому странному происшествию. В голове роились самые разные мысли, внутри меня полыхали самые разные эмоции, тем самым всё больше меня путая и всё дальше уводя от ответа. Конечно, любой другой на моём месте просто не придал бы этому значение, но некое чудное чувство где-то глубоко внутри меня никак не давало мне покоя, каждый раз вынуждая возвращаться к этой теме. Что бы всё это не значило, я осознавал каждой клеточкой своего существа, что должен добраться до истины. Ради себя, ради Нацуки или же ради нас обоих — значения, по сути, не имело. Просто, как ни крути, мне казалось это правильным. — Ну, я даже подумать не мог, что у этой девушки могут быть какие-то проблемы с психикой, — честно высказался я. Нацуки заинтересованно хмыкнула. — Здесь всё выстроено так, что это и становится неожиданным поворотом. Но на самом деле уже до этого можно было заметить странности в её поведении. Например, она довольно часто… Щелчок. Я и Нацуки обменялись взволнованными взглядами. Щелчок. Мы синхронно обернулись в сторону двери, догадавшись, что такими щелчками обычно сопровождаются повороты ключа в замочной скважине. — Ты думаешь о том же, что и я? — вполголоса спросила она меня, не отводя взгляда от двери. — Ага, — отозвался я, продолжив пристально смотреть на дверь. Щелчок. За дверью послышались чьи-то очень быстрые шаги. В ту же секунду мы оба рванули к двери, по дороге чуть не сшибив парочку парт. Нацуки перевернулась стул, споткнувшись об него же, но даже не заметила это, продолжив погоню вместе со мной, как ни в чем не бывало. Мы выскочили за дверь, прислушавшись, в какую сторону бежит наш преследуемый. — Туда! — крикнула Нацуки, стрелой ринувшись направо, и я кинулся следом. Наша цель то сильно отдалялась от нас, то была так близко, что, наверное, еще бы чуть-чуть, и её можно было бы схватить за воротник, но в последний момент ускользала, заскакивая за поворот. Мы непрерывно следовали по пятам, но путь нам преградили две двери, и, как казалось, из каждой из них доносился быстрый топот. — Налево, Нацуки! Ничего не ответив, она послушно последовала моему указанию. Я ворвался за дверь, обнаружив еще один коридор и в этот же момент услышав, что именно я иду по нужно пути. Дойдя до этой мысли, я улыбнулся сам себе. Пробежав некоторое расстояние, я уныло отметил, что шаги отдалились сильнее прежнего, и у меня уже не было никаких шансов догнать цель. Кроме того, меня остановило нечто, валяющееся на полу. Оно привлекло моё внимание потому, что показалось мне сильно знакомым, и, нагнувшись, я удостоверился в том, что не зря. Я поднял с пола тоненький пёстрый вручную сплетённый браслетик и, пропитавшийся чувством ностальгии, усмехнулся. Сердце моё дрогнуло. Да. Я вспомнил эту вещицу. Когда-то такая же украшала и моё запястье, но я уже давно потерял её и перестал предавать большое значение этому браслетику. Одному из тех редких вещей, напоминающих о моём счастливом детстве, проведённом с Саёри. Подумать только. Мы были ещё совсем детьми, когда обменялись этими штучками, сделанными собственноручно. Уже не припомню, что это значило для нас. Но точно помню, что что-то очень-очень важное. Что может быть очень важным для детей шести лет? Но я понимал, что теперь значение имеет не это. Значение имеет очень трогательный факт — для Саёри это до сих пор оставалось важным. Скажу прямо, я, хоть и старался сплести хороший браслетик, но вышло у меня это всё равно очень неважно, и ещё тогда он выглядел чересчур некрасиво и вовсе не украшал руку Саёри. Прошли годы, и симпатичнее он за это время не стал. Сильно потрепался со временем, а некоторые нитки выбились из общих узлов. Впрочем, некоторые из них были уже на тот момент, когда я дарил браслет Саёри, так что нечто подобное вовсе нельзя было считать украшением. Скорее это было тем, что носить может быть очень стыдно. И, тем не менее, она всё ещё его носила, как бесценный факт того, какими неразлучными мы были раньше. Я только сейчас осознал, что затаил дыхание. Моя ладонь, на которой лежал браслет, заметно подрагивала, как будто сама эта вещь сильно вибрировала и, пропитавшись теплом Саёри, источала его. Саёри. Старая добрая Саёри всё ещё изо всех сил пытается осчастливить каждого из нас, при этом не прося ничего взамен. Держу пари, она ни за что не признается, что является виной нашим посиделкам в запертом классе. Её идеи довольно часто отличались продуманностью и примерно так же часто претворялись в жизнь очень неуклюже и неряшливо, с кучей ошибок. Ведь какой бы гениальной не была задумка, она ни за что не будет оценена высоко без достойного плана исполнения, который у Саёри никогда не блистал изяществом. Уверен, она всегда надеется на удачу, но жестокая правда заключается в том, что ей очень редко когда везёт. Я повернул браслет другой стороной и осмотрел застёжку, имеющую до жути плохое состояние. Попытки застегнуть браслет не увенчались успехом. Застёжка расшаталась так сильно, что уже просто не могла удерживать вместе два конца браслета, и в этом мне увиделся некий символизм. Простояв около минуты в остолбенелом смятении, я грустно рассмеялся. Как всегда не свезло, а, Саёри? Застёжка расшаталась, верно? Скорее всего, ты уже давно подумывала о том, что нужно её сменить, наверняка, каждый день, каждый раз, как только смотрела на неё, грозилась это сделать. Возможно, даже оставляла по всей комнате разноцветные стикеры с напоминанием, и они просто делали то, для чего были созданы: напоминали тебе, что застёжку необходимо сменить, но они никаким образом не могли взять тебя за ручку и отвести к мастеру или в магазин для покупки замены. Каждый раз, прочитывая эти напоминания снова и снова, ты думала: «Да-да, это действительно стоит сделать. Не хотелось бы, чтобы браслетик потерялся». Мой смех разбился на мелкие смешки, и со стороны это верно выглядело так, будто меня вот-вот стошнит. Ты как всегда надеялась на удачу, которой у тебя никогда не было, Саёри. Подлая застёжка, да? Она могла бы подвести в любой другой момент, могла подвести раньше, могла позже. Ты могла обронить браслет на улице или забыть его на раковине в ванной комнате. Но этого не произошло. Будто она специально расшаталась несколько месяцев назад лишь для того, чтобы именно сейчас сдать тебя с потрохами. Отсмеявшись, я тяжело вздохнул, и в сердце мне кольнула внезапная жалость. Хоть я и чувствовал, что сильно увлёкся с этими размышлениями, но очень сомневался, что эти мысли намного отличаются от мыслей Саёри. В её состоянии возможно всё, и если мне-то становилось тошно от такого, то боюсь представить, что чувствует она. Услышав за спиной чьи-то шаги, я быстро убрал браслет в карман брюк. — Поймал? — вместе с выдохом спросила Нацуки. Она притормозила около меня. Запыхавшаяся, она положила руки на бёдра, таким образом, пытаясь не согнуться пополам. — Нет. Успел удрать, — сказал я, глядя в конец коридора. — Ясно… — хрипло произнесла Нацуки. Кажется, сейчас это было всё, на что она способна. — Ты так быстро утомляешься из-за недоедания, кстати. — Отстань от меня, — нахмурилась она и, глубоко вздохнув, тяжело выдохнула, расправив плечи. — Что ж, похоже, нам так и не удалось поймать того, кто нас запер. — Даже боюсь представить, что бы ты сделала с этим человеком. — Ну, нужно же хотя бы «спасибо» сказать, что ли. В конце концов… — запнувшись, она криво усмехнулась. — Я отлично провела время, — скрестив руки на груди, Нацуки довольно заулыбалась. — Знаешь, я подумал, что мне нравится ссориться с тобой. Если после каждой нашей ссоры нас будут запирать в классе, я не против терпеть твои нападки. Нацуки захихикала. — О, ну с этим у меня проблем не будет. Ты меня знаешь, я очень шустро нахожу причины наезжать на людей. Так что, будь уверен, мы ещё как-нибудь так посидим. Она говорила это с таким задорным энтузиазмом, что я просто не мог не улыбнуться. — Спасибо за вечер, Нацуки. Она весело фыркнула. — Конечно, «спасибо», что же ещё, — пожав плечами и опустив голову, она попыталась подавить смущённую улыбку. — Тебе тоже. Спасибо, — она взглянула на меня исподлобья, и розовые кристаллы тепло засветились. — Всегда рад, — улыбнулся я. — Не забудь придумать ещё один повод для ссоры, ладно? — Без проблем! — Нацуки весело мне отсалютовала. — Что ж, раз теперь мы высвобождены, давай выбираться отсюда, — с этими словами она сдвинулась с места и направилась к Литературному клубу. — Кстати, ты хотела что-то рассказать? Об Алисе, разве нет? — Ах да. Так вот… Путь до клубной комнаты и последующий до выхода из школы был сопровождён подробным рассказом Нацуки. Я в очередной раз поразился её поразительной наблюдательности и заострении внимания на деталях, которые формировали общую картину персонажа. Рассказывала она очень увлечённо, у неё слегка заплетался язык, а порой, долго говоря на одном дыхании, она ненадолго останавливалась, чтобы отдышаться, и я терпеливо ждал её. Кажется, для неё сам факт того, что она кому-то что-то рассказывает, считался знаменательным событием. Похоже, ей и правда всё это время было не с кем поговорить о своих увлечениях, и меньшее, что я мог сделать в этой ситуации, просто выслушать. — А уже не так уж жарко. Нацуки заметила это, когда мы вышли на улицу, и накинула на плечи пиджак, который, к слову, был ей сильно не по размеру. То, что он слегка великоват ей, я заметил при первой встрече, но сейчас Нацуки и вовсе утопала в нём. За последние несколько дней она настолько сильно похудела? И пусть раньше никаких изменений в её внешности я не замечал, сейчас же это показалось мне очень подозрительным. — Да уж, долго же мы там сидели, — поддержал я разговор. Я лишь сейчас обратил внимание на время. Солнце, чьё полыхание постепенно затихало, было уже близко к тому, чтобы быть проглоченным багровым горизонтом. Жара спала, и на смену ей ступил свежий ветерок, приятно охлаждающий вспотевшее тело. Я не чувствовал особого холода, наслаждаясь божественной прохладой, однако Нацуки заметно поёжилась и получше укуталась в пиджак. — Одно только плохо. Твой отец. Надеюсь, он не будет злиться. Ты ведь не по своей вине задержалась, так ведь? Лицо Нацуки помрачнело. — Думаю, он даже не узнает об этом, — уголок её губ поднялся вверх, но глаза бесстрастно были направлены в сторону бушевавшего пламени горизонта. — Ночная смена. Уверена, он даже не появится дома. — Тогда… До завтра, наверное? Она обернулась в мою сторону. На её лице играла живая улыбка. — Ага. Мы и без того сильно засиделись. Нужно хоть иногда отлипать друг от дружки. — Ты в этом уверена? Я мог бы проводить тебя дома. То есть уже темнеет. Может быть опасно. Нацуки приобрела смятённое выражение. — Знаешь, не стоит, — голос её, как показалось, чуть дрогнул. — Я собираюсь сделать большой крюк. Не очень хочется гонять тебя туда-сюда. — Очень заботливо с твоей стороны. Улыбка Нацуки стала шире. — Хе, ну знаешь, я просто собиралась купить много-много шоколадок, и мне нужно как-то сплавить тебя, чтобы не делиться. Я вздохнул с нарочитой обидой. — Нет, только не шоколадки. Это было больно. Нацуки хмыкнула с весёлой грустью. — Я же просто шучу. И, на самом деле, — её рука потянулась к шее, — если бы у меня правда было много-много шоколадок, ты стал бы первым, с кем я поделилась. Так что… — девушка незлобно свела брови к носу. — Так, ладно, теперь я чувствую себя очень неловко, — она смущённо улыбнулась, а щёки её чуть порозовели. — Это явно означает то, что пора закругляться. — Верно. Уже целую вечность распрощаться не можем. До скорого. — Ага, и, хэй! — воскликнула Нацуки, привлекши моё внимание. — Не забудь дочитать! Она помотала пальцем в воздухе, однако из-за её радостного лица это совсем не выглядело угрожающе, хоть и брови были чуть опущены для сохранения образа. — Как я могу? Не забывай, мне и самому интересно, что там будет дальше. Одарив меня вдохновлённой улыбкой, Нацуки помахала ладонью. Усмехнувшись, я ответил тем же. Она зашагала немного вприпрыжку, а саму её походку можно было называть не иначе, как порхающая. Нацуки едва ли не летала от чувств, переполняющих её, и, глядя на неё, я поймал себя на том, что улыбаюсь, понимая, что сейчас как никто другой, понимаю её чувства. Лишь когда Нацуки свернула за поворот, я понял, что всё это время провожал её взглядом, даже не замечая этого. Я усмехнулся сам себе. Что-то неладное в последнее время со мной происходит. Чем больше я провожу времени с Нацуки, тем сильнее ощущаю, что что-то со мной не так. С каждым днём в моём сердце что-то росло, становясь теплее и этим же мягким теплом разливаясь по всему телу. И это что-то вызывало на моём лице улыбку каждый раз, как мои мысли уходили в сторону Нацуки. Я засмеялся, наслаждаясь тем, как смех вибрирует в груди, немного успокаивая волнующую дрожь, от которой мне было некуда скрыться. Разумеется, я бы мог списать эти чувства на дружеские, и, признаюсь, частенько такое проделывал даже находясь в компании Нацуки. Это позволяло мне не описывать моё состояние, как нечто большее, ведь, в конце концов, очень часто бывает так, что подобное лишь кажется влюблённостью. Но в такие моменты я вспоминал Саёри, к которой за все те годы, что мы знакомы, я не испытывал и намёка на такие чувства. Не испытывал ни к кому до этого самого момента. Ни к кому, кроме Нацуки. Остановившись, я вскинул голову, вглядевшись в мечтательно раскинувшееся надо мной небо, плавно водящее зефирные облака, выкрашенные в нежно-розовый цвет, едва заметно отдающий яростно-красным оттенком. Набрав полную грудь ароматного бодрящего воздуха и раскинув руки в стороны, я встретил идущий навстречу игривый ветерок, вдруг почувствовав невероятный прилив сил, поразительное ощущение парящей свободы, будоражащей разум. Да, пусть на данный я не совсем уверен в том, что именно представляют из себя мои чувства, но так же ясно, как светит солнце, я понимал, что именно они, как никакие другие, приносят мне счастье.