Никто не выжил

      Джефф стал медленно идти по направлению ко мне, игриво перебрасывая нож из одной руки в другую. Казалось, что его взгляд стал ещё более дикий, чем был до этого, хотя очень хотелось сказать: «Куда уж безумнее?»       Я попыталась отскочить от него в сторону коридора, но наступила босой ногой на осколки стакана и едва не завыла от боли и досады: даже в собственном доме не могу спастись от маньяка. Сгорбившись в три погибели, я по инерции приподняла ногу и с неким страхом заметила, как кровь из ранки капает на плитку на кухне. Буду пытаться достать осколки — потеряю время и Джефф меня сразу схватит; буду бежать как и раньше — загоню стекло глубже в рану. На одной ноге прыгать я, увы, не умею. Однако знаете, когда твоей жизни угрожает неуравновешенный маньяк-убийца, ты делаешь всё, чтобы избежать летального исхода. Поэтому дальше всё, что я делала, делала чисто на инстинктах.       Джефф попытался ухватить меня за руку, но я среагировала более-менее быстро и резко наступила на ногу. Мой крик был слышен, наверное, даже на другой улице. Боль была просто адской, я не знаю, как можно выразить это словами. Однако, если вы когда-нибудь наступали ногой на, допустим, ржавый гвоздь, и пробивали им пятку или другую часть ступни — вы меня поймёте. Я почувствовала дикую режущую боль в пятке, как будто осколок стекла прорезал рану сильнее и, наконец, упёрся в кость. По ноге прошла судорога, которая заставила меня скрючиться ещё сильнее, а за спиной я услышала смех Джеффа, который неминуемо приближался ко мне. Плюнув на всё, я переместила вес тела на другую ногу и, придерживаясь стены, стала пытаться более-менее быстро двигаться в противоположную от Джеффа сторону. Повизгивая от боли, я старалась передвигаться как можно быстрее, но согласитесь, в моём положении это было весьма затруднительно. А смех убийцы, тем временем, становился всё ближе и ближе. Мне даже казалось, что я чувствую его дыхание за своей спиной.       Куда бежать? В моём доме нет хороших мест, где можно спрятаться или укрыться. Выбегаю в коридор, оставляя за собой кровавый след, и вижу единственное доступное для меня укрытие: дверь под лестницей, ведущая в подвал. В один большой шаг пересекаю крохотное расстояние от арки гостиной до двери и резко распахиваю её. Не надо иметь супер-скорость, чтобы быстро захлопнуть за собой дверь и запереть её на щеколду. Через долю секунды к двери с той стороны подбегает Джефф и начинает дёргать за ручку, но дверь, само собой, не поддаётся с первого раза. После нескольких попыток, юноша перестаёт тарабанить в дверь и затихает. Я тоже затихаю, однако сердце моё со мной не солидарно: бьётся в груди так, словно хочет привлечь этим внимание маньяка за дверью. Я опускаюсь на пол в крохотном помещении и прислоняюсь спиной к противоположной от двери стене. Справа от меня продолжение стены, слева длинная лестница в подвал, где нет света. Я словно в ловушке. Нога ноет и я только сейчас позволяю себе осмотреть рану. Чуть приподнимаю ногу и переворачиваю её, кладу на колено другой ноги ступнёй вверх. Ох, Боги... Осколки стекла впились в кожу, расцарапали её и, кажется, в ранки что-то попало. Зашипев от боли, я попыталась достать самый большой осколок, который впился в пятку. Это больно, очень больно, учитывая, насколько глубоко он впился. В конечном итоге вместе с ним на пол падает несколько больших капель крови. То же самое происходит и с остальными осколками. Так хоть полегче.       Перевожу дыхание и прислушиваюсь к тому, что происходит за дверью. В коридоре горит свет, а тень от Джеффа видна в щели под дверью. Он закопошился и, видимо, опустился на колени. В следующую секунду слышу тихий смех и скрежетание — он начал медленно царапать дверь ножом.       — Винни-Пух, открывай, к тебе пришёл Хрюня!*       Я отчего-то чуть слышно вскрикиваю и в панике смотрю то на дверь, то на лестницу в подвал. Кажется, у меня нет выбора.       — Зачем ты ранишь себя? Я чувствую твою кровь, Пух... не издевайся надо мной, не смей делать это без меня!       Тут скрежет прекращается и всё затихает. Знаете закон ужастиков? Когда за героем гонится маньяк или монстр и в какой-то момент герой думает, что смог убежать или спастись, происходит что-то невъебенно страшное и появляется его преследователь? Собственно, Джефф не стал сходить с тропы канона. Через несколько томительных минут дверь просто-напросто слетела с петель, а в дверном проёме показался убийца, держащий над головой кухонный табурет, коим он, видимо, и выбил дверь. Оно и немудрено, дом-то старый. Я, с диким визгом, успеваю отскочить в сторону от обломков двери и соскочить на первую ступеньку лестницы. Однако, Джефф снова не успевает меня схватить, так как я, в ничтожных попытках спасти свою жизнь, подскальзываюсь на собственной крови и лечу кубарем вниз с лестницы. Больно прикладываюсь плечом и спиной о ступени и, готовая уже потерять сознание от стресса и боли, падаю в огромную корзину с грязным бельём, приготовленным лично мной вчера для стирки. Бельё смягчило падение и поэтому я до сих пор осталась в сознании.       В подвале темно, в корзине много места, нога болит, а по лестнице спускается маньяк. Перспективка так себе. Свет тут не работает, поэтому я старательно задерживаю дыхание, чтобы Джефф меня не услышал, и пытаюсь слиться с одеждой. Авось не заметит? Но из нас двоих дурак тут только один, и это явно не он. Я старательно прижимаю к себе кровоточащую ногу и старательно делаю вид, что я кофта. Прислушиваюсь к шагам — только что прошли совсем рядом со мной и затихли где-то в середине подвала. Я вжимаюсь в одежду ещё сильнее и резко закрываю глаза, когда Джефф находит мой фонарик и включает его. Я всегда оставляю фонарик на стиральной машине и беру ещё один перед спуском в подвал. Он светит по всему подвалу и попадает светом на меня, но я всё ещё притворяюсь кофтой.       — Пууух, — протягивает он и свет начинает дрожать. — Я тебя вижууу...       Он тянет слова так медленно и жутко, что становиться не по себе. Я вся сжимаюсь и замираю, словно камень, но через несколько секунд сильная рука одним движением вытягивает меня из кучи белья. Я не кричу и не пытаюсь вырваться — бесполезно. Просто безмолвно вишу в его руке, как кукла. Кажется, ему это нравится. Джефф вытаскивает меня на пол и кладёт на спину. Фонарик уже лежит на полу и тусклым светом освещает верхнюю часть меня и моего маньяка, который нависает надо мной. Волосы у него намного длиннее, чем казались на первый взгляд — он наклоняется ко мне и их кончики щекочут мне шею и ключицы. Его взгляда и выражения лица я не вижу — света от фонарика слишком мало, чтобы разглядеть это. Помимо этого тусклого освещения, в подвал попадает ещё немного света с лестницы и коридора, но его тоже весьма мало.       Когда юноша садится на меня сверху и придавливает весом своего тела, я предпринимаю последнюю попытку увернуться — а вдруг?.. Но, само собой, теперь он меня точно не отпустит. В голове начинают прокрадываться мысли не о том, однако Джефф вконец ломает мои стереотипы о маньяках, когда сжимает одной рукой мои запястья, сводя их вместе над моей головой, а второй проводит лезвием ножа по щеке и шее.       — Понимаешь, малышка, ты живёшь в непростом мире. Ты, хоть и не по своей воле, оказалась в худшей части этого мира, а конкретно — в моей. А что находится в ней, принадлежит мне. Ну, это логично, — Джефф картинно начинает размахивать ножом и им же жестикулировать. — Стало быть ты, альбиноска, моя.       Просто умопомрачительное заключение. Я даже не могу понять, что мне делать: злиться или пугаться? Почему-то злость подкатывает первой и я не упускаю возможности высказать ему всё, что об этом думаю, в лицо.       — Собственность? Да с какого это перепугу? Это ты, мать твою, вломился в мой дом, из-за тебя я попала в эту, как ты говоришь, худшую часть мира, и это из-за тебя я уже третий день получаю увечия! Поэтому прекрати молоть чушь и свали нахрен из моего дома!       На моё удивление это его совсем не разозлило. Наоборот, юноша дико засмеялся, видимо издеваясь над моими ничтожными попытками выбраться, и вновь приложил лезвие ножа к моей щеке, на которой уже появилось несколько небольших царапин.       — Ты...       ..он ведёт лезвием вниз по щеке и шее и проводит по ключице.       — Моя...       ..опускается лезвием чуть ниже ключицы и разворачивает его, чтобы можно было провести по коже остриём. Несильно надавливает на него и впивается в кожу, отчего я чуть слышно вскрикиваю. Даже в таком слабом освещении я вижу, как от восторга у него светятся глаза. Как у художника, что так усердно кропит над очередным шедевром. Он не обращает внимания на мои стоны боли, а продолжает выцарапывать что-то мне на груди, не переставая шептать. Шепчет он тихо и настолько близко ко мне, что я до сих пор чувствую уже почти выветрившийся запах алкоголя.       — Собственность...       ..он заканчивает царапать мою кожу чуть ли не в районе плеча и с диким восторгом приподнимает нож. Лезвие оказывается у его рта и Джефф аккуратно слизывает с его лезвия капли моей крови. Это выглядит устрашающе, а при слабом освещении от фонарика — жутко. Я чувствую, что силы начинают покидать меня. Сознание легко улетучивается от всего пережитого за день и я чувствую, как постепенно выпадаю из реальности.       — Засыпай, Пух, — шепчет мне Джефф и я тут же, как по команде, проваливаюсь в сон.       На следующее утро я обнаружила себя в своей кровати, на грязной от собственной крови простыне и с выцарапанной под левой ключицей надписью: «Джефф».