Сон — как раз единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать, что им хочется. Бернар Вербер. «Последний секрет».
Я бегу по белому светящемуся коридору, который кажется бесконечным. От света приходится щурить глаза и всё время вглядываться вперед, чтобы видеть, куда бегу. Периферическим зрением замечаю медленно проявляющиеся в стенах двери, такие же белые, с металлическими блестящими ручками, но всё равно не останавливаюсь, продолжая движение вперед. Мне становится заметна яркая красная точка в конце коридора, поэтому ускоряю шаг, направляясь прямо к ней. Когда я оказываюсь на более близком расстоянии, то удаётся разглядеть, что это деревянная дверь, выкрашенная в красный цвет. Протягиваю руку, чтобы открыть её, но, не успев коснуться, отскакиваю в сторону, потому что дверь сама открывается. Подхожу ближе, заглядывая внутрь: передо мной светлая, по-больничному стерильная кухня. Я тут же узнаю мамин дом. Прикрыв дверь, прохожу внутрь. Сзади кто-то хлопает меня по плечу. Оборачиваюсь, с хмуростью на лице рассматривая сияющее лицо парня, от которого первоначально слепит глаза, но, присмотревшись, я узнаю Шистада. Он смотрит на меня карими глазами, которые отдают тёмной зеленью, и растягивает губы в слабой усмешке, разглядывая моё удивленно-хмурое лицо. — Развлеки меня, — наклонившись, шепчет мне прямо в лицо, отчего у меня по спине бегут мурашки. Я хочу ответить, что не должна кого-то развлекать, а уж тем более такого самовлюбленного идиота, но мои руки непроизвольно тянутся к его чёрной футболке, хватаясь за её края. Шистад смеется, ухмыляясь, и, наклонившись ещё ближе к моему онемевшему от шока лицу, тихо произносит: — Детка, — манерно растягивая букву е. От него пахнет сигаретами, мятной жвачкой и совсем чуть-чуть дождем, отчего моё тело превращается в клубничное желе. Шистад не двигается, наблюдая за мной из-под опущенных длинных ресниц, а я продолжаю сжимать края его футболки, осторожно коснувшись голой кожи. Жар охватывает кончики пальцев. Несмотря на то, что его тело невероятно холодное для живого человека, дальше проникаю под ткань, положив руки на обнаженный торс, ощущая под ладонями кубики пресса. Мурашки исследуют моё тело, в низу живота затягивается узел, причиняющий приятную боль. — Е-е-ва, — и снова тянет «е», что я нахожу невероятно сексуальным. Поглубже вдыхаю кружащий голову запах Шистада. Он не прикасается ко мне, лишь улыбается и дышит мне в лицо, обжигая кожу. Мой мозг где-то валяется в отключке и тело само сокращает расстояние между нами. Я прижимаюсь к его груди, чувствуя слабость в ногах, мне странно горячо и холодно одновременно. Приподнимаюсь на носках, чтобы поцеловать парня, но он снова смеётся, слегка отстраняясь. — Не сегодня, детка, — и теперь эта длинная буква «е» растекается у меня в животе горячей волной, словно ничего сексуальнее я не слышала, но его отказ расстраивает меня и вызывает разочарование в себе.***
Я нехотя открываю глаза и смотрю в потолок, прислушиваясь к ощущениям после сна: удалось ли выспаться? Не помню, что мне снилось, но, похоже, что-то хорошее, раз так приятно тянет в низу живота. Поднимаюсь с кровати, растирая глаза, смотрю в окно, где виднеется краешек серого неба, намекающего на дождь, и натягиваю пушистый белый халат, висящий на спинке стула у рабочего стола. Волосы стягиваю в пучок, с огорчением понимая, что у корней они вновь завились, что бывает довольно часто. Поднимаюсь наверх, улавливая какие-то звуки с кухни, где обнаруживаю мать: она стоит в чёрном костюме, наливая кофе в небольшую белую чашку. Заметив меня, Элиза поднимает сухой взгляд. — Доброе утро, — здоровается она, делая небольшой глоток кофе. Я киваю в ответ и, не желая заводить разговор, подаюсь в сторону ванной комнаты. Стянув пижамные штаны и бежевую майку на бретелях, включаю душ, смотрю на своё отражение в зеркале, не находя ничего, что достойно внимания. Залезаю в душевую кабинку, стенки которой успели запотеть от горячей воды. Пока стою и мылю тело привезенным мною гелем для душа с запахом ванили, попутно пытаюсь вспомнить сон, который вызвал такое приятное пробуждение, но в голове пусто, поэтому мысленно возвращаюсь во вчерашний вечер и переигрываю события того ужаса снова и снова, пытаясь представить, какой теперь будет моя жизнь. Перспективы меня не радуют; остаётся надеяться, что я смогу избегать членов этого дома и видеть их лица лишь мельком по утрам и в воскресные завтраки. Обмотавшись мягким серым полотенцем, вылезаю из душа, чтобы почистить зубы и причесаться. Когда я выхожу из ванной, мамы уже нет: похоже, уехала на работу, что вовсе не расстраивает меня. Однако мне придётся добираться до школы пешком. В своей комнате быстро натягиваю чёрную кофту, джинсы и кардиган, волосы собираю в пучок, наполняю рюкзак всем необходимым, что может мне пригодиться сегодня, и поднимаюсь на кухню, с сожалением взглянув на кофемашину, стоящую возле раковины. Мне пришлось отказаться от кофе два месяца назад, когда из-за постоянного употребления кофеина я стала слишком взвинченной и раздражительной. Врач сказал, что необходимо перейти на менее крепкие напитки, вроде сладкого чая или какао, что я и сделала. Хотя я, всё ещё, действительно, скучаю по привкусу кофе, как бы это ни звучало. Отыскав среди полок на верхних шкафчиках чай с пошлым названием «Апельсиновый рай», состоящий из каких-то зеленых листьев и долек сушеного апельсина, который, на удивление, пахнет довольно приятно. Завариваю его в своей термокружке фиолетового цвета, потому что на завтрак совершенно не остаётся времени, учитывая, что я не знаю точного местоположения школы. Обуваю кеды на пороге, придерживая рюкзак одной рукой и поставив кружку с зелёным чаем на пол. Выхожу на улицу, не забывая свой напиток, запираю дверь ключом, который услужливо оставила мать на столе в кухне. На улице оказывается прохладнее, чем я предполагала, поэтому горячий чай приходится как раз кстати и приятно согревает желудок при коротких глотках. Телефон в моём кармане вибрирует, оповещая о новом сообщении, которое я тут же читаю, улыбнувшись. «Напиши мне, как пройдет первый день. Папа». Я ничего не отвечаю и прячу мобильник в карман, но улыбаюсь отцовской заботе, который, находясь даже за несколько тысяч километров от меня, все еще остается таким чутким (в отличие от некоторых). Перехожу дорогу, кивнув водителю, который притормозил передо мной, и смотрю вперёд, замечая здание своей новой школы. Старшая школа Хартвиг Ниссен оказывается белыми строениями с центральным, восточным и западным корпусами. В центральном корпусе находится канцелярия, куда мне и нужно попасть, и пока это всё, что я знаю об этом месте. Открыв стеклянные двери здания, вхожу внутрь и останавливаюсь у стола секретаря; секретарь — это стройная женщина с пучком на голове и узкими очками на длинном носу. — Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — она на секунду поднимает взгляд на меня, но тут же опускает на свои бумаги, продолжая что-то читать. Я вижу, как бегают её глаза по тексту. — Здравствуйте. Я Ева Квииг Мун, новая ученица. Мне должно было прийти расписание, — без запинок произношу я, хотя всё равно чувствую себя немного неловко. — Подождите, я сейчас посмотрю, — повернувшись ко мне спиной на своем стуле, секретарша ищет что-то в компьютере, затем сбоку гудит принтер, печатая. — Держите, — она протягивает мне листок, не поднимая глаз. — Перед началом урока Вам необходимо зайти в спортзал, где вас ждет сопровождающий для ознакомления со школой. — Спасибо, — киваю, забираю листок и выхожу, не упоминая о том, что точное расположение спортзала мне неизвестно. Придётся положиться на интуицию. Пока иду по коридору, разглядываю уроки, на которые мне удалось записаться, хотя некоторые из предметов совершенно не интересуют меня, но большинство всё-таки соответствуют моим нуждам. Двойная стеклянная дверь, похожая на ту, что была в канцелярии, ведущая в спортзал, кажется мне довольно непрактичной: сколько ударов мяча она выдержит или уже выдержала? В любом случае, иду дальше, с удивлением рассматривая собравшихся. Небольшая толпа из парней и девушек собралась полукругом вокруг одного человека, лицо которого мне никак не удается увидеть, но когда все оборачиваются на хлопок двери, я замечаю, что это невысокая блондинка с синим планшетом в руках. Я неловко приближаюсь к группе, вставая у края, и слабо улыбаюсь. — Имя? — ровным голосом спрашивает девушка с планшетом. Похоже, у неё там список собравшихся. — Ева Квииг Мун, — отвечаю я, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Твой сопровождающий — Эмили Флоренси. Где Эмили?! Эмили, судя по тому, как она вздрогнула при восклицании главной, поворачивается в мою сторону. Уставившись большими зелеными глазами, она кивает и подходит ко мне, так же нервно переминаясь с ноги на ногу. — Дальше… — продолжает та девушка в центре, не обращая внимание на нас. Но то, что будет дальше, я не могу узнать, так как моя сопровождающая тянет меня прочь из спортзала. — Можешь звать меня просто Эмили, — говорит она, высунув руки из карманов своих брюк. — В первую неделю я буду твоей сопровождающей по школе. Большинство уроков у нас совпадает, поэтому это будет нетрудно, — девушка поправляет свой короткий волнистый хвостик, улыбнувшись мне скромной улыбкой тонких губ, и ведёт прочь из центрального здания. Пока мы молча идем по направлению к восточному крылу, рассматриваю Эмили, которая, заметив мой взгляд, смущается и слабо краснеет. Она выглядит действительно мило с большими зелёными глазами и каштановыми кудряшками, спрятанными в короткий хвост, накинутое пальто поверх полосатой кофты с комплекте с чёрными джинсами дают понять, что она действительно одета по погоде, в отличие от меня, вздрагивающей в своем кардигане при каждом порыве ветра. — Итак, — начинает Эмили; голос у неё тихий, но приятный, — в центральном здании расположены канцелярия, спортзал, бассейн, женские и мужские раздевалки, кафетерий и несколько кабинетов, предназначенных для внеклассных занятий. Ты хочешь записаться куда-то? — Эм, нет, — отрицательно качаю головой я, — не думаю, что мне это подходит. Эмили кивает и продолжает: — Возможно, позже ты передумаешь, но да, сначала нужно влиться в коллектив и освоиться в школе, хотя я буду рада, если ты посетишь мой кружок фотографии. У нас довольно интересно, — она замолкает на секунду, чтобы свериться с тем, что написано в её блокноте. — В восточном крыле у нас находятся гуманитарные науки: история, иностранные языки, норвежский, социология, психология, философия, литература, религиоведение, искусствоведение, экономика, политология. В западном — естественные и точные науки: физика, химия, математика, биология, география, астрономия, информатика. При желании можешь поступить на углубленный курс, но с этим нужно немного повозиться, написать пару тестов. В центральном здании мы занимаемся обязательной физкультурой, хотя ты вправе выбрать чем заниматься: плаванье, волейбол, баскетбол, а зимой — лыжи. В основном, все выбирают плавание или волейбол, — Эмили пожимает плечами и переводит дыхание, пока я впитываю полученную информацию. — Как я говорила, наши расписания почти полностью совпадают, поэтому можешь не волноваться и спрашивать всё, что хочешь. Сейчас у нас английский, пойдем. — Обязательная физкультура? — тупо переспрашиваю я, вздрогнув от мысли, что придется потеть в спортивных штанах. — Да, — сочувствующе кивает Эмили, — но это всего два раза неделю, по вторникам и четвергам, поэтому ничего страшного. Ты уже подумала, что выберешь? Я занимаюсь плаванием во вторник и волейболом в четверг. Хочешь со мной? — Я подумаю, спасибо, — выдавив слабую улыбку, отвечаю я. Чувствую, как от всего этого начинает болеть голова: в моей прошлой школе не было таких дурацких требований.***
Стою у шкафчика, предоставленного для моего пользования и вмещающего в себя не очень много, если учесть мою систему расположения вещей. Все шкафчики находятся в центральном здании, а это значит, что утром необходимо взять первую половину учебников и носить их с собой до четвертого урока; лишь во время большой перемены можно взять другие учебники. Эмили сказала, что я привыкну. Моей сопровождающей пришлось покинуть меня на этот урок, так как у меня следующей парой стоит всемирная история, а у нее — политология. Я на этот курс не записана. Складывая учебники, которые мне предоставили учителя на своих уроках, попутно думаю о том, что необходимо вновь зайти в канцелярию и записаться на плавание и волейбол, как посоветовала Эмили, хотя перспективы обязательной физкультуры до сих пор не радуют. Ставлю кружку с остатками чая на книги и массирую виски, пытаясь избавиться от головной боли, которая возникает по причине сегодняшней суеты, хотя не обвиняю в этом Эмили, которая оказалась довольно милой девушкой. Думаю, есть вероятность, что мы подружимся и сможем проводить свободное время вместе, а мне это правда необходимо. — Малышка Ева Мун, — я вздрагиваю, нахмурив брови, и оборачиваюсь. Голос узнаю почти мгновенно из-за манерного произношения буквы «е», хотя, возможно, мне лишь кажется. В любом случае, Шистад, уперевшись плечом в чьи-то шкафчики, стоит передо мной, растягивая губы в раздражающей ухмылке. — Вчера ночью я всё думал и думал, как смогу помочь своей будущей сестрёнке, и решил, что покажу школу, но я чуть-чуть опоздал с распределением, поэтому мне вновь пришлось ломать голову, что же для тебя сделать, — Шистад останавливается на минуту, рассматривая меня с ног до головы, отчего вновь по телу пробегает дрожь. — Может, попробуешь отвалить? Это действительно поможет мне, — раздражённо отвечаю я, закатив глаза при этом слащавом тоне. Радует лишь его синяк под глазом, вызывающий какое-то наслаждение на кончиках пальцев, будто я оставила эту отметину. И нет, я совсем не злая, просто такие парни, как Шистад, выводят из себя только своим присутствием, а если начинают говорить, то я вспыхиваю адским пламенем. — Я решил, что подброшу тебя до дома, — продолжает он, пропустив мимо ушей моё высказывание. Наверное, предлагая это, он кажется себе настоящим героем, потому что его глаза светятся победным пламенем. — До дома идти пятнадцать минут, гений, — оповещаю его, усмехнувшись, — можешь выгулять моего пса после школы, если хочешь помочь, — скрестив руки на груди, приподнимаю подбородок, давая понять, что все эти трюки не срабатывают на мне. — Какая ты злая. Интересно, что скажет твоя мама, узнав, что ты нагрубила своему брату? — состроив задумчивую гримасу, произносит Шистад, а я лишь тупо смотрю в ответ. — Гррр. Шистад усмехается, хлопнув меня по плечу, и подмигивает, оставляя наедине у шкафчика. В ответ я изображаю рвотный позыв.***
Приятный голос Birdy раздаётся из динамиков моего ноутбука, я двигаюсь в такт музыке, нарезая кусочки помидоров и выкладывая их в тарелку. Тоффи крутится у моих ног, утыкаясь носом в серые спортивные штаны, и гавкает на звук раскалённого масла в сковороде, где жарится картофель. Отставляю салат в сторону и склоняюсь над компьютером, чтобы поставить песню на повтор. До ушей доносится хлопок двери и стук каблуков по паркету, поэтому приходится вообще выключить музыку и вернуться к готовке. Мама проходит на кухню, оставив свой пиджак на спинке дивана, смотрит на меня, не здороваясь, и ставит бумажный пакет с продуктами на стойку. — Разбери, пожалуйста, — говорит она, наливая в стакан воду из фильтра, опустошает его в пару глотков, заглядывая при этом в сковородку. — Как тебе новая школа? —наверное, это дежурный вопрос, который необходимо задать, поэтому отвечаю невнятно, сделав вид, что увлечена готовкой ужина, но маму это не останавливает. — Я позвонила Кристоферу, чтобы узнать, как ты справляешься. Он сказал, что всё нормально и, если ты хочешь, Крис может помочь тебе освоиться не только в школе, но и в городе. Я думаю, тебе стоит принять предложение, — ну, естественно, она так думает, а у меня дрожь по телу от этого повелительного тона. Закатываю глаза, ниже наклонив голову, неоднозначно киваю в ответ, искренне надеясь, что тема будет закрыта, но как бы не так. — Завтра пятница, вы могли бы сходить куда-нибудь, где он сможет показать тебе город и познакомить со своими друзьями, чтобы ты не выглядела слишком странной в глазах остальных, — продолжает мать, отчего меня вот-вот вырвет. Не выглядеть странной? Она это серьёзно? Вздрагиваю, и нож проходится не по тонкой кожице салатного листа, а по моему указательному пальцу, оставляя порез, из которого медленно начинает вытекать кровь, капая прямо на зелень. — Ева! — Вот черт, — ругаюсь себе под нос. Отложив нож в сторону, подхожу к раковине, включая холодную воду, чтобы замедлить кровотечение, и попутно ищу аптечку в ящичках, а мама сердито наблюдает за мной. — В нижнем ящике, — покачав головой, указывает она, а я выкидываю испорченные листы салата в мусорное ведро у стойки. — Я позвоню Кристоферу и скажу, что ты согласна, — бросает мать уже через плечо, забрав с собой сумку. Я снова вздрагиваю.***
Ужин проходит в неуютной тишине, поэтому спешу поскорее покончить с едой и отправиться в свою комнату, где смогу немного почитать чего-нибудь на ночь и позвонить отцу, чтобы хоть как-то утешить себя. Тоффи вновь вертится под столом, и я даю ему кусочек мяса, который он с интересом обнюхивает и лишь потом берёт, зажав между зубами. — Не корми пса со стола, — тут же отзывается мать, с неодобрением взглянув на меня. — Кажется, его необходимо выгулять перед сном: не хочу, чтобы он нагадил дома, — Тоффи на такое заявление тихо гавкает, будто опровергая возможность этого, но мама лишь вновь качает головой, делая глоток из стакана с водой. — Не забудь помыть посуду после, — поднимаясь из-за стола, говорит мама, отчего мое лицо на мгновение вспыхивает, ведь это действительно нечестно. С отцом у нас был договор: если я готовлю, то посуду моет он, если едой занимается папа, то уборка остаётся на мне, но здесь, похоже, есть лишь одно правило: тобой помыкают и приказывают. Глажу Тоффи по волнистой шерсти, пропуская её между пальцев, и устало смотрю на стол, понимая, что спать я отправлюсь ещё нескоро, хотя это был действительно трудный и выматывающий день. Убираю со стола, складывая остатки еды в холодильник, мою посуду, в то время как Тоффи напоминает о необходимости прогулки перед сном, на что я устало киваю и прошу его подождать, но пёс лишь скулит в ответ. Покончив с уборкой, натягиваю куртку поверх кофты, обуваю кеды, беру поводок, прицепив к ошейнику Тоффи. Собака ликующе лижет мне руки. Мы выходим на улицу, в лицо мне сразу ударяет холодный осенний воздух. — Только быстро, — предупреждаю Тоффи, который, раскрыв пасть, одобрительно гавкает и бежит вперёд, потянув меня за собой. Пока выгуливаю собаку, есть время набрать номер отца и рассказать ему успехи сегодняшнего дня, хотя таковых немного, но не хочу нагружать его своими неприятностями, потому что папа и так волнуется, чувствуя вину за то, что оставляет меня у матери, зная о сложности наших отношений. Папа берёт трубку через три гудка. — Привет, — здороваюсь, улыбнувшись от осознания, что услышу родной голос, а Тоффи тянет меня к какому-то кусту. — Привет, — отвечает папа с теплотой, но я улавливаю его спешку. — Тебе неудобно говорить? — Извини, милая, просто я немного занят. Я перезвоню позже? Смотрю на время, понимая, что позже поговорить не получится. — Не волнуйся. Я просто позвонила сказать, что всё в порядке. Давай поговорим завтра. — У тебя точно всё хорошо? — спрашивает отец, и я чувствую волнение в его тоне. — Да, точно, не переживай, — отвечаю я, вновь улыбнувшись, хотя он и не видит моего лица. Мы коротко прощаемся, и я прячу телефон в карман куртки, оповещая Тоффи, что нам уже пора домой.***
Приняв душ и переодевшись в пижаму, не чувствую себя лучше: усталость и сонливость накрывают с головой, поэтому планы на чтение придётся отложить на некоторое время. Расстелив кровать, выключаю свет, укладываюсь в холодные простыни, тут же опуская тяжелые веки. Тоффи последний раз гавкает, очевидно, желая мне спокойной ночи; довольный вечерней прогулкой, и тоже замолкает, улёгшись на своей коричневой лежанке. Долгожданный отдых накрывает с головой. Я и не замечаю, как плывут мои мысли, а тело постепенно расслабляется и превращается в желе, окутанное прохладным одеялом и запахом стиранных простыней.***
Я стою перед закрытой красной дверью, ручка которой похожа на изогнутую линию с металлическим блеском. Схватившись за неё, толкаю дверь, но та не желает поддаваться. Ослепляющий белый свет давит на глаза, поэтому концентрируюсь на металлической ручке, вновь и вновь пытаясь войти, но это мне не удаётся. Начинаю злиться, нахмурив брови, и с силой толкаю дверь, которая никак не желает поддаваться. Отчаявшись, отхожу прочь, поворачиваясь спиной ко входу куда бы ни было, и решаю уйти, не растрачивая свои нервы попусту. Но как только делаю пару шагов, тихий скрип петель заставляет меня обернуться и уставиться на открытую дверь: в комнате, в которую она ведет, виднеются школьные шкафчики и пустой коридор. Прохожу внутрь, оставив дверь открытой, тем самым обеспечив себе путь назад, и оглядываюсь, узнавая школьный коридор и свой собственный шкафчик. Подхожу ближе, набирая комбинацию на двери, заглядываю внутрь, но обнаруживаю там лишь выданные мне учебники, несколько тетрадей и оставленную мной термокружку с остатками «Апельсинового рая», сладкий запах которого наполняет мои лёгкие и все пространство вокруг. Захлопываю дверцу, вновь осматривая коридор, и только сейчас замечаю приближающийся ко мне силуэт, в котором узнаю Шистада. Синяк больше не красуется под его глазом, отчего лицо выглядит немного привлекательнее, а чёрный свитер крупной вязки превосходно обтягивает его фигуру. Кроме того, запах сигарет, мяты и капельки дождя тут же выбивает аромат апельсинового чая. Он наклоняет голову немного в сторону, рассматривая меня с высоты своего роста, и мне чудится, что глаза его вспыхивают зелёными огоньками. Мои ноги слабо подгибаются и немеют, в низу живота нарастает приятная боль, мускулы лица расслабляются, а губы растягиваются в глупой улыбке. — Привет, детка, — произносит он, растягивая букву «е» при обращении, — позволь, я провожу тебя до дома. Я слабо киваю в ответ, не находя сил ответить что-то внятное, на что Крис ухмыляется и приобнимает меня за талию, и по моему телу пробегают мурашки. Закусываю губу, чуть подняв голову, чтобы видеть его лицо. Рассматриваю красивый профиль, наслаждаясь тёмной зеленью глаз. Парень не перестает усмехаться, покрепче обнимая меня за талию. — Ах, Ева, — снова тянет гласную, — не кажется ли тебе, что ты окончательно пропала? — интересуется он, не глядя на меня. Не могу ничего ответить и лишь думаю про себя: «Похоже на то».