Допинг

Выспаться Мартену этой ночью была не судьба. Стоило только закрыть глаза, как сразу вырисовывался четкий образ Шипулина. Его невероятные, бездонные серые глаза с чертовщинкой, вдруг оказавшиеся так близко, широкие скулы, правильный нос и губы. Эти блядские полные губы, которые оказались безумно мягкими и, в то же время, невероятно требовательными. Антон целовал так, как будто бы имел на это полное право, и сопротивляться такому натиску было просто невозможно. И руки. Красивые и сильные руки, так крепко прижимающие его к мускулистому телу и одновременно нежно, даже слишком, поглаживающие по спине. Попытки Мартена отогнать от себя эти воспоминания, переключиться на что-нибудь более или менее нейтральное, например, на предстоящую гонку, не дали ожидаемых результатов. Наоборот, как только он начинал думать о гонке, то снова перед глазами вставал этот русский. И тут успел все подпортить. Память продолжала подбрасывать Мартену красочные картинки. Антон ослабил хватку и оторвался от губ Мартена. На его губах сияла довольная улыбка. — До завтра, Марти. Встретимся на старте, — развернулся и зашагал по направлению к своему номеру. — Да, и спасибо за стимулятор, — и, не оборачиваясь, махнул Фуркаду рукой. Мартен еще некоторое время, находясь в ступоре, смотрел вслед российскому биатлонисту и с удивлением заметил, что того больше не шатает. Заснуть Мартену посчастливилось только под утро, но и в этот маленький промежуток времени, в который удалось не на долго забыться, ему снился Шипулин, который снова и снова его целовал. Предстоящий масс-старт обещал быть весьма непростым. Фуркад буквально чувствовал прожигающий взгляд Шипулина на своей заднице. Мартен оглянулся, чтоб проверить свою догадку. Так и есть, Антон как будто только этого и ждал. Он широко ухмыльнулся, подмигнул Мартену и спрятал глаза за очками. Мартен мысленно застонал — какого хрена ему вчера понадобилось лезть к этому русскому со своим дурацким поцелуем. Тогда казалось, что это действие было единственно верным, сейчас он понимал, что сам себе на свою задницу нашел приключения. «Очень даже классную задницу. Вон как Шипулин пялится», — промелькнуло в голове. Выстрел на старт, и Мартен рванул с места, отгоняя от себя все ненужные мысли, не касающиеся гонки. Теперь важным было постараться как можно быстрее убежать подальше от остальных, а самое главное, от Шипулина. Уже на пьедестале, глядя на стоящего на ступеньку выше Антона, Мартен пытался сообразить, из-за чего он допустил два, совершенно не обязательных промаха на последнем рубеже и тем самым позволил русскому не только приблизиться к себе, но еще и обогнать в финишном створе. Как так случилось? Почему?.. И, кажется, Антон прочитал в его взгляде немой вопрос, потому что когда Мартен поднялся на первую ступеньку для совместной фотографии, прошептал ему на ухо: — «Допинг, Марти.» Этим же вечером Мартен стоял перед дверью номера Шипулина. — Мартен? — Антон очень удивился, когда открыл дверь и увидел француза. — Сам не знаю, зачем пришел, — пробормотал Фуркад, — Так что даже не спрашивай. — Я знаю, — Антон буквально втащил Мартена в номер, прижал к стене и набросился на оторопевшего Фуркада с поцелуями. — Подожди, Тош, остановись, — Мартен попытался оттолкнуть от себя Шипулина. — Как ты меня назвал? — Антон отстранился, но все еще продолжал вдавливать француза в стену вытянутыми руками. — Тоша, — смутился Мартен. — А что не так? Я неправильно назвал твое имя? — Все правильно. Тоооша, — Антон посмаковал, произнося собственное имя. — Мне нравится. Где подслушал? — Я не подслушивал. Тебя, между прочим, все друзья так называют. — Не все. Так, как ты, — никто, — Антон улыбнулся и снова притянул француза к себе. — Поговорили и хватит. На чем мы остановились? — На этом… И Мартен сам потянулся к шипулинским губам, проявляя инициативу. А инициатива, как ни странно, бывает наказуема. Антон очень быстро установил статус кво, показывая, кто на самом деле тут главный. Жадные руки нетерпеливо гуляли по всему телу Мартена, а губы вырисовывали невероятные узоры на его шее. Все связные мысли враз улетучились, оставляя только одну способность — чувствовать. Фуркад потерялся в ощущениях и сдался на милость победителя. Когда он, наконец-то, открыл глаза, то чуть не задохнулся от увиденного. Его майка была задрана вверх, к подмышкам, а ласковые руки поглаживали его грудь, то и дело задерживаясь на сосках, слегка царапая и пощипывая их. Сам же Антон сидел перед ним на корточках и жадно выцеловывал его живот. Закончив вылизывать французский пресс, Шипулин положил руки на пряжку ремня мартеновских брюк и вопросительно взглянул на француза. Все, что смог сделать Мартен, — это судорожно сглотнуть, продолжая вглядываться в потемневшие от страсти глаза Антона. Антон расценил такую реакцию как разрешение и приступил к освобождению из плена штанов младшего дружка Фуркада. Когда с необходимыми манипуляциями было покончено, Антон снова поднял глаза на Мартена и, не отрывая взгляда, медленно, очень медленно обхватил губами головку. Делать минет Антон умел. Умел и любил. Он то всасывал его в себя, беря полностью на всю длину, то невесомо проходился языком по головке, щекоча уздечку, то чуть прикусывал, вызывая у Мартена стоны, которые ложились на слух лучше любой, самой прекрасной, мелодии. Все чувства Мартена обострились до предела, а взгляд сфокусировался только на полных губах Антона. Он, как завороженный, наблюдал, как между этих блядских губ то исчезает, то появляется его член. Будто в замедленной съемке, он увидел, как Шипулин, не выпуская его член изо рта, опустил руку к ширинке, освободил свой, уже налившийся конец и, сжав его, начал надрачивать, подстраиваясь в такт движениям рта. От этой картины у Мартена сорвало крышу окончательно и, как только Антон, расслабив горло, в очередной раз заглотил на всю длину, он, издав протяжный гортанный стон, содрогнулся в охуительнейшем оргазме. Сколько длился посторгазменный отходняк? Может, вечность, а может, и несколько секунд, но когда Мартен пришел в себя, то обнаружил, что сидит на холодном полу, прислонившись к той самой стене, у которой только что стоял. И когда только успел сползти вниз? Над ним стоял довольный Шипулин и нагло улыбался, вытирая рукой рот. — Ты, что, проглотил? — ошарашенно спросил француз. А подлое подсознание уже явственно подбросило картинку, как дергается кадык шипулинской шеи, когда тот сглатывал мартеновскую сперму. Фуркад застонал и снова прикрыл глаза. — Мне же нужен допинг, — ответил Антон, притягивая Мартена к себе и властно целуя, позволяя французу почувствовать свой собственный вкус. — А ты сладкий. Прижимаясь к Шипулину, Мартен вдруг осознал, что русский все еще возбужден. — Тош, а ты? — Все нормально, Марти. Я в порядке, а вот тебе уже пора. Мартен протестующе замотал головой, но Антон жестко взял его за плечи, развернул и выставил из номера, закрыв за ним дверь.