Затонские персонажи

Антон Павлович сидел в купе поезда, возвращавшего его в Петербург. Но сменяющийся за окном пейзаж на этот раз не мог заинтересовать писателя. Вот уже некоторое время он сидел и размышлял. Вернее пытался разобраться в своих мыслях и эмоциях. И никак не мог этого сделать: как-то все перемешалось… Одно он знал точно – эти пять дней, проведенные в небольшом Затонске, очень многое изменили в нем самом и в его представлениях о мире. Принимать это приглашение Чехову очень не хотелось. Он вовсю готовился к путешествию на Сахалин, писал «Лешего» и «Дуэль», к нему постоянно обращались за помощью как к врачу. И тут надо все бросить и ехать в какую-то глушь, чтобы посмотреть там какую-то новую пьесу. Если бы приглашение было не от Полонской, он бы наверное отказался. Но Елене Николаевне отказать было никак не возможно. И, когда он ехал в этом же вагоне пять дней назад в Затонск, прокручивая в голове очередную сцену из пьесы, мог ли он знать, что всего через несколько часов станет свидетелем таких человеческих драм, что никакое воображение придумать не в силах. И вот теперь, возвращаясь в Петербург, Антон Павлович пытался осмыслить увиденное. Сначала все шло как обычно: приехали, разместились. Алексей, сын Полонской, оказался радушным хозяином. Правда, Чехова с самого приезда несколько удивили отношения сына с матерью и ее любовником Тропининым. Тропинина Антон Павлович также знал, и знал как довольно мягкого и неконфликтного человека. Тем удивительнее казалась резкость и холодность, которую демонстрировал по отношению к литератору Алексей. Но чего на свете не бывает, Чехов был свидетелем и более странных отношений. Представление и пьеса Алексея его заинтересовали. Хотя и тут оказались свои странности: и колкие замечания Полонской, явно старающейся принизить сына, и резкое поведение Алексея в ответ… Все было как-то странновато для обыденности, но все же не выходило за рамки. А вот потом… За сутки с небольшим перед его глазами разыгралась поистине шекспировская трагедия. Чего только не было намешано в этой драме: любовный треугольник и дуэль, брошенная беременная девушка, убийство и самоубийство, воровство и шантаж… Если бы он сам не был свидетелем этого всего, то никогда не поверил бы в реальность происходящего. Такие страсти… Вот только… Почему-то Чехова не покидало ощущение какой-то наигранности в чувствах всех участников трагедии. Что-то театральное было во всем этом. Конечно, учитывая, что почти все действующие лица были так или иначе связаны с театром, это, пожалуй, и не удивительно. Но… Хотя, какое но! Эти события должны быть увековечены. Он обязательно напишет пьесу по ним. Скандал все равно неминуем, а значит, нет смысла молчать. Да и сюжет просто проситься на перо. Он даже сделал для себя некоторые заметки, чтобы не забыть даже не детали происшедшего, а свои ощущения от всего. Но не эта драма, видимая всем, всколыхнула и ум, и сердце писателя. А другая: та, что осталась невысказанной, та, что видна была только по взглядам и отрывочным фразам, та, небольшие фрагменты которой были показаны лишь ему, и понимание которой пришло постепенно. Эта драма человеческих душ пробила брешь в его броне иронии и скептицизма, заставила усомниться во многих своих убеждениях… К своим 30 годам Антон Павлович подходил со стойким убеждением в том, что люди и их чувства как-то обмельчали, стали какими-то ненастоящими. Что вечно запертые в рамках условностей люди постепенно перестали ощущать истинные эмоции, замещая их теми, что по их мнению подходят к тому или иному моменту жизни, показывая чувства, но не чувствуя по-настоящему. Всю жизнь ему не хватало в окружающих искренности, не хватало чувств. Наверное, потому еще он с детства увлекся театром. Все началось еще с семьи. Он не видел любви между родителями, не видел любви родителей к своим детям. Отец всегда был строг и даже деспотичен, а когда Антону было 14 лет, и вовсе уехал из родного Таганрога, спасаясь от долговой ямы. Мать – терпела выходки отца, не испытывая к нему никаких чувств, да и к детям любви не выказывала. После бегства отца семья переехала в Москву, по сути бросив Антона, оставшегося доучиваться в гимназии, на произвол судьбы. Спасибо добрым людям – приютили Антошу за репетиторство своему сыну. Его спасали книги и театр. Именно в театре юноша видел те эмоции, которых ему не хватало в жизни. Еще не различая реальность и игру, он погружался в спектакль с головой. Понимание нереальности театра и театральности жизни пришло, когда он начал учиться на врача. Профессия врача вообще довольно жестока – приходиться видеть саму подноготную жизни, которая открывается вместе с болезнью человека. Антон Павлович считал, что врач должен лечить не только тело пациента, но и стараться облегчить его духовную боль. Он всегда разговаривал со своими пациентами, терпеливо и умело выслушивая все, что те ему рассказывали. А учитывая, что к врачу многие относятся даже с большим доверием, чем к священнику, рассказывали ему многое. И чем больше он слушал, тем больше понимал, как мелочны люди. Они зациклены на несущественном и не хотят понимать главного. Будто боясь растратить себя в сильных эмоциях, отдаются по крупицам мелким и ненастоящим страстишкам. Люди разучились чувствовать. С пониманием этого, перед Чеховым стала дилемма: как ему теперь принимать окружающих людей, с презрением или иронией? Он выбрал иронию. И с тех пор все происходящие события и услышанные истории воспринимались им через призму иронического скептицизма и легкой насмешки. Любовь, ненависть… Всего лишь слова. Ни разу он не видел их в людях и не ощущал сам. Он нравился женщинам, но сам лишь принимал их влюбленность. А то, что это лишь легкая влюбленность, которая бы мгновенно улетучилась бы, узнай барышня о его крестьянском происхождении, он знал наверняка. И потому не трогали его сердце пылкие признания, в которых на самом деле не было ни капли чувств. Ему так хотелось почувствовать что-то настоящее, но он уже разуверился, что такое вообще возможно в людях. И вдруг… Здесь, в маленьком Затонске, Чехов встретил людей, которые не просто чувствовали, они жили чувствами. Эмоции их были столь сильны, что маска внешнего спокойствия не могла сдержать этот ураган и он помимо воли человека, пробивался во внешний мир: во взгляде, невольной улыбке или румянце, или же в легком скривлении губ. Для обывателей все это было незаметно, но он, как врач и как писатель, привыкший подмечать все мелочи, все нюансы в поведении людей, ясно видел эти маркеры чувств. Двое мужчин и две женщины… Это был даже не пресловутый треугольник, это был какой-то квадрат, в котором любовь и ненависть сплелись в тугой узел. А он стал невольным наблюдателем и участником драмы, в которую вылились чувства этих людей. Анна Викторовна… Пожалуй, именно она была центральным узлом этого клубка истинных страстей. Эта девушка заинтересовала его с самого начала знакомства. В ней чувствовалась внутренняя сила и одновременно какой-то надлом. В ее глазах часто проскакивала такая тоска, какую молодая девушка, казалось, по определению не могла бы испытывать. В то же время, когда ее взгляд останавливался на фрейлине Нежинской, в нем появлялся лед и неприязнь. И что странно, Нежинская, которая была приучена двором к полной невозмутимости в любой ситуации, при взгляде на Миронову теряла контроль над собой и проявляла в ответ презрение и даже ненависть. Причем ненависть эта столь явно читалась в ее взглядах, что Чехову становилось как-то не по себе. И стало жутко интересно, в чем же милая провинциальная девушка настолько перешла дорогу фрейлине, что заслужила таких искренних чувств. Ответ пришел на следующий день в лице местного следователя господина Штольмана. Еще один вулкан страстей. Когда в комнате находился он и Анна Викторовна, воздух вокруг них как будто сгущался и вспыхивали искры, того и глядишь пожар разгорится. Столько чувств плескалось в их глазах. Вот они настоящие, поистине живые люди и настоящие чувства! Смотри, Антон, и восхищайся! Есть еще ЛЮБОВЬ на свете! Но не только любовь была в их взглядах. Там было намешано столько всего, что и не описать. И все это стремилось вырваться из них… Что интересно, госпожа Нежинская тоже бросала на Штольмана далеко не равнодушные взгляды. В этих взглядах была не любовь, но всепоглощающая ревность и страстное желание обладать. Так вот кто стал камнем преткновения между двумя столь разными женщинами. «Вот и треугольник, - подумал тогда Чехов, - да еще и с таким вулканом страстей. Интересно, грянет взрыв или нет?» И, конечно, взрыв грянул. Но не с той стороны, с которой можно было ожидать. Чехова до глубины души поразила увиденная в парке сцена, в которой Штольман сцепился с князем Разумовским. Вокруг них воздух тоже искрился, но уже от раздражения и ненависти, причем взаимной. И если в силе чувств Штольмана сомневаться не приходилось, Чехов уже понял, что под внешним спокойствием и холодностью этого человека кипит вулкан, то князь его действительно удивил. Чехов и не предполагал, что это рафинированный до мозга костей аристократ вообще еще способен что-то чувствовать, а тут… Вызов стал логичным окончанием этого взрыва. Штольман удивил Чехова еще раз, попросив стать его секундантом. Антону Павловичу очень не хотелось этого делать. Как врач он высоко ценил человеческую жизнь, а этот человек заслуживал жизни как никто другой. И меньше всего Чехову хотелось бы видеть его смерть. Писателю казалось, что вместе с этим человеком умрет что-то и в нем самом, его личная надежда когда-нибудь почувствовать, когда-нибудь действительно полюбить. Он отказывался как мог, но в конце концов согласился. Сам не понял до конца почему. Наверное, заглянув в глаза этому мужчине, он увидел что-то, чему и определения дать не может, не смотря на весь свой писательский опыт. И согласился. «Но дуэль надо остановить! – в отчаянии думал Чехов тогда, уже оставшись один.- Если он умрет, вместе с ним умрет и она. И умрет их ЛЮБОВЬ! Нет, Господи, ты не мог показать мне это прекрасное чувство только лишь для того, чтобы доказать, что и оно смертно! Но как его остановить?...» И он сделал единственное, что мог – написал письмо ей, этой прекрасной барышне Мироновой. Она успела и не успела одновременно, но, по крайней мере, сейчас все пока живы. А значит, будет жить в глубине его сердца и надежда на чудо для них, да и для себя тоже. И сейчас, сидя в купе поезда, Чехов понимал, что жить и писать как прежде, он уже не сможет. Эти мужчина и женщина своей искренностью и любовью уничтожили и его скептицизм, и его вечное желание иронизировать. Потому что иронизировать над ними никак не хотелось, а хотелось восхищаться. Они стали для него воплощением настоящей, всепрощающей и всепоглощающей, любви. И вновь поселили в нем уже ушедшее было желание ЛЮБИТЬ… Историческая справка. Через пять лет после показанных в фильме событий Антон Павлович Чехов написал свою знаменитую «Чайку», события которой сильно перекликаются с событиями, произошедшими в имении Гребнева. Женщин в жизни Чехова было много и немного одновременно. Многие женщины были в него влюблены и хотели обратить его внимание на себя. Но сам Чехов к подобным женщинам относился скорее снисходительно и иногда даже использовал их. Правда такое отношение и такие романы замечены были больше до 30 лет. После, романов у него заметно поубавилось. Действительно любил же Чехов только одну женщину, на которой и женился – актрису Ольгу Книппер. Это был странный роман и странный брак. Они познакомились на репетиции все той же «Чайки» в 1898 году. И понравились друг другу… Но Чехов по состоянию здоровья почти сразу уехал жить в Ялту, а Книппер осталась играть в театре в Москве. И казалось на том все и должно закончиться. Но… Но все только начиналось. Потом были письма. Десятки, сотни писем, которые курсировали между Ялтой и Москвой. Писем, наполненных чувствами и самой жизнью. Все их отношения жили в этих письмах, тогда как они на протяжении и своего романа, и своего брака продолжали находиться на расстоянии сотен километров друг от друга. Они поженились в 1901 г. А в 1904 г. Антон Павлович умер. Умер счастливым, потому что его Ольга была рядом. Ему было всего 44 года. Все пять лет, которые длились их отношения, влюбленные жили в разных городах. Они виделись всего по нескольку раз в год. Но безропотно принимали свою судьбу. Чехов не мог по состоянию здоровья жить в Москве и не хотел, чтобы его любимая жертвовала своим призванием и переезжала к нему, отвечая неизменным мягким отказом на подобные ее предложения. Антон Павлович понимал, что жизнь в тихой Ялте, а главное жизнь вдали от сцены, скоро стала бы в тягость Ольге и не хотел неволить любимую и подрезать ей крылья. Скучал он по ней безмерно: «Я жду не дождусь, когда увижу тебя, радость моя. Живу без тебя как кое-кака, день прошел - и слава богу, без мыслей, без желаний…», получая в ответ от Ольги: «Целую тебя, обнимаю, хочу видеть тебя, хочу приласкаться.» Несмотря на расстояния, они сохранили свою любовь до конца. И каждая встреча была ценнее золота: с обожанием в глазах, сумасшедше стучащим сердцем и огнем прикосновений. Может еще и поэтому, Чехов не хотел переезда любимой к себе – боялся, что быт разрушит это волшебство, что исчезнет очарование момента, перерастая в привычку. А ему так хотелось, чтобы все осталось таким, настоящим… Там нет меня, где на песке Не пролегли твои следы, Где птица белая в тоске, Где птица белая в тоске Кружит у пенистой воды. Я только там, где звук дрожит У губ желанной пристани, И где глаза твои, стрижи, И где глаза твои, стрижи, Скользят по небу пристально. Там нет меня, где дым волос Не затуманит белый день, Где сосны от янтарных слёз, Где сосны от янтарных слёз Утрёт заботливый олень. Я только там, где ты порой На дверь глядишь с надеждою, И как ребенок с детворой, И как ребенок с детворой Ты лепишь бабу снежную. Там нет меня, где пароход В ночи надрывно прогудел, Где понимает небосвод, Где понимает небосвод, Что без тебя осиротел. Я только там, где нет меня, Вокруг тебя невидимый, Ты знаешь, без тебя ни дня, Ты знаешь, без тебя ни дня Прожить нельзя мне, видимо.