Хоуми
Вот уже неделя прошла… И моих вопросов стало только больше, а этот мужчина по — прежнему молчал. Но он был неплохим, для меня этот человек был хорошим другом. Я даже не знаю, как описать эти чувства… Знаете, это как прохожий каждый день гладит бездомную собаку, а та уже узнаёт его за несколько километров. Мне уже лучше, горло почти не болит, тело не сводит как в первые дни, недавние синяки почти зажили. Я не знаю как, но я запомнила все семь дней, что убийца был рядом. В частности то, что он изредка говорил. День 1. Он спас меня, отнёс домой, накормил таблетками. А потом представился Джеффом убийцей. Я взамен сказала своё имя. День 2. Джефф молча наблюдал, я спала. Но то, что он принёс мне на завтрак… Я аж чуть позавчерашнюю еду не потеряла, даже в тюрьме кормят лучше. Это было… было… ну, как минимум — хреново! В Америке, что, вот ЭТО едят? Я ничего не сказала, ты тоже, просто выкинул тарелку в окно. А ты хоть в курсе, что если родители узнают, мне секир башка? А под окнами, между прочим — дорога. Что, по — твоему, должен сказать водитель, когда ему эта тарелка с варевом на лобовое стекло прилетит? А ещё то, что он сделал позднее… Значит закрыл дверь прямо перед родителями и сел на пол, облокотившись на неё, и смотрел на меня. Зачем? Ты ведь догадывался, что её могли выбить? Но не выбили, ура, в обед я ела таблетки, урчание живота чисто проигнорировали. Это ты так обиделся? Уж прости, что у тебя руки в готовке не из того места растут! А, вроде бы, взрослый парень! Сам ты, интересно, что ешь? На ужин поумнел, за Ролтон спасибо, хоть и вредно, но съедобно. Ночью под твой пристальный взгляд я еле уснула, это было очень сложно, постоянно казалось, что меня сожрать хотят. День 3. Лааадно… Опять мой завтрак состоял из вермишели. Ну, что ж делать, если кухня — не твоё? Спасибо, что не чипсы в лицо бросаешь и не упаковку. И родители, опять же… Почему они так тихо себя ведут? Скажи, что ты их там не прирезал, пожалуйста. Пусть они и твари, это не повод лишать меня родителей, в детдоме всяко хуже. Я всё понимаю, но ответить можно было и на английском даже! Впустил в обед их ко мне в комнату и просто смотрел? Как бы, на минуточку, меня убить хотели! Зато после хоть накормили нормальной едой, и то, мне казалось, что мать гляди того весь суп мне на лицо выльет. А потом, почему — то, подошёл и минут пять смотрел мне в глаза. Я тебя убью, честно, вот только встану — в снегу закопаю, или в луже утоплю! А потом, ни с того ни с сяго: — Do you love blood, girl? То есть, ты нарочно разозлил родителей, проследил за моей реакцией на их действия, а теперь спрашиваешь, нравится ли мне кровь? Да я её чуть из носа не пустила, очевидец, блин! — Yes… — в этот момент я вспомнила весь английский. В этот раз ответила твоим языком: — I love blood, Jeff… Всё равно, если хоть пальцем тронешь моих родителей — руки вырву к чертям собачьим! Найду способ, обещаю. Вечером было тоже самое, что и утром. Я весело ела Ролтон, а дверь грозилась полететь с петель. Вернее, на этот раз Джеффу пришлось меня кормить, ибо это по его вине мне на руках синяки поставили. День 4. Без комментариев, просто, спасибо за кровь на полу! Спасибо, обрадовал, но ты ещё мне чашку с кровью принести не додумался? Мой пол испорчен, мне ведь это оттирать с ковра! В любом случае ты доставил мне улыбку. День 5. Мягкая постель вновь, никакой парты, никаких оценок. Всё как обычно. Кровь Джефф так и не подумал смыть, только на этот раз, пока покорно сторожил мою дверь случайно сказал: « Liu ». Лью? Это друг или брат? Не стала спрашивать, решила отложить на потом. Оставшиеся дни прошли без происшествий. И сегодня у меня получилось встать, несмотря на больные руки. Халатность — твоя фишка? Как ты только заражение крови не заработал, ребёнок? А ещё, за то время, что ты был рядом, заметила гной… По ране начинал идти гной. Какой ржавчиной, простите, ты это сделал? Я люблю кровь, да, мне приятно, но свежую, а не застывшую год назад, а то и два! Тебе уже за восемнадцать точно, а мне четырнадцать, воуля, буду тебя таскать! Ты портишь хорошую вещь, когда ты там последний раз её стирал? В тот день, когда родители зашли в мою комнату — они тебя не видели. Выходит, я одна вижу этого духа? Или это уже не галлюцинация, а психоз? Он ни за что не будет со мной паинькой вечно — это надо помнить. Сейчас он поддаётся, а потом запросто избавится, судя по тому, какой рот он себе зафигачил, то явно ненормальный. А вопрос про кровь?.. А то, что он моих родных ко мне не подпускает? Было страхово, но за руку его взять пришлось. Хоть их он мыть удосуживается. Внимательно смотрит как тащу за руку, сразу не встаёт. Потом наблюдает, как толкаю в сторону ванной. Я. Толкаю. Убийцу… Матерь божья, кому расскажешь, не поверят. Кое — как привела в ванную, так, теперь надо сказать, чтобы подождал, но… Как, не зная слово « Подожди »? — You… You can stop there? — спрашиваю, понимая, что сказала это как грузин на русском. Типа: « Ты… ты можешь стоять здесь? ». Отрицательно мотает головой. Сарказм? Но ты же должен понимать русский, если нет, то твои проблемы, мы не в Америке, как — никак. — Подожди здесь, я быстро. Сказать, что его внешность меня с ума сводит — ошибиться. Его улыбка не кажется мне ни шикарной, ни отвратительной. Я равнодушна к ней, но не хочу, чтобы она собирала реальный гной. Даже если он — всего лишь плод моей фантазии, это не повод ходить с таким видом. Видимо, он понял и остался стоять на месте, провожая меня пристальным взглядом. На кухне, пока я тянулась за аптечкой, секундой была идея порезать вены. Его же нет рядом, никто не помешает. Но для начала надо его всё — таки привести в порядок. Это чувство… Как в книгах: « Пусть его и нет рядом, я всё ещё чувствую его пристальный взгляд ». За эти дни я привыкла, и этот взгляд не напрягал, скорее, наоборот, расслаблял, давая ощущение того, что я под персональной защитой. Когда вернулась обратно в ванную, то даже не удивилась. Совсем того? Зачем нужно было портить зеркало? А кровь чья? Твоя? Надпись кровью на стекле гласила: « I'm are beautiful ». А надо бы было написать: « I'm are idiot! ». Ладно, хорошо, мне нравится, но… Перед тобой подросток! Знала бы я, троечница, как « beautiful » переводится. Честно, не помню! Красивый? Чудесный? Урод? Ну, не суть, я смою потом. Подхожу, ставлю ящик с медикаментами на пол, достаю вату и перекись. Ну, это хорошо, только как я дотягиваться до твоей рожи буду, простите? На носочки вставать? Нагнись хотя бы, присядь, но что — то с этим сделай! Я не знаю почему, но окровавленный нож, который Джефф держал в руке — не пугал. Мне нравится кровь, да и если он решит меня убить, мне же лучше. — Вызывает земля. Нагнись, пожалуйста. После этих слов хватаю за ворот худи. Рука заметно дрогнула, как готовясь к замаху, но удара не последовало. Это типа защитного рефлекса? Надеюсь, что да. Не хочу остаться без руки, иначе могила мне точно светит. Глаза зелёного цвета, надо же, пусть и серьёзные, но красивые. Серьёзно, без сарказма. Под пристальный взгляд наношу на вату перекись. Буду оттирать кровь, не прикидывайся тупым. Закрываю перекись и тянусь к кровавому углу рта, намереваясь начать оттуда, но руку перехватывает другая, с ножом, рукоятка которого прижимается к моей нездоровой коже. А ты левша? В крови обе руки, может просто совпадение, что лезвие в левой руке. Не хочешь? А на твоей руке, кстати, шрам, который я раньше не замечала. Говорят, они украшают, но я так не считаю.« Шрамы словно местам в бесконечных поражениях, Долог путь, поверьте, через тысячи сомнений… Сколько не пытайся оттереть их — всё без толку… ».
А у меня тоже есть! Поднимаю левую руку, согнув в локте и разжимаю ладонь. Видишь? Мы похожи! Правая рука по — прежнему не достигла цели, хотя и пыталась, внимание Джеффа переключилось на другую мою ладонь. Лицо поменялось, жаль, но не в лучшую сторону. Что такого? Это не я! Одноклассники, не стоит придавать этому значение. Прямо в глаза сказать могу, если нужно, но можно догадаться без лишних звуков. Я уже успела забыть, что ты не реален. Интересно, а если спрошу, что ответишь? Ты вообще редко говоришь, думаю, на вопрос у меня есть право. — Jeff the killer… — озвучиваю имя или псевдоним, неважно, и тут же задаю вопрос. Что мне надо? А как по английски это будет? Ладно, до этого ты меня понял и сейчас поймёшь. — Ты ведь галлюцинация? Мне всё это кажется, верно? Задумчивое выражение лица… Хм… А я, оказывается, ещё и забыла, что шизофреник. — I… — ответ опять звучит на английском. Учи русский! У меня английский на костылях передвигается! Настраиваюсь на любой ответ, но никак не на тот, который получаю: — Я реален для тех, для кого захочу быть реальным. В смысле? То есть ты не существуешь до тех пор, пока не захочешь, чтобы тебя увидели? А с чего вдруг мне такая честь? И надолго ли ты со мной рядом? — You needed a friend… And besides, you're the only one who's not afraid me. Позже договорил киллер, но вату к коже так и не подпустил. Что? Я поняла только то, что мне был нужен друг и что я его не боюсь. И всё… — Я могу вытереть кровь? — наконец спрашиваю. Ушли от темы, и, кажется, далеко. На удивление, парень лишь смотрит, но руку не отпускает. Не хочешь? Но это же кровь, старая причём, гной, ты так только себя угробишь. Это уже не весело. — Джефф! — лёгкое предупреждение. Я что, не человек что — ли? — Aren`t I beautiful? — наконец следует вопрос, ответ на который и написан кровью на зеркале, кажется. — Можно мне, пожалуйста, перевод на русский? — осмеливаюсь озвучить претензию. До этого же он говорил! И вообще, разве способна на это психика? Порой она играет с нами злые шутки, насмехаясь, подкидывая давно забытое и не удосуживаясь вспомнить значение. А вот шизофрения внезапно вторглась в разум, готова поклясться, я даже не заметила её. « Ну, посмотри на него. Разве он уродлив? » — голос напоминал детский, милый, голос ребёнка. « Она смотрит прямо на него! » — а это уже голос женщины. « Уж точно не уродливее её, верно? ». Терплю, чтобы не взвыть от досады. А голоса спорят, говорят между собой, словно это умершие души, с которыми я держу подсознательную связь. Но это мои мысли! Не люблю, когда обсуждают меня, я вправе решить сама. Джефф рядом, но уже не спасает, очевидно. Это лицо… Мне кажется, ты меня сейчас живьём съешь. — Разве я не прекрасен? — киллер озвучивает русским, пусть акцент немного и смущает, странно звучит. Можешь же! Чудеса во плоти! — Я не знаю… Наверное, — отвечаю честно, но тут приходит идея. Если он спрашивает, его это способно задеть. — Но вот, если кровь сотру — будешь прекрасен! Не знаю, как он это воспринял, но руку отпустил, намереваясь податься вперёд. Благо я вовремя отдёрнула руку. Вот же… Что творит? Колотая же рана! Кто спирт прямо в рану заливает и ватки в порез суёт? Даже ребёнку известно. Не знаю, что там Джефф подумал: испугалась я или не захотела; но убийца даже не дрогнул, опустившись на колено. Почему — то не сомневаюсь, что подруги бы сейчас подумали, что мне взрослый маньяк предложение делает. Хотя стоп, у меня же нет подруг! Уже и забыла… Осторожно провожу вдоль раны, собирая ватой кровь. Она быстро пропитывается кровью. Можно вопрос? Сколько лет назад ты разрезал рот? Два года? Впрочем, какая разница? Надо же, а истинный цвет кожи был примерно алого цвета, который разбавлен белым. На то, чтобы стереть всю кровь и гной, ушло минут пять. Думаете, голоса отстали? Нет! Ни черта подобного! И ещё… Эта вонь. Господи, ладно толстовка, но зубы… Ты их чистишь вообще? Закончив, сложила аптечку и подошла к зеркалу, взглянув на кровавую надпись. Намочив руку водой, стала смывать с зеркала кровь. По запаху она ничем не отличалась от настоящей, но так как уже порядком успела застыть, пришлось подключить ногти, но оттереть. И опять… Этот хищный взгляд. Просто некомфортно, мне ли жаловаться на слежку. « Посмотри на себя, сучка! Чтож ты так добра с маньяками? Может ещё чаю ему предложишь? » — знакомый подсознанию женский голос. Ну да, да, как бы не так… Я что, должна на него кинуться и убить попытаться? Я не против, конечно, но руки ещё немного болят, если Джефф сожмёт хотя бы запястье — я уже заскулю. Хотела быструю смерть, а этот « ангел хранитель » только хуже и делает. Зачем? « И не говори! А может сразу в кровать? Что так в пол намёка? ». Я не сомневалась, что и это найдет место вклинится. Почему? Блять, ну почему эта грёбаная шизофрения так меня донимает? Что в детстве со мной сделали родители и общество? Почему я до сих пор не в психушке? В отражении зеркала вижу, как уголовник наклонил голову в бок. Лучше оттого, что я смыла кровь — не стало. Зато хоть гноя нет. Кажется мне, привязываюсь я к нему. К тому, кому нафиг не нужна! Да ещё его и не существует… Просто… Мозг, ты издеваешься? Я даже на пони согласна, только бы без голосов и этого ненормального! Хотя… Почему бы мне просто не сказать ему об этом? Или же он взаправду не нужен? Так, хватит ныть, Хоуми, соберись! « Ооо… Посмотрите, она сейчас разозлится! » — а это уже задорный голос, весёлый, он вообще редко появляется в моей голове. Нет уж, вы не в праве решать, что я буду делать, и когда! Успокаиваюсь и разворачиваюсь. Среди зелёных радужек вновь вижу что — то вроде интереса. Пытаюсь сохранять спокойствие, но слишком болит голова. Почему насильник? Он со мной неделю рядом находился, а сегодня что? Просто один день следующей недели и всё. Чёрт его знает, но на педофила точно не похож. Следую за голосом. А что? неплохая идея, кстати. Ему явно не помешает. — Не хочешь принять душ? Я, заодно, твоё худи постираю. — спрашиваю абсолютно спокойно и серьёзно. Я сказала что — то смешное? У Джеффри, наверное, слишком богатое воображение, так как смех полоумного заполнил всю квартиру, отдавшись в моей голове. Боюсь предположить, что подумали в этот момент соседи. — What is funny? — осмеливаюсь прервать его приступ « внезапного веселья ». Он что, думает, это я шучу так? Нет конечно, парень, я серьёзно с тобой говорю. Зря, думаю, я это сказала. В фильмах, наверное, будь на моём месте нормальный человек — уже бежал бы и забрал слова назад, но на меня грозные глаза взрослых не действовали, поэтому не подействовал и его взгляд, ровно как и больной смех. Моя натура о многом успела подумать, пока Джефф замер на месте, не отрываясь смотря на меня, почти не моргая. Мне было не интересно, что он там размышлял, поэтому я смотрела в ответ, даже когда он перевёл взгляд на мои глаза. Настойчивая зрительная связь продолжалась до тех пор, пока я не чихнула и первой не перевела взгляд в пол. По привычке утёрла нос рукой, застыв в этом положении, потому что знала, что ещё раз чихну, да и неладное чувство появилось. Как знала, голоса хором засмеялись, когда я чихнула повторно, стоило носу зачесаться. Смешно вам? И вам, и Джеффу, это что, сговор? Только бы за нарочный чих не принял, так как очень даже было похоже на подстроенное действие, дабы отмазаться от гляделок. Помнится, учитель по Основам Безопасности Жизнедеятельности нам в классе шестом ещё говорил: « Никогда не поворачивайся к волку спиной и ни в коем случае не отводите взгляд, если столкнулись ». А мне то что, если подумать? Я и так жить не желаю. Каким бы волком или хищником киллер, находящийся со мной в одной ванной, не являлся — он единственный, кто способен более менее понять мои чувства и… Стоп, он ответит или я его своим чихом с верного ответа сбила?