Допинг

Мартен лежал на кровати в своем номере, тупо пялился в потолок и улыбался своим мыслям. Мыслей было много, и все настолько разные, что собрать их во что-то определенное и осознанное не представлялось возможным, да Мартен и не пытался — слишком уж сильные эмоции переполняли его. Если бы еще несколько дней назад ему кто-нибудь сказал, что он будет желать близости с мужчиной, то этому кому-то явно бы не поздоровилось. А уж вообразить, что этим мужчиной еще окажется его вечный раздражитель Антон Шипулин, то… это уже было на грани невозможного. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает, и теперь даже представить было страшно, как раньше он мог обходиться без Антона. Мартену уже катастрофически не хватало огромных серых глаз, смотрящих на него с неприкрытым желанием, мягких полных губ, целующих так, что перестаешь думать обо всем на свете, сильных рук, которые могут быть властными и нежными одновременно. Как уж там Антон говорил: «Это нужно пережить любому мужику, будь он хоть самым закоренелым натуралом. И вообще, от ощущения того, что трахают тебя, просто сносит крышу.» От секса с Шипулиным крышу не просто сносило — ее рвало со страшной силой. Таких ощущений Мартен не испытывал ни с одной женщиной. Да и не похоже все это было на нормальный традиционный секс — слишком разные восприятия. Слишком необычно было ощущать рядом с собой не мягкое, податливое женское тело, а крепкие мускулы. Необычно, но чрезвычайно приятно. Чувствовать на себе властные, собственнические объятья, колючие полупоцелуи-полуукусы, которые сминают, подавляют твою волю — это непередаваемо. И прав был Антон, когда говорил, что, даже отдаваясь, не чувствуешь себя слабым. Мартен уж точно не чувствовал. И ему было совершенно не стыдно за то, что он почти беспомощно метался под требовательными руками и губами Шипулина, бесстыдно стонал от каждого его прикосновения, потому что отчетливо слышал в ответ такие же страстные стоны и чувствовал, как отзывается тело Антона на его ответные ласки. Фуркад раз за разом прокручивал перед собой события прошедшей ночи и, особенно, утра. Он проснулся раньше Антона и просто лежал и смотрел, как тот спит. Мартен где-то слышал такую теорию, что днем каждый человек неосознанно «надевает» разные маски, которые меняет по ситуации, и только во сне он такой, каким является на самом деле, настоящий. И то, что он видел в спящем Антоне, ему очень нравилось. Вот только безмятежная улыбка вдруг резко сменилась на вымученную гримасу, а мерное дыхание сбилось — Мартену стало страшно, и он поспешил побыстрее разбудить Антона. Навязчивые сны… Французу было очень хорошо известно, что это такое. Его самого никак не отпускало одно и то же сновидение, и пробуждения были далеко не из приятных. Но сейчас самым важным было просто успокоить, отогнать мерзкое чувство паники. И ему это удалось. Потом был умопомрачительный ленивый утренний секс. И, вопреки всем сомнениям Мартена, которые все-таки чуть-чуть пугали его, Антон не стал его хотеть меньше, а может, даже и больше, судя по тому, что его ласки стали немного смелее. На губах француза вновь заиграла блаженная улыбка, как только он вспомнил, что вытворял с ним язык Антона, помогая расслабиться и снова впустить в себя то, о чем он раньше и думать не мог. И какой был ошеломительный оргазм — таких сильных потрясений Мартен не переживал еще ни разу. Он кончил, даже не прикоснувшись к себе… причем оба раза. Неужели и такое бывает? Оказывается да, бывает, и он сам ощутил все это на себе в полной мере. Принять спокойно душ тоже не получилось — Антон нагло вторгся в тесную душевую кабинку, пробормотав что-то про экономию воды, но Мартен был совершенно не против такого вторжения. А как можно было сопротивляться горячему телу, которое с таким пылом прижимается к спине? Теплым рукам, которые по-хозяйски прохаживались по его груди, животу и, наконец, сомкнулись на полувозбужденном члене, медленно поглаживая и доводя до полной боевой готовности. Удивительно мягким губам, покрывающим нежными, почти невесомыми поцелуями его шею и плечи. И Мартен снова полностью потерялся в ощущениях. Прикрыв глаза, он откинул голову на плечо Антона и сдался на милость победителя, предпочитая ни о чем больше не думать, только о мужчине за его спиной, который медленно, но верно подводил его к следующему взрыву. Мартен не мог, да и не хотел сопротивляться накатывающему огромной волной возбуждению. Чувствовал, как низ живота сладко сводит, как наливаются приятной тяжестью яички, и уж, тем более, не мог не реагировать на внушительный шипулинский стояк, трущийся между его ягодицами. Тяжело дыша, Фуркад стоял под душем, упершись лбом в стену, едва ощущая, как Антон обнимает его, не давая упасть, ибо ноги предательски дрожали и отказывались поддерживать не менее дрожащее тело. Ну, и само собой, как не вспомнить то, что, когда Мартен пришел в себя после очередного ошеломительного оргазма и почувствовал все еще прижимающийся к его заднице возбужденный член Шипулина, он решительно спустился вниз, твердо уверенный в своем намерении доставить сегодня удовольствие Антону. Мартен мужественно взял в рот напряженный орган Антона, вырвав страстный крик. Он обхватил губами его напряженную плоть, играя языком на бархатистой коже, сначала — легко облизывая, а затем — настойчиво втягивая в себя. Антон застонал, наслаждаясь этой игрой. Он позволил Мартену продолжать до тех пор, пока не почувствовал, что слишком приблизился к кульминации. Внезапно он оттолкнул Фуркада и, приподнимая его за плечи, подтянул к себе. Мартен смотрел в сосредоточенные серые глаза, продолжая доделывать рукой то, что не позволили сделать ртом, пытаясь узнать, что таилось в их серебряной глубине. Стук в дверь безжалостно выдернул Мартена из приятных воспоминаний. Он нехотя поднялся с кровати, подошел к двери и рывком распахнул. Недовольное выражение лица тут же сменилось на легкую улыбку — на брата он злиться не умел. — Марти, где ты шлялся всю ночь? Я за… — Симон осекся, стоило ему только увидеть мечтательный взгляд Мартена. — Ты был с Антоном? Мартен только кивнул и снова бухнулся на кровать, закидывая руки за голову. — Ну, чего молчишь? Рассказывай, — Симон хитро прищурился. Мартен понимал, что под «дурочку» закосить не получится, но не попытаться он не мог: — Да нечего рассказывать. — Судя по твоему мечтательному виду, как раз есть чего, — парировал Симон. — Ну что, мой братец теперь уже не такой натуральный? — Блядь, ты еще спроси: сверху я был или снизу, — с досадой ответил Мартен. — Да тут все как раз ясно, — хмыкнул старший. — Вряд ли Антон рискнул бы своим задом накануне эстафеты. А, кстати, ты сам-то как? Побежишь? — Нет, — Мартен слегка поморщился, — я уже сказал тренеру, что пусть молодых протестирует, и он полностью со мной согласился. — Ну, ты и хитрец! — восхитился Симон. — Значит, Антоха тебя уделал по полной программе. — Ну да, должен же он был устранить главного конкурента на своем этапе, — хохотнул младший, — и выбрал для этого весьма действенный способ. Так сказать, совместил приятное с полезным. А если честно, то я такого кайфа никогда не испытывал, — уже серьезно добавил Мартен. Симон помолчал, задумчиво глядя на брата, словно решая, нужно ему сказать или нет то, что его беспокоило с самого начала, как только он узнал о Шипулине. Вздохнул и решился: — Марти, я, конечно, рад за вас, но… — он слегка запнулся, — вам лучше не особо афишировать ваши отношения. — Антон говорил, что в России не жалуют такое. Так что все нормально, его команда… — Да не в русской команде дело! — перебил его брат. — С этими ребятами как раз все в порядке. Они, если что, вас еще и прикроют. Дело в другом, то есть в других… Мартен непонимающе смотрел на Симона, а тот, тем временем, продолжал: — Есть люди, которым очень не понравится, что у Антона кто-то появился. И тем более, если этот «кто-то» — ты! — Я не понимаю. Не замечал, чтобы у Шипулина был роман с кем-то из наших. — Вот именно! — ответил Симон. — А не хочешь узнать, почему? — И почему? — Мартен явно был сбит с толку. — Лучше спроси Антона, я думаю, что это его привилегия тебе все рассказать. Скажу только, что это был не очень удачный опыт и после этого он зарекся… короче, поэтому я и удивился, что он с тобой. — Откуда ты все знаешь? — Фуркад-младший был явно удивлен. — Я хорошо знаю Антона, мы давно дружим. И все происходило практически на моих глазах. Поговори с ним, Марти. Он должен рассказать тебе сам. Пиликнувший мобильник прервал их странный разговор. Мартен взял телефон — сообщение от Шипулина: «Привет. Ты как? Покатаешься со мной вечером?» Он быстро набрал ответ: «ОК, после ужина жду тебя на стадионе.» — Я поговорю с ним, но не сегодня. Может, после эстафеты. Симон понимающе кивнул. — И вот еще что, — старший посчитал своим долгом его предупредить, — не дави на него. Мне кажется, что ему до сих пор больно все вспоминать. Антон тебе должен все рассказать. Может, не сразу, но он расскажет.