Никто не выжил

      Эллисон Освальд остановил машину и заглушил мотор. Когда он выключил музыку, в салоне стало непривычно тихо, да так, что он смог услышать звук стучащих по лобовому стеклу дождевых капель. Выходить на улицу ему совершенно не хотелось. Зонтика с собой не было, а до полицейского участка надо было как-то донести важные бумаги. Сцепив руки замочком и положив их на руль, он облокотился на него подбородком и устремил задумчивый взгляд в серое небо. Бриджпорт — весьма тихий городок, пусть и самый большой по численности в Коннектикуте, но преступность здесь сведена к минимуму. Во многом это было достигнуто благодаря полиции, не иначе. По крайней мере, так постоянно говорили Эллисону, когда тот только-только после академии прибыл к ним на службу. Большинство его товарищей предпочло работу в пригородах, а он, один из немногих, решил попытать счастья на улицах большого города.       Однако, если не случается одно, то обязательно случается что-то другое, и нередко страшное. К примеру, полицейские Бриджпорта привыкли разбирать запутанные дела с изощрёнными маньяками, нежели предотвращать простые ограбления и сажать под арест за вождение в нетрезвом виде. Буквально недавно сержант Освальд закрыл дело, связанное с одним психопатом. Белый мужчина тридцати лет похищал похожих на него по телосложению и цвету кожи людей и делал им некие операции, в ходе которых пленники погибали. В подвале дома маньяка было найдено семь мужских трупов. Все были неумело кастрированы, их промежности разрезаны циркулярной пилой, дабы придать им вид женских гениталий, а к грудям были пришиты плотные куски кожи, также чтобы имелось сходство с женщинами. Следствие установило психическое нарушение у подсудимого и его признали невменяемым, когда в зале суда он пытался объяснить всем, что то были его жёны, всего-навсего не пережившие операцию, которая, по его словам, должна была их преобразить. Суд приговорил его к пожизненному заключению, однако подсудимый не прожил и года в тюрьме: на второй месяц он откусил себе язык и, попытавшись его проглотить, задохнулся и умер.       Полицейские окрестили его «Женихом».       А теперь на плечи двадцатисемилетнего Эллисона Освальда свалилось новое дело. Пока никто не смог придумать прозвище новому маньяку, а может никому и не хотелось. Не так давно в спальном районе Бриджпорта была убита семья. Родители и один из сыновей оказались зарезаны в собственном доме, второй сын пропал без вести. В подобных случаях, в первую очередь, начинают поиски пропавшего без вести. Подозревать его в таком страшном убийстве никому и в голову не приходит, потому что человеческий мозг не в состоянии воспринять в реальности подобную жестокость, ибо все дети считают своих родителей чуть ли не Богами, идолами, которым они поклоняются и с которых стараются брать пример. Поэтому версия, по которой пропавший сын убивает всю свою семью и исчезает, сразу отпала. После этого произошло ещё несколько похожих убийств: две семьи, по двое родителей и детей, были найдены в своих домах зарезанными. Там тоже пропадали дети, однако обоих удалось найти спустя неделю. Труп одного ребёнка был также изрезан ножом, а второй практически изрублен в куски газонокосилкой. Подобная жестокость встречалась настолько редко, что несколько полицейских, которым первым поручили это дело, отказались его расследовать. Дело стало номером 196.       Так Эллисон получил его и детектива-стажёра — милую молодую японку Сасаки Хайсе.       Она была из ряда тех людей, которые в юном возрасте слишком много и часто соображают, которые умны не по годам, и которые при всём этом не упустят возможности блеснуть этим перед окружающими, дабы морально их унизить. Она была мила как по внешности, так и по первому взгляду. Второй же взгляд на неё заставлял бежать от этой девушки как можно дальше, чтобы не оказаться в болоте собственного невежества и неграмотности, которые ранее у вас не всплывали.       Эллисон потёр переносицу и устало зевнул. На телефоне высвечивалось несколько пропущенных звонков от Сасаки, но его это мало волновало. По крайней мере, стало мало волновать. В последнее время он потерял всякий интерес к своей работе, пропал антураж и желание работать. Но, просыпаясь каждый день, он думал о том, сколько ещё может погибнуть семей, сколько невинных детей может оказаться в руках маньяка. И его переполняла злость. Злость, которую он направлял на того, кто посмел считать себя Богом, который может отбирать жизни, словно сам их и давал. И Эллисон вставал, одевался и ехал на работу, чтобы там, зарывшись в гору бумаг и отчётов, получать редкие смс от Сасаки о том, что она вновь и вновь нашла какие-то мелкие улики. Их было до чёртиков много, но они не могли никак связаться в общую цепочку и привести их к убийце.       Освальд положил телефон в карман джинс, а папку с бумагами спрятал под куртку и выбежал под проливной дождь. Погода оставляла желать лучшего, и помимо дождя было не по-летнему прохладно. Быстро добежав до участка, юноша остановился на широком крыльце под козырьком, дабы перекурить. Когда никотин пробрался в лёгкие, Эллисон почувствовал себя лучше. Быть может, стоит взять пару выходных и съездить к родственникам в пригород Фэрфилда, отдохнуть на природе и хорошенько всё обдумать. У него было много данных, нарытых Сасаки, но она скидывала на него всю информацию слишком быстро, он даже не успевал переварить одно, как сверху летело что-то другое. Японка хотела сделать всё и сразу, и ей было невдомёк, что так не бывает. Переубеждать её он не спешил.       Эллисон уже почти докурил сигарету, как увидел размытое белое пятно на фоне дождя. В нём всколыхнулось любопытство, частично прерываемое полицейской предусмотрительностью. Он выбросил недокуренный бычок мимо урны и напряг зрение. Белое пятно приближалось всё быстрее и быстрее, и вскоре он понял, что это всего-навсего человеческий силуэт. По мере его приближения Освальд всё чётче понимал, что перед ним — девушка. Когда она оказалась в поле видимости, сержант почувствовал лёгкий озноб, осмотрев её с ног до головы. У неё были длинные белые волосы; не белокурые или блондинистые, а именно белые — как снег. Кожа тоже была бледная, а на фоне белого топа смотрелась ещё холоднее. Короткие шорты не скрывали многочисленных синяков: такое чувство, что девушка совсем недавно где-то упала, причём весьма сильно. Она вся дрожала, тушь потекла от дождя, оставляя чёрные размытые полосы на красных от слёз щеках. Промокшая насквозь, плачущая и явно находящаяся на грани истерики, она целенаправленно шла к полицейскому участку, держа в руках небольшую картонную коробку, тоже намокшую.       Эллисон был настолько шокирован увиденным, что не мог даже пошевелиться, чтобы помочь девушке. Когда она подошла почти вплотную к крыльцу и остановилась, он не мог отвести взгляда от бледного лица и удивительных красноватых глаз. Никогда в жизни ему не удавалось видеть настоящего альбиноса. Её появление стало таким внезапным и странным, что Эллисону понадобилось несколько минут, дабы придти в себя. Сейчас, стоя тут, под дождём, дрожа всем телом и содрогаясь от беззвучных рыданий, незнакомка была похожа на большого белого кролика, испуганного и потерявшегося.       Сорвавшись с крыльца и плюнув на дождь и на бумаги, Освальд на ходу скинул с себя куртку и только застыв в шаге от девушки заметил, что со дна коробки тонкой струйкой капает кровь.